Часто?
Господину не надо этого знать. Серега едва разобрал шепот.
И все-таки?
Когда мною недовольны, господин. Или так, для развлечения.
Нормальное развлечение, удивился Попов, а если убьют для развлечения?
Это хороший выход, господин, теперь большие зеленые глаза смотрели на Серегу, вы капитан Мордора, вам можно. Скажите, что я сделала вам больно, и вы не сдержались.
Бред, Серега даже помотал головой, какой же это выход?
Это выход отсюда, девушка на коленях подползла к Попову, пытаясь обнять его ноги, я сделаю все, что захотите, только позвольте мне умереть.
Да ты что, не на шутку испугался Серега, когда она начала целовать его ноги, прекрати, я все равно не смогу.
По Серегиным волосам пробежал сквознячок, и рядом, как привидение, снова возник Гудрон.
Отцепись от капитана, девка, тем же низким басом прогудел орк.
Да, господин, это непростительная дерзость, я не сдержалась. Девушка отползала, сжимаясь в комок. Гудрон как бы из воздуха извлек тонкий и гибкий металлический прут на рукоятке и с почтительным поклоном протянул его Попову:
Вот, господин. Если хотите, его можно нагреть.
Чего? задохнулся Серега. Чего сделать?
Рукоятка предохранит руки от ожога, уже не совсем уверенно произнес орк, но можно бить и холодным. Это тоже больно.
Убери. Попов пытался говорить твердо, но зубы все равно постукивали.
Вы не будете ее наказывать, господин? В голосе орка Сереге послышалось удивление.
Что, тогда меня накажут? Опять в подвал, к Бхургушу?
Бхургуш трус, скривился орк, он только и может, что мучить женщин и детей.
Не только женщин и детей, передернул плечами Попов.
Мне дозволено высказать свое мнение, господин? снова поклонился Гудрон.
Говори, махнул рукой Серега.
Слуга в вашей власти. Вы можете ее бить, но только убивать не надо, так как она уйдет из-под руки нашего Повелителя. Он не властен над ее посмертием, в отличие от моего. Хотя капитан Мордора может поступить, как хочет. Орк застыл со склоненной головой.
Попов разглядывал девушку. Теперь, когда стало понятно, что наказание по крайней мере откладывается, спина ее перестала дрожать, но она по-прежнему лежала на ковре, сжавшись в комок.
Поднимись, попросил Попов, сядь. Как тебя зовут?
Этель, господин. Девушка почти справилась с собой.
Этель Лилиан Войнич. Овод, процитировал сам себе Серега невесть как всплывшее в памяти название. Не читал.
Что вы сказали, господин? не поняла Этель.
Да так, ерунда всякая в голову лезет от голода. Гудрон-батыр, есть будешь?
Если господин прикажет, то конечно буду. Телохранитель не может сидеть за одним столом с капитаном Мордора. Он может только пробовать те блюда, которые ему подают. Хотя в Лугбурзе смысла в этом нет.
Понятно. А ты, Этель?
Как я могу, господин. Я всего лишь девушка для массажа.
Нормально, притворно возмутился Попов, что ж мне, в одиночку есть?
Вы можете позвать музыкантов и танцовщиц, господин, робко предложила Этель.
Или чтеца, если мне позволено высказать свое мнение, господин. Мой прежний хозяин всегда так делал. Это уже Гудрон вклинился.
Ясно, хлопнул себя по коленкам Серега, продолжай нести службу. Капитан Мордора тобой доволен.
Повинуюсь, господин. Орк растворился в воздухе, и даже дверь не скрипнула.
Этель, он обернулся к девушке, мне понравился твой массаж, и я не буду тебя наказывать.
Я благодарю вас за доброе отношение к несчастной Этель, господин.
Ерунда, отмахнулся Серега и взялся за колокольчик.
* * *
После всех передряг, ванны и ужина Серега рухнул в постель и спал теперь уже без всяких сновидений до полудня. Открыв наконец-то глаза, Попов долго вспоминал, где находится, а вспомнив, заскрипел зубами. Вот попал. Скопище садистов и дегенератов, а он, Сережа Попов, еще совсем недавно топавший в голубых сандаликах по солнечной дорожке вместе с мамой и бабушкой, теперь капитан Мордора, один из руководителей этого сброда. Где-то в глубине души теплилась еще надежда, что его обманывают, что никуда он не перемещался из своего мира, а лишь неведомым путем доставлен врагами куда-нибудь в Неваду, где ему и промывают мозги. Однако даже замполит батальона курсантов, майор Хвостиков, никогда не рассказывал о столь мудреных и затратных кознях империалистов.
Размышления прервал осторожный стук в дверь.
Войдите! крикнул Серега, садясь на кровати.
В дверной проем просунулась голова Гудрона:
С добрым утром, господин!
Спасибо, Гудрон-батыр. Заходи, рассказывай. Попов слез с кровати и начал одеваться. Гудрон прикрыл дверь и, продолжая оставаться в полупоклоне, прогудел:
Капитана Мордора приглашает на обед сам Властелин Мордора.
На обед? удивился Серега. Здорово я поспал. В этом можно идти к Властелину, как думаешь?
Орк критически оглядел черный с серебром костюм и поскреб пальцем подбородок:
Не хватает пояса капитана Мордора. Посмотрите там, на столике, господин.
Через двадцать минут полностью экипированный Серега вышел из лифта у обеденного зала. Двери распахнулись сами. Майрон в одиночестве сидел во главе стола.
Проходи, Сережа, садись, улыбнулся майар, как спалось?
Прекрасно, господин, на всякий случай поклонился Попов.
Я освободился немного раньше, поэтому и решил пообедать вместе с тобой. Заодно и обсудим насущные проблемы.
Пока Серега отдавал дань мордорской кухне, Майрон изучал какой-то толстенный гроссбух, поигрывая серебряной вилкой. Лишь когда капитан Мордора плюхнул себе в тарелку горку мороженого, майар преувеличенно заботливо спросил:
Говорят, тебе вчера не угодила массажистка?
Серега подавился мороженым:
Да нет, нормально. Кто говорит?
Майрон продолжал вертеть в руке вилку:
Не важно, кто говорит, Сережа. Важно, чтобы ты понял, что, во-первых, в пределах Мордора я всеведущ, а во-вторых, основой любой власти является насилие. И Майрон без всякого напряжения свернул вилку в кольцо. Насилие, и только насилие, Сергей. Остальноекрасивые слова для толпы. Красотой можно восхищаться, к справедливости можно стремиться, но уважают только силу и исключительно силу. Понимаешь?
В общем, промямлил Попов.
И в общем, и в частностях. Никто ничего не будет делать даже ради самой прекрасной идеи, если за ней не стоит сила. Некоторые идеи сами являются силой. В этом мирея сила, и меня уважают. Нуменорсила, и его уважают. Валарытоже сила, и я уважаю валар, хоть и ненавижу. Вспомни же себя. Во дворе и в школе у вас кого уважалисамых добрых и умных? Нетсамых сильных и жестоких! Ведь так?
Так, пришлось согласиться Попову.
Армияспециальный институт насилия, предназначенный нести врагам смерть и разрушение. Потому и в вашей армии, и в моей тоже прежде всего ценится способность не колеблясь применить силу, ведь так? Кого ты больше уважалзадохлика Охохолина или старшину Макухина, Сергей?
Боялся, а не уважал, выдавил из себя после внутренней борьбы Попов.
Тогда простос кем бы ты хотел оказаться в бою рядомс Охохолиным или с Макухиным?
В голове у Сереги всплыл мутный образ взводного «чмыря» Охохолина, отчисленного еще в начале зимы, и он согласился с Майроном:
Со старшиной надежнее.
Конечно надежнее, Сергей. С сильными и жестокими всегда надежнее. А что делаешь ты?
Что я? заерзал Серега.
А ты прощаешь Гурлуга. Здесь я еще могу согласиться скрепя сердце, Гурлугнадежный и преданный слуга. Но массажистка?! Простить только потому, что она женщина?
Да нормально все, начал защищаться Попов, нормальный, я бы даже сказал, хороший массаж. За что ее наказывать?
Ты ее пожалел, да?
Да, сдался Попов, она такая В общем, такая
Да нельзя никого жалеть, Сергей, взорвался Майрон, тебе самому эта жалость потом выйдет боком. Хочешь знать, кто мне обо всем рассказал? Да она и рассказала, добрячок ты наш. Пошли со мной.
И снова лифт. «Господи, седьмой раз еду, а надоело-то как! И опять подвал. Первый раз хоть не знал, куда иду, а сейчас-то знаю. Бхургуш приветливо улыбается в дверях пыточной. Так, собраться, собраться! Вряд ли это для тебя, показать что-то хотят».
Кресло занято, и сердце Попова мощно подпрыгнуло вверхвсе-таки не для меня! Когда он разглядел, кем занято кресло Этель. Раздевать девчонку, правда, не стали, но привязали крепко. Майрон крутанул кресло так, чтобы Этель увидела Серегу, и медовым голосом спросил:
Так как ты вела себя вчера с капитаном Мордора?
Непочтительно, господин. Губы девушки дрожали, пальцы впились в отполированные сотнями узников подлокотники кресла.
Ты провоцировала капитана Мордора на прямое неповиновение своему господину, ведь так?
Да.
Да, господин. Глаза Майрона сузились, вспыхнув недобрым огнем.
Да, господин, еле слышно повторила Этель.
Глаза Майрона стали багровыми.
Может, оставить тебя на развлечение Бхургушу, девица-красавица? Сначала ты ему массаж сделаешь, потом он тебе. Так, постепенно, через недельку, глядишь, и смерть наступит, которой ты так хотела.
Не надо, господин. Я верно служу тебе. По щекам Этель побежали слезы.
Так верно, что даже пытаешься бежать от меня, попутно провоцируя капитана Мордора?
Это минутная слабость, господин. Этель уже рыдала. Сереге хотелось отвернуться, а еще лучше уйти отсюда, но он боялся Майрона, а потому продолжал смотреть поверх головы девушки на кафельную стену. Майар перехватил этот взгляд:
Сергей Владимирович, теперь видишь? Ты ее вчера пожалел, а сегодня она тебя с потрохами выдала. И ей плохо, и к тебе доверие уменьшилось. Оба вы в подвале, в гостях у Бхургуша, так сказать. Как я могу быть уверен, что в следующий раз ты не пожалеешь настоящего врага? Да что там, даже не расскажешь мне о нем, как не рассказал об этой плаксивой девке.
Серега молчал. Тактика, отработанная поколениями курсантов и применяемая в общении с начальниками всех степеней и рангов. Пока от тебя не требуют конкретного ответа на конкретный вопросмолчи, как рыба в пироге. Начальник поорет, побушует, выпустит пар и затем примет решение. Начинать оправдываться под горячую рукузначит провоцировать командира на необдуманные действия. Стисни зубы, терпи, молчи. Выражай негодование шевелением большого пальца ноги. Так Попов и делал, рассматривая стену. Майрон осекся на полуслове, внимательно посмотрел на Серегу и сказал уже абсолютно спокойно:
Значит, так. Накажешь ее сейчас при мне. За вчерашний проступок. На этом будем считать инцидент исчерпанным, и, если хочешь, можешь оставить ее при себе. В противном случае ты лишаешься звания капитана Мордора и займешь ее место в кресле, потому что доверять я тебе дальше не смогу. Ее мы убьем как-нибудь поинтереснее, и эта дрянь добьется своего.
Как наказать? пересохшими губами спросил Серега.
Весь арсенал Бхургуша в твоем распоряжении, жестко усмехнулся Майрон, но вряд ли ты сумеешь им воспользоваться. Хотя бы ударь. Сильно, по-мужски.
Серега колебался. На звание капитана, предположим, плевать. Но в кресло Серега в нем уже сидел, Майрон точно все рассчитал. Да и девчонку замучают. Ладно, прости, Этель, и он слегка ударил ее по щеке. Майрон захохотал:
Славно, славно. Ты думаешь, я не понимаю разницы между похлопыванием и ударом? Бей! Бей сильно, или тебе поможет Бхургуш. Ну!
Черт! Серега и мужиков-то никогда не бил. Его били, было такое, но сам Попов набрал воздуха в грудь, и ударил в полную силу. Ладонь его так и не сжалась в кулак, но и этого оказалось достаточным, чтобы голова Этель мотнулась в сторону и упала на грудь. Лишь через пару секунд она пришла в себя. По щеке расползалось багровое пятно, из разбитой губы сочилась кровь, и на ресницах дрожали слезы.
Вот, снова начал улыбаться Майрон, другое дело. Если бы ты так хулиганам во дворе один раз зарядил, проблем бы в жизни поубавилось. Уважать бы начали. Ладно, будем считать, что урок усвоен. Пойдем наверх, дел еще масса, а мы тут прохлаждаемся.
Пропустив Серегу вперед и уже почти выйдя из камеры, Майрон через плечо кинул:
Да, Бхургуш, сними-ка аккуратненько пару ноготков у нашей красавицы. Только на ногах, орочья морда, руки не трогай, ей ими еще работать. И перевяжи хорошо, чтобы ходить могла. Пойдем, Сергей Владимирович.
Уже в коридоре до них донесся крик Этель, приглушенный дверью. Волосы зашевелились на Серегином затылке сами по себе, и он не удержался от вопроса:
Я так и не понял, господин, зачем бессмысленная жестокость?
Осмысленная, Сережа, вполне осмысленная. Во-первых, ты теперь подумаешь, самому наказать провинившегося или доверить мне, во-вторых, эта девчонка отлично знала, что делала, и теперь получает заслуженное воздаяние, в-третьих, теперь все слуги еще раз убедились в том, что в Лугбурзе ни один проступок не останется незамеченным и безнаказанным. Это урок тебе, Сергей, любая жалость заканчивается болью и страданием. Смотри-ка, кричит как, Майрон почесал ухо, ты бы ее лучше в постели наказал.
Не в моем вкусе, буркнул Серега, борясь с желанием заткнуть уши. К счастью, по мере удаления по коридору крик становился все глуше, а затем и оборвался.
Один ноготь готов, хмыкнул Майрон и хлопнул Серегу по плечу, плюнь ты на нее. Болевой синдром после удаления ногтя длится всего два-три дня. Скоро будет скакать, как коза, бабыони живучие. Иди, готовь танк к пробной стрельбе, я подойду.
* * *
На ватных ногах Серега добрел от лифта до выхода из башни и здесь натолкнулся на Гудрона, ждавшего его в холле.
Вам нехорошо, господин. Гудрон кинулся поддерживать хозяина. Серега попытался его оттолкнуть, но с тем же успехом можно было отталкивать скалу. Опираясь на руку Гудрона, капитан Мордора выполз во двор, залитый жгучим солнцем. Орки куда-то попрятались, но следы их бурной жизнедеятельности опять валялись повсюду.
Отстань, Гудрон, тащишь меня, как бабу, под руку, снова попытался вырваться Попов.
Вы упадете, господин, а здесь снова снаги нагадили. Чувствуете, как смердит?
Здесь везде смердит, не удержался Серега, ты про Этель рассказал?
Это мой долг, господин, слегка сконфузился орк, не расскажу я, расскажут другие, в Лугбурзе много ушей. Повелитель умеет больно наказывать, господин. Гудрону жаль Этель, но своя шкура дороже.
Вот и мне оказалась дороже, пробормотал Попов, не устоял я против вашего Повелителя.
Нашего Повелителя, господин, поправил телохранитель, против него никто не устоит. Поэтому мы слуги, а он господин. Вы еще молодец. Иные могучие воины теряли сознание после простого разговора с ним.
Молодец среди овец. У Сереги начинался приступ самобичевания.
У господина капитана дар стихосложения.
Издеваешься, что ли? Приступ исчез сам собой. Эту рифму любой ребенок знает. Там еще продолжение есть: а против молодцасам овца. Ладно, отпускай, уже пришли.
Перед воротами зала с танком изнемогали на жаре два караульных орка. При виде капитана Мордора они подтянулись, выпучили глаза, обнажили желтые кариесные клыки и сделали копьями «на караул».
Вольно, махнул рукой Серега, зови начальника караула. Открывать будем.
Один из орков заверещал на высокой ноте, и через пару минут появился Гурлуг. Изобразив что-то едва похожее на поклон, он деловито загремел ключами, но лапа Гудрона с такой силой опустилась на его шею, что орк рухнул на колени и ткнулся носом в пыль.
Разучился приветствовать капитана Мордора, свинья? рявкнул телохранитель.
Гурлуг поднял голову, ощерился и собирался уже ответить, но тут у Попова в голове щелкнуло, бешеная ярость толкнулась в виски, и неожиданно для самого себя он заорал на весь двор:
Молчать, мразь орочья! и с размаху пнул Гурлуга в ребра. Орк закашлялся, но продолжал смотреть на Серегу.
Что, мало?! И Попов замахнулся вторично. Гурлуг, как кошка, вскочил на ноги, пытаясь вырвать из-за пояса шестопер, но Гудрон оказался быстрее. Мощный удар опрокинул более щуплого и низкорослого орка на спину, шестопер полетел в сторону. Гурлуг все же попытался встать еще раз, но встретился мордой с сапогом капитана Мордора, рухнул в пыль и затих, закрывая голову руками. Часовые у ворот молча таращились, облизывая сухие губы, на избиение своего начальника. Серега почувствовал, как внезапно охватившее его бешенство уходит, оставляя слабость в конечностях и чувство вины за содеянное.