У меня другая специализация,затараторил системщик.Они солдаты, они качаются убийствами. Я специалист в управлении. Я набираю опыт, руководя лагерем. Я не убивал.
Он быстро успокаивался. Аккуратно оттолкнул голову, утер слезы.
Куда забирают тех десятерых, что остаются в живых после королевской битвы?отплевавшись, Вано задал свой вопрос.
Начлагеря усмехнулся:
Никуда. Я ж говорюсолдаты качаются на убийствах.
В смысле?я соскочил,десятерых последних выживших тоже убивают?
Да.
Но смысл? Почему сразу не убить сотню? Ведь за убийство сотни дадут больше,задавая вопрос я внезапно понял, что знаю ответ.
Ответ начлагеря подтвердил мою догадку.
Простая математика. Сухой и практичный расчет. Икс плюс игрек равняется зет.
Да, убив сотню людей получишь опыта больше, чем убив десятерых.
Но за обученных солдат АСК дает больше опыта. Поэтому целый месяц кадеты проходят начальную военную подготовку.
А за человека с АСК опыта дается раз в десять больше, чем за обычного солдата.
А за убийство десятерых людей двадцатого-двадцать пятого уровня, экспы насыплется в разы больше, чем за уничтожение сотни одноуровневых нубов. Вот поэтому в установленных медблоках сняты все ограничениячтобы опыт тек рекой. Чтобы за выполнение любых действий давалось в разы больше, чем обычно. Вот поэтому тут стоит ретранслятор, не связанный с сетью. Уверен, что его отключают, когда системщики начинали убивать десятку. Это сейчас мы испортили им все планы, и они попросту забыли это сделать.
Этим уродам дали на растерзание, на свою собственную прокачку, целый город. Небольшой, но все же. Они вольны делать в нем все, что угодно. Всё население этого городкавсе шестьдесят тысяч человек заочно приговорены к смерти ради того, чтобы десяток системщиков качнуло себе несколько уровней.
Все очень просто. Это просто гринд экспы. Ничего более.
Дикий гринд экспы.
7
7.1
И чем вы лучше их?Петр ткнул рукой в вышку.
Бронированная будка, стоящая на металлических распорках сварена ужасно, буквально на скорую руку. Видимо эту «дверь» клепали на ходу, чтобы она хоть как-то закрывалась. Поэтому между входным люком и низом осталась щель.
Сквозь которую сейчас тягуче-медленно капала густая, замерзающая на ледяном полу кровь. Пятнадцать пробоин от крупнокалиберных пуль не давали сомневаться, что тот, из которого он вытекала, с вероятностью в сто сорок шесть процентов, мертв.
Позади нас дымилась зона. Некогда волне себе удачный полигон для набора опыта и уровней-ступеней пары десятков системщиков. Интересно, какая у них была очередность, кому сидеть в будках, а кому убивать? Наверное, жребий кидали.
Впрочем, мой интерес весьма поверхностен. Все они мертвы.
Первый умер начлагеря. Гравимеч лишил его жизни быстро и весьма гуманно. Правда некоторых затошнило от казни.
Странные люди. Их всех только что хотели убить, население всего города обрекли на смерть, а они жалеют своих палачей. Пара девушек даже пустили слезу. Не понимаю.
А вот системщикам, сидящим в будках, по периметру зоны не повезло.
Вначале мы уничтожили работающий ретранслятор. Лена порубила его на куски своим оружием, за что и заработала уровень, о чем она сразу мне с гордостью поведала. Зеленые и красные контуры на наших внутренних взорах исчезли. Мы стали невидимками для наблюдателей, выискивающих нас через прицелы.
Затем в дело вступили два крупнокалиберных пулемета, Лена и я. Будочники были обречены. Четырнадцатимиллиметровые пули прошивали металл вышек насквозь. Затем я вскрывал двери и отсекал головы. Я помнил возможности регенерации.
Стреляли Иван и хриплый Денис. Осторожно подтаскивали тяжелые пулеметы поближе и прошивали очередью бронебойных пуль удобные, высокорасположенные цели насквозь. И я не знаю почему, но ни один из системщиков, сидящих в будках, не попытался сбежать. Возможно, ждали подмоги, возможно надеялись на броню. Не знаю. Это их проблемы.
Должен остаться только один. Такая фраза вспомнилась мне при очередном обезглавливании. А что, очень в тему:
Here we are. Born to be kings.
We're the princes of the universe.
Here we belong. Fighting to survive
In a world with the darkness powers.
(Вот и мы. Рождены, чтобы быть королями.
Мыпринцы Вселенной.
Мы часть этого мира. Сражаемся, чтобы выжить
В мире, полном темных сил.) (Фильм «Горец»)
Зона умерла. Зона, полная кровавых тайн, смертей и человеческих страданий. Мы разрушили ее. И самое главное: мы убили тех, кто ее организовал.
Сорванные ворота довершили разгром. Иван снес их голыми руками. Сложно даже представить, когда он начнет прокачиваться по-настоящему.
А сейчас Петр стоял на фоне разгвозданной будки и задавал мне вопрос, на который у меня не было ответа.
Что я мог ответить человеку, который не проходил этапы поощрений и наказаний от Системы? Не осознавал, что теперь будет вечно жить с человеком, которого ему выбрала Система? Что будет вечно работать там, где ему указала Система. Что только Система решает, будешь ли ты жить или умрешь. Что весь выбор за тебя делает именно она, Система. Всегда. Всю свою жизнь. Вечную жизнь.
Мыя, Лена и Иван стояли напротив остальных. И между нами словно пролегла черта. И словно мы теперь стали для них, тех кто стоял за этой невидимой линией, посланцами зла. Тех, что творят ужасные вещи, говоря при этом сладкие слова.
И в чем-то я их понимал. Только что мы убили множество людей. А теперь предлагают стать такими же. Убийцами.
Так чем мы лучше Системы?
Ничем. И всем.
Она хотела вас убить, мы предлагаем вам жизнь. Вот и вся разница.
Почему-то я не сомневался, что Юля и Игорь первыми перейдут черту. Первыми присоединятся к нам. Следующим был Денис, тот хриплый мужик, что так удачно поймал нас у кучи мертвых тел.
Затем еще один. Еще два. Еще один. Потом сразу четверо.
Всё? Всё.
Больше желающих не нашлось.
Они были согласны установить себе АСК Системы ради денег. Но бороться против нее ради жизни не согласны.
Людистранные существа.
Но никто их заставлять не будет. Великий Вал другой. Ему плевать на тебя. Он даст тебе инструмент, способный превратить тебя в равного богам и забудет о тебе. Тебе надоты и старайся. Делай себя лучше. Никто не будет тебя заставлять. Подталкивать, указывать, уговаривать, мотивировать.
Не хочешь изменить себя ради себя жеоставайся в жопе.
Одиннадцать человек решились изменить себя. Остальные остались тешить себя надеждами.
Их выбор, их право.
Десять «Уралов» ожидали нас. Их водители навечно нашли свой покой в железных вышках.
У тех, кто решил остаться, выбора не былоони уехали в свой городок. Расселись по двум машинам и, выпуская клубы дыма, уехали навстречу безнадеге.
А вот у нас выбор был.
Ехать в депрессивный городок никто не захотел. Однипотому что не видел там никаких перспектив и вообще я главный мне и решать, а я, потому что да, никаких перспектив там уже не осталось. Наиболее инициативные уже уехали из него. Кто в большой Город, кто в тренировочный лагерь. Остальные так и будут ждать чуда, прозябая в нищете.
Так что мы решили для начала ехать в Город. Там с помощью Телеграма найти сторонников, тех, кто решил бороться с Системой. И дальше по обстоятельствам.
Единственная проблемав город надо ехать с установленными АСК Наездник. Кто знает, как пойдут дела. Надо быть готовыми ко всему.
Да фигня делов,сплюнул Денис.Мой батя живет в Озерном. Отлежимся там пару суток, придем в себя, да и двинем дальше.
Озерное. Маленький глухой поселок, затерянный в гуще лесов. Три улицы, с пяток деревянных двухэтажек и пара десятков изб. Пара сотен жителей. Километров двадцать отсюда. Там нас точно искать не будут. Поехали!
А то, что будут искать, я не сомневался. Уверен, пропажу, а затем и смерть такого количества Системщиков обнаружат очень быстро. Так что исчезнуть мы должны в кратчайшие сроки.
7.2
Погода испортилась внезапно.
Вот только полчаса назад светило теплое весеннее солнце, плавя своим жаром сугробы, а сейчас ветер надул тучи, кидавшие в лобовое «Урала» гроздья холодных льдинок. Март во всей своей красе.
Печка работала во всю свою мощь, но никак не могла справится с непогодой и обзорные стекла постепенно затягивались изморозью. От чего приходилось останавливаться и, преодолевая напор ветра, с матом и проклятиями соскребать нелепым скребком настывший до состояния камня лед.
Вскоре от дороги осталась лишь небольшая колея, сквозь которую мог прорваться только наш вездеходный грузовик. Не повезло тем, кто сейчас на легковушках. Дорогу заметает просто с бешеной скоростью и застрять на нейдело пяти минут и легкой неопытности. И я очень сомневаюсь, что МЧС приедет на помощь. Если она, эта служба, еще существует.
А мы ехали. Вздымая клубы снега, тут же относимые сногсшибающими порывами ветра куда-то вдаль. Бурили белое безмолвие темно-зеленым клином. Прорывались, пробивались.
Видимость упала почти до ноля. Денис, единственный кто мог вести грузовик, часто останавливался, буквально ногами нащупывая дорогу.
Наконец, сквозь прореху в буране, мы заметили указатель «Озерск». Вроде как приехали.
Денис уверенно повернул налево. Там даже не дорога уже, так, направление, по краям которого вздымаются уже самые настоящие сугробы. Покружив по узким улочкам, он наконец остановился около покосившегося домика, слегка укрытого дощатыми, невысокими воротами.
Разгребав ногами заметённую снегом калитку, открыл ее, тяжело налегая всем телом, чтобы распахнуть побольше, а затем проскользнул внутрь. Скрип входной двери я расслышал даже сквозь завывания ветра.
Через пару минут вновь увидели его фигуру, что приветственно замахала нам рукой, зовя внутрь. Я застучал по борту грузовика, пытаясь открыть замёрзшие засовы, наконец это удалось, и тяжелая железяка с клацаньем упала вниз.
Давайте, выходим,позвал я закутанных во все что можно, тесно прижавшихся друг к другу, сидящих внутри людей.Сейчас отогреемся.
Медленно, заторможенно они начали шевелиться, подниматься, спрыгивать с борта. Я помогал, поддерживал, показывал направление и в дом зашел последним, плотно закрыв завывшую в несмазанных петлях дверь.
Мои последователи (можно ведь их так уже называть?) кучкой сгрудились напротив хозяина дома. В грязном распахнутом ватнике, коротких валенках с седой щетиной на щеках, напортив нас стоял дед. Сгорбленный, шевеливший сухими губами, с усталыми от долгой тяжелой жизни глазами. Ими он изучал нас, подолгу рассматривая каждого. И взгляд этот был тяжелый, от которого вновь возвращался озноб.
Вот, бать, тут все. Мы перекантуемся у тебя пару-тройку ночей, а потом уедем,Денис развел руками, показывая на нас.Часть тут поспит, часть в бане. Объедать тебя не будем, в магазине все купим, да еще и тебе оставим.
А закрыт магазин,впервые заговорил дед. И голос скрипел также как его дверь. Тяжело, с надрывом.Давно уж закрыт. С самой осени.
Ну по соседям пробегусь, куплю что нужно. Не переживай.
Теперь-то я понял, почему Денис так хрипитвесь в отца.
Не надо по соседям ходить. Мор у нас. Уж пятеро семей померло. А от чегонепонятно. В погребе вон картошки полно, доставайте да ешьте. Чай не баре.
Мор? А что за мор, дедушка?мне стало интересно. Неужели тут осталась корона?
Какой я тебе дедушка, шкет? Батя я! Так и зови! Понял?тусклые зрачки седого деда полыхнули внезапной яростью. Полыхнули и погасли.
Понял, батя! Что с мором-то?
А хрен его знает. Вчера вон ходили, а сегодня глядь: все мертвые лежат. И помирают-то кто где. Кто в огород вышел да там и свалился, кто дрова рубил, так с топором и преставился.
А медики что говорят? Узнали причину?
Какие нахрен медики, сынок? Фельдшерский пост с осени как закрыли, так и не видывали никого здесь боле. Катаверная-то приехать не может. Нету, говорят, бензина. Так что тела мы в одну избу сложили, в ледник, так и лежат там, прости господи. Как земля растает, так и похороним, коль сами раньше не помрем.
И давно у вас мор пошел?
Да, почитай, с месяц назад, как Свиридовы преставились, так началось это,старик медленно, держа пальцы троеперстием, перекрестился, задерживая руку в каждой из точек.Сын к ним тогда приехал, дак они и ходили по домам, самогонку искали, свою-то уж выпили. А через день мы их и нашли, покойничков. Правда Митьку, сына ихнего, так больше и не видывали. Да вы не стойте, печь вон затопите, дрова принесите.
Дед, потеряв к нам всякий интерес, отвернулся и пошел в угол, где виднелась старая, панцирная кровать. Там, кряхтя, снял валенки и фуфайку, лег.
Я осмотрелся. Обычная изба. Маленькие оконца, наполовину заметенные снегом, давали удручающе мало света, но так даже лучше. Видно, что помещение давно не убиралось. Какие-то тряпки, бумаги валялись по углам, на широком, рубленном из грубых досок столе вповалку лежали предметы утвари. Дырявая клеенчатая скатерть сиротливо загнута.
Через полчаса в печке, весело потрескивая, занялись огнем, притащенные из сенок, дрова. Девушки, брезгливо морщась, навели какой-никакой порядок. Слазили в погреб, натаскав пару ведер подмерзшего картофеля. Затем все быстро, по очереди, помылись в растопленной бане. Воды натаскали мало, поэтому хватило разве что на смыть грязь и кровь, но и на этом спасибо.
Собрались за уже чистым столом, зажженные лампы разгоняли тьму по углам, а мы хватали пальцами прямо из раскаленного горшка горячие вареные клубни, запивая терпким чаем. Тепло, уютно, хорошо.
Только ледяной взгляд из самого темного угла не давал расслабиться окончательно. Дед, как мы его ни звали, так и не подошел к нашему столу, мрачно смотря сквозь кустистые седые брови.
Но плевать.
Я рассказал все, что знаю про Великий Вал, а так как знал немногое, рассказ вышел коротким. Затем показал, что умею. Не всё, а только самое эффектное. Гравинож, который покрошив на солому ближайший чурбачок, вырос в размере и так же легко разрубил здоровую сучковатую корягу. И маскировку. Превратив свою руку в полупрозрачную субстанцию.
Адепты охали и ахали в нужных моментах, трогали пальцами срезы на деревяшках и в общем были весьма впечатлены. Идеальная презентация. Рекламщики были бы мной довольны.
И она сработала. Четыре человека захотели прямо сейчас принять капсулу с Наездником. Остальные вроде бы были и не против, но пока колебались. Хотя я находил это, конечно, странным. Они без сомнений приняли капсулы с Системой, там в лагере, а тут вдруг такая неуверенность.
Мой Наездник, после вопроса ответил, что так как Система у них не активирована, то никаких проблем с установкой АСК Великого Вала возникнуть не должно.
Я также заглянул в свои логи, что мне там насыпали за убийство Системщиков. Там все стандартно. Очередная ачивка «Нашинковать как капусту», дающая плюс один к ловкости и левелап.
Этим же вечером четыре капсулы были проглочены. Нас стало еще чуточку больше. Подумаешь, что против нас вся планета. Зато последователей Великого Вала уже семь!
Буря все не успокаивалась. Выла, заметала, бросала комьями снежной пурги, засыпала двери и дороги. И только к ночи ее напор стал утихать. По крайней мере видимость стала больше. Впрочем тьма, ложащаяся на поселок, убрала все преимущества чуть стихшей непогоды.
В домик мы все не влезли. Не хватило ни лавок, ни теплых вещей. Так что часть ушла в баню. Аккуратно подтапливая печь, там вполне возможно переночевать в тепле и уюте.
На лавках размещались по двое, валетом. Лена взглядом, не терпящим возражений, легла рядом со мной. Укрывшись фуфайкой, слушая завывания метели и треск сгоравших в печи дров, мы попытались уснуть.
И это даже удалось. Лена, аккуратно обхватив меня за грудь, тихо сопела и я тоже провалился в глубокий сон. Лишь где-то в середине ночи услышал ворчание вставшего деда, да скрип входной двери.
Разбудило меня неприятное чувство. Открыв глаза, увидел потухший взгляд Дениса.
Батя умер,одними губами прошептал он.
7.3.
Он умер, прислонившись к косяку входной двери. Не упал, не согнулся. Как оперся на деревяшку, так и скончался. В руке осталась обгоревшая до самых зажимавших ее пальцев, самокрутка.
Буря закончилась ночью и не заметенные снегом следы показывали, что отец Дениса ходил к воротам, затем подходил к бане, заглядывая в окно, и только потом пошел обратно к дому, чтобы, закурив, уже никуда не пойти.
Деда положили в сенцах. Раскатав вязаный половик, уложили мертвеца на пол, закрыв голову и тело демисезонным пальто.
Денис молча сидел рядом с телом, пытаясь понять наступившую действительность. Обдумать, что произошло и что делать дальше.
Мы не мешали. Это его время.