Пойдёмте скорее! воскликнул кто-то слева, судя по голосу, подросток, и крепче обхватил его руку.
Да не трясись ты!
Время от времени открывая глаза, Руслан мельком видел чёрные силуэты крестьянских изб и сараев. Стояла кромешная деревенская темнота.
Его тащили не по главной дороге деревни, а где-то за огородами и амбарами, где не ходят люди. Тех, кто нёс его, он так и не смог разглядеть, но, подняв на несколько секунд трещащую голову, увидел впереди женскую фигуру.
Ощутилось закрытое помещение. Его опустили на жёсткую перину, и бесконечными показались минуты, когда он ворочался, стонал от боли, сжимался в комок и хватался за голову, которую будто бы размозжили об кирпичную стену. Нет, скорее, эта стена обрушилась на голову, не лишив при этом сознания.
Ну что, Владик, как довели? бодрый старческий голос где-то издали.
А вот, как видишьдонесли на своём горбу. Надрался и воняет, ног не волочёт, ни бе, ни ме.
Да уж, вижу. Чего тут удивляться. Помочь бы надо.
Как? взволнованная девушка.
Ты, Сонечка, принеси ему
Коньяк!!! заорал Руслан, разлепив опухшие веки, и снова скрючился. От этого крика его словно бы ударили кувалдой по крошащемуся как гнилой зуб черепу.
Ага, щас! Ты давай ещё в нашем доме нажрись! грозно выпалил некто Влад, но тут вмешался старик:
Ничего-ничего. Этот клин только клином и вышибать. Иначе совсем скопытиться может. Соня, принеси ему самогон.
Какой ещё гон?! зарычал Руслан диким зверем, вцепившись в колючее покрывало и запустив зубы в подушку. Вы чё тут удумали, суки?! Я вас А-а-а-а!!!
Зря он попытался встать. Точнее вскочить на ноги и приготовиться к нападению и обороне.
Тяжеленный груз зашатался на онемевшей шее, перевесил тело, и Руслан мешком рухнул с кровати на деревянный пол. Мебель и стёкла в окнах громко задребезжали.
Ну что ж ты такой нервный? Влад, Толик, поднимайте его. Только не дёргайте сильно, парню и так досталось.
Снова руки, опять полёт, умопомрачительное кружение стен, падение и сотрясание всех внутренностей. И вновь он лежит на том же колючем покрывале и пуховой подушке, кажущейся болотом. Её толщи жадно засасывали голову, в то время как тело продолжало ныть в обычном положении.
Сукипростонал Руслан. Пришибленный мальчишка вдруг пробудился в нём, готовый вот-вот разреветься в голос. Куда вы меня притащили?! Отпустите меня!!!
Да вали ты куда хочешь! раскатился бранью Влад. Ишь, нашёлся тут!..
Дальше на останки головы обрушились новые оползни ругани и проклятий, сквозь просветы которых просачивались обвинения в «зажратости» и неблагодарности.
Вскоре послышались торопливые шаги и женский голос.
Вот.
Давай сюда. Поднимайте.
Что-то оторвало Руслана от подушки, приподняло полтела и отпустило. Теперь он сидел, облокотившись на подпёртую подушкой спинку кровати. В следующую секунду почувствовал запах спирта у себя под носом и жадно присосался к железной кружке.
Высушил до дна, с ошеломлённым возгласом швырнул в сторону, голимый спирт! отправил в рот поднесённый кем-то кусок хлеба, лёг и закрыл от греха подальше глаза.
Щас быстро очухается, задорно воскликнул старик.
Деда, ты уверен, что ему не много будет? спросила настороженно девушка. А то и вправду прямо здесь напьётся.
Да ты не боись, ему самое то!
А если и нажрётся, у нас с такими разговор короткий, устрашающе пробасил Влад. Вот надо было его сюда тащить! Пусть подыхал бы там, одной зажратой мордой было бы меньше.
Все мы, Владик, люди. Наш-то Руслан Романович ещё не совсем пропащий, я тебе всегда это говорил. Просто это у них, у богатых, воспитание такое. Они в этом не виноваты. Им же главное авторитет друг перед другом поддерживать, вот и строят из себя сами не знают кого. Но по глазам-то можно распознать, человек это или животное.
Ага, вот прям сама человечность тут у нас валяется, с пьянства подыхает.
Ну не от хорошей ведь это жизни.
Сколько прошло минут или часов, когда разум тускло прояснился, Руслан не знал. Но в момент нового рождения испытал огромное облегчение лишь оттого, что он просто будет жить дальше. Пусть от отчаяния и звал на помощь смерть. Однако над душой стоят похитители и обсуждают его положение, а он невольно вспоминает произошедшее, и сердце сковывает невыносимая скорбь. А ради чего теперь жить? Зачем?!
Открыл глаза и осмотрел свою темницу.
Ничего особенногопросторные сени крестьянской избы. Зашторенные окна с кустами помидоров в горшках, какая-то металлическая картина и где-то краем глаза видно стол, из-за которого повставали надзиратели. Заметили прояснение его рассудка.
Ближе всех к Руслану подошёл усатый старик в очках и с блестящей лысиной. Настолько приветливый и добродушный на вид, что, казалось, рассердить его чем-либо было нереальнона всё ответит улыбкой или пожиманием плеч. За спиной его маячил мясистый мужик и насуплено глядел на вчерашнего графа. У стены так и остался стоять, скрестив толстые руки на груди, очень похожий на него парень лет пятнадцати.
После бряцания поставленной на стол посуды в поле зрения возникла девушка с длинной косой. Она больше всех зацепила внимание. Красивая она или не очень, Руслан не рассмотрелувидел только до боли знакомую робость и естественную чистоту во взгляде и в каждом движении. Он восхищался этими качествами в поведении Веры и воспринимал как дурость у каждой крестьянки.
Девушка взволновалась от пристального внимания, стала краснеть и смущённо озираться на своих родных. Любопытство бывшего графа не ускользнуло также от Влада.
Глаза-то не сломаешь?! рявкнул он, но старик игриво шикнул на него, подвинул к кровати стул и сел.
Не бычься, Владик, дай ты ему в себя прийти.
Вы кто такие? тихо, угрожающе просипел Руслан.
Старик усмехнулся, скорее ласково, чем насмешливо.
Что ж ты за помещик такой, если даже своих крестьян не знаешь?
Известное дело, какой! злорадно выпалил Влад и двинулся к Руслану. А никакой. Нищий. Ноль без палочки. Всё? Доигрался, судьбинушкин любимчик? Кому ты теперь к хренам собачьим нужен без своего богатства? Скажи нам, жалким холопаммного ли в твоём благородном окружении людей, которые поддержат тебя и не бросят в беде?
Хватит, Влад.
Пусть ответит!
Руслан лежал неподвижно. Даже когда Влад навис над ним, пытаясь спровоцировать на самозащиту, не шевельнулся и не отвёл взгляда. Отомстить за неслыханную наглость было уже под силу, особенно под действием эмоций и могущества, подаренного вещью, которая в мельчайшие осколки разбила всю его жизнь.
Он мог.
Но У него не было эмоций. И могущество это он видал в захороненном в глубоком овраге гробу. Единственное, что он испытал, это ужас от того, что не ощутил гнева. Ему не было адресовано ни слова клеветы и оскорбления. Всего лишь очередной «последний гвоздь»
А ещё раз посмотрев на старика, Руслан захотел провалиться сквозь землю. Он узнал его.
Компания Гайдарова. Крестьянская неразбериха. Угодивший под копыта старик. Ярость. Взмах хлыстом. Бросившиеся на помощь мужик и подросток. Их испепеляющие взоры, что излучали убийственные зигзаги и сейчас. Теперь их ненависть вполне объяснима и даже понятна.
Нет, приглушённо ответил Руслан. Не много. Скорее, никто.
Влад не ожидал такого поворота, и ухмылка вышла неправдоподобной.
Ты, Руслан Романович, знаешь-ка что? Старик встал со стула и отодвинул Влада в сторону. Сходи помойся, да садись за стол, поужинаешь. Ты как старшине денег выдал, у нас, благо, еды в достатке. От имени всего народа отблагодарим тебя за помощь ею же.
Он потянул Руслана за локоть, не напористо, а как бы прося, но тот был вынужден подчиниться и подняться с кровати.
Ты давай без всяких Романовичей, проворчал Влад, глядя на старика из-под нахмуренных бровей. Слишком много чести.
Старик не обратил на него внимания и повёл Руслана к выходу.
* * *
Руслан предпочитал только горячие ванны, поэтому в банях никогда не был. Фёдоровичукак называли старика соседипришлось разъяснять ему принципы пользования тазиком, ковшом и водой из печки и металлической бочки.
То, что простое обмывание тела можно совершить только стоя, поливая себя тёплой водой, полученной путём собственноручного смешивания горячей и холодной, он ещё с горем пополам мог принять. Но настойчивое предложение Фёдоровича «попариться» отверг наотрез.
Штаны и рубашка Фёдоровича оказались ему в пору. Старые вещи были изорваны светскими приятелями, вымазаны сажей, в которой он спал, и сожжены в печи. Теперь последний представитель знатного рода Волхонских мог слиться с толпой крепостных душ, отличаясь внешне только модной причёской с бакенбардами и гордой осанкой. Наверное, скоро от благородных манер не останется следа. Глядевший из зеркала мужик с глазами уставшего мужчины опустит плечи, засучит рукава и отправится на поля, выращивать себе пищу для выживания.
Пусть и была уже глубокая ночь, на чаепитие собралась вся семья Фёдоровичаего сын Влад с женой, внуки Соня и Толик, и он сам. За квадратным столом Руслану было отведено одно из самых обычных мест, хотя все места здесь были одинаковыи сидел он один, чему был несказанно рад.
Жена Влада, женщина самой обычнейшей внешности, пыталась реагировать на него равнодушно, но любопытство брало верх, и она не сразу ловила себя на том, что из раза в раз смотрит на Руслана.
Соня тоже смотрела и не скрывала своего интереса, но стоило ему взглянуть на неё, как девушка краснела и спешно утыкалась в кружку. Так же держал себя и её прыщавый братец, только вместо смущения Руслан распознавал в нём юношескую неприязнь, истинные причины которой не были известны ему самому. «Я ненавижу этого человека, потому что слышал, что он тот ещё урод».
На Влада старался не глядеть. Уж больно этот тип был угрюм и набычен. Будто ожидал от временного гостя каких-то неожиданных действий, и готовился героически их предотвратить.
Полное молчание нарушал один только Фёдорович. То просил сына или невестку что-либо передать ему, то вдруг восклицал что-то типа: «А вкусные Сонька пироги настряпала!», и «Да не горбаться ты, Толик! Осанку испортишь». Остальные не вымолвили и слова.
Когда чай был выпит, а Руслан покончил с ужином, пока ему не предложили, он хладнокровно терпел адский голодстарик развернулся, положил локоть на стол и со всей готовностью обратился к Руслану:
Что ж ты дальше делать будешь? Как я понял, остаться здесь в независимости тебе не дадут.
Все тут же навострили уши и зашевелились в беспорядочных действиях. Как и Руслан, ждали этот разговор всё ночное чаепитие.
Уйду куда-нибудь.
Куда?
Не знаю. Разберусь по ходу.
Фёдорович опустил голову и задумался.
Просто выжить одному, где-то за пределами губерниистал рассуждать он вслух, не уместив мыслей в голове. В другие края соваться Такая репутация
Я никого не убивал и не грабил, и доказывать это никому не собираюсь.
Да прошу я тебя, что ли? Всем же сразу ясно стало, что против тебя козни строят. Нашим, я имею в виду, крестьянским. А вот что устроила толпа твоих дружных товарищей во фраках и корсетах! Никто ни в чём не разобрался, никто просто не сел и не подумал. Кто-то что-то увидел, понял в меру своей испорченности, а все и подхватили, вместо того, чтобы мозгами пошевелить. А как они на этого сопляка в мундире пялились! Надменность от него так и прёт. Смотрите на меня, какой я весь из себя благородный и милостивый. Я бы такому уже давно в рожу плюнул. Ан нетваши все ботинки слюнями окатили, глаза повыкатывали и только и мечтают князешке этому прислужить. А до того, что невиновному человеку жизнь хотят поломать, дела нет! Вот что значитне народ, а безмозглое стадо!
Фёдорович вдруг нервно плюнул и, сгорбившись, уткнулся взглядом себе в ноги.
Озадаченность чужими проблемами так плавно перетекла в раздражительную возбудимость, что Руслан почувствовал себя виноватым в чём-то. Хотя другие, похоже, привыкли к перепадам настроения старика. Пока они с невозмутимым видом молчали, он так и сидел в том же положении, не то размышляя над чем-то, не то впав в уныние.
Мы не поклоняемся божественным демонам с тех пор, как они разделили людей на сословия, скромно, но с убеждением пояснила Соня, пряча ото всех глаза.
Ну да, одобрительно, и в то же время удручённо сказал Фёдорович. Этим они и положили начало классовой вражде, но люди все равны, во фраках они или в рубахах, самогон пьют или это ваше бренди. А о том, кто из них благородных кровей, ещё поспорить можно. И всё-таки, Владик задал тебе важный вопросподдержит ли тебя хоть кто-нибудь?
Руслан задумался.
У меня есть друзья, заговорил наконец, хоть так и не нашёл точного ответа. Просто пора было уже что-то сказать. Нет скорее, один друг. Барон Гайдаров.
Всё-таки Вера не вписывается в его мизерный круг друзей. Вообще ни в какой не вписывается. Друзья? Партнёры? Неудавшиеся любовники? Уже ближе к истине, но всё равно не то. Она вряд ли сможет как-то ему помочь, а он никогда её и не попросит.
А, тот самый? Видал его, задумчиво проговорил Фёдорович. Он может что-нибудь сделать для тебя?
Руслан поколебался с ответом.
Возможно. Но потом решил взять себя в руки и показать крестьянам, что не такой уж он беспомощный и никому не нужный. Может! Степан Аркадьевич настоящий друг. Мы столько вместе прошли
«Пьянок», едва не сорвалось с уст. Вовремя умолк и даже сумел произвести эффект этой паузой. Озадаченность Фёдоровича сменилась одобрительным уважением, а Соня едва заметно улыбнулась.
Держись его, если ты уверен в вашей дружбе.
Уверен. Мы что-нибудь придумаем, бодро провозгласил Руслан, приняв позу полной готовности.
И тут в их душевный разговор встрял Влад:
Ну что, всё? Мы всё порешали? Отлично. В гостях хорошо, а честь надо знать.
Руслан понял, что терпеть больше не намерен.
Да! Благодарю!
Хлопнул ладонью по столу, встал и направился к выходу.
А ты ничего не забыл? бросил ему вслед Влад.
Ты чего, Владик? спросила с опаской жена, но тот и ухом не повёл. Сидел, положив локоть на стол, поддавшись вперёд и вызывающе глядя на Руслана. Так обычно смотрят, когда хотят прилюдно унизить.
Влад отвернулся и обеими руками взял кружку с остатками чая.
Не, вали, конечно. Просто обидно, сказал он неторопливо и сделал глоток. Мы тебя, понимаешь, из грязи вытащили, выходили, вымыли, накормили, одежду хорошую дали. Рисковали, между прочим, да и спать, знаешь, уже охота, всё-таки вставать ни свет ни заря. А в ответ: «Благодарю, идите нахрен». Ну, дело твоё. Дверь для тебя всегда открытана выход.
Фёдорович попытался пристыдить сына какими-то упрёками, невестка поддержала старика, а Соня украдкой поглядывала на Руслана извиняющимися глазами. Один только Толик отстаивал позицию Влада неустрашимым видом, но помалкивал.
Руслан смотрел на своих бывших крестьян, простолюдин, коих ещё недавно и за людей-то не считал. И вот, озабоченный его положением Фёдоровичкоторого он ни за что чуть не сиганул хлыстомдаёт ему приют и требует простого человеческого уважения к нему от других.
Чем дальше шёл Руслан по своему пути, тем сильнее изнутри его разрывали противоречивые чувства.
Все вмиг умолкли и с удивлением уставились на него, стоило ему заговорить.
Да, я знаю, что вёл себя как скотина. И сегодня, и вообще по жизни особенно с вами. Изамялся, не зная, как озвучить то, что на душе и в мыслях. Честно говоря, не ожидал получить помощь от вас, от людей, которые оказались умнее меня.
Вспомнилось его поведение и все слова, что сыпались из него, пока он бился в похмельной агонии, и то, как выхаживали его эти люди.
Твою мать! прорычал Руслан, треснув себя по лбу, и семейство подпрыгнуло на стульях. Он круто развернулся и заметался туда-сюда.
Иногда выразить другим раскаяние и благодарность так же сложно, как признаться себе в том, что вся прожитая жизнь была пустым существованием паразита. Признаться в этом и сохранить самодостоинство. Каким тогда надо быть человеком? Непроизвольно он начнёт задаваться вопросом о том, что теперь он может сделать для того, чтобы на смертном одре не проклясть день своего появления на свет. Будет непрерывно искать ответ, делать бессмысленные попытки и ещё больше упиваться своим ничтожеством