Камера переключилась на снимок интервьюера, дионы, котораянасколько я мог судитьвыглядела совершенно потрясенной этой идеей. Варварство! воскликнули они, вставая. - Как ты мог даже предположить такое?
Было бы варварством, - спокойно сказал эксперт, - если бы мы говорили о расе разумных существ. Но люди этой конкретной планеты ... они больше насекомые, чем люди. Очевидно, что убежище Обломков не справилось со своей задачей, и для блага всей галактики оно должно быть очищено.
Эксперт указал на человека рядом с ним. - Кроме того, этот человек-доказательство того, что человеческому роду не придет конец, если мы уничтожим одну из планет-изгоев. Люди могут сосуществовать с Превосходством, но им нельзя позволять самоуправляться. Глупо было пытаться сохранить Детрит.
И для протокола, я не принимаю оправдания, которые администрация дает для того, почему людям был разрешен доступ к технологиям в первую очередь. Эти разговоры о том, чтобы держать их сосредоточенными, предоставляя космические сражения, чтобы вовлечь их? Ерунда. Администрация придумывает оправдания, чтобы скрыть неконтролируемый взрыв человеческой агрессии, начавшийся около десяти лет назад. Верховному министру Веду следовало прислушаться к советам таких экспертов, как я, и поступить с людьми более сурово.
Я опустился на сиденье, когда репортаж вернулся к воспроизведению записанных собачьих боев. Я прожил всю свою жизнь, зная, что креллы пытались уничтожить нас, но услышать, как кто-то говорит о нас таким образом ... так бесстрастно ... По моей просьбе М-Бот сменил станцию на другую, на которой разговаривала группа экспертов. Другой канал показал те же кадры.
Чем больше я смотрела, тем меньше себя чувствовала. То, как говорили эти репортеры ... украло у меня что-то ценное. Это свело весь мой народнаш героизм, наши смерти, нашу борьбук вспышке вредителей. Я снова подошел к окну.
Никакого хаоса на улицах. Люди входили и выходили из своих магазинов, занимаясь своей жизнью. Как ни странно, даже когда мне было трудно вызвать свою ненависть к ним, я чувствовал растущую ненависть к правительству, которое ими управляло. Правительство не просто убило моего отца; теперь они превратили его в какое-то насекомое, которое нужно прихлопнуть.
Крошечный, подумала часть меня, глядя на людей, бегущих по этим улицам. Все такие крошечные.
Превосходство считало их такими величественными? Они тоже были просто насекомыми. Кусачие жуки. Зудящий звук, который нужно было заглушить. Почему эти вредители набросились на меня? Достаточно одной мысли, чтобы задушить их всех, и ...
И о чем я только думал? Я отшатнулась от окна, чувствуя тошноту. Я чувствовала, что глаза смотрят на меня со всех сторон, и каким-то образом понимала их. Эти мысли о насекомых были их мыслями.
Я ... Со мной что-то происходило. Что-то связанное с делверами, с "нигде" и моими способностями. М-Бот беспокоился, что он был тенью. Но он понятия не имел.
Я посмотрел на стол, за которым работал. Там лежал корпус, возможно, размером с человеческую голову, к которому я прикрепил три компонента, которые я вынул из М-Бота. Я схватил его и вышел из своей комнаты, оставив Думслуга вопросительно трелить мне вслед.
Я забрался на крышу, затем заполз под брезент, который скрывал М-Бота. Беспилотник лежал там, где я его оставил, сидя на своем месте в его кабине, прикрепленный к консоли проводами.
- Сколько еще? - спросил я его. - Пока не закончишь программировать?
Я закончил, сказал М-Бот. - Я закончил вскоре после того, как ты ушла из дома с Морриумуром. Я хотел бы в течение дня провести его через диагностические тесты.
Нет времени, сказал я. - Покажи мне, как зацепить эту штуку, которую я соорудил на дне.
Он высветил набор инструкций на своем мониторе, и я спокойно работал, прикрепляя провода и прикручивая свой импровизированный комплект датчиков к нижней части перепрограммированного дрона.
Я отслеживаю восемьдесят различных каналов Превосходства",-отметил М-Бот. Многие из них говорят о Детрите.
Я продолжал работать.
Большинство людей, говорящих на этих шоу, сердиты, Спенса, - сказал он. - Они призывают к более решительным мерам против вашего народа.
Какие более решительные меры они могут предпринять, чем припарковать флот линкоров у нашего порога? Я спросил.
Я провожу моделирование, и ни один из результатов не является хорошим. М-Бот сделал паузу. - Вашим людям нужны гипердвигатели. Единственный способ спастись от такой подавляющей силы - это бежать.
Я поднял дрон, затем активировал его. Два маленьких кольца наклона начали светиться темно-синим цветом под крыльями, удерживая вещь в воздухе несколько ненадежно, с большим сенсорным модулем, прикрепленным к нижней части.
Беспилотник? Я спросил. - Ты не спишь?
Установка интегрированного ИИ прошла успешно, - монотонно произнес дрон.
- Как ты себя чувствуешь?
Я не понимаю, как ответить на этот вопрос, - сказал он.
Он не живой, сказал М-Бот.Или ... ну, это не то, что ... я
. "Дрон", - сказал я. Задействуйте активную маскировку.
Он исчез, проецируя на свою внешность голограмму, которая делала его похожим на то, что я вижу сквозь него. Это, плюс скремблер датчика, должно скрыть его от всех, кроме самого специализированного сканирования.
Активный камуфляж имеет слабые стороны",-отметил М-Бот. Невозможно правильно сделать что-то невидимым со всех сторон, используя такую технологию. Посмотрите на него со стороны, а затем заставьте его двигаться.
Я обернулась, и он был прав. Со стороны невидимость была не такой убедительнойв воздухе появилась рябь, отмечающая, где находится беспилотник. Когда он двигался, рябь была более заметной.
Наш лучший шанс, чтобы он оставался невидимым,-это парить высоко, где никто случайно не столкнется с ним, - сказал М-Бот. - Тогда мы заставим его двигаться медленно, с приказом замереть, если кто-нибудь посмотрит прямо на него. Если только один человек смотрит на него, беспилотник может адаптироваться к их перспективе и оставаться скрытым. Чем больше людей смотрят на него под разными углами, тем хуже он будет выделяться.
- Может ли он подчиняться этим приказам? Я спросил.
"да. У него есть базовый интеллект, и я скопировал большую часть своих протоколов скрытого проникновения. Он должен быть в состоянии исследовать, сфотографировать область, которую мы хотим, а затем вернуться в свое укрытие для захвата. М-Бот снова сделал паузу. - Он может летать сам по себе, чего я не могу сделать. Возможно, мне не следовало говорить, что он не был живым, потому что в некотором смысле он более живой, чем я.
Я подумал об этом, затем открыл отсек сбоку кабины и достал маленький аварийный пистолет-деструктор, который я держал там.
Дрон, сказал я, деактивируйте голограмму.
Он появился прямо надо мной, зависнув рядом с открытым навесом и брезентом, накинутым на М-Бота снаружи. Я убедился, что предохранитель пистолета-деструктора активирован, затем прикрепил его с помощью электрической ленты к задней части дрона, чтобы я мог пронести его также.
Если у тебя будут слишком большие неприятности,-сказал М-Бот, - помни, что в твоем браслете запрограммировано второе лицо. Вы можете стать кем-то другим, если "Аланик" будет скомпрометирован, и вам нужно будет спрятаться.
Хорошо, - сказал я. - Будем надеяться, что до этого не дойдет. Но в любом случае, Детриту не хватает времени. Мы собираемся попробовать этот план завтра.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
ИНТЕРЛЮДИЯ
Весь день Йорген учился печь хлеб.
Бабушка Спенсы была очень хороша в хлебе, несмотря на то, что была слепа. Вместе они сидели в ее тесном однокомнатном доме в Магнусе. Мать Спенсы согласилась на новое жилье, но бабушка настояла, чтобы она осталась здесь. Она утверждала, что ей нравится это ощущение.
В окно хлынул красный свет, и в воздухе запахло жаром от аппарата. "Ты чувствуешь запах тепла", - понял Йорген. Или, по крайней мере, горячий металл. Это был запах гари, но не запах гари. Запах вещей, которые так далеко ушли от того, чтобы быть в огне, что теперь их пепел дымился.
Бабуля-бабуля заставляла его работать, как она, только на ощупь и по запаху. Он закрыл глаза, протянул руку и нащупал железный горшок, чтобы проверить порошок внутри. Он поднес щепотку к носу и понюхал.
- Это мука, - сказал он, вдыхая здоровыйно почемуто все еще грязный-запах молотого зерна. - Мне нужно около пятисот граммов. Он взял в руку мерный стаканчик и обмакнул его, взвешивая на ощупь, а не на глаз. Он взвесил его, затем нащупал миску на коленях и высыпал туда муку.
Хорошо, сказала Бабушка-Бабушка.
Он смешал его рукой на счет сто. - Теперь масло, - сказал он, поднося соответствующий контейнер к носу. Он понюхал его, затем кивнул и наклонил его так, что масло потекло по его пальцу в миску. Она хотела, чтобы он измерял именно так, на ощупь. За ним последовала вода.
Очень хорошо, сказала бабушка-Бабушка. У нее был терпеливый голос. "Голос, как у скалы", - подумал он. Неподвижный, древний и задумчивый.
- Я бы предпочел проверить, правильно ли я рассчитал сумму, - сказал Йорген. - На самом деле я ничего не измерял.
- Конечно, сказала она.
Не совсем так.
- Смешай это. Пощупайте тесто. Правильно ли это?
Он смешался, его глаза все еще были закрыты. Она отказалась позволить ему пользоваться электрическим миксером. Вместо этого он смешивал вручную, хлюпая эластичным тестом между пальцами, когда ингредиенты смешивались.
Это ... - сказал он. Здесь слишком сухо.
Ах. Она протянула руку и пощупала его миску. - Так оно и есть, так оно и есть. Затем замесите в небольшом количестве воды.
Он так и сделал, все еще не открывая глаз.
- Ты никогда не подглядывала, - заметила Бабушка-Бабушка. Когда я учил Спенсу делать это, она продолжала смотреть одним глазом. Мне пришлось бросить ей вызов, чтобы она сделала это, не глядя, превратила это в игру, прежде чем она сделает то, о чем я просил.
Йорген продолжал месить. Он перестал пытаться выяснить, как бабушка-Бабушка узнает, подглядывал он или нет. Она явно была слепау скрюченной старухи вместо глаз были только молочные белки. Но в ней была какая-то сила. Рядом с ней он чувствовал то же самое жужжание, более слабое, чем со Спенсой или инопланетной женщиной.
- Ты тоже никогда не жалуешься,-заметила бабушка-Бабушка. - Пять дней учишься печь хлеб на ощупь, а ты ни разу не спросила, почему я заставляю тебя это делать.
- Мой начальник приказал мне прийти и пройти ваше обучение. Я предполагаю, что в конце концов это будет иметь смысл.
Бабуля-бабуля фыркнула. Как будто ... как будто она хотела, чтобы он отказался от странного стиля обучения. Что ж, Йорген поговорил с десятками солдат об их первых днях обучения и монотонных заданиях, которые им давали. Это чаще случалось в наземной команде, чем в летной школе, но, тем не менее, он понимал.
Бабушка-бабушка сначала учила его принимать наставления. Он мог это сделать. Это имело смысл. Но ему хотелось, чтобы она поторопилась. В тот же день, что и первая атака, линкоры совершили еще два пробных заграждения на Детрите, и оба были перехвачены. С тех пор вражеские силы просто сидели там, собирая ресурсы, их флот рос. Возвращение крелла к бездействию заставило его напрячься.
Крелл приставил к их головам очень большой пистолет. Ему нужно было быстро освоить эту новую подготовку и выяснить, сможет ли он дать флоту то, что ему нужно, а затем доложить Коббу.
Тем не менее, он не собирался жаловаться. Бабуля-Бабуля теперь фактически была его командиром.
- Ты что-нибудь слышишь? -спросила Бабушка-Бабушка, продолжая работать с тестом.
Ощущение жужжания от тебя, сказал он. - Как я уже сообщал ранее. Хотя на самом деле это не то, что я слышу. Это скорее впечатление. Как вибрация, которую вы можете почувствовать от далекой машины, заставляя землю дрожать.
- А если ты протянешь руку, как я тебя учила? - спросила она. - Если ты представишь себя летящим в космосе?
Йорген попытался сделать так, как она сказала, но это ничего не дало. Просто ... вообразил себя парящим в космосе? Пролетая мимо звезд, паря? Он побывал там на своем корабле и прекрасно представлял себе, что произошло. Что он должен был делать?
Ничего? она спросила.
- Ничего.
- Никакого пения? Нет ощущения, что что-то далекое зовет тебя?
Нет, сэр, - сказал он. - Гм, я имею в виду, нет, Бабушка-бабушка.
-Она где-то там, - сказала бабушка-Бабушка, и ее голос дрогнул, когда она прошептала эти слова. - И она волнуется.
Йорген резко открыл глаза. Он мельком увидел бабушку-бабушку, сморщенную старуху, которая, казалось, состояла из одних костей и ткани, с белоснежными волосами и молочно-белыми глазами. Она повернула голову вверх, к небу.
Он тут же зажмурился. Извини, - сказал он. - Я заглянул. Но ... но ты ее чувствуешь?
Да,-тихо сказала бабушка-Бабушка. - Это случилось только сегодня утром. Я чувствовал, что она жива. Испугалась, хотя, возможно, до сих пор не признается в этом.
- Вы можете получить отчет о ее миссии? - спросил он, сжимая тесто в пальцах. - Или вернуть ее обратно?
Нет, - сказала Бабушка-Бабушка. Наше прикосновение было мимолетным, мимолетным. Я недостаточно силен для большего. Я не должен был возвращать ее, даже если бы мог. Она должна бороться с этой борьбой.
- Какой бой? Она в опасности?
"да. Так же, как и мы. Больше? Возможно. Вытянись, Йорген. Лети среди звезд. Прислушайтесь к ним.
Он попытался. О, как он старался. Он напряг, как ему показалось, нужные мышцы. Он толкнул и заставил себя представить, что она сказала.
То, что ничего не произошло, заставило его почувствовать, что он подвел Спенсу. И он ненавидел это чувство.
Мне очень жаль, сказал он. - Я ничего не понимаю. Возможно, нам стоит попробовать кого-нибудь из моих кузенов. Он сжал руку костяшками пальцев, прижимая ее ко лбу, все еще зажмурив глаза. - Мне не следовало говорить ей, чтобы она уходила. Я должен был следовать правилам. Это моя вина.
Бабуля-бабуля хмыкнула. Возвращайся к своим деньгам, сказала она. Как только он продолжил месить, она снова заговорила: - Я рассказывал вам историю Станислава, героя почти войны?
Эта ... почти-война?
-Это было на Старой Земле, - сказала Бабушка-Бабушка, и он услышал, как заскрипели миски, когда она начала готовить тесто для выпечки. В то время, когда две великие нации направили свое ужасное оружие друг на друга, и весь мир напряженно ждал, боясь того, что произойдет, если гиганты решат начать войну.
Мне знакомо это чувство, сказал Йорген. - С оружием креллов, направленным на нас.
- Действительно. Что ж, Станислав был простым дежурным офицером, отвечающим за сенсорное оборудование, которое предупредит его людей, если начнется атака. Его обязанностью было немедленно доложить, если сенсоры что-нибудь заметят.
- Чтобы его люди смогли вовремя уйти? - спросил Йорген.
Нет, нет. Это было оружие, похожее на то, что используют бомбардировщики Крелла. Оружие,заканчивающее жизнь. Бежать было некуда; люди Станислава знали, что если враг нападет, они обречены. Его задача состояла не в том, чтобы предотвратить это, а в том, чтобы предупредить, чтобы можно было отомстить. Таким образом, будут уничтожены обе нации, а не только одна.
Я представляю себе его жизнь напряженной тишиной, надеждойжеланием, молитвой-что ему никогда не придется выполнять свою работу. Потому что, если бы он это сделал, это означало бы конец миллиардам. Такая обуза.
- Какое бремя? - сказал Йорген. - Он не был генералом, и решение принималось не им. Он был всего лишь оператором. Все, что ему нужно было сделать, - это передать информацию.
И все же,-тихо сказала бабушка-Бабушка, - он этого не сделал. Пришло предупреждение. Компьютерная система сообщила, что враг запустил! Наступил ужасный день, и Станислав знал, что, если чтение было реальным, все, кого он когда-либо встречал, все, кого он любил, были все равно что мертвы. Только он был подозрителен. "Враг выпустил слишком мало ракет", - рассуждал он. - И эта новая система не была должным образом протестирована. Он спорил, волновался, а потом не позвонил и не рассказал своему начальству о случившемся.
- Он не подчинился приказу! - сказал Йорген. - Он не выполнил своего самого главного долга. Он яростно месил тесто, прижимая его к основанию широкой неглубокой миски.
В самом деле, - сказала Бабушка-Бабушка. - Однако его воля была проверена, когда компьютер сообщил об очередном запуске. На этот раз больше, хотя все еще подозрительно мал. Он задумался. Он знал, что его долг-послать своих людей, чтобы начать возмездие. Посылать смерть своим врагам, пока еще в состоянии. Мужчина и солдат боролись внутри него.