Выхватив из руки перчатку, он провел кончиком пальца по окровавленной глазнице и по разбитому глазу. Он почувствовал укол какого-то предмета внутри себя и одновременно мучительную боль, подобной которой он никогда не испытывал. Это было подобно удару молнии, пронзившей разум, бросая все внутри в ужас, темноту и беспорядок, которые последовали за этим. Кастнер попытался собраться с мыслями. Чтобы сосредоточиться на своем пути через постоянные мучения. Терминус, должно быть, ударил кремнистым осколком из камня ведьмы и послал его, как наконечник стрелы, ему в глаз. Схватившись за другую руку, рыцарь в отчаянии и гневе ударил металлическим кулаком по стадному камню. Он был просто глуп. Опрометчив. Иррационален. И он за это поплатился. Он потерял что-то такое, что никак не смог бы вернуть. Это осознание обожгло его.
Храмовник еще некоторое время стоял перед камнем, преклонив колени перед своими врагами. Стыдливая слеза тихо скатилась по одной из залитых кровью щек. От земли шел пар от запекшейся крови. Огонь начал угасать. Сырая краснота рассвета пробивалась сквозь открытое небо.
Кастнер почувствовал, как что-то толкнуло его руку. Это был Оберон. Жеребец легонько ткнулся в него носом, словно не зная, жив его хозяин или мертв. Рыцарь был неподвижен. Конь был не единственным, кого это интересовало. Кастнер поднял голову. Сестра-послушница стояла перед ним на коленях, держа на них переплетенные книги, и, приоткрыв рот, смотрела ему прямо в глаза. Это был полный бардак. Колотая рана в форме паука обнажала темноту внутри. Кровь текла, как слезы, от его разрушения. Девушка оторвала полоску чистой ткани от своей сорочки и принялась обматывать ею голову Кастнера, прикрывая его слепой глаз. Она что-то говорила, но Кастнер этого не заметил.
Значит, ты рыцарь? сказала девушка.
Что?
Так ты рыцарь? повторила она. Ее голос был раздражающе высок, певуч и провинциален. Она придвинула стопку книг поближе, словно защищая их. Кастнер хмыкнул. Судя по звуку ее голоса, храмовнику было трудно поверить, что девушка когда-либо заглядывала под покров одной из них. Я никогда не видела рыцаря вблизи. Некоторые из них навещали преподобную мать, знаете ли, с важными лицами и тому подобное
Рыцарьэто важная персона, хмыкнул Кастнер. Ему нужно было сосредоточиться на чем-то другом, кроме боли в голове. Девушка, казалось, не заметила, что Кастнер заговорил. Она продолжала болтать без умолку.
Тот, кого я видела ближе всех, был одет в такие же доспехи, как и ты. Но это совсем другой символ. Наверное, какое-то животное. Одна из девушек в судомойне сказала, что это был грифон, что бы это ни было
Так ты святая сестра? обратился к ней Кастнер.
Да, но вообще-то нет, я неофитка, призналась девушка. Я работаю в судомойне
Я понял, сказал Кастнер. Ослепляющая боль в глазах делала его кратким и саркастичным. Зигмаритка?
Ну да, сьер, ответила девушка. Преподобная Мать сказала, что однажды я стану прекрасной Сестрой Императорского Креста.
Кастнер слышал об этом ордене. Как и его собственный рыцарский орден, Сестры Императорского Креста в конечном счете подчинялись Великому Теогонисту в Альтдорфе. Орден содержал монастыри и монастыри послушных сестер по всей Империи и взял в качестве своего символа имперский кресттот самый крест, который украшал навершие Терминуса. Север, Юг, Восток и Западсестры Императорского Креста чтили Зигмара как своего покровителя и считали своим священным долгом духовное единство империи Бога-Короля.
Она дала мне вот это сказала ему девушка. Она вытащила из-под мантии серебряный молот, висевший на цепочке.
Где твой монастырь, девочка? потребовал ответа Кастнер, с трудом поднимаясь на ноги. Он пошатнулся, и послушница подошла, чтобы поддержать его.
В Хаммерфолле, ответила девушка. В Срединных Горах. Это продолжается уже три года.
Кастнер повернулся и наклонил голову к Оберону.
Хороший мальчик, сказал ему Дидерик. Затем обратился к послушнице:Девочка, подай мой меч и приведи коня.
У меня есть имя, ты же знаешь, нахмурилась девушка.
Кастнер кивнул сам себе. Девушка действительно была не слишком умна. Она явно не знала ничего лучшего, чем ответить рыцарю. Если бы Кастнер действительно был благородного происхождения, он мог бы получить от нее ответ. Это была та же самая отчаянная, которую он видел в клетке перед быком. Три года в Хаммерфоллеи все еще новичок. Неудивительно, если учесть, что у нее был такой рот. Неудивительно, что она нашла свои услуги незаменимыми в судомойне, рассуждал рыцарь. Он обернулся.
Как тебя зовут, девочка?
Жизель, сказала она.
Кастнер медленно кивнул.
Девочка, сказал он, подай мне мой меч и коня.
А разве у вас нет начала Жизель.
Рыцарь повернул голову, поднял руку и ударил ею по своей латной перчатке.
Ладно, ладно, сказала девушка, вытаскивая Терминус из запекшейся крови. Я просто подумала, что у тебя есть оруженосец для таких дел.
Я знаю, сказал Кастнер, поднимаясь на ноги и направляясь к лесу. Проходя мимо лежащего на земле арбалета Эмилянерыцарского оружия, которое спасло рыцарю жизнь. Он подобрал его.
С окровавленным клинком на одном плече, поводьями Оберона в другой руке и стопкой книг под мышкой, Жизель последовала за храмовником из каменного круга. Кастнер перешагнул через двух боевых псов, которых подстрелил Эмиль. Даже в лучах утреннего солнца по этим следам было легко идти. Лапы диких собак были повсюду. Тело Эмиля протащили через деревья. Там были обрывки одежды. Кровь. Даже пара пальцев мальчика. Там же были и трупы. Тела изможденных гончих, которых сквайр умудрился выпотрошить своим коротким мечом или ножом для снятия шкур. Один за другим рыцарь переступал через трупы мертвых собак. Их было так много, что трудно было поверить, что кто-то из охотничьей стаи остался в живых. Кастнер нашел последнего зверя, его испорченные челюсти все еще обвивали шею Эмиля.
Кастнер с трудом спустился в кровавую трясину вокруг тела мальчика, стащив с него боевого пса. Арбалетный болт, пущенный туда вручную, был воткнут в изрезанный ножом живот собаки. Эмиль был в полном беспорядке. Кастнер почувствовал, как холодные эмоции захлестнули его измученную болью грудь. Жизель подошла сзади вместе с Обероном. Она позволила огромному мечу упасть и пронзить землю копьем и посмотрела на храмовника. Девушка увидела, как на лице Кастнера отразились горе и ответственность.
Он жив? спросила она. Кастнер не ответил. Однажды я видела, как одного человека скормили волкам графа, рассеянно сказала девушка. Он выглядел очень похоже.
Конечности мальчика были изуродованы, рваный торс превратился в сплошное месиво из проколотых клыков, красивые черты лица почти исчезли. Кастнер приложил ухо к изуродованной груди сквайра. Он сделал паузу и затаил дыхание. И тут он услышал это. Слабоено есть. Биение сердца мальчика. Он почувствовал это. Легкий подъем и падение его грудной клетки. Кастнер закрыл глаза.
Держись, Эмиль, сказал рыцарь.
Вытащив стонущего Эмиля из лужи собственной крови, Кастнер положил его поперек седла Оберона.
Вставай, сказал Кастнер девушке.
Она покачала головой.
Я не езжу верхом.
А сегодня поедешь, сказал Кастнер. Дай мне свою ногу.
Я никогда в жизни не ездила верхом, сьер. Моя семья не могла позволить себе даже побитого мула
Девочка, мне нужно, чтобы ты это сделала, сказал Кастнер. Он нуждается в тебе, чтобы сделать это. Есть небольшой храм в предгорьях средних гор, недалеко от деревни Эск.
Храм в честь Зигмара? спросила девушка, внезапно заинтересовавшись.
Да, путевой храм, ответил храмовник.
Мне нужен храм, сказала она, и Кастнер нащупал изящную ножку девушки в своей перчатке. Он толкнул ее на могучего Оберона. Там она неуверенно взяла поводья, а Эмиля положили перед ней. Она прижала к себе свои книги.
Там ты найдешь священника по имени Дагоберт. Скажи ему, что тебя послал Сьер Кастнер. Он узнает моего коня и моего оруженосца. Это Оберон.
Этот священник, спросила Жизель, он мудрый человек?
Да, ответил Кастнер. Он будет знать, что делать.
Я имею в виду, сказала Жизель, он ученый человек? Моя преподобная мать заставила меня поклясться кровью основателя, что я передам эти книги ученому человеку, священникуистинному слуге Зигмара.
Будь прокляты твои книги, девочка, сказал Кастнер, его мучения сделали его резким и нетерпеливым. Жизнь человека висит на волоске.
Моя госпожа была очень конкретна, угрюмо сказала девушка. Ученый человек, сказала она. Истинный слуга Зигмара.
Ты не найдёшь никого более праведного, раздраженно сказал Кастнер. Он резко остановил Оберона и потер пальцами забрызганный кровью лоб. Он нуждался в этой девушке больше, чем хотел ей признаться. Его испытания и его мучения делали его невежливым. Ты была захвачена лесными зверями, когда шла туда, чтобы доставить эти тома?
Так оно и было.
По Драквальду нельзя путешествовать налегке, сказал ей Кастнер. Отведи моего оруженосца к отцу Дагоберту. Он хороший человек. Ученый человек. Он позаботится о твоих книгах и ответит на все вопросы твоей Преподобной Матери. Но, пожалуйста, сначала отведи моего человека к нему.
Моя госпожа не ищет ответов в книгах, сьер, сказала Жизель. Она сказала, возьми их. Увези их подальше от Хаммерфолла. В безопасное место.
Кастнер нахмурился, но у него не было времени на дальнейшие расспросы. Он протянул ей арбалет Эмиля.
Если кто-то преградит тебе путь, ты скажешь им, что занимаешься делами храма, и бросишь это им в лицо. Они дважды подумают, уверяю.
Жизель взяла оружие.
Как я смогу найти этот храм?
Оберон знает дорогу, сказал ей Кастнер.
Ты готов доверить жизнь этого человека лошади?
Нет, я доверяю его тебе, сказал ей храмовник. Горст! крикнул Кастнер в сторону леса. Горст, убирайся отсюда, паршивый нищий.
Жизель огляделась по сторонам. Кончики пальцев красного утреннего сияния ощупывали сырой лес. И тут она увидела его, выскочившего из-за дерева, как пугливое животное. Жалкая фигура. Флагеллант был закован в цепиего голова была заключена в маленькую клетку. Губы Жизель скривились от явного отвращения.
Девочка, познакомься с Горстом. Горст, я хочу, чтобы ты привел Оберона к отцу Дагоберту. Ты помнишь храм в Эске?
Флагеллант медленно кивнул.
Горст-Бог-Король просит тебя об этом. Ты меня понимаешь? Ты не подведешь его. Ты меня не подведешь.
Флагеллант кивнул. Кастнер хлопнул Оберона по заду, побуждая жеребца двигаться дальше. Когда лошадь добежала до Горста, флагеллант перешел на бег и рысью повел ее в лес. Когда Эмиль застонал от этого движения, Жизель повернулась в седле и посмотрела на Кастнера.
А что ты собираешься делать? крикнула девушка через плечо.
Работу Бога-Короля, сказал ей Кастнер. Здесь есть камень, который нужно разбить, и тела, которые нужно сжечь. Я позабочусь о том, чтобы этот темный путь никуда не вел. Империяэто не место для Детей Хаоса. Следующее боевое стадо, которое пройдет здесь, будет знать это.
Когда Рыцарь Двухвостого Светила затерялся в ореоле утреннего солнца, пробивающегося сквозь деревья, Жизель кивнула и повернула обратно на свою тропинку. Она подумала о резне в каменном круге.
«Я думаю, что так и будет», сказала она себе.
Глава 5
«Почему случайность предала его шаги?
Вдали от друга и от дома
По следам, оставленным руками судьбы
Где только тени бродят».
Драквальд
Хохланд
Зоннстил, имперский год 2420
Дидерик Кастнер потерялся.
Север не увел его на север. Он перенёс его в другое место. Где редко светило солнце, а когда оно светило, оно кровоточило на небе, как рана, сохраняя невозможную связь с лунами. Дидерик брел, его бессмысленные шаги и спотыкания погружали его в лес, которого он никогда не знал. Он тащил Терминус за собой дрожащим бледным кулаком. Острие широкого клинка меча оставляло за спиной храмовника борозду, рассекая путаницу лесной земли.
Потрепанная броня Кастнера напоминала очаг, отражающий лихорадочный жар его тела. Капли падали с его лба и щек, стуча по нагруднику. Он стонал от изнеможения, безумие капало с его губ, как у Горста или сумасшедших, которых он видел в клетках хосписа. Он попытался остановить поток, но даже эта попытка превратилась в бессмыслицу.
День и ночь плясали вокруг него, как влюбленные на празднике, кружа вокруг друг друга в танце, и каждый оборот становится все быстрее и быстрее. Ощущение было отвратительным. Земля зашевелилась у него под ногами, желудок дернулся, и рыцаря вырвало прямо на стволы деревьев. Он упал. Он упал, а его латы грохнулись на землю словно поднос с кружками на пол таверны. Его пот капал на землю черного леса. Почки на деревьях распустились и похоронили рыцаря в цвету. Листья сияли великолепной зеленью, прежде чем стать бронзовыми, увядая и осыпаясь дождем на землю вокруг него. Мороз полз и по голому лесу, и по храмовнику, предвестник снегопада, который окрасил все вокруг в грязно-белый цвет. Через несколько мгновений он исчез, оставив после себя лужи, которые были поглощены жаждущей землей, и снова сучки и ветви были усеяны зелеными побегами.
Кастнер пополз. Он перебрался с дерева на ствол. Он вонзил носок сапога в грязь, словно альпинист на склоне горы. Корни скользили вокруг его ног, в то время как листва, казалось, тянулась к нему. Насекомые жалили, кусали и ели храмовника живьем. Птицы и летучие мыши летели на него. Лесная нечисть мчалась перед его нетвердыми ногами. Все они были расплывчатыми и нечеткими. Запоздалые мысли об их собственном пагубном существовании.
Змея выскочила и вцепилась ему в ногу. Кастнер влетел обратно на дерево, потревожив сову, которая замахала на него огромными крыльями. Его следующего шага там не было, и того, что последовало за ним, тоже. Рыцарь упал. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он упал на землю. Это был крутой склон, усеянный бревнами и валунами, торчащими из земли. Кастнер ударился об один, а потом отскочил и упал на другой. Некоторые из них бросали на него косые взгляды, в то время как другие на мгновение выбивали его из того немногого здравого смысла, что у него еще оставалось. Куски пластин были оторваны от его брони, и меч Терминус был потерян для него.
Еще мгновениеи храмовник почувствовал, как его тело проломилось сквозь гнилые ветви мертвой сосны. В то время как его разум боролся с невозможностью того, что он испытывал, его тело ломилось прямо через сухое дерево. Его броня смялась, когда он врезался животом в более толстую, более упругую ветку ниже гиганта. Что-то вроде ребра сломалось внутри рыцаря, но прежде, чем он смог добраться до безопасного места, вес его лат потащил его вниз через живые сучья и ветви. Они избили его почти до потери сознания, прежде чем положить рыцаря в скрюченную кучу у подножия ствола, лицом в грязь.
Кастнер зарычал, как дикий зверь. Огонь пронзил его левое бедро, прорезая недомогание других мучений, извивающихся в нем. Что-то пронзило его ногу, пригвоздив его вместе с броней к лесной подстилке. Выгнув спину и разорвав рану в боку, Кастнер увидел, что меч Терминус упал вслед за ним, широкое лезвие пронзило рыцарскую пластину, прожгло плоть и задело кость. Храмовник ударился головой о землю и сжал ее оставшейся перчаткой. Взревев еще раз, Кастнер потянулся назад и взял клинок в руку. Потянув его вверх, металл издал мучительный звук, ударившись о пластину, через которую он прошел. Боль была невыносимой, но Кастнер поймал себя на том, что хочет, чтобы она продолжаласьагония, выжигающая себе путь сквозь его мрачные муки. Наконец клинок освободился и тяжело упал на бок, липкий от крови храмовника.
Волоча огромный меч, словно какой-то грех, и хромая, как животное, вырвавшееся из капкана, Кастнер с несчастным видом пробирался сквозь изменчивый лес. Шли часы. Это могли быть дни или недели, насколько рыцарь знал. Его тело словно горело. Лихорадка заставила сердце рыцаря гулко застучать в ушах. Он был повсюду, но не чувствовал ничего. Каждый угол и поворот вокруг деревьев был темным открытием. Каждое решение, правое или левое, стоило рыцарю маленького кусочка его души, но с каждой минутой он чувствовал, что становится чем-то большим.