Возвращаясь к на время оставленному в одиночестве гвардейцу, можно видеть, как он сначала откатывается в сторону, а затем встаёт после того как монстр проламывает стену. Он бежит со всей возможной скоростью туда, где продолжается бой, расталкивает встречных бойцов. Он как раз поспевает к заключительному ионному выстрелу, произведённому полковником. Ещё немного покачавшись, разорванное туловище монстра падает. Гвардеец подходит ближе, делает струю пламени шире и накрывает сплошным огненным покрывалом склизкие остатки частей тела чудовища, а заодно и труп одного из бойцов группы. Они занимаются коптящим костром, выделяя вонючий запах тухлой тины.
Сало лежит на полу коридора без движения всё лицо заляпано желтоватой уже загустевшей жидкостью. Марк, добровольно приняв на себя функции врача, проверяет пульс. Качает головой. И говорит:
И здесь всё кончено. Смерть вступила в свои права. Ещё один отмучился от жизни на земле и надеюсь, будет успокоен небом.
Направив взгляд, на тело своего друга, видя и не видя его, застывшего в нелепой позе последней агонии боя за жизнь, смотрит в пустоту рядовой Труба. Для него постепенно прорываясь через его неверие и неприятие произошедшего, открывается и не подозреваемый им в своей собственной душе, океан боли потери друга. Он и не понимал насколько сроднился с ним. Сейчас к нему приходит раннее чувство смерти великой части себя. К нему подходит подрывник Седой, трогает его за руку, и ничего не говоря, мягко подталкивает его вперёд за уходящей группой.
Бойцы собираются на площадке перед очередной бронированной дверью. Дверь закрыли и заблокировали, запаивать её не имело смысла, так как кошмарный монстр оказался на всём пройденном уровне в одиночестве. Группа тщательно проверила все оставшиеся помещения, благо их было не много, искали ключ. Искали на всякий случай, ибо Катя сказала, что он находиться на третьем уровне. Дальше было видно, что внизу на лестнице не работает даже аварийное освящение. Строгов послал на разведку двух братьев Грачёвых. Напряжённо тянуться минуты, все ждут их возвращения. И вот слышно их быстрые шаги. Их бледные лица призраками появляются из тьмы. Докладывает полковнику, Владислав:
Дальше, на четвёртом пролете начинается завал. Состоит из ломаной мебели, кусков бетона, разных железок. Пройти можно, но на разбор потребуется часа два, а то и меньше, если он до другого уровня недостаёт.
Строгов, на минуту задумался, потом обвёл всех глазами и сказал:
Так, смотря на вас бойцы, я вижу, нам нужен небольшой отдых, прежде всего психологический. Отдохнём и с новыми силами пойдём вперёд. Слушайте приказ. Выставляем посты около завала и около двери, отдыхаем два часа, устраиваемся на втором лестничном пролете. Первый пост беру на себя. На второй назначаю рядового Сергея Ванина, ему сейчас всё равно не уснуть. Я прав Сергей?
Так точно. Я потерял друга и он передо мной, сейчас как живой стоит, какой тут уж сон. Флегматично и опустив глаза в пол, промолвил он.
Товарищ полковник мне тоже не уснуть. Разрешите с вами быть на посту. А то, как же вы одинПроизнесла Цветкова.
Разрешаю, давай, двоим, как известно веселее. С улыбкой ответил Алексей. Все остальные молчали, они знали, их командир выструган из железа и отдых ему не будет нужен ещё очень и очень долго.
Ребята быстро расположились бок о бок, и вскоре сказалось внутреннее напряжение последних восьми часов, они дружно заснули. Звонарёв тоже не стал исключением, плавно опустился в омут образов и упоительных голосов. Он снова был на тренировочной базе и переживал те сладкие мгновения последней ночи. Ему повезло, в отличие от своих товарищей, вполне понятное волнение перед операцией отступило перед напором удовлетворения желаний молодого тела. В эту ночь к нему пришла медсестра Таня. Она ему сразу понравилась, и он не терял времени даром. Хотя до Казановы ему было далеко, но он умел привлекать женщин своей уверенной непосредственностью и добротой. Случайно увидев её в первый день, он сразу попытался с нею познакомиться. Серёжа, ей тоже понравился, их внутренние ритмы совпали. Во время войны люди сближаются быстро, надо успевать любить, жить. Каждого, завтра может ждать смерть. Поэтому, после дня утомительных занятий они встречались и подолгу общались. Нанося ущерб своему сну, он надеялся на свой молодой организм и не зря. За те четырепять часов он успевал полностью восстановиться и в тренировках не от кого не отставал. Молодость прощала ему промахи в отдыхе. Да, они влюбились друг в друга, и в эту ночь она стала его. Теперь находясь далеко, забывшись быстрым сном, он снова переживал все приятные моменты той ночи. Он снова чувствовал её молодое крепкое тело под своими руками. Видел её большие, упругие груди, наслаждался ароматом мёда её спадавших волнами волос. Гладил её длинные красивые ноги. И любил её снова и снова. Разбудил его толчок в плечо, он поднял голову и огляделся. Что-то случилось....
Глава 13
Стоя на посту, Труба не спал, не дремал и даже ничуточки не расслабился. Он все время думал о своём единственном, теперь уже мёртвом друге. Простояв и продумав так около тридцати минут, ему в сгустившейся тишине, послышались тихие звуки. Они не несли в себе никакой угрозы, просто лёгкие поглаживания железа. Но он не мог определить, откуда они доносятся. Повертев головой в разных направлениях, Труба пришел к выводу, что звуки, всё-таки, идут из-за двери. Он уже хотел идти разбудить кого-нибудь, чтобы тот доложил полковнику, но тут раздался такой знакомый, приглушённый толщиной стали голос:
Серёжа открой. Это я Сало. Мне плохо, все меня бросили, а я просто потерял сознание. Открой, ну пожалуйста.
У Ванина, волосы на голове зашевелились. Голос принадлежал его другу. Значит, он жив, он не умер. Что же, что же делать? А, как он узнал, что именно я стою на часах? И тут же в его голове опять прозвучал знакомый голос:
Да догадался я Серёж. Кого же ещё на часы поставят, если у него друг погиб. Открой, а?
Мне нужно доложить командиру, я быстро.
Да не надо, зачем людей будить, они так все устали. Голос был, успокаивающий, мягко убедительный. Всполошишь их всех зря. А так, они только порадуются, что живой я. И выспаться успеют.
И правду, что это я. Глаза Трубы, заволокло туманной плёнкой, голова стала пустой и лёгкой, он подошёл к запорному механизму в виде колеса. Я сейчас, сейчас уже открываю. Он судорожно стал крутить колесо, дверь подалась и стала открываться.
Не успела дверь до конца открыться, как в ещё узкую, образовавшуюся щель, прямо на Трубу, вывалилось бесформенное опухшее тело, бывшее еще час назад его любимым другом Сергеем, по прозвищу Сало.
В это время, через четыре лестничных пролёта от происходящего, на втором посту, Екатерина и Строгов, сидели на холодных ступенях, молча вглядываясь в темноту. Неожиданно Катя почувствовала опасность, не проходящее зудящее чувство тревоги, одним прыжком, переросло в звук воющей сирены. Она поднялась и скороговорным шёпотом сказала:
Командир, наверху происходит, чтото плохое, я чувствую страх и отчаянье. На первом посту ЧП.
Одним ловким движение полковник встал, развернулся и бросился, перепрыгивая по четыре ступени, наверх. Катя, пытаясь не отставать, побежала за ним.
По пути они короткими тычками рук и ног будили бойцов и, не дожидаясь их ответной реакции, мчались дальше. Добравшись на место, им предстала следующая картинана площадке боролись Труба и медузообразное подобие человека. Борьба происходила молча. Раздутые руки этой слизистой кучи, намертво вцепились в горло бойца, перекрывая ему не только доступ кислорода, но и не давая возможности для предупреждающего крика. Без промедления полковник поднял автомат и крикнул:
Оторви его от себя! Приподними!
Второй раз просить не пришлось. Труба, согнул ноги в коленях, упёрся существу в район живота, и выкинул ноги вперёд. Сделал он это с такой силой, что задняя часть человека-медузы подлетела вверх на целый метр. При этом ему ещё удалось выпрямить в локтях руки и отжать от себя плечи и голову с искажёнными, но всё ещё такими знакомыми чертами лица друга, превратившегося в насмешку над самим собой. Но оторвать руки от своего горла ему так и не удалось. Как только он это проделал, прозвучали звуки бухающих коротких очередей летящих сразу из двух стволов. Медузообразное тело, ударами пуль, отбросило в сторону, наконец, его руки сорвало с горла, что дало Трубе перекатиться в противоположную сторону. Полковник и Цветкова, продолжали стрелять, не давая цели подняться, не смотря на все её активные попытки это сделать. Вскоре к двум извергающим кинжальный огонь автоматам, присоединились ещё с десяток, это подоспели проснувшиеся бойцы. Совместными усилиями они превратили медузу в мокрое место, буквально оставив от неё на стене и полу, влажное болотце, издалека напоминающее пятно слизи. Труба стоял в углу и дрожал, его лицо, и одежда были густо замараны тягучим прозрачным веществом, похожим на зелёные сопли. К нему подошли товарищи. Всех интересовал один вопрос, как так получилось, что он открыл дверь. Труба поднял голову и, указывая на пятно, сказал:
Это Сало, он пришёл и попросил открыть дверь. Я сам не знаю, зачем открыл. Он мой друг, и услышав его голос, я ни о чём другом и думать, не могПроизнося это, он имел виноватый и растерянный вид побитой собаки.
Это вроде гипноза. Уверенно, сказала Катя. Я это в первую очередь ясно ощутила. Мысленные волны были настолько сильными, что докатывались и до моего сознания. Ты ни в чём не виноват, они были так сильны, никто бы из нас не устоял.
Вперёд выступает капитан Ныркин.
Ему необходимо очиститься, умыться антисептиком и сделать укол поли-антибиотиков. Теперь уже имея некоторый опыт общения со станцией, мы можем предположитьсуществует большая вероятность заражения.
Приведите бойца в порядок, к останкам мутанта и к его выделениям не прикасаться. Марк, после того, как его почистят, и переоденут, сделай ему укол. Марк, кивает головой и достаёт свою аптечку.
Труба быстро раздевается, его обливают сначала антисептиком, затем водой, затем опять антисептиком. После, он при помощи бинтов и ваты стирает с себя остатки слизи. Все эти обтирки сжигают при помощи огнемёта, вместе с останками мутанта. Марк, в обнажённое плечо делает ему укол. Это не занимает много времени, уже через десять минут группа готова следовать дальше. Все спускаются на четвёртый пролёт и начинают разбирать завал. Работают люди дружно, поэтому уже через тридцать минут завал разобран. Во время работы Ныркин, всё время наблюдает за Трубой. Тому явно нехорошо и с каждой минутой становиться хуже. Уже разобрав завал и проходя пятый лестничный пролет, Труба останавливается и говорит:
Худо мне, весь горю, мышцы не слушаются, вот и в глазах темнеет. Произнеся это, он теряет равновесие и падает на ягодицы.
С его губ срываются нечленораздельные звуки вперемешку с хлопьями вонючей пены. Прямо на глазах у группы, он начиняет покрываться тёмными пятнами, превращающимися в волдыри, как от ожогов, только более тёмного цвета. Его тело откидывается назад и начинает биться в конвульсиях. Все глаза направлены на умирающего товарища, никто не смеет подойти ближе. Только Капитан МБ Ныркин быстро выдвигается вперёд всех, вскидывает к плечу автомат и стреляет мученику в лоб. Оборачивается и твёрдым голосом произносит:
Его было не спасти, он был заражён, я прав полковник? Словно оправдываясь говорит он.
Ты избавил его от страданий, его изменения представляли для нас угрозу. Гвардеец, кремируй его, да успокоится его душа на небе, а тело на земле.
Аминь, командир. Говорит подходящий гвардеец.
Когда всё кончено, у каждого бойца в душе остаётся неприятный осадок, похожий на последнюю осеннюю грязь, ещё не успевшую застыть под воздействием холода наступающей зимы, смерти. Настроение у всех подавленное, безысходная серая тоска. Никто не любит терять своих товарищей, особенно когда их приходиться добивать. С таким хреновым настроем продолжая путь в темноте, освещая его своими фонарями, они чуть было не оставляют у себя за спиной очередную опасность.
Уже подходя к двери на третий уровень, только благодаря случаю, чей-то луч фонаря натыкается на парящие под потолком три чёрных шара. Когда на них падает свет, их начинает крутить и распирать. И вот они лопаются, как перезревшие пьяные вишни, выпуская наружу рой насекомых, жужжащих как зубное сверло. Их трудно рассмотреть, единственное, что отчетливо видно это их заострённые тонкие жала, торчащие впереди скруглённой головы. Стрелять по ним не эффективно, они слишком малы и юрки для точного попадания пули. Поэтому вся группа начинает быстро отходить по направлению к двери на следующий уровень. Прикрывает их отход Гвардеец, поливая тучи этих адских комаров, широким веером синеватого пламени. Попадая в него, они с громким звуком взрываются, разбрызгивая вокруг свои жёлтые внутренности. Но даже огонь их не может остановить, их слишком много для этого. Поэтому вся группа, бегом устремляется за бронированную дверь, последним отходит Гвардеец, не забывая в стремительно уменьшающуюся щель закрываемой двери, кинуть термическую гранату. Со стуком запорных стержней входящих в стальную коробку двери, раздаётся приглушённой толщиной брони, взрыв. Только тут замечают, что одной твари удается проскользнуть за ними. Она впивается огнемётчику, протыкая насквозь защитную ткань, в правое бедро ноги. Его тут же хватают сильные руки товарищей и накладывают жгут ниже укуса, тем самым создавая напор крови, замедляющий дальнейшее её проникновение в тело. Тварь крутиться, и вертится, штопором буравя бедро. Иван Грачёв достаёт нож, разрезает кожу на ноге и остриём поддевает из кровоточащей мышцы, насекомое, тут же зажимает её брюшко в своих пауэрлифтерских пальцах, вытягивая ее наружу. Вытащив, он бросает её на пол и со всего размаха наступает на неё каблуком. Она сплющивается, как резиновая, но остается живая и пытается взлететь. Освободившийся от опеки Гвардеец, приканчивает её короткой струёй огня.
Когда Гвардеец перевязан, дверь надёжно блокирована, они осознают, что оказались на ещё одном уровне станции. На нём, слава богу, присутствует освещение, хоть оно и по-прежнему лишь аварийное. Этот уровень, занят хозяйственными помещениями. Больше половины этого уровня занимает столовая. Прямо по курсу их ждёт двух створчатая дверь, это вход в неё. Именно здесь, как говорит Катя находиться ключ от главного компьютера. Группа подходит к двери. Осторожно проникает за неё и оказывается в просторном зале столовой. В центре потолка, весит, наверное, теперь уже навсегда погасшая люстра, размерами напоминающая театральную. Их глазам предстаёт следующая картинаплохо освещенное, с наполовину разбитыми аварийными лампами, помещение, заваленное сломанной мебелью, вперемешку с обглоданными скелетированными трупами персонала станции. Как видно здесь была страшная бойня и добрая половина всех людей на станции, погибла именно здесь. Все стены, пол и потолок изрешечены выстрелами, видны следы пожара. У левой стены, где видимо раньше была зона раздачи пищи, находиться сплошное нагромождение исковерканных обломков неизвестно чего. Перед входом Строгов подзывает к себе Екатерину, берёт её за руку и говорит:
Твой выход Катя. Ищи ключ.
Да он где то здесь. Задумчиво говорит она. Катя вытягивает руки вперёд, поворачивая ладони вертикально. Начинает их медленно водить вокруг, словно сканируя пространство. Но, мы здесь не одни.
Отряд, выстраивается, кругом окружая со всех сторон единственную женщину отряда. Божкова, по-прежнему защищают отдельно три бойца, его ведут в самом конце группы. Сверху это построение напоминает увеличительную лупу на рукоятке. Это сходство, дополняется тем, что в центре этой живой формы, как в фокусе располагается экстрасенс, как бы концентрирующей в себе энергию окружающих её воинов. Передвижение всего этого оборонительного порядка, сопровождается отчётливым хрустом осколков стеклянной и керамической посуды, щедро устилающей пол столовой.
Когда они достигают середины, во всех тёмных углах обширного помещения, начинается агрессивное копошение. Навстречу бойцам со всех сторон лезут ожившие кошмары сбежавшего из сумасшедшего дома безумца. Пауки с головой крокодила первыми достигают границы строя бойцов. Ещё раньше начинает грохотать пальба из всех имеющихся у солдат стволов. Пауки подскакивают от попавших в них пуль, брыкаются навзничь, теряют свои мохнатые лапы, разевают свои зубастые пасти и умирают так и не вкусив плоти своих потенциальных жертв. Ничего не слыша за шумом боя и сконцентрировавшись на стремлении идти только вперёд, бойцы престают внимательно отслеживать то, что происходит у них в тылу. Этим пользуется один из крокодилопауков, незаметно подобравшись сзади вплотную к бойцам, охраняющим Божкова, он рывком врезается в них и разбрасывает по сторонам. Его цельпрограммист. Паук, хватает зубами сразу за две ноги Божкова. Тот только успевает охнуть и летит, лицом прямо на стеклянные осколки. Острая боль вспыхивает в мозгу. Сквозь глухой звук удара об пол, эхом наступающей паники расцветает цветок фонового шума, предвестника близкого конца. Боль начинает нарастать, подстегиваемая расширяющимися порезами, зубы глубоко впиваются в плоть, Васю мотает по полу, как дохлую мышь. Его лицо, будто обрабатывают наждачной бумагой крупного зерна. Кровь заливает глаза, он перестаёт видеть. Наконец, охрана компьютерщика, осознаёт смертельную опасность. Иван Грачёв, кидается на паука, падает на его головогрудь, пытаясь своим весом придавить его и одновременно разжать с помощью ножа включенного в режим нагрева, челюсти, крепко удерживающие Васю. У паука остаётся свободным только морщинистое брюхо, которое продолжает елозить из стороны в сторону, пытаясь освободиться от неожиданного груза. Второй Грачёв, Иван, с ещё одним бойцом, найдя необходимый ракурс, всаживают одиночные выстрелы в это пульсирующие полное яда, подобие жирного живота. Божкова удается отбить.