Риггз встал между уходящими вулканологами и толпой поселенцев:
А ну тихо! Я сказал, тихо!
В чем дело, Карл?! Останови их! Верни их и заставь ответить на этот вопрос! Он не ответил! кричали из толпы.
А что вы, собственно, ждали?! Поставьте себя на место этого русского и скажите мне, стали бы вы сами отвечать на такой вопрос?!
Значит, его надо пытать! выкрикнул кто-то. Эй, Джонсон! Тебя же учили делать это профессионально!
Знаешь, приятель, я что-то подзабыл, как это делается! лицо Рона скривилось в угрожающей ухмылке. Что если перед тем, как начать их пытать, я потренируюсь на тебе?!
Эй, Карл! Но на том берегу русские!
Ты бы предпочел, чтоб там были какие-нибудь афганцы, северные корейцы или кто? Ты в России, болван! А о том, что на том берегу есть люди, мы подозревали, да еще и знали и раньше! Что изменилось вдруг?!
Но надо что-то делать!
Что, например? Загнать их в резервацию? Подарить им отравленные оспой одеяла?
Какого черта ты несешь, Карл?!
Это вы, какого черта тут орете! Ничего не произошло! А этот русский был с нами честен! И он не желает, чтоб мы конфликтовали!
Но он не ответил на вопрос!
Точно так же поступил бы и я!
А что если они нападут?!
Значит, мы будем защищаться!
И все?! Лучшая защитаэто нападение! Мы должны ударить первыми!
Черт тебя дери, Гувер! Что-то мне подсказывает, что если русские и нападут на нас, то только потому, что среди нас есть такой кретин, как ты!
А ты просто трус! заорал розовощекий морщинистый Гувер.
Карл громко хмыкнул. Затем расстегнул пояс с двумя револьверными кобурами и опустил на траву. Сверху положил свою шляпу.
Ну что ж, смельчак, подойди сюда и скажи мне это в лицо, спокойно сказал шериф. И вообще. Кто из вас, крикунов, считает, что рожденный славной землей штата одинокой звезды, Карл Монтгомери Риггз, является трусом, пусть сейчас же выйдет сюда и покажет, насколько он смелее меня!
Эмоции в толпе вдруг резко поутихли и кто-то осторожно произнес:
Эй, он же имел в виду, что ты русских боишься
Да это вы обделались от страха! Одного русского мы только что видели и что?! Он похож на дьявола?! Единственное, чего я боюсьэто человеческое скудоумие, которое не знает границ и ему не нужны въездные визы! Большинство бед человеческой расы от этого скудоумия! Посмотрите на себя! Орете и беснуетесь, как толпа линчевателей! Мы прошли все вместе через невиданные испытания! Мы преодолели тяжелейший путь! Смогли бы мы это сделать, если бы вы были такими же, накачавшими себя страхом и ненавистью идиотами в самом начале нашего пути?! Если сюда придут русские, мы будем с ними разговаривать! Если нападут, мы дадим достойный отпор! Но мы сможем разговаривать хотя бы потому, что в том доме поселились люди, которые свободно владеют и нашим языком и языком местных. И мы сможем дать отпор, если прекратим истерики и вернем в наши ряды единство и здравый смысл! Верните в свои бошки рассудок, черт возьми! Он нам всем сейчас нужен! Он нам нужен всегда! Это первое правило выживания!
* * *
Чертов лицемер, зло выдавил сквозь зубы Крашенинников, выглянув в окно.
То, что толпа остановилась, его нисколько не радовало. Сейчас, когда они оказались в этом поселении, он чувствовал себя будто на вулкане, который в ближайшие дни, а может и часы, непременно должен извергнуть из своих недр миллионы тонн серы и пепла.
Мне кажется, эта штука нам не поможет, вздохнул Антонио, вертя в руках арбалет.
Да уж. Здесь нужна штука посерьезней. Взгляд Михаила скользнул мимо американских беженцев и их домов куда-то вдаль и остановился на далеком полукруглом холме.
Посмотри-ка, Миша. Этот Кинг-Конг направляется сюда, сказал Квалья
Рон Джонсон неторопливо поднялся по склону к зданию, в котором обосновались вулканологи. За спиной у него был чем-то набитый походный рюкзак, в руках штурмовая винтовка. Остановившись у отремонтированной минувшим днем двери, он постучал в нее.
Чего тебе надо? крикнул, высунувшись из окна, Крашенинников.
Ребята, откройте, улыбнулся, как ни в чем не бывало, здоровяк.
Или что?
Да ничего, Джонсон пожал плечами. Меня Карл попросил пожить с вами, какое-то время. Для вашей же безопасности. Здание достаточно большое и я не буду вас стеснять.
Ты точно не будешь нас стеснять, если пойдешь сейчас же к черту.
Это грубо, Миша, скривился Рон.
Грубо?! Fuck you asshole! Вот это грубо! Ты думаешь, я не понял, что это все был спектакль, подготовленный этим твоим шерифом?!
Послушай, Миша, люди напуганы. Им будет спокойней, и вы будете в безопасности, если я поселюсь здесь.
Миша, впусти его, пусть останется, сказала Оливия. В самом деле, так будет лучше для всех. Особенно для нас.
Милая, ты что, не понимаешь, что Карл приставил к нам надзирателя? «Большой брат следит за тобой!» помнишь такую книгу?!
Миша, ничего серьезней арбалета у нас все равно нет, поддержал Оливию Квалья.
Хмурясь и понимая, что с таким положением дел придется все же смириться, Крашенинников посмотрел на Джонсона.
Ладно. Останешься при одном условии. Я собирался заколотить все окна на первом этаже. И большую часть окон на втором. Если ты мне поможешь, и мы справимся до полуночи, ты останешься. Если нет, тебе тут делать нечего.
Заколачивать окна? Какого черта, Майкл?
Так, все, проваливай
Окей, окей! поднял руки Джонсон. Я пойду за досками, ладно? Вещи только оставлю.
После того как Михаил открыл дверь, Рон поставил свой рюкзак на пол и отправился за обещанными досками, повесив оружие за спиной. Закрыв за ним дверь, Крашенинников тут же распахнул рюкзак и начал досмотр вещей Джонсона.
Миша, какого черта ты делаешь? возмутилась Собески.
То же, что и они. Они ведь обыскивали нашу машину, не так ли?
Но это аморально, Миша.
Я знаю, дорогая.
Там есть что-нибудь интересное? спросил Антонио. Быть может, журналы для одержимых сексом подростков? Ну, или одиноких итальянцев?
Нет, брат мой. Тут, похоже, только предметы одежды и все.
Михаил вдруг вытянул что-то большое и красное.
Оливия подошла ближе:
Что это?
Похоже, это полотенце.
Такое огромное?
Так ведь и Джонсон не маленький, засмеялся Квалья.
Крашенинников поднял взгляд на друга и ухмыльнулся:
Тони, надеюсь, ты не забыл взять свои краски, когда мы покидали казарму?
Нет. Они со мной. А что?
Скомкав большое красное полотенце, Михаил швырнул его своему итальянскому другу.
Пока спрячь это. Хочу, чтоб ты помог мне дать симметричный ответ этим американцам.
Поверить не могу! воскликнула Оливия. Ты воруешь полотенце, Майкл?!
Дорогая. Я вообще полон сюрпризов
* * *
Несмотря на поздний час, голоса и смех в угловой квартире первого этажа дома на улице Кронштадтской не утихали. Сырость и свет масляных ламп привлекали туда мошкару, но и это не мешало общению.
Выдумал, небось, байку эту, дядя Женя?! смеялся Борис Хан, отпивая хвойный чай.
Нет, я на полном серьезе, мотнул головой Сапрыкин. И это совершенно не выдуманная история. Тот полковник на самом деле заминировал входную калитку на своей даче и уехал в отпуск куда-то на материк. И вот приезжает он через полтора месяца и пошел к себе на дачу. А о мине-ловушке забыл напрочь. Тогда ему руку и изуродовало.
Грешно смеяться, конечно, вздохнула Жанна, но как, черт возьми, он мог о таком забыть? Пьяный был?
Вот чего не знаю, того не знаю, красавица. Но факт остается фактом. Сам себя взорвал. Но ведь это еще не все. После развала СССР, этот бывший политический комиссар отправился в Москву, в какую-то новоявленную демократическую организацию, и заявил, что его искалечил коммунистический режим и КГБ. И ему поверили, стали выплачивать пенсию и сделали каким-то заслуженным деятелем демократии и борьбы с тоталитаризмом.
И что, никто даже не проверил, как на самом деле он покалечился? удивился другой брат ЖанныМитя.
Нет. А зачем? Он говорил то, что было нужно. Его версия была в тренде. Зачем правда, если из нее нельзя сделать сенсацию? Так и происходила у нас смена политической парадигмы. А может и не только у нас. Правду ведь надо найти, перепроверить. Столько лишних телодвижений. Вранье удобней, потому что проще. Это как реферат написать. В старинные времена надо было сходить в библиотеку. Изучить материал. Систематизировать его. Кропотливо и аккуратно написать свой реферат, основываясь на изученном материале и полученных знаниях. А потом пришла пора всяких там интернетов. Никуда ходить не надо. Ничего писать не надо. Скачай реферат, распечатай, вставь свое имя и все. Его даже читать нет необходимости.
Да мы с Митей понятия не имеем, что такое реферат, улыбнулся Борис. Нам было лет шесть или восемь, когда случилось это
Зато Жанна должна помнить. Кстати, это не конец истории про того полковника. Вы помните банду Скрипача?
О, да, вздохнул Митя.
Конечно, закивали Жанна и Борис.
Так вот, Скрипач тот был родным сыном этого полковника. Вот такая «замечательная» семейка.
После этих слов Сапрыкин вдруг поднял ладонь и бросил взгляд в сторону окна. Затем осторожно взял одну из ламп и медленно двинулся к чернеющему в стене проему, жестом велев своим гостям продолжить разговор.
Семейство ительменов поняло все без лишних слов, и тут же речь зашла об охоте, рыбалке и планах на ближайшие дни.
Подойдя к окну, Евгений Анатольевич резко вытянул руки. В одной лампа, в другой пистолет. Тут же за окном кто-то охнул и послышался звук падающего тела.
Твою мать
Саня, это ты? Хорошо, что пришел. Я как раз подумывал о том, чтоб рассказать тебе о такой штуке, как ДВЕРЬ!
Слышь, да помоги уже! послышался голос Цоя.
Сапрыкин отложил лампу и оружие. Свесившись из окна, он протянул Александру руки и помог забраться в квартиру.
Может уже объяснишь, что за странную моду взял приморский квартет, лазать ко мне через окно?
У тебя во дворе, у входа в подъезд, люди у костра сидят, болтают. Не хотел светиться лишний раз.
И с чего такая конспирация? Да и вообще, Саня, что у тебя за вид? Тебя что, пинали?
Я разбился
Чего?
На мотоцикле, говорю, разбился. Дай воды попить.
Евгений Анатольевич взял пустую кружку и налил туда из фляги родниковую воду.
Держи. Должен заметить, что выглядишь как живой.
Очень смешно, твою мать! Я же не насмерть разбился!
Кто бы мог подумать Так что стряслось?
Александр с жадностью выпил воду, словно только что вернулся из долгих скитаний по великой пустыне.
Медведь.
Медведь? переспросил Сапрыкин. А дальше мы сами должны догадаться?
Я ехал в Вилючинск. И вдруг медведь посреди дороги. Огромный! Я руль вправо и полетел кувырком.
Так он напал на тебя? встревожилась Жанна.
Да, как бы вроде и не напал Убежал в сопки, похоже.
Уж не наша ли это старая знакомая, сказала Жанна, взглянув на Сапрыкина.
Большая зверюга была, говоришь? нахмурился Евгений Анатольевич.
Очень. Да не в этом дело. Нам твоя помощь завтра нужна.
Знаешь что, Саня, ты меня извини, конечно. Но после сегодняшнего визита Жарова, который, между прочим, тоже ко мне в окно влез, я не очень горю желанием вам помогать.
Да Жар вообще с катушек съехал, поморщился Александр. В том и беда. Он войну объявить хочет.
Войну? Это кому, интересно? Как император Калигула, морскому богу Посейдону? Отправит всех на берег и заставит тыкать копьями в Авачинскую бухту?
Да ты о чем вообще? Он американцам хочет войну объявить.
Сапрыкин посмотрел на Цоя снисходительным взглядом пожилого психиатра:
Американцам?
Да, кивнул Александр.
Войну?
Да.
Здесь?
Да Чего ты ухмыляешься вообще? Это смешно, по-твоему?
Саня, каким американцам?
Как это, каким? Американским американцам, разумеется.
Евгений Анатольевич вздохнул, качая головой.
Слушай, Саня, вы какой-то тайник с наркотой нашли, оставшийся от банд, и упоролись что ли?
Дядя Женя, я знаю, ты, конечно, любишь пошутить. Но сейчас я ухмылочку-то с твоего лица сотру. На том берегу, в двадцати километрах от твоего дома, на севере Петропавловска, живут американцы.
Сапрыкин прошелся по комнате и уселся за стол.
Это тебе Жаров рассказал что ли?
Нет. Я сам их видел. Своими глазами, категорично ответил Цой. У тебя есть карта?
Саня, моя квартира минут двадцать была под водой. На дне Тихого океана. У меня здесь ничего нет.
Жанна положила ладонь на плечо одного из братьев:
Митя, сгоняй за картой. Покрупнее. Чтоб Петропавловск-Камчатский с пригородами в деталях.
Я понял, Дмитрий Хан кивнул и направился к выходу.
Митя, еще лист бумаги и карандаш захвати, окликнул его Сапрыкин.
Сделаю! Я мигом!
Когда он покинул квартиру, Евгений Анатольевич внимательно взглянул на Цоя:
Ну, теперь давай рассказывай в деталях.
Короче, отправились мы, значит, Крашенинникова искать
Вашу ж мать! воскликнул Сапрыкин. Какого черта вам еще от него надо?! Вам мало, что вы прогнали их?! Что теперь?!
Александр вздохнул, морщась, и извлек из внутреннего кармана куртки несколько листов бумаги.
На, читай. Он бросил их на стол.
Что это?
Несколько недостающих страниц того самого «Протокола-О». Ты читай, читай.
Придвинув ближе лампу, Сапрыкин принялся изучать документ. Поначалу казалось, что делает он это через силу. С великой неохотой и борясь со скукой. Но с каждым абзацем выражение его лица менялось. А когда взгляд пробежал по заключительным строкам, по лицу Сапрыкина стало ясно, что все куда серьезней, чем даже в странном известии, что принес Александр Цой.
Крашенинников? Один из тех, кто должен Бомба?! Так вот о чем сегодня днем спрашивал Андрей? Об этой бомбе?
А ты будто не знал? усмехнулся Цой.
Я не знал, черт тебя дери! Я ничего не знал об этой части протокола!
Серьезно? Александр изобразил удивление.
Саня, ты меня плохо слышал? Ты думаешь, если я кубик Рубика умею собирать, то мне известны все тайны цивилизации?
Да ладно тебе, не кипятись. Но это не самое стремное, кстати. Мы увидели поселок. Километрах в четырех от берега. Между двух пологих сопок. Там я насчитал двадцать или тридцать человек. И на одном из занятых ими зданий висит американский флаг. И там же стояла машина Крашенинникова. Он теперь у американцев. И, как ты уже заметил, он хранитель водородной бомбы.
Сапрыкин опустил голову и принялся массировать виски пальцами:
Твою мать Ну, приехали Объект «Качели-1» Двенадцать мегатонн
Так ты с нами, дядя Женя? спросил Цой.
Так вот, значит, откуда неизвестный труп и американская форменная куртка Погоди, а что вы решили?
Ну, Андрей хочет на них напасть. Даже вот такое обращение к народу написал, Александр вынул еще один лист бумаги и положил перед Евгением Анатольевичем.
Да вы охренели совсем?! воскликнул Сапрыкин, прочитав и этот текст.
Мы? удивился Цой. Это не я писал. У меня не такой красивый почерк.
Но вы позволили Жарову это написать!
Так у нас равные голоса, дядя Женя!
Равные?! В последние дни я слышу только его! Может потому, что он кричит громче?! Так равные ли у вас теперь голоса?!
Я что-то не понял, теперь со стула поднялся Цой. Ты это к чему клонишь? Хочешь Андрея отстранить от власти? И это в тот момент, когда мы узнали, что поблизости находится поселение американцев? И это при том, что мы не имеем понятия о планах этих американцев, об их численности и оружии? Ты хоть понимаешь, что разброд и шатания начнутся в народе?
А ты, Гора и Вишневский в состоянии удерживать баланс и повлиять на Андрея, чтоб он не наломал дров? И есть ли у вас резервные планы? Что вы решили?
Мы решили уболтать Крашенинникова вернуться, развел руками Цой. Нельзя чтоб он и бомба достались американцам.
Но будет очень здорово, что она, бомба эта, достанется Андрею? Это в его-то нынешнем состоянии? А что если Крашенинников откажется?
Да я не знаю, Анатольевич! Эта ситуация свалилась на нас внезапно, как то чертово цунами! Потому ты нам и нужен! И не только как переводчик, но и как Как Ну как башковитый чувак!
Переводчиком я не буду.
Почему?!
Не факт что вы встретитесь с Крашенинниковым. Но если вы пойдете на переговоры с американцами, то они не должны знать, что кто-то из нас владеет английским языком. Возможно, никто из американцев не знает русского языка. Тогда они пригласят на переговоры Михаила. Это понятно?
Черт! радостно воскликнул Александр. Ну я же говорил, что ты нам нужен! С ходу такая толковая идея! А что, если он что-то не то будет переводить? Ну, типа в своих интересах?
Я почешу ухо и кашляну. А если все, вообще, из-под контроля выйдет, то тогда уже сам буду переводить.
В квартиру Сапрыкина вернулся Дмитрий Хан. Он разложил на столе карту, и Цой тут же показал место, где они видели американский флаг. Сапрыкин отметил его карандашом.