Первый и последний, ибо вода в море оказалась на этот раз, не просто солёной, но и горько солёной.
Тьфу ты, чёрт! с трудом проговорил я, отплёвываясь. Оно что, обиделось на нас, что от него уйти пытались?
О чём это ты? спросила Снежана, подходя ко мне. С водой что-то не так?
А ты сама попробуй!
Я протянул Снежане бутылку.
Ладно, попробую!
Она взяла бутылку, некоторое время опасливо на неё смотрела, потом, словно, решившись, сделала первый глоток.
Ну, как? поинтересовался я.
Вкусно! неожиданно проговорила Снежана, вновь прикладываясь к бутылке. Особенно, после тёплой этой водицы, что я у тебя на кухне из крана набрала! А тебе что, водопроводная больше нравится?
Ничего ей на это не отвечая, я вновь забрал из рук Снежаны бутылку (там воды уже меньше половины оставалось), потом осторожно поднёс её к запекшимся губам.
Всё тот же мерзкий, горько-солёный привкус, от которого во рту, не горит, а просто полыхает! Да так, что сил нет терпеть!
Выронив из рук бутылку и быстренько раскрыв мешок, я вытащил из него одну из полных бутылок и почти судорожно к ней приложился. Плевать, что тёплая, главное, поскорее затушить бы этот пылающий костёр во рту!
Что с тобой, Тед? Теперь Снежана смотрела на меня с тревогой. Вернее, не на меня, на то, как я всё продолжаю и продолжаю торопливо глотать почти горячую эту воду. Да что с тобой такое?!
Ничего! сказал я, завинчивая бутылку и вновь пряча её в мешок. Тем более, что во всём можно найти и положительные стороны. Ведь ежели ты можешь местную воду потреблять, то я на водопроводной куда дольше продержаться смогу, разве не так?
Это у тебя шутки такие дурацкие, Тед Тайлер?!
Ну, разумеется, шутки! Вздохнув, я уселся на песок и бездумно уставился на синюю водную гладь перед собой. Да я, вообще, шутник изрядный, неужто ты этого ещё не заметила?
Ладно, извини!
Снежана уселась рядом, осторожно положила узенькую ладошку мне на колено.
Почему я могу пить эту воду, а ты не можешь?
Не знаю! Я пожал плечами, потом накрыл ладошку Снежаны своей ладонью. Тем более, что раньше вода эта мне тоже пресной казалась. А вот теперь почему-то
Не договорив, я замолчал.
Снежана тоже сидела молча, не отнимая руки. А потом вокруг нас внезапно стало темно.
Вот так, сразу, без малейшего даже перехода. Я и лица Снежаны не различал, хоть сидела она совсем рядом.
Ну, вот и ночь! Снежана как-то истерично хихикнула. Интересно, сколько она продлиться может?
Ты лучше на море посмотри! произнёс я почему-то шёпотом.
А море и в самом деле сказочно преобразилось. По ровной его поверхности пробежали вдруг яркие разноцветные сполохи, пробежали, исчезли, возникли вновь. Это было похоже на полярное сияние, которое я наблюдал однажды на Аляске, вот только не на небе всё это сейчас происходило, а на неподвижной водной глади, высвечивая её во всю глубину.
Смотри, смотри! Снежана крепко прижалась ко мне, жарко задышала в ухо. И на небе тоже!
И действительно, сполохи эти постепенно перемещались на небо, вернее, трудно было даже определить сейчас, где что. Даже самому зрелищному и продолжительному земному сиянию было далеко до этого чудного великолепия. Пылало, переливаясь, море, и небо тоже пылало во всю свою глубину
А потом засветился и сам песок вокруг нас
Красиво как! прошептала Снежана, всё теснее прижимаясь ко мне. Чего же мы ждём, Тэд?!
Вскочив на ноги, Снежана принялась вдруг яростно срывать с себя одежду. Впрочем, срывать особо нечего было, ибо под мешковатой пятнистой униформой на ней ничего больше не оказалось.
Тэд! Снежана стояла совсем рядом со мной и по обнажённому её телу ползли, переливаясь, разноцветные сполохи, и это было так завораживающе красиво, что у меня даже дыхание перехватило. Или ко мне, Тэд!
Но я даже не шелохнулся.
Что-то было не так во всей этой эротически выставленной напоказ сцене!
Для кого именно выставленной?
«Спаривание на жёлтом песочке вдруг припомнились мне пьяное откровение Стефана, как две лабораторные крысы»
Но я не крыса, я человек!
А Снежана вдруг опустилась на землю, вернее, на светящийся золотистый этот песок.
Ну, что же ты, Тэд?! исступленно шептали её губы. Любимый единственный я ведь жду тебя я столько мечтала именно об этом именно о такой нашей с тобой ночи, Тэд!
Снежана учащённо дышала, обнажённой тело её извивалось почти по-змеиному, тонкие пальцы судорожно впивались в отсвечивающийся золотом песок.
Тэд, любимый! уже в полный голос кричала она, и даже не кричала, стонала, яростно и сладострастно. Ну, что же ты медлишь ведь я так жду тебя!..
Хватит! заорал я, вскакивая на ноги. Прекратите!
Орал я, запрокинув голову вверх, орал просто в переливающееся многоцветное это великолепие.
Я не крыса для проклятых ваших экспериментов! И она тоже не крыса! я указал на Снежану, испуганно сжавшуюся в комочек. Мы люди, понятно вам это?! И я не позволю, слышишь?.. я не позволю тебе так издеваться над нами!
Кому я кричал всё этопонятия не имею, но в следующее же мгновение ночь исчезла со всем своим великолепием. И вновь нас окружал всё тот же жаркий день, укутанный весь в мерцающую голубоватую дымку.
Но жёлтый песок под ногами почему-то потерял теперь всю свою яркую золотистость, став просто жёлтым, а местами даже каким-то уныло серым. И у моря исчез вдруг его насыщенный синий цвет, теперь оно было лишь чуточку голубоватым.
А ещё на неподвижной ранее водной поверхности появились волны, и волны эти лениво набегали на берег. А лёгкий морской бриз приятно обдувал и холодил разгорячённое тело.
И Снежана горько плакала, сидя у самой воды и крепко прижимая к лицу ладони.
Снежана! прошептал я, подходя к ней почти вплотную. Девочка моя единственная!
Не подходи ко мне, слышишь?!
Снежана вскочила на ноги и изо всей силы ударила меня по щеке ладонью. Раз, потом ещё раз
Отвернись и дай мне одеться!
Я послушно отвернулся, а Снежана (это хорошо слышно была) принялась торопливо натягивать на себя пятнистую униформу. Потом она, уже полностью одетая, ухватила меня за плечо и повернула в свою сторону.
Как же ты посмел! медленно произнесла она, глядя на меня с какой-то даже ненавистью. Как же ты только посмел так поступить со мной?!
Потому, что я люблю тебя! прошептал я. Только поэтому!
Некоторое время Снежана лишь молча смотрела на меня всё с той же лютой ненавистью в глазах.
Ненавижу! вдруг выкрикнула она мне прямо в лицо. Если б ты только знал, как я тебя сейчас ненавижу!
Потом повернулась и молча пошла прочь. Но не вглубь пустыни, а просто куда-то вдоль береговой линии. Впрочем, отойдя на довольно-таки приличное расстояние, Снежана вновь остановилась и обернулась в мою сторону.
Не смей за мной идти, слышишь?! И даже приближаться ко мне не смей!
Потом она пошла дальше, а я, стоя на прежнем месте, лишь как-то растерянно смотрел вслед уходящей девушке.
Всё произошло слишком быстро и слишком внезапно
А ещё потом я заметил вдруг, что Снежана упала. То есть, это я так решил, но когда подбежал к месту её падения, то обнаружил там лишь одежду, старую пятнистую униформу, разложенную так, что она даже напоминала слегка лежащего на песке человека. Тем более, что в районе головы размещался пёстрый платок, заменявший бандану, а там, где заканчивались брюки, лежали, глубоко утопая носками в песок, мои старые кроссовки.
Глава 7
Я плохо помню, что было дальше: так, урывками
Помню, как я, упав ничком на тщательно разложенную одежду, уткнулся затем лицом в потёртую и вылинявшую пятнистую куртку, ещё хранящую запах исчезнувшей моей возлюбленной, и заплакал. Даже не заплакал, разрыдался навзрыд, а вот сколько времени всё это продолжалосьне помню совершенно.
Зато хорошо сохранилось в памяти, как я, стоя на коленях, кричал что-то здешнему небу, подёрнутому всё той же сплошной синеватой дымкой. Выкрикивал в это чёртово небо самые чёрные и самые отборные ругательства и сразу же после этого униженно просил у него прощения, моля о том лишь, чтобы он (не знаю даже кто именно?) повернул время вспять и позволил нам со Снежаной вновь очутиться под переливающимся великолепием недавней ночи.
Чтобы Снежана вновь стояла передо мной, обнажённая и ослепительно прекрасная, а по телу её чтобы всё так же ползли, переливались разноцветные сполохи, волшебные отражения сверкающего неба, сверкающего моря и сверкающего песка под ногами
И чтобы губы Снежаны вновь повторяли всё те же волшебные фразы.
Иди ко мне, Тед! шептала тогда Снежана, а я, дурак, лишь заворожено смотрел на неё, не двигаясь с места.
Любимый единственный я ведь жду тебя! кричала мне она, лёжа на песке и задыхаясь от страсти. Я столько мечтала именно об этом именно о такой нашей с тобой ночи, Тед!
Она так ждала меня, я же вместо этого
Пусть я буду крысой, пусть! стоя на коленях, кричал я небу, смеясь и плача одновременно. Я сделаю всё, как ты пожелаешь, всё, что ты потребуешь от меня! Только верни её мне, верни мне мою Снежану!
Но всё было напрасно. Небо мне не ответило.
Тогда я поднялся и, отряхнув с брюк налипшие песчинки, аккуратно сложил одежду Снежаны, затем сунул эту одежду в вещевой мешок. Старые потрепанные кроссовки после недолгого раздумья тоже отправились в мешок вслед за одеждой.
Нож, валявшийся тут же, на песке, я поднял и некоторое время молча на него смотрел. Потом вздохнул и засунул в боковой карман собственных брюк.
Всё, можно идти!
И я, закинув мешок за плечо, пошёл сам не знаю куда, просто пошёл, бездумно и бесцельно, вдоль побережья. Слева от меня продолжали накатываться на песчаный берег ленивые морские волны, справа же убегала вдаль пустыня, вся покрытая невысокими и почти одинаковыми барханами. И по-прежнему мерцала со всех сторон странная синеватая дымка, и такого же цвета небо низко нависало над головой.
* * *
Шёл я долго, но окружающий пейзаж и не думал меняться, оставаясь удручающе однообразным. Потом вдруг резко и разом захотелось пить и я, скинув мешок с плеч и развязав его, вытащил было из мешка початую бутылку с водой, но тут же, торопливо засунув её обратно, достал взамен порожнюю. Двухлитровую, ибо та, которая литровая, осталась далеко позади, на месте, где и настигла нас со Снежаной внезапная сияющая ночь.
Подойдя к самому берегу, я наклонился, набрал в бутылку немного воды и осторожно её попробовал на вкус.
Вода оказалась пресной, но я почему-то совершенно этому не удивился, приняв, как должное. А может я просто отвык удивляться хоть чему-либо в этом непонятном месте сплошных чудес и неприятностей?
Напившись вдоволь и до краёв наполнив водой бутылку, я засунул её затем в мешок, где по-прежнему находились бутылки с водопроводной земной водицей. Памятуя о ненадёжности здешнего моря, я предпочёл по-прежнему тащить на себе эту лишнюю тяжесть, нежели остаться вовсе без питьевого баланса.
Потом двинулся дальше и вдруг заметил далеко впереди какой-то небольшой предмет, блестящий и округлый, лежащий на песке чуть в стороне от выкатывающихся на берег волн. Заинтересованный этим, я невольно ускорил шаг, ибо непонятный блестящий предмет сей был явным свидетельством того, что здесь и до меня кто-то побывал.
Но когда я подошёл поближе, то с недоумением (и, одновременно, с огромным разочарованием) опознал в блестящем предмете на песке литровую бутылку, которую сам же и бросил тут ранее. Это была именно та бутылка, и место было то же самое. Вот отпечатки наших ног у берега, а вот и то места, где Снежана, лёжа на спине, звала меня, задыхаясь от страсти
А я, дурак
Мотнув головой, словно отгоняя этим так некстати нахлынувшие воспоминания, я заметил ещё и маленький компас, который, по всей видимости, выпал из кармана Снежаны, когда она торопливо одевалась, перед тем, как уйти
перед тем, как исчезнуть
Но как я мог придти именно на это место, когда уходил прочь от него? Уходил по прямой, ибо береговая линия никуда в сторону не сворачивала
Подняв голову, я некоторое время молча вглядывался в укутанное синеватой дымкой небо.
Развлекаешься? спросил я неизвестно у кого. Ну, продолжай тогда! И, может, выдашь мне что-либо более интересное?
И тотчас же море принялось уходить куда-то вглубь песка. Не отступать, а именно исчезать в песке, а песок, наоборот, стал подниматься вверх, вырастая дюнами и барханами. И вот уже во все стороны от меня простирается лишь песчаная пустыня.
И именно такой она была, когда мы со Снежаной сделали последний привал и обнаружили вдруг, что море каким-то непонятным образом настигла нас.
Ну, а теперь всё возвратилось, как говорится, на круги своя. С той лишь разницей, что Снежаны не было сейчас рядом со мной.
Всё равно не впечатлил! сказал я небу. Повторяешься, дружок, и это уже скучно становится! А впрочем, плевать! И на тебя, и на пустыню твою! Вот только пить хочется
Развязав мешок, я вытащил из него бутылку с водой и
На этот раз невидимый «дружок» всё же смог меня впечатлить! Да ещё как!
В бутылке, вместо воды, я увидел песок. Такой же, как вокруг, хоть и более яркого золотистого цвета.
Вспыхнула, было, надежда, что эта бутылка со здешней морской водой, а вот во всех остальных бутылках вода земного происхождения и по одной только этой причине в местный песок она никак превратиться не могла. Впрочем, надежда эта тотчас же угасла, ибо песок (местный, золотистый) обнаружился и в остальных бутылках.
Пить хотелось всё сильнее, а воды у меня не осталось ни грамма. Возможно, море и сохранилась там, откуда мы со Снежаной начали свой путь, но до моря этого теперь было не менее тридцати километров, а я даже не знал, в какой именно стороне оно расположено.
Впрочем, вот же валяющаяся на песке бутылка, а рядом с ней хорошо заметное уплотнение в рыхлой песчаной поверхности. Тут лежала Снежана, возле самой воды лежала а значит, если я буду двигаться именно в эту сторону
Тем более, что компас у меня имеется
Но тридцать (или даже более) километров, а во рту уже пересохло. А непонятное это море может всё время отодвигаться от меня с той же скоростью, с какой я буду пытаться приблизиться к нему
Ладно, впечатлил! буркнул я, с бессильной ненавистью глядя вверх. А потому, пошло оно всё к чёртовой бабушке!
Я опустился на песок, а потом и вовсе прилёг, положив под голову мешок с одеждой Снежаны и набитыми песком пластиковыми бутылками.
Посплю немного! сообщил я небу. А ты покарауль. Разбудишь, ежели что новенькое придумаешь.
После этого я закрыл глаза и, невзирая на жажду, попытался уснуть.
И это мне, как не удивительно, удалось.
* * *
Спал я без сновидений, а, проснувшись, некоторое время просто лежал с закрытыми глазами, угрюмо обдумывая незавидное своё положение.
А оно и в самом деле было незавидным, ибо во рту сильно пересохло, а воды у меня не осталось ни капли. Ещё болела голова, она прямо-таки на куски раскалывалась, и лоб тоже болел, но как-то по-другому, отдельно от внутренней головной боли.
Всё ещё не открывая глаз, я провёл правой рукой по песку и с удивлением превеликим понял, что пальцы мои коснулись сейчас не тёплого сыпучего песка, а какой-то плотной ворсистой поверхности. Именно на ней я, как это ни странно, и возлежал сейчас.
Веки были словно свинцом налитые, и я едва смог их разлепить, да и то не сразу. Какое-то время всё двоилось и расплывалось перед глазами, но потом стало ясно: я не в пустыне. В помещении каком-то я сейчас находился, а вот как смог там очутиться, это большущий вопрос.
Что это, новая шутка укутанных в мерцающую дымку небес над головой?
Зрение, наконец-таки, окончательно прояснилось, и я вдруг осознал, что нахожусь сейчас в собственной спальне, но не на кровати лежу, а почему-то рядом с ней, на ковре. Осознав это, я сел (со значительным, правда, усилием) и более внимательно осмотрелся по сторонам.
Помещения и в самом деле оказалось моей спальней, вот только одет я был сейчас не в пятнистую полевую форму, а в тот джинсовый костюмчик, в котором в баре пьянствовал, а потом из него шёл (падая и даже временами на четвереньках передвигаясь) в сторону собственного жилища.
Что за чёрт?! Или пустыня эта мне только приснилась?
Но до чего же тогда ярким и красочным сон этот оказался!
Пошатываясь и постанывая, я поднялся и подверг себя планомерному и тщательному осмотру, в результате которого выяснилось, что
что обувка на ногах моих отсутствует, за исключением носка на правой ноге