Более того, продолжал индеец, духи поведали мне, что я должен сопровождать тебя.
Ты идёшь со мной?
Да, кивнул индеец, Мне нужно обрести свой путь, впрочем, как и тебе, Человек из реки!
Двое индейцев из племени поднесли ко мне глиняную миску, в которой дымился кусок мяса Бога Джунглей.
Мне обязательно нужно это есть? поморщился я.
Непременно! улыбнулся Сонни.
***
На джунгли медленно опускались сумерки. Наш однорукий причудливый проводник вновь вёл нас сквозь плотные заросли, умело орудуя своим мачете. Родриго, который до охоты на ягуара был чрезвычайно испуган, теперь понял, что на меня можно положиться, и потому не отставал от меня. Вооружён он был «бум-палкой», правда патронов я так и не обнаружил у жертвы Бога Джунглей. Но, может, кого-нибудь получится взять на испуг этим обрезом
Странный этот Сонни! проговорил он тихо, чтобы индеец не услышал, Но, мужик крутой, как и вы, сеньор Рене!
Спасибо за доверие, Родриго! ответил я, Но, как нас примут партизаны? Тем более, на КПП?
Ох, сеньор, я расскажу им о вас, о том, каким полезным вы можете быть революции.
Я не особо горел желанием помочь революции, но всё-таки надеялся, что мой портрет, как преступника Эль Туристо не висит у Герильи на каждом столбе.
Скоро выйдем к бледнолицым! оповестил Сонни, прорубая себе путь.
В смысле, куда выйдем? Рынок, бензозаправка?
Нет, ответил индеец, Мы выйдем на путь вперёд!
На джунгли опустилась ночь, когда наша троица вышла на широкую асфальтированную дорогу. Я ума не приложил, почему мы двинулись сюда ночью, но, судя по всему, здесь мы могли бы поймать или позаимствовать «попутку».
Вот она, дорога ярости и жадности! громко произнёс Сонни, пряча за пазуху свой обоюдоострый мексиканский нож, Дорога скорби и смерти!
Что ты имеешь в виду? вновь поморщился я, не понимая очередную головоломку от Сонни.
Индеец повернулся ко мне и сказал:
Это место, где бледнолицые убивают друг друга ради груды металлолома. Видения открыли мне, что мы пройдём именно этим путём!
Какие ещё видения? Ты нам предлагаешь тормознуть кого-нибудь?
Это твой путь обратно к цивилизации, Человек из реки! кивнул Сонни.
Мне кажется, проворчал я, что здесь и машины ездят раз в полгода.
Терпение, бледнолицый, терпение! Сонни был настойчив, Духи сказали о том, что всё было предначертано.
Мы устроились на обочине дороги, ожидая какого-нибудь транспорта. Сонни не соврал: спустя десять минут джунгли осветились светом фар приближающегося автомобиля. Крепко сжав «Кольт», я решил выскочить на дорогу, но индеец удержал меня:
Спокойно, Человек из реки! Это не наш транспорт!
Я даже и не пытался воспротивиться: из-за поворота показался древний, разваливающийся на ходу ржавый пикап «Виллис». Поскрипывая рессорами, он взметнул перед нами столб пыли и удалился дальше. Я терпеливо ждал, в глубине души проклиная глупые суеверия Сонни Медведя, слушая, как тяжело дышит лежащий в паре метров от меня Родриго. В пистолете оставалось всего три патрона, да и ещё верный KA-BARпокоился в ножнах.
Приготовься, Человек из реки! внезапно проговорил Сонни, вытащив свой мачете, Они едут!
Всё-таки фантастический слух был у этого индейца! Спустя минуту на дороге вновь мелькнул свет фар, и я увидел огромный армейский грузовик, двигающийся к нам. Дождавшись, когда он начнёт поворачивать, я заткнул пистолет за пояс и бросился наперерез машине:
Стойте! крикнул я по-испански, Остановитесь!
Огромный «Урал», взвизгнув тормозами едва успел затормозить в каких-то сантиметрах от меня. Из кабины выскочил недовольный водитель, сразу же направив на меня дуло своей винтовки:
Ты чего творишь, гринго? А ну, пошёл, отсюда!
Помогите мне! наигранно взмолился я, Ябедный турист!
Ещё чего! Гражданских не возим!
Застрели его, Суарес, к чертям! послышалась надменная речь из кабины, У нас важные документы, некогда этим заниматься!
Но тут к пассажирской двери «Урала» подкрался Родриго и заорал, нацелив на того офицера, что сидел в кабине, пустую двустволку:
Не дёргайся, ублюдок!
Шофёр отвлёкся на молодого партизана, что было мне, конечно же, на руку. Выхватив «Кольт», я трижды выстрелил в могучую грудь водителя и резко вырвал у него из рук его М16. В этот момент офицер, сидевший в кабине, толкнул свою дверь, сбив Родриго и выскочил наружу. В руке его блеснул револьвер «Кольт Питон», но тут он завопил: мачете Сонни срезало его запястье, будто буйнорастущую лиану. Родриго тотчас же вскочил, выхватил револьвер и пристрелил офицера, пустив пулю в голову.
Живей в грузовик! гаркнул я, оглядываясь на дорогуне едет ли ещё кто.
Может быть, я поведу, Человек из реки! услышал я спокойный голос Сонни.
Ни в коем случае! Прыгайте в кабину, живо!
Погодите, сеньор Рене! Родриго склонился над телом офицера и вырвал из его околевших пальцев небольшой портфель с какими-то документами.
Давай скорее!
Мы забрались в кабину и я, тронув тяжёлый рычаг ручника, нажал на педаль газа. «Урал», как следует прокашлявшись, тяжело тронулся с места. Винтовку я передал Сонни, чтобы она не мешала мне управлять грузовиком. Родриго тем временем судорожно рылся в портфеле убитого офицера.
Что ты там ищешь, Родриго? поинтересовался я, не переставая глядеть на ночную дорогу.
Что-нибудь полезное для нашего командования, сеньор, ответил Родриго, Здесь явно есть что-то, что заинтересует команданте в Эсперито.
Ну, смотри сам! я прибавил газу, и нахмурился, Чёрт, этот грузовик явно слишком тяжёлый. Забит чем-то под завязку.
Оружием и припасами, ответил Родриго, заглядывая в бумаги офицера и посветив себе фонариком, Так в накладных написано.
Ну, конечно, усмехнулся я, Подарок для Герильи будет замечательный!
Грузовик шёл на предельных для него с грузом шестидесяти километрах. Я гнал вперёд, не понимая, правильно ли я еду, однако, вскоре на обочине я увидел развилку и знак перед ними. Указатель направо с названием «Эсперито», к которому кто-то приписал красной краской «Либертаде» обозначал, что до города Герильи около пяти миль.
Скоро будешь дома, Родриго! пообещал я, сворачивая на правую дорогу.
До города ещё предстоит нам добраться, Человек из реки! ответил на это Сонни, прижав свою целую руку к щеке.
Чёртов индеец опять явно что-то знал, потому что из зарослей внезапно выскочил массивный пикап «Сильверадо» чёрного цвета и поравнялся с грузовиком. Из пассажирского окошка высунулся по пояс смуглый детина и, потрясая своим «Калашниковым» указал мне прижиматься к обочине.
Как бы не так, ублюдки! прорычал я и рванул руль влево. Раздался оглушительный треск: борт «Урала» поцарапал крыло пикапа. «Сильверадо» немного отстал, но остался слева от грузовика. Я пригнулся: длинная очередь из АКМ сотрясла кузов и снесла боковое зеркало, оставив от него одни металлические лохмотья. Я вновь вильнул влево, и следующая очередь пришлась на кузов.
Винтовку, Сонни! скомандовал я.
Индеец живо подал мне М16. Положив ствол «американца» на окошко, я подпустил к себе вновь «Сильверадо» и едва только пикап поравнялся с водительской дверцей грузовика, открыл огонь, не переставая рулить левой рукой. М16 плюнул огнём весьма действенно, срезав бандита с «Калашом» и оставив дорожку пуль на разбитом правом боку пикапа. Одна из пуль вонзилась в колесо и оперативно стала выпускать воздух из пробитой шины. Таким образом, налётчики на «Сильверадо» оказались позади.
Есть, отличная работа, сеньор Рене! восхищённо воскликнул Родриго, глядя на произошедшее через уцелевшее правое боковое зеркало «Урала», Они отстали!
Однако беда не приходит одна. Раздался до боли знакомый свист лопастей в небе, и от верхушек деревьев на двух часах возник советский «Ми-24», он же «Хайнд». Ударив прожектором в кабину, он возвестил из мегафона что-то по-испански, однако я не услышал, что именно, из-за шума двигателя.
Вот это попали! тон Родриго из радости сменился на отчаяние.
Есть ещё запасные магазины? обратился я к Сонни, но индеец покачал головой.
Однако, каждая секунда была дорога. Понимая это, я внезапно свернул с дороги в заросли и выключил фары. Мы погрузились в темноту, и тут же с неба ударила пулемётная очередь. Ветки деревьев предательски затрещали, но я уверенно рванул через плотный кустарник и остановился в наиболее пышной зелёнке, заглушив двигатель. Теперь оставалось только молиться всем богам и дьяволам мира, чтобы никто с вертушки нас не заметил. Вертолёт, похоже, не особо стремился искать нарушителей, поэтому покрутившись немного вокруг нас и не заметив кузов «Урала» в зелёнке, неспешно удалился на восток.
Ух, кажется пронесло! произнёс я, глубоко вздохнув.
На то воля наших Богов, Человек из реки! продолжал вещать свой фанатичный индейский бред Сонни.
Переждав для верности несколько минут, я вернулся на дорогу. Мы добрались до очередного указателя: «До Либертаде Эсперито 1 миля» и устремились вперёд.
Скоро блокпост, оповестил Родриго, Сейчас осторожнее, парни, иначе!
Кузов вновь сотрясли очереди, и я поспешно вывернул руль. Нас ослепили очередным прожектором, и я с размаху влетел в толстый ствол дерева на обочине. Ну вот и отъездились! Движок заглох, а из-под капота поплыл густой тёмный дым.
Ни с места, революционный патруль! услышал я грубый возглас.
Водительская дверь открылась, и меня вытащили наружу, сразу же поставили на колени, а в затылок упёрся ствол «АК-47». То же самое, по-видимому, сделали с моими спутниками. Сонни угрюмо молчал, а вот Родриго стал причитать:
Не убивайте, ребята! ЯРодриго Вагос, капрал Геваристской армии, с базы Сантьяго! У меня важная информация к команданте!
А ну, заткнись! велел ему патрульный, Разберёмся, что к чему!
У нас отобрали оружие: меня лишили опустевшего «Кольта» и ножа. Застегнулись наручники на запястьях, и на голову натянули грязную мешковину.
Сержант, а с этим что делать? услышал я, У этого индейца половины руки нет, наручники соскальзывают!
Ты тупой что ли, Донинью? последовал ответ, Просто верёвкой его свяжи и веди в комендатуру!
Нас подняли с земли и куда-то повели. Куда, неизвестно, поскольку на голове был мешок и сквозь него ничего не было видно. Но, судя по разговорам, в комендатуру. Шли мы долго, и я мог только слушать то, что происходит вокруг.
Говорю я вам, я капрал Геваристской армии, снова подал голос Родриго, Вы должны мне поверить.
Чему поверить? Что тышпион официалов? засмеялся тот, кого партизаны называли сержантом, Хочешь житьзавали свою пасть, а неттак пристрелю тебя в канаве, и дело с концом!
Видали, какие официалы нынче наглые пошли? проговорил боец, ведущий меня.
Да уж, отозвался Донинью, слева от меня, Только, больно странные они. Этотиндеец, тотбольше на европейца смахивает! А вон этот, кстати, в нашей форме! Может, реально, правду говорит?
Отставить, солдат, пробасил сержант, Это не нам решать! Доставим в комендатуруи это уже будут не наши проблемы!
Мы шагали до комендатуры достаточно долго. Я подсчитал, что мы шли около двадцати минут, но затем шум улицы исчез, и вместо песка и гравия мы зашагали по твёрдой поверхности.
Эй, что за фрукты? услышал я перед собой зычный голос.
Нарушители, товарищ капитан, ответил сержант, Команданте Эрнесто на месте?
Нет, капитан хмыкнул, Ведите их в тюрьму!
Ладно! Вот, кстати, портфель был у одного из них. Он говорит, какая-то важная информация у него к команданте и что-то про базу Сантьяго.
Завтра всё решим! Живо их в камеру!
Мы спустились по лестнице, а в подвале нас разделили. Меня определили в ближайшую камеру, где с меня сняли наручники и мешок.
Сиди здесь, гринго! велел мне мой конвоир, захлопывая за мной решётку.
Я огляделся. Камера была погружена в полумрак. Узкое помещение 3 на 4 метра. Железная койка с грязным матрасом, а вместо туалетавонючая яма в углу. Я услышал, как в соседние камеры завели Сонни и Родриго. Не думаю, что их камеры чем-то отличались от моей. Делать было нечего, так что я лёг на неудобный жёсткий матрас, пытаясь отдохнуть. Прошло ещё много времени, прежде, чем я заснул.
Приём у команданте
Вставай!
Меня разбудил этот надменный возглас прямо над ухом. Я открыл глаза. Камеру освещал яркий солнечный свет от решётки. Надо мной стоял тучный охранник, его толстые щёки лениво шевелились, словно перекатывали во рту жвачку. В правой руке он держал миску, а в левойдеревянную дубинку.
Чего надо? пробормотал я, сев на кровати.
На, жри давай!
Не хочу, покачал я головой.
Как хочешь? пожал плечами боров, Захочешьсъешь!
С этими словами он смачно харкнул в миску с едой и, поставив её на пол, удалился. Щёлкнул замок в камере, и я вновь остался один.
Вот ублюдок! произнёс я по-английски.
Делать было нечего, и я просто ждал. Я ходил по своей камере туда-сюда, периодически поглядывая в окошко. Сквозь решётку я видел залитую солнцем улицу. К сожалению, видимо, она была не слишком оживлённой, кроме как кирпичного дома напротив и мусорного контейнера, в котором копались жирные крысы. Время от времени я останавливался и отжимался от каменного пола, разминая свои мышцы. Рана на ноге уже не давала о себе знать, и я только мог гадать о том, как меня так быстро поставили на ноги местные индейцы. Эти знахари явно знали о ранениях гораздо больше, чем мы, бледнолицые. Сделав тридцать отжиманий, я вновь расхаживал по камере. Все мысли сходились в виде образов. Транквиландия, Дикий Билл, жуткий одноглазый солдат по имени Рамирес, Рауль, Перес, Герилья, Сэм Фьюри.
Я услышал, как партизаны открыли соседнюю дверь камеры. Спустя несколько мгновений, под конвоем провели Родриго. Выглядел он не самым лучшим образом: под глазом расплывался свежий синяк.
Родриго! я подскочил к своей решётке.
А ну назад, падла! зарычал толстозадый охранник, ударив по прутьям решётки деревянной дубинкой.
Не волнуйтесь, сеньор Рене, пообещал Родриго, Я вас вытащу отсюда!
Партизаны бесцеремонно вытолкнули Родриго к лестнице, и он покорно зашагал по ней наверх. Я же продолжил своё наматывание по кругам своей обители. Так время подошло к вечеру. Родриго так и не вернулся в свою камеру. Я вновь и вновь отжимался от пола и продолжал ходить по камере. Жутко хотелось курить или, хотя бы выпить глоток хорошего пола.
Так прошёл ещё один день. Я вновь отказался от еды, поскольку, боров снова и снова удобрял баланду своим соусом харчо: утром и вечером. Я расхаживал по своей камере уже в милионный раз, пытаясь понять, что такое Транквиландия и как связаны между собой Перес, Рамирес и отравленный кокаин. Я расхаживал по своей камере, пытаясь унять стук в своей голове. Он непрерывно отстукивал какой-то собственный мотив, мешая моим мыслям собраться в кучу. Но тут, внезапно, я остановился. Стук в моей голове не прекращался. Я присел у дальней стены, и вдруг до меня дошло: стук доносится не из моей головы, а от стены. Прислушавшись к мотиву стука, я внезапно осознал: это азбука Морзе. Одно и то же сообщение, которое кто-то повторял снова и снова.
Слава Богу, я учил морзянку ещё когда служил на срочке и вскоре, написав себе шпаргалку, я прочитал адресованное мне сообщение:
Укрепляй свой дух, Человек из Реки!
Ну, спасибо тебе, добрый индеец. Отстукав ему ответ, чтобы он не парился, я лёг на кровать. Второй день закончился. Третий день был всё такой же, как и предыдущий. Поразительно, что в Колумбии у меня подобное случалось только сейчас. Даже когда мы с Раулем находились на базе Ортеги, дни были разнообразными. Но сейчас, когда я был, будучи в тюрьме партизан, дни напоминали рутину. Я вновь расхаживал по своей темнице и размышлял.
Транквиландия. Перес. Рауль.
Я отжимался от пола.
Рамирес. Дикий Билл.
И вновь хождение по комнате.
Ортега. Герилья. ЦРУ. Парамилитарес. Кто же виноват? У кого искать ответы?
На Либертаде Эсперито опустились сумерки. Периодически я слышал чьи-то голоса на поверхности, но я не придавал им значения. Я продолжал ходить по камере, и тут у решётки мелькнула тень. Я остановился. Звук открываемой решётки и холодный голос:
На выход!
Я сначала не осознал, что меня зовут на допрос, но повторять свой призыва партизану не пришлось. Глубоко вздохнув, я понял: если меня не отпустят, я выйду из этой камеры уже только в мешке для трупов. Сопровождающий меня партизан, не стал проявлять никакой агрессии ко мне, а только указал на лестницу. Я покорно поднялся по ней и прошёл по старому коридору. Судя по всему, комендатура была бывшим отелем или домом отдыха: некоторые панели были вырваны с корнем, обнажив бетонную кладку, но какие-то остались: цикламенового цвета, леопардового тона. Какие-то картины в позолоте партизаны решили оставить, однако все они были весьма приличныепохабщину содрали явно сразу же. Поднявшись на второй этаж, я увидел, что капитальный ремонт дома Герилья явно не проводила: всюду виднелись следы от пуль, разбитые мраморные колонны и искорёженные осколками гранат стенами. На лестничном пролёте посередине висел огромный портрет вождя пролетариата Владимира Ленина. Я коротко присвистнул: однако хорошо партизаны сохранили холст с ликом вождя.