Пойдём к столу! эльфийка взяла девушку под локоть. Я видела, что мой сын и Эктавиан тебя опекают, но сегодня им не до этого. А мне не хочется, чтобы на свадьбе кто-нибудь грустил. Ныне радостная ночь для нас. Будет много песен, а потом танцы. Ты тоже должна спеть! Если тебе понравится, то, может, ты останешься подольше. Я бы хотела, чтобы ты присутствовала и на свадьбе моего сына! Он, знаешь ли, немного привязался к тебе
Разве Лиарин женится? спросила Мара почти равнодушно, но сердце её трепетало в груди, словно ожидая приговора.
Пока ещё нет, но это давно решено, объяснила Нэя.
Да, конечно, кивнула Мара. Как же может быть иначе
Ладно, присаживайся, не стесняйся! она оставила Мару у стола. Лиадран, дитя моё, пойди сюда! и окликнула тут же сестру невесты. А нука, скажи мне, когда ты будешь стоять на месте своей сестры?
Когда ваш сын встанет на место своего друга! смеясь, ответила дочь Элирана.
И эльфийки оставили Мару.
Девушка отыскала глазами Лиарина. Он улыбался и говорил о чём-то с Эктавианом, а рядом Элинэль обнимала мать и отца.
«Как он прекрасен! подумала Мара. Нет уж, я уйду раньше, чем он женится на этой надменной эльфийке! она горько усмехнулась. А что ты хотела, Мара? Он подобрал тебя в лесу из жалости, зная, что ты сгинешь, если он не спасёт тебя. Он показал тебе красоты своей земли. Что же ты ещё хочешь? Разве пара ты ему, эльфийскому князю, вечно юному и прекрасному, звёздному созданию с сияющим сердцем и сладостным для ушей волшебным именем Лиарин? Ты рядом с ним, что бесцветная былинка рядом с розой! Деревенская нищенка без роду, без племени. Да и кем ты выглядишь по сравнению с этой прекрасной эльфийской княжной?».
Она перевела взгляд на Лиадран, чьи серебряные волосы сияли в свете луны и огней. Ей очень захотелось расплакаться.
Но вдруг кто-то коснулся её руки. Мара обернулась и увидела Лиарина, глаза его мерцали в полумраке.
Ты не скучаешь, Мара Джалина? заботливо спросил он. Сейчас начнутся пляски. Пойдёшь танцевать со мной? и он протянул ей руку.
Мара улыбнулась, боясь, что он заметит слёзы у неё в глазах.
Да! просто ответила девушка, и они шагнули в освещённый луной мраморный круг, где певец уже запевал весёлую песенку, а пары начинали выстукивать ритм танца собственными ногами.
***
Песня о бродяге-арфисте была неэльфийской, но задорной и светлой, так что эльфы любили её.
Лето. Жара. Посохла трава.
Между холмов тропинка легла.
А по тропе, пыль поднимая,
Мальчик-бродяга куда-то шагает.
Ноги босые, пылью покрытые,
Светлые волосы, одежды выцвели.
В серых глазах солнце блестит,
А за спиною арфа висит.
Эльфийский танец был непрост. Вначале Мара путалась в сложной комбинации подскоков и притопов и смотрела всё больше вниз, на ноги Лиарина и свои. Но вскоре танец стал ей ясен, и она легко повторяла его узор. Танец захватил её полностью. Теперь она глядела прямо в глаза Лиарина и видела, как в них сияет радость, она чувствовала, что у неё на лице тоже светит улыбка.
Небесно-голубое платье, одолженное Элинэлью, мелькало в ночи, как синее пламя, летели по ветру каштановые волосы. Голос певца, чёткий ритм, который выбивали ногами танцующие, и одинокий голос флейты сливались в одну единую мелодию, от которой сердце наполнялось непостижимым восторгом. Пары танцующих, казалось, предугадывали движения друг друга и как зеркало повторяли их. Маре чудилось, что она слышит, как бьются сердца вокруг все, как одно!
Это ощущение было непередаваемо прекрасно, словно у Лиарина и у неё самой была теперь одна душа на двоих. Да и весь круг точно стал единым целым. И, будучи чужой в Эльфийской Долине, она чувствовала родство с каждым в этом круге, с каждым танцующим этот древний танец. Он был магическим! Мара не сомневалась в этом. Она видела, как на её глазах, на кустах вокруг распускались золотые, сиреневые и розовые бутоны, и шелестела только что народившаяся листва. Мара вошла во вкус она уже сама добавляла новые движения: то заводила руки за спину, то поднимала их над головой, кружилась, прихлопывая в ладоши. И Лиарин не отставал от неё.
Ритм всё нарастал. Звенела песня
Так и идёт,
Пока хутор не встретит,
Где его каждый
Житель приветит,
Дети слетятся,
Как мотыльки:
«Останься у нас!
Не уходи!»
Стол для него
Соберут, как для гостя
«Мальчик,
Сыграй нам на арфе!»
Попросят.
И заиграет он,
Запоёт,
Пусть веселится,
Ликует народ.
«Как он прекрасен мой эльфийский князь! подумала Мара, не сводя с Лиарина глаз. Я люблю его!»
Безумная мысль родила в ней безумное желание.
«Что, если мне сейчас крикнуть на весь лес, так, чтобы даже древо Кэнтрианэ вздрогнуло и зазвенело своими самоцветами, крикнуть: Я люблю его! Я люблю Лиарина!. Что станут делать все эти Элдинэ, если я деревенская девчонка, простая смертная, сиротка, подобранная ими из жалости, у которой даже собственного платья не нашлось для этого празднества вдруг заявлю на всю Эльфийскую Долину, что я люблю их прекрасного эльфийского князя? Что станет делать эта лучезарная высокомерная красавица Лиадран? И её отец, князь Элиран? Может, они выгонят меня взашей?» Мара даже засмеялась над своими озорными мыслями.
Но дальше ей в голову пришёл вопрос, от которого ей стало уже не смешно: «А что скажет на это он сам, её Лиарин?»
А ещё она подумала, что такая шутка непременно всё испортит. Наверное, танцующие встанут как вкопанные, песня оборвётся, и смолкнет свирель. Танец будет испорчен, а ей хотелось, чтобы он никогда не кончался, и она могла всю жизнь танцевать с таким восторгом, держа за руку Лиарина и отражаясь в его сияющих глазах.
Песня меж тем подходила к концу:
Нет больше дома,
Уюта, тепла,
Лишь тёмная ночь,
Да в небе луна.
В сердце оставив
След навсегда,
Так и уйдёт
Бродяга один,
Лишь только небом
Единым храним
Но на смену этой балладе тотчас пришла другая. И веселье продолжилось. Теперь пары образовали единый круг. Эльфы, взявшись за руки, сходились в центре танцевальной площадки, вздымая при этом лёгкие руки вверх, и вновь расходились в широком хороводе. Когда они образовывали маленький круг, казалось, что на белом мраморе распускался прекрасный цветок с разноцветными лепестками. Затем кольцо распалось на две шеренги, вставшие напротив. Эти линии сходились лицом к лицу, приветствовали друг друга тройным ритмичным хлопком и вновь удалялись.
Лиарин и Мара попали в разные линии, и бок о бок с эльфом тотчас оказалась Лиадран. Но Лиарин стоял напротив Джалины, и каждый раз, сближаясь, они оказывались лицом к лицу.
Потом шеренги распались. И Лиарин вновь взял за руку Мару. Праздник продолжался.
Ты не устала? спросил эльф.
Шутишь? изумилась Мара Джалина. Это просто великолепно!
Но отдохнуть доведётся, после этого танца придёт пора песен
***
Пользуясь привилегированным положением, Мара всюду присутствовала среди самых почётных гостей, рядом с женихом и невестой. Она чуть ли не плакала, слушая дивные эльфийские песни так они были прекрасны! Хоть Мара и не понимала слов
С тех самых пор, как она жила здесь, она немного научилась понимать эльфов, но песни в основном звучали на наречии древнем, как мир, и потому Элинэль, Лиарин или Эктавиан шёпотом переводили ей.
Уже спели молодожёны и их родители, Лиадран и Лиарин дуэтом
Эрсель, ясная госпожа, обратился к ней Эктавиан, ты обещала мне пару песен. Теперь настал твой черёд.
Боюсь, что после эльфийских преданий мои песни прозвучат нелепо, смутилась Мара.
Если песня идёт от сердца, она всегда прекрасна! возразила Элинэль.
Ну, хорошо! Тогда я спою для вас одну песню Она немного похожа на эльфийскую. Моя сестра очень любила, когда я пела её, решила Мара.
Она взглянула на Эктавиана, и тот кивнул с пониманием, ободряюще. Девушка знала, что ему понравится любимая песня Джайны он очень жалел рыжеволосую девчонку.
И Мара начала петь негромко. Она напрасно смущалась: голос её был чудесен и нисколько не уступал эльфийскому.
Когда померкнут звёзды в небесах,
И капельки росы вспыхнут на травах,
Я убегу в волшебные леса,
Глухие чащи, за зелёные дубравы.
Я поселюсь на берегу реки,
Вода которой, чище чем алмазы.
И будут петь мне ночью соловьи
Под нежный шелест сумрачной дубравы.
А я сплету венок из белых лилий
И в лунном свете буду танцевать,
Забыв о горе, ненависти, злобе,
Я буду в радости и счастье утопать.
Среди цветов, среди чудесных трав
Спою печаль свою я «Песнь дубрав»
И песня эта нежность и тепло
Подарит всем, услышавшим её.
Она растопит холод и тоску,
А я средь листьев и цветов усну.
Великолепно! воскликнула Элинэль. Если бы я не видела тебя, я бы решила, что это поёт эльф.
Нет, ты не права, Элинэль, зачарованно промолвил Лиарин. Она пела лучше всякого элдинэ! Эрсель, ты должна спеть ещё!
Конечно, конечно! подтвердил Эктавиан и, видя, что Мара смущена столь сладостной похвалой, добавил: Элинэль, ну же, уговори её!
Нет, нет! Не надо меня упрашивать! поспешно согласилась Мара. Для меня это честь и радость. Так хочется хоть чем-то отблагодарить за доброту вашу и гостеприимство. Только вот о чём же мне спеть?
О любви, разумеется, молвил Элиран.
Ведь это же свадьба, рассудила Лаяна, и девушка поймала на себе её внимательный взгляд.
И Мара запела другую песню. Она старалась петь для всех, но взгляд её неотвратимо возвращался к Лиарину.
В глазах моих холодной осени печаль,
Твой взгляд пылающий огонь!
И до сих пор я не могу понять,
Как оказались рядом мы с тобой!
Мы непохожие, как день и ночь,
Мы разные, как жизнь и смерть!
Создания, пришедшие их двух разных миров.
В тебе бушует море и горит огонь,
А я спокойна и тиха, как ночь.
Ты любишь тёплый солнца свет,
Мне звёзды нравятся и лунный блеск.
Ты так богат, а я, как нищая бедна.
Ты вечно в обществе, а я всегда одна.
Две стороны одной монеты
Мы разные совсем!
Но вечная любовь
Соединила сердца два,
Столь непохожих, словно лёд и пламя!
Твой гордый взор, твоя походка
И жесты царственно торжественны!
И мудрость, свойственная древним,
В твоих словах, в твоих движениях!
Мы не похожи!
Но ведь это не помеха!
Как не бывает бед без смеха,
Как небо вечно над землёй,
Так неразлучны мы с тобой!
По мере того, как Мара пела, Лиарин будто помрачнел (если так вообще можно сказать об этом светлом народе), словно серебряная дымка, витавшая в воздухе, стала плотнее вокруг него, и даже ясные глаза как-то потускнели. Сейчас он, казалось, отсутствовал, пока все снова восторгались голосом Мары, чем приводили её в смущение.
Чудесно! Чудесно! восклицала Элинэль. Лиадран, Эктавиан, вам понравилось? Лиарин, а ты что молчишь? Тебе не понравилось?
Что? Ах, нет! Понравилось конечно! Прекрасная песня, сказал он, вернувшись к действительности.
Тогда чего ты такой мрачный? Может, теперь ты споешь, предложила Элинэль.
Спеть? Что ж можно согласился эльф и улыбнулся, делая вид, что всё в порядке. Я как раз вспомнил одно старинное предание Прекрасное предание. Но оно на древнем наречии, боюсь, не все его поймут, эльф бросил короткий взгляд на Мару, и вдруг, к её удивлению, быстро отвёл глаза.
Я перескажу Эрсель, успокоил Эктавиан.
И тогда Лиарин запел
И по щекам Мары катились слёзы, когда она слушала эту песню. Она не постигала слов, но сама мелодия была дивно прекрасной и такой трагически скорбной, что слушать её без слез было невозможно.
Это древнее сказание о наших предках, прошептал Эктавиан. В давние времена это было Тогда Элдинэ и люди ещё заключали великие союзы. И был среди эльфов прекрасный и великий князь Галедан. Он объединился с королём людей из Мангара Города рыцарей. И была у короля дочь прекрасная принцесса Каэлла. Увидев её, эльфийский князь потерял голову. Много прекрасных дев из Эльфийской Долины жаждало его любви, но он отдал сердце дочери человека. В то время шли войны, ибо и тогда на юге ютилось зло, и более сильное, чем Катарас Гелан Чёрный. Эльфы и люди сражались с ним, но враг был могущественнее и коварнее. Зло всех обмануло. Пока войска находились вдали, а Мангар оставался беззащитен, злые силы похитили королевскую дочь Каэллу. Разгневанный Галедан собрал три великих отряда. И встал он во главе одного, а его братья Лаудус и Огин наши с Лиарином славные предки возглавили два других. К ним присоединилось войско короля Мэнагара. И эта могучая армия ринулась на Юг. Элдинэ и люди победили зло и освободили Каэллу, но на поле битвы Огин и Лаудус, и многие великие воины пали. Зло поразило их отравленными клинками, пронизанными ядом ненависти и чёрной магии. Они растаяли и ушли за Море, так и не вернувшись домой, к своим родным. Погиб и отец Каэллы король Мэнагар. Был смертельно ранен и Галедан! Он долго сопротивлялся и не хотел уходить, но по дороге в Мангар и он растаял как туман. Победа была оплачена дорогой ценой! Но в памяти Звёздного народа живут по сей день славные имена доблестных предков!
Горькой была разлука любимых Но иначе быть не могло! Эльфы и люди не должны быть вместе это истина на все времена! Ибо и в Благословенном Краю за Морем Галедан не обрел покоя. А Каэлла вскоре покинула Мангар Она пришла на берег Серебряного моря, томимая тоской и болью. Она в слезах звала любимого и кричала его имя: «Галедан! Галедан! Галедан!», пока так и не умерла на морском берегу от невыносимой скорби. А Галедан стоял на далёком побережье Благословенного Края, по ту сторону Моря, и звал её: «Каэлла! Каэлла! Каэлла!». Но их зов не долетел друг до друга. Море поглотило их голоса, а потом выплеснуло их вместе с брызгами солёных вод в небеса, и их горестные стенания превратились в прекрасных белых птиц с печальным голосом
Так появились чайки Они по сей день летают над морем, и плачут, и стонут, как влюблённые, разлучённые навсегда
Все замолчали, когда Лиарин закончил свою песню. И лишь спустя немного времени Элинэль сказала:
Эрсель, спой нам ещё! Про любовь. И что-нибудь повеселее! Твоя баллада, Лиарин, была прекрасна, но, боюсь, моё сердце сейчас разорвется от печали.
Можно и веселее! согласилась Мара, хотя сердце её ещё стонало, как чайка над солёной морской волной.
Отзвук напева звенел в душе, а ещё в ушах звучали погребальным колоколом слова Эктавиана: «Эльфы и люди не должны быть вместе это истина на все времена!». Выходит, песня Лиарина предназначалась ей, Маре, ибо он понял, что свою она пела для него, и дал ей ясный ответ. Есть закон мироздания, который нельзя нарушать, как бы того не хотелось
И она запела, хоть горечь жгла ей сердце, и слёзы готовы были хлынуть из сияющих любовью и мукой глаз:
Говорил мой разум сердцу:
«Не смотри в его глаза,
Эта бездна льда и страсти
Для тебя дорога в ад.
В голубых озерах омут:
Вмиг утонешь не спастись!
Ты сгоришь в огне жестоком!
Не смотри же, отвернись!»
Но прекрасный мой мучитель,
Улыбнувшись, как звезда,
Самым нежным в мире взглядом
Посмотрел в мои глаза
Что ты сделал, беспощадный?
Ах, зачем мне это все?
Сердце биться перестало
И дыхание замерло
Только ты не приближайся,
Только ты не говори.
А иначе я не справлюсь
С силою твоей любви!
Ну вот, это уже лучше! улыбнулась Элинэль мотивчик песенки был озорным. У нас ведь праздник надо веселиться!