Мне теперь приходилось непрерывно использовать технику передвижения, чтобы успевать уворачиваться.
Двадцать два
Двадцать три
Двадцать четыре.
Нужно заставить тело двигаться быстрей. Ещё быстрей!
Я выдержал буквально шесть вдохов. А затем опоздал и шар скользнул по плечу. Этого хватило, чтобы отшвырнуть меня в сторону, а через мгновение в меня врезалось сразу пять или шесть шаров.
И всё закончилось.
Лёжа на песке, пытаясь вдохнуть в отбитую грудь воздух, я только и мог, что поражаться предусмотрительности создателя формации. Пусть я и не сумел остановить формацию, она сама прекратила тренировку. Иначе, уверен, на высоких уровнях смертельные проигрыши стали бы обычным делом. И как быстро бы тогда закончились ученики в Павильоне Меча?
Поднявшись, я с досадой оглядел порванный рукав и наливающуюся кровью ссадину. И ведь это сделал круглый шар. Если бы на его месте оказался настоящий Летающий Убийца, кинжал сектантов, то боюсь, он распахал бы мне мясо до кости. Да и остальные шары мгновенно просадили всю энергию, что я влил в Покров, врезавшись в меня со всех сторон.
Ещё одна грань тренировки. Сумеешь ли ты пережить без ранений даже простой проигрыш? И прийти сюда ещё раз?
На мгновение вызвал перед собой надписи жетона. Число «мечей» и не подумало измениться. Чтобы получить награду в формациях, нужно хоть на волос стать лучше прошлого себя. Я не сумел этого сделать.
Тряхнул головой.
С этим местом на сегодня всё, я не ощущаю в себе уверенности продержаться хотя бы на полвдоха больше, а попытка может быть лишь одна в день.
Ещё поглядел, как зависшие в воздухе шары по одному возвращаются к подножию флагов, как стихает невидимый ветер, позволяя опасть полотнищам, а затем двинулся по дорожке дальше, проходя мимо остальных тренировочных площадок, отделённых друг от друга десятками шагов густого то ли леса, то ли парка. Для первого он был слишком ухоженным, для второго слишком беспорядочным: дорожки петляли, деревья и кусты росли абы как, без строгого порядка.
Не стал я заходить и на площадку, где на тебя обрушивались десятки слабых техник, а ты должен был разрушать их мечом. Не сегодня. Тем более, там оказалась настоящая очередь из трёх соучеников.
Я прошёл мимо, на мгновение коснувшись кулаком ладони в ответ на их приветствие.
Остановился только там, где за невысокой живой изгородью из колючего барбариса открылся вид на толстый столб.
Признаться, впервые увидев это место, я понял его предназначение ещё до пояснения старика Урика, главы нашего Павильона. Трудно забыть штуку, которая причинила тебе столько боли.
Ещё трудней было бы тогда поверить, что наступит время, когда я сам, добровольно буду сюда приходить ради тренировок.
Но старик Урик, знакомя нас с тренировочными формациями, посоветовал хорошо подумать и выбрать те, которые сделают наши сильные стороны ещё сильней, и исправят наши самые слабые стороны.
Моя самая слабая сторонаэто никудышная медитация познания. Но ежедневное посещение формации для её тренировки пока не дало никаких результатов. Сильные же
Честно говоря, сложно оценить самого себя, но я честно попытался. Даже исчёркал записями несколько листов бумаги. И решил, что стойкостьодна из таких сильных сторон.
Во время похода с отрядом Аймара к Сердцу Стихии я не раз видел, как стражники используют зелья заживления. И как после этого меняются их движения, когда они двигаются вопреки боли. Я даже использовал это зелье на тяжёлой ране, чтобы лишить сознания Серпета в нашей короткой схватке в палатке Агоста Тамим. Не каждый идущий и не с каждой раной оставался на ногах после применения Сердца Тигра.
Знаком ли я с такой проблемой? Боялся ли я когда-нибудь лишиться сознания в бою только потому, что вылил на рану зелье заживления? Останавливали ли меня когда-нибудь боль от ран или срывов техник?
Никогда.
Единственное, что лишало меня сознания с завидным постоянством, это боль наказания от моих же Указов. И то, лишь поначалу.
Не то чтобы я ещё когда-нибудь собирался повторить подобное безумство Хотя цепочка Домара всё ещё со мной, и я постоянно наматывал её на руку, дополняя ей свои тренировки, но
Но это всё же моя сильная сторона. Глупо не развивать её в спокойной обстановке, ничем не рискуя.
Здесь не нужно было ничего говорить. Столб Боли начинал действовать, стоило хоть кому-то пересечь выложенную красным камнем черту. И прекращал мучить, только когда человек падал на камни сдаваясь.
И в отличие от предыдущей тренировки, здесь я ещё ни разу не проигрывал.
Может потому что всегда чувствовал грань, за которой я не выдержу?
На очередном шаге я ощутил, как невесомый халат, сшитый из ласкающего кожу шелка, начал раздирать тело. Через три шага стало казаться, будто он сдирает с меня мясо кусками. Камень под ногами давил на ступни так, что мерещилось, сейчас лопнут кости, дрожь, начавшая бить тело, только делала хуже, заставляя трещать суставы и словно отслаивая мясо с костей.
Прикусив губу, я медленно, сдерживая себя, вёл про себя отчёт.
Десять, одиннадцать, двенадцать шестнадцать двадцать.
Хватит!
Медленно, стараясь не потерять равновесие и не упасть, сделал шаг назад.
И едва не застонал от облегчения, когда боль резко ослабла.
Теперь мне хватило сил на то, чтобы развернуться.
И сквозь мельтешащие перед глазами красные пятна столкнуться взглядами с Ираей. Что она здесь делает? Ведь ушла вместе с Гилаем.
Когда я перешагнул через красные камни, она покачала головой, ловким движением губ перекинула колос в уголок рта и с участием спросила:
Может, ты больной? У деда был такой человек в подчинении. На каждой стоянке он уединялся с краю и резал себе руку кинжалом. Раз за разом. Пускал сам себя на кровавые ремни по полночи. А потом медленно, по капле поливал раны лечебным зельем. А ещё улыбался и стонал при этом так, словно лежал на ложе с женщиной.
Я даже передёрнул плечами, будто наяву увидев перекошенную бородатую рожу, на которую бросали тени и свет языки костра. Решительно покачал головой:
Нет. Я не больной.
С досадой покосился на живую ограду. Почти везде она выше роста человека. Нужно же было садовникам именно здесь сделать её такой невысокой. Словно нарочно выставляя тренирующегося у Столба Боли напоказ.
Она покачала головой:
У тебя ногти посинели, а сами пальцы белые словно ты окунул их в побелку. Даже странно, что лицо вполне розовое. Стоят ли такие мучения десяти «мечей»?
Невольно я коснулся рукой лица, вернее маски. Вот уж не думал, что эта тренировка может меня выдать. Ирая же пожевала стебель и хмыкнула:
Ну, твоё дело. Не зря же эту площадку здесь поставили. Но я бы советовала тебе потратиться на лечебную ванну. Меня передёргивает от одной мысли, что там творится у тебя внутри.
Теперь плечами пожал я:
Ничего. Столб Боли не причиняет никаких повреждений. Это всё ненастоящая боль.
Ирая скользнула взглядом по липнущему к моему телу мокрому от пота халату:
Как знаешь.
Сложила руки на груди, прижав к себе меч, и пошла прочь по дорожке.
Я несколько мгновений глядел ей вслед, а затем отвернулся. Это не её дело, больной я или нет. Способность терпеть боль не раз меня выручала. А всё происходящее у Столба Боли, не более чем иллюзия, как и в некоторых других тренировочных формациях. Только вот такая осязаемая иллюзия, причиняющая боль.
Но вот мысль о лечебной ванне очень хороша. Я ведь видел этот пункт в списке наград, но даже не задумывался о ней, решив копить «мечи» на новый Молот Монстров. Но сейчас, когда воспоминания о боли ещё отдавались дрожью в коленях, мысль о тёплой воде
Я могу ей противиться.
Но решительно повернул на выход из Сада тренировочных формаций.
Есть у меня одна мысль, которая запала мне в память ещё в день присяги на верность Ордену. Что там заместитель главы Ксилим говорил про: «поделишься ими с Орденом?»
Тем более, несколько дней назад я случайно заметил Гилая на одной из площадок, что слева от наших Павильонов, у подножия Меча. И он там был не один, а с главой нашего Павильона стариком Урием. И всё бы ничего, куда хочет, туда и тратит заработанные «мечи», если бы я заметил его там и на следующий день.
А на одну тысячу «мечей» два урока у старика Урия не получить.
И этому у меня есть только одно объяснение.
Правда, добравшись до Павильона Наград, зашёл я издалека. И мысль о ванне лечебных травы оказалась как никогда кстати.
Послушник Павильона Наград, причём послушник немалой силы, сильней всех моих соучеников Павильона Меча, пришедших из Школы, внимательно меня выслушал и предложил:
Уважаемый ученик Римило, вы у нас первый раз, поэтому я не могу по своему желанию назначить для вас набор отваров, нужно, чтобы вас осмотрел глава Павильона и дал мне указания, заметив мой взгляд, пояснил. Так результат будет лучше, ведь каждый из идущих в чём-то уникален, хотя бы в ранах и меридианах.
Послушник передо мной с красными прядями в волосах. Понятно, что ему нужен совет лекаря. Переспросил:
Именно глава? Не служитель Изара?
Нет, уважаемый ученик Римило, первый осмотр всегда делает глава.
Я, который как раз и думал, как напроситься на встречу с главой Павильона наград, довольно кивнул:
Отлично, спохватившись, уточнил. Эти ванны ведь не алхимия Возвышения?
Нет, что вы. Некоторые отвары требуют участия алхимика высокого ранга, но лишь для того, чтобы сохранить все полезные свойства небесного растения. Многие наши ученики беспокоятся о побочных эффектах зелий Возвышения. Лечебные ванны полностью безопасны. Тело идущего впитывает отвары, отдавая взамен через поры грязь и шлаки. Эта процедура положительно сказывается на мышцах, костях и меридианах. Я вообще рекомендую использовать её самое редкое раз в неделю, взгляд послушника скользнул по моему разбитому плечу. Особенно, если ученик интенсивно погружается в тренировки. Даже невзирая на её цену.
Я хмыкнул, шагнул вслед за послушником. Он недолго вёл меня по коридорам павильона. Замерев у очередной двери, негромко произнёс:
Старший, новый ученик на осмотр.
Да, входите.
Послушник толкнул дверь, коротким движением руки предложил входить первым.
Я так и сделал, а пройдя пять шагов, склонился в приветствии идущих:
Старший.
За столом, обложенный десятками книг и свитков, с кистью в руке сидел пожилой идущий. В красном халате. Да ещё и Возвышением не меньше, чем пятая или даже шестая звезда. Ведь глубина его силы была мне видна. Ну, какой бы он ни был силы, не дело простому ученику обращаться к третьему рангу в Ордене на равных. Пусть даже между нами всего ранг разницы. Так было в Ордене Морозной Гряды, так есть в Ордене Небесного Меча.
Попечитель отложил кисть на особую подставку, откинулся, оглядывая меня, я ответил тем же самым.
Он не носил усов или бороды, на вид я бы дал ему лет шестьдесят. И тёмные волосы с зеленью стихии, и брови его уже седы. Бледные губы сжаты в ровную линию, но вместе с чуть оплывшими чертами лица создавалось ощущение лёгкой, всё понимающей и всепрощающей улыбки. Может быть, улыбку я видел в его серых, выцветших глазах?
Спустя пару вдохов он довольно прищурился:
Ах, какое наслаждение видеть в рядах учеников новые лица. Да ещё и с таким хорошим талантом. Осмотр значит? Верное решение, Римило. Разве может лекарь назначить верное лечение, если даже не видел пациента?
Я, который не раз слышал подобное из уст Рейки, вечно клянущей мою торопливость и желание решить всё просто голой силой и техникой посильней, улыбнулся. Но с трудом. Уж слишком тяжело отказываться от вещей, которые уже словно вросли в саму мою суть.
Слишком много тайн скрывает в себе моё тело.
Но и с этими тайнами я уже не раз обжигался.
Орден же уже много мне дал. Большая площадка медитаций, где собирались по утрам и вечерам ученики всех Павильонов, была разделена на пять секторов. В каждом из них сложена целая гора ядер нужной стихии.
Спустя две недели после прибытия в Академию нас проверили на артефактах Возвышения, который показал, что я Мастер четвёртой звезды.
Всего за две недели медитаций, как завистливо шептал за спиной в тот день наглый Митай, мой собрат по стихии.
Наверное, он думал, что если бы у меня была четвёртая звезда до поступления, то я бы не преминул всем об этом говорить. Интересно, что бы он шептал, если бы знал, что я и не думал проверять, сколько там у меня звёзд?
У меня был свой способ проверки успехов.
И главным достижением этих двух недель медитации я считал то, что сумел провести стихию по шестидесяти одному узлу Единения. И моя татуировка стала в два раза больше. Теперь она делала меня ещё сильней и быстрей, но при этом стала ощутимо поглощать нити стихии.
А ещё, освоив второе созвездие этой Формы, я научился отменять её действие и гасить узор татуировки на теле. Потому сегодня и не опасался взгляда Ираи на моё плечо.
Но что с остальным? С тьмой в моей голове, со сгустком силы Виостия?
С возрастом моего тела, который вполне может определить хороший лекарь, даже не погружаясь в меня духовным зрением?
Так что да, мне предстоит сделать сейчас очень опасный шаг, и я
Попечитель вскинул ладони перед собой, коротко хохотнул:
Оу-оу, полегче, Римило. Меня сейчас в спину так резануло сталью, что я вспомнил горячие деньки молодости.
Позади раздалось сдавленное проклятие. Обернувшись, я встретился глазами с послушником, в руке которого уже блестел обнажённый меч. Попечитель тут же рявкнул, едва не заставив меня схватиться за кисет:
Замерли! Все замерли! уже спокойней добавил. Иритим, спрячь меч. Благодарю тебя, что привёл нашего ученика. Думаю, Римило ещё не привык быть одним из нас, а потому горяч. Оставь нас, я всё решу.
У послушника дёрнулся уголок рта, словно он хотел что-то сказать, но сдержался. Спустя вдох он с поклоном закрыл за собой дверь, оставив нас в комнате вдвоём.
Я же тоже постарался вернуть на губы улыбку. Что это я? Неужели и впрямь в моих мыслях мелькнула идея ударить Когтём попечителя, если он что-то поймёт обо мне? Что-то я слишком расслабился за этот месяц в Академии. Хорош бы я был, если бы всем направо и налево в мыслях угрожал.
Тем более, в стенах Академии, где собираюсь исправно и усердно учиться.
Попечитель тем временем негромко произнёс:
В наши стены приходят самые разные люди. У них за спиной может быть совершенно удивительное прошлое. Иногда смешное, иногда страшное, мгновением позже попечитель повторил слова, которые я уже слышал от попечителя Ксилима. Но стены Ордена открыты для всех, кроме преступников, которых разыскивают в Поясе. А ты не преступник, Римило. Даже не знаю, что послужило причиной твоего намерения. Моё желание осмотреть тебя?
Я решил, что хватит молчать, чуть склонил голову, сложил руки в приветствии идущих:
Старший. Вы всё верно сказали, но, кроме смешного или страшного прошлого, есть прошлое, которое просто хочется оставить позади. Или просто не хочется оглашать. Старший, прошу простить меня за наглость, которая толкнула меня представить в мыслях схватку с вами. Но вы правы, я предпочёл бы обойтись без осмотра.
И снова это ощущение. Попечитель просто смотрел на меня, но мне казалось, что улыбка его стала лишь шире и печальней, словно он готов подняться из-за стола и начать меня утешать. Что за дарсово наваждение? Да его губы даже не дрогнули
Дрогнули. Попечитель вздохнул и заговорил:
Юноша, ты пробыл в стенах Ордена всего ничего, позволь мне объяснить. Орденэто семья. А любая семья держится на единстве и доверии. Семья принимает своих членов такими, какие они есть. С их достоинствами и недостатками. С их тайнами и странностями. Оглянись. Ты в самом сердце нашего Ордена, в месте, которое и дало ему название, на горе, откуда начал свой путь основатель Ордена Дарен и его последователи, наши предки, которые и создали нашу семью. Чего ты опасаешься? Того, что твоя тайна так страшна, что мы выбросим тебя за стены Академии?
Поняв, что попечитель ждёт ответа, я солгал:
Нет, не боюсь.
Про себя же добавил, что ни в чём не виновен. Даже больше. Если я был тем камешком, что стронул лавину Бедствия на земли Саул, то помощью Нарашу в сражении с Предводителем Воинов, а главное, добычей того Поглотителя Душ я бы заслужил прощение, даже если бы лично спёр эту дарсову печать Врат.
Попечитель кивнул, правда, я так и не понял, мог ли он ощущать ложь или я зря опасался и перечислял про себя доводы.