Дедко усмехнулся:
Дерзишь. И за то будешь наказан, сказал он. Не твоя ль там женка? Палец указал на молодку, прибиравшую со столов.
Моя, а тебе
Со мной ночью будет, перебил Дедко. Соскучился я по бабьему мясцу!
И потянулся с хрустом.
Да ты
Вернулся давешний крикун. С ним пара воев. Обоих Малец сегодня видел. Из тех, что отвели их с Дедкой к наместнику.
Вот этот! закричал дородный, указывая на Дедку. Всыпьте ему да в поруб!
Вои глянули на Дедку И остановились.
Этого не будем, пробасил тот, что постарше. Батько велел этого не замать.
Да как же Княжье добро
Добро твоя служба, строго произнес старший. Не наша.
Кивнул Дедке. Уважительно. И Дедко ему так же. Но сидя.
И оба воя ушли.
Ах ты ж Да я Дородный поискал, на кого выплеснуть гнев и нашел: Чтоб я к тебе еще раз! заорал он на хозяина двора. Ты Больше ни грошика, ни резана!
А я что? возмутился хозяин. Я ж
Надоели! по-особому, по-медвежьи зло рявкнул Дедко.
Крикуны осеклись.
Не будет у тебя еще раза, колдовской ножик оказался в руке Дедки. Мары придут за тобой. Я сказал. А ты поворот к хозяину двора: Тебе урок назван. Будет исполнен прощу.
И пошел наверх, в комнатку, за которую заплатил. Спать.
Малец хотел за ним, но Дедко за рогожу не пустил. Бросил на земляной пол тюфячок, набитый соломой, мол, здесь будешь спать, снаружи.
Малец, понятно, не спорил. Устроился и заснул сразу. Устал.
Проснулся от крика. Баба кричала. Надрывно так, будто рожала. Там, за рогожей, где Дедко ночевал.
Малец вскочил, хотел сунуться, глянуть, чего там?
Но его крепко ухватили за рубаху и обратно, на тюфячок.
Хозяин двора.
Баба вновь заверещала, а у хозяина морда скривилась, будто больным зубом твердое прикусил.
Малец вспомнил, какую плату потребовал с него Дедко и пожалел мужа. А тот, словно угадав жалость, обнял Мальца, прижал, по голове погладил.
Мальцу такое непривычно было. Его кроме мамки никто не одарял лаской. Да и мамка редко и давно.
Баба перестала орать И вдруг замычала по-коровьи, густым басом. Раз, другой, третий
Дядька, больно! вскрикнул Малец.
Хозяин двора тут же ослабил хватку.
Бедняк ты бедняк, жалостно пробормотал он и снова погладил по голове.
Малец не понял, почему он бедняк. Но спорить не стал. Видел в темноте, какое у мужа лицо.
За рогожей стихло. А потом Дедкин голос четко так произнес:
Вишь какая у меня коряга бравая!
Внутри захлюпало. Будто кто белье мокрое о доску отбивал, и баба заухала сначала, а потом опять заревела.
И так до самого рассвета.
Бабы они как: видят, чего им желается. Хошь князем стань, хошь первым волохом, сказал Дедко Малому за завтраком.
Подумал немного и добавил:
Да и мужи не лучше.
А еще попозже:
Все такие: людь, чудь, кривь, все. Кроме нас. Однако ж ни мы без них, ни они без нас никак.
* * *
Бурый поглядел на лежанку, где раскинулась вольготно жопастая девка, пришедшая под новый месяц ворожить справного жениха и удумавшая, что Бурый примет в уплату девкины потешки.
Бурый не отказал. Теперь девка его и тешит, и нежит, и хозяйство ведет. Пока не наскучит.
А жених у нее будет, и прибыток. Уговор есть уговор.
Он, Бурый, к женскому телу лаком. Куда там Дедке. Хотя кто знает, каким был старый ведун, когда еще не был старым?
Хотя Бурый всяко покрупней Дедки вырос. Ну, так на то он и Бурый.
Бабы, девки Все они одинаковы. Видят, что желается.
Хотя была одна.
Была.
Морена ревнива.
Глава шестая
Мальца разбудил звук шагов снаружи. Он замер, прислушиваясь. Храп Дедки на соседней лавке мешал слушать, но одновременно успокаивал.
А время было нехорошее между полуночью и восходом.
Кто-то шастал под дверью, но Малец не встал. Лежал тихо, будто овечья шкура, которой накрыт.
К прежним шагам прибавились другие, погромче, поувереннее. И еще одни. Не зверь, не нежить люди. Кто? Воры? Дедкины недруги?
У двери, не запертой по Дедкову обыкновению, неведомые люди замешкались. Теперь Малец слышал уже и дыхание. Да, трое.
Дедко храпел во всю мочь.
Малец осторожненько скинул овчину (холодно, однако, давно прогорело в печке) и как был, без всего, приготовился нырнуть под лавку.
Удар твердого сапога распахнул ветхую дверь, три могучие фигуры ввалились в избенку. Ввалились, встали плечом к плечу, острые навершия шеломов под низкий потолок, ручищи на мечах. Снаружи луна, а в избенке, ясно, темень. Ничего не видать простому глазу.
Малец тихонько сполз на пол, примерился забраться под лавку, да не успел. Должно, глаза незваных гостей пообвыкли к мраку, а может, звук услыхали, только один из них метнулся рысью, сцапал парня. Плечо как клешней прихватил. Малец не вырывался. Пискнув, повис пойманным зайчонком.
Колдун! рявкнул здоровый.
Не замай! раздался тут голос Дедки. Ясный, словно и не спал. Не замай малого! Меня ищете.
Железная ручища разжалась. Три воя повернулись на голос.
Дедко кряхтя слез с лавки, сунулся к печи, отыскал уголёк, раздул, затеплил фитилек в плошке с жиром.
Оранжевый лепесток подвинул тьму, и Малец разглядел пришлецов получше.
Гридь. Ширины саженной, в кольчугах, в шеломах. Из-под чешуйчатых наланитников густющие бороды. Незнакомые. И не варяги. И не нурманы. Все трое в годах, но не старые. И каждый таков, что Малец ему ниже плеча. Грозные все, аки Перун варяжский.
Да Дедко, по всему видно, не испугался. Он бы и самого Перуна не испугался.
Малец устыдился. Ишь, хотел под лавку забиться. Как дитё малое!
Дедко страху не выказал, а вот гости держались сторожко.
Худо. Малец чуял: у таких осторожность это когда чуть что, и голову долой.
Вижу, не нашего князя вы люди. Дедко накинул на костлявые плечи доху, уселся. Велел Мальцу: Меду принеси. Мне. Одному. Да сперва порты надень. И опять воям, так и оставшимся на ногах: Так чьи будете, мужи ратные? Послал вас кто или сами?
А тебя, колдун, не касаемо! густым басом, грубо отрезал один. Узнаешь в срок.
Дедко враз насупился.
Не так со мной говоришь, человече! буркнул он. Что с колдуном меня попутал прощаю. Вам, людям, в нас разницы нет. Однако ежели вежеством не проникнешься, увидишь разницу и ты. И ляскнул зубами и рыкнул. Точь-в-точь как волк.
Бородач вмиг, Малец даже сморгнуть не успел, выдернул меч, напружил ноги. Двое других тоже.
Ну! Оборотись! заревел страшно первый. Вишь, на клинке насечка серебряна! Переполовиню!
От рыка его Мальца пробил пот. Но учуял он: богатырь тоже вспотел. Страшно и ему.
А вот Дедко не испугался. Подержал тишину сколько надо, а потом молвил негромко:
Мне в зверя перекидываться невместно. Я ведун. Я вот тебя, пожалуй, обращу. Поревешь зиму мишкой-шатуном, может, по-людски со старшими говорить научишься. А может, и не научишься, ежели на рогатину кто возьмет.
Врешь! усомнился богатырь.
Меча он не опустил.
Доводилось тебе, человече, видеть, как топор сам собой пляшет? спросил Дедко. Знаю, не видел. Но слыхал. Так вот знай: и меч сплясать может. Хоть он с серебряной насечкой, хоть без. Так что ты гордость прибери, человече, и железо спрячь, и, внезапно подбавив в голос силы: Спрятать мечи немедля!
Богатырь вложил клинок в ножны. Другие тоже.
И переглянулись, удивляясь, что послушались.
А чему тут удивляться. Дедкову слову нечисть да звери повинуются. Хотя с людьми иной раз посложнее.
Но не с этими. Только с теми, в ком страха нет.
Где мед? прикрикнул Дедко на Мальца, а когда тот подал наставнику кружку, ведун спросил уже вполне добродушно: А теперь говори, почто нужен я князю изборскому.
Коли знаешь, кто послал, так должен знать и почему! недовольно проговорил старший из воев. Мне неведомо.
А что ж тебе ведомо?
А взять тебя да привести пред княжьи очи!
Взять меня не в твоей власти. Ведун усмехнулся недобро. Меня и здешний-то князь только попросить может.
Вои мрачно молчали. Видно, прикидывали, как Дедку обратать да при этом самим не сгинуть.
Что ж, у вашего-то своих ведунов нет? спросил Дедко.
Есть, как не быть, ответил старший. Да куда им до твоей славы.
Подольстился.
Ладно, смягчился Дедко. Приду. Только уж сам. А вы ступайте. Да передайте князю вашему: благодарность должна быть по труду моему. Уразумел?
А может, с нами поедешь? не сдавался воин.
Поехали с нами, мудрый человек! вступил второй. Повозку те наймем. Поить-кормить будем от пуза. Поехали!
Не человек я ведун! отрезал Дедко. Пешком приду. Сам! Князя своего обнадежьте. Да не бойтесь, ничё дурного он вам не содеет. Простит. А теперь вон. Пока не передумал!
И три богатыря поспешно покинули избу. Бежали оружные от старика.
«А я под лавку!» устыдился Малец.
Чё ж от тебя надо изборскому князю? чуть погодя спросил ученик. Ведаешь?
Да все то ж, Дедко махнул рукой. Небось, сгубить кого замыслил тишком. Потому и за мной послал, дальним. Свои-то могут и проболтаться.
А вдруг он тебя убьет? испугался Малец. Чтоб ты не проговорился
Не убьет, уверенно ответил Дедко. Тех, кто при жизни за Кромку ходит, людишки и по смерти боятся. Думают: такого убьешь, а он после смерти из Нави выйдет и отомстит.
Правда, что ли?
Может, и правда, может, и нет, пожал плечами Дедко. Умру узнаю. А ты собирайся давай. Поснедаем и пойдем. Надобно нам от этих не сильно отстать. А то они конные, а мы нет. Поторопимся.
Конные? удивился Малец. А где ж их лошадки?
В сельце оставили, сказал Дедко. Ко мне побоялись. Вдруг испорчу? Вои, малой, лошадей своих пуще женок любят.
* * *
Бурый поглядел на черный комок на дне глиняной плошки. Глянешь: кусок смолы, не более. А истинным зрением посмотришь Страшно.
Правде научил его Дедко. Страх повелевает всеми. Внятный, невнятный, видимый, невидимый. Страх он везде и всегда. Явь его мир. Мир страха. А в ком страха нет, тот ей, Яви, не подвластен. Ни силам ее, ни властям, ни богам. Однако ж и Явь не его. И живым такого назвать нельзя. Не жизнь он, а нежить.
Глава седьмая
Идти до Изборца пешком всю дорогу не пришлось. Обоз подвернулся. Купец ведуну не отказал. Дал место на повозке и даже кормить обещался. Взамен Мальца обязали помогать с лошадьми. Дедку ни о чем не просили, однако он сам отплатил: вылечил язву у одного из холопов и заговорил больной зуб самому купцу, за что тот подарил Дедке хорошие новые сапоги. Тоже сам. Дедко платы не просил.
Люди торговые, сказал он после Мальцу, бывают двух нравов. Одни за резан удавят и каждой медяшке счет ведут. Другие верят в свою удачу, по мелочам не выгадывают и одаряют щедро. Они думают: барыш и так не мал, а будет еще больше. Так зачем крохоборничать?
А кто богаче? заинтересовался Малец.
То по-разному, ответил Дедко. Но щедрые счастливее. А нашему повезло, что он такой. Спросил бы серебра за подвоз, получил бы серебро. И только. А теперь жизнь получит.
Это что ж, он от своего больного зуба помереть мог? спросил Малец.
От зуба нет. Но мог. Метка Морены на нем. Была.
Ты снял! восхитился Малец. А ему почто не сказал?
А зачем? Он человек. Ничего такого не видит, не чует. Решил бы, что вру я. Да и не снимал я ничего. Сама ушла, как только он нас принял. Видать, провинился он в чем-то перед Хозяйкой. А может, судьба поменялась. Там поглядим, что выйдет.
Вышло второе.
Изловить купца хотели. Семеро корел. Подкрались ночью. Хотели тишком, да не получилось. Дедко учуял, разбудил вовремя купца, обозных. Встретили стрелков стрелами. Шестерых подбили, седьмой корел ушел. Недалеко. Дедко его заплутал и в топь завел. Подарил болотнику.
Ладно получилось. А без Дедки взяли бы обозных врасплох.
Издали Мислав изборский, Сволотой прозванный, гляделся грозно: борода широкая, шапка высокая, бархатная, жемчугом шитая, рубаха верхняя из неведомой блестящей ткани, плащ красный, сапоги узорчатые, пояс золотой, а на поясе меч в ножнах, что камнями так и сверкают.
А вот вблизи князь оказался не очень. В плечах перекос, глаз дергается, суставы пальцев раздуты и покорежены. Такой рукой меч не удержать.
Дедко князю поклонился сдержанно. Мальца, однако, заставил в пояс.
Ученик мой, сказал. Помру, на мое место станет.
Первый раз он так о Мальце.
Только без толку. Князь все равно всех выгнал и Мальца тоже. Оставил только Дедку.
О чем говорили, ведун пересказывать не стал. Посадил Мальца травы растирать для зелий, а сам ушел куда-то и явился только к ночи, злой-презлой.
Дедко, я голодный, всё же не утерпел, пожаловался Малец.
Дедко зыркнул зверем, выскочил из клети, а когда вернулся, рявкнул:
Со стола всё прочь!
Малец поспешно прибрал всё со стола на ларь.
Только закончил, как появились княжьи челядины. Яств принесли на десятерых. И не простой снеди, а, видать, с княжьего стола, потому что приправами пахло такими, коих Малец никогда не нюхал. Да еще стол льняной скатертью застелили.
Только вот воняло от челядинов страхом так, что даже этот диковинный запах перебивало. А Малец даже загордился. Видел, что не только Дедку боятся, но и его тоже. Пусть немного совсем, но то ли еще будет.
Вот мне более делать нечего, как о твоем брюхе радеть, проворчал Дедко, глядя на лопающего всё подряд Мальца. Сам не мог холопов позвать?
Ну я
Малец хотел сказать: «Да кто ж меня слушать станет?»
Но понял: стали бы.
Поешь и со мной пойдешь, буркнул Дедко. Думал: брать тебя, не брать, но вижу пора. Скоро тебе силу принимать. Пора тебе поглядеть, каково это: Морене служить. И каковы есть власти-правители, тебе поглядеть полезно. И как с ними управляться тоже.
Как будто земляной зверь выел, пробормотал Малец, разглядывая лоснящиеся от влаги стены и вдавленные в почву круглые камешки.
Не зверь, отозвался Дедко. Вода это. Река.
И верно. На дно похоже. Такое жарким летом бывает, когда речки превращаются в ручейки.
А куда вода делась?
Увели ее.
Кто ж реку может увести, да еще подземную? не утерпел старший из воев. Любопытный оказался.
Ранешние могли, снизошел до ответа Дедко. Что тут допрежь жили. Были среди них умельцы. Не нам чета.
Ужель тебя посильней? с уважением спросил гридень.
Куда мне, усмехнулся Дедко.
Далеко еще? недовольно проговорил князь.
«Вот нетерпеливый, подумал Малец. На руках несут, а он все равно ворчит».
Не нравился Мальцу князь изборский. Воняло от него. Болезнью, страхом, злобой. Как от больного старого зверя.
Уже, Дедко остановился, пропуская воев вперед. И Мальца придержал. Здесь, княже.
Факелы высветили пещерку шагов полсотни длиной и чуть поменьше поперек. Посреди большой плоский камень. Вокруг с дюжину поменьше.
Вои закрепили факелы, поглядели на князя.
Было их пятеро. Четверо гридь, пятый молодой совсем, безусый. Но странный. Старается глядеть гордо, будто сам князь, но уверенности в нем нет, и остальных вроде как побаивается.
Бери! коротко приказал князь.
И четверо матерых набросились на пятого, молодого. Скрутили вмиг, раздели догола, опрокинули на большой камень животом вниз.
Это что ж они творить будут? Малец попятился, но был остановлен цепкой хваткой Дедки.
Не они, проскрипел ведун. Мы.
Ты, ведун, помни: никому ни слова! строго произнес князь.
Я ведун, хмыкнул Дедко. Твои б не проболтались.
На лицах у воев выразилось: была бы их воля порвали бы Дедку на четыре части. А потом каждую еще на четыре.
Только воля не их.
Руки, ноги, голову держать, не отпускать, велел Дедко воям. Упустите пропал ваш князь. Душа его в Ирий не уйдет. Здесь навек останется. Потом ухмыльнулся: Угадайте: из кого он тогда силу тянуть станет?
Князь захихикал. Ему понравилось. Вои еще больше помрачнели. Видать, представили, какой из их князя дух получится. Ох и злющий. Нет, эти не отпустят.
Дедко присел на большой камень, похлопал молодого по голой спине: