Ну, Стиффард, в общих чертах Мил тебе все рассказал, прервал размышления мастера хмурый голос Кассандры. Теперь только тебе решать, что делать дальше.
Стиф облокотился на ручки кресел, задумчиво закусив большой палец. Кассандра была правасейчас все зависит только от него. Только он может сказать магу и охраннице «Спасибо» и просто забыть о своем сыне Роберте, а может поступить и по-другому.
Надеюсь, вы не хуже меня понимаете, что мы скорее всего ввяжемся в очень темное дело, которое может стоить нам жизни, тихо заговорил Стиф. Я и представить себе не мог, во что выльется эта история. Но главное не это. Я очень люблю Роберта. Он мой единственный ребёнок. Я и только я могу рисковать своей головой, пытаясь выяснить, что с ним случилось. Ноно мне больно осознавать, что в этом деле можете пострадать вы, Миллиан и Кассандра, и другие люди.
Замолчав, мастер помрачнел. Кассандра ощутила грусть Стифа. Опустив ноги на мягкий ковер, она неторопливо села. Почти не моргая, девушка смотрела на Стиффарда, обжигая его своим необычайно нежным взглядом. Потом она заговорила:
Стиф, когда мне было семнадцать, мне пришлось в одиночку пересечь Сиордию. На это у меня ушел месяц. С собойнедельный запас воды. Мой верблюд умер на третьей неделе пути, и еще десять дней я шла пешком до ближайшего оазиса. После этого кошмара я поняла, что нет оружия сильнее стихии. Я не боюсь пиратов, они ничто по сравнению с раскаленным песком и безжалостным солнцем.
Миллиан от растерянности сел на диван рядом с Кассандрой. История девушки его ужаснула. Теперь ему стало ясно, почему она такая ко всему холодная, будто беспощадное пекло Сиордии забрало все тепло ее души.
Стиффард же думал сейчас о другом. Что заставило Кассандру рассказать им о своем путешествии, ведь она не производила впечатления очень открытого человека? И все же он был благодарен девушке, так как она напомнила ему о важном: есть вещи пострашнее пиратов и прочих разбойников. И одна из этих вещейсовесть, которая будет бесконечно долго мучить его, если он вот сейчас позволит себе забыть о сыне.
Стиф тяжело вздохнул. Он вспомнил о своей должности в Гильдии, о своих собственных торговых делах. В душе Стиффард ненавидел ремесло, в котором он стал мастером. Оно всегда связывало его.
Какие бы тебя не мучили сомнения, Стиф, словно угадав мысли мастера, заговорил Миллиан, что бы ты не решил и не задумал, я помогу тебе. Обещал же.
Стиф в ответ улыбнулся. Теперь в своей беде он был не одинок.
Завтра я поговорю с Элей, тихо сказал Стиффард. Тогда и решу, что делать дальше.
***
В отличие от Миллиана, Кассандра не сомневалась, какое решение примет Стиф, особенно после разговора с супругой. Именно поэтому, проснувшись следующим утром, девушка прямиком отправилась в Караван-Сарай к Ахмеду. Она не пойдет в следующем караванедевушка решила это наверняка. Караванщик на заявление Кассандры отреагировал вполне адекватноон рассвирепел и начал орать:
Кассандра, хэбалат тиэу, что на тебя нашло? Неужели ты не понимаешь, что это для меня значит? Мне уже начали платить взносы за следующий караван. И что, по-твоему, я сообщу, купцам? «Девочка не захотела». Кассандра, это же крах! Вечный позор! Я же стану главным посмешищем всего Караван-Сарая!
Ахмед кричал еще долго, изредка он останавливался, откашливался и продолжал свой гневный монолог. Кассандра слушала его в пол-уха. Ничего же оригинального он не говорил. В конце концов, девушка не выдержала и грубовато пробурчала:
Ахмед, не принимай ты все так близко к сердцу. Отмени караван и возьми отпуск.
Отпуск!? еле слышно переспросил караванщик и схватился за сердце. Он начал медленно оседать.
Кассандра успела подхватить потяжелевшее тело Ахмеда, осторожно уложила его, прощупала пульс.
Тысяча проклятий пустыни! нервно воскликнула она, поняв, что сердце караванщика еле бьется. Девушка ладонями несколько раз сильно надавила на грудь Ахмеда. Если бы она знала, что он на ее заявление отреагирует именно так, то просто прислала бы записку.
Целый день Кассандра потратила на приведение в чувства своего работодателя: она бегала за доктором, за лекарствами, за женой Ахмеда. Именно поэтому домой, где ее ждал сюрприз, она вернулась только поздно вечером.
У двери ее квартирки, сгорбившись, сидел человек, в котором Кассандра не сразу признала Стиффарда. Мастер выглядел каким-то помятым. Неглаженые штаны, серая матросская майка, жакет со значком на любом смотрелись бы нелепо, но на Стифе; они словно подчеркивали всю его подавленность.
Стиффард? удивилась Кассандра. Она и не подозревала, что поведение жены вот так отразится на мастере. Она присела рядом с ним, пытаясь поймать его взгляд. Но Стиф упрямо смотрел в пол.
Извини, что я пришел, тихо заговорил Стиф; он был похож на проблемного подростка, сбежавшего из дома, и теперь ищущего у Кассандры ночлега. Мне не хочется сейчас идти домой.
Кассандра покачала головой. Какой же дрянью должна была быть Элея, чтобы довести мужасильного, волевого человека, до такого вот состояния.
Что она тебе сказала? спокойно спросила девушка.
Стиффард поднял голову, с грустью взглянул на свою руку, где на безымянном пальце красовалась простое обручальное кольцо. Стиф, конечно же, помнил, что Элея не хотела рожать третьего ребенка, но мастер настоял, ведь двое ее детей от первого брака с его братом, были ему племянниками.
Она заявила, что виноват только я, что я не должен был отпускать его в море. Неужели она не понимает, что не могло быть иначе. Я сам был моряком, я знаю, как закаляет океан.
«Вот дрянь!»возмутилась про себя Кассандра. «Таких матерей камнями забивать нужно». Тем временем Стиффард, не обращая внимания на гнев Кассандры, продолжал:
Но Элея права в одном: Роберт только мой сын и, значит, только я ответственен за его судьбу. Поэтому я буду его искать. Не его, так его тело.
Никогда прежде Кассандра не видела в одном человеке столь противоречивого слияния агрессивной решимости и подавляющее все другие чувства грусти. Если когда она и сомневалась в Стиффарде, то только не сейчас.
Стиф, бодро сказала она, я предлагаю сходить в таверну и выпить.
Ободряюще улыбнувшись, Кассандра резко встала и протянула руку. Стиффард с благодарностью взглянул на девушку; он взял ее за руку и поднялся.
Ятолько «за»!
***
Милдара уже несколько месяцев находилась в состоянии неугасаемого гнева. Императрицу бросало в дрожь каждый раз, когда она вспоминала об Аяде. Почему, почему она никак не могла учуять духа демонолова!? Аяда словно была в нескольких, часто очень близких друг к другу местах одновременно. Милдара боялась предположить, что у ее врага могло хватить сил применить столь сложную магию.
Нежный массаж ног, который делала владычице рабыня, немного разморил Милдару. Мысли ее вяло растекались, не желая надолго занимать голову императрицы. Умелые руки рабыни все быстрее и быстрее уводили ее от реальности.
И вдруг Милдару обдало нестерпимым холодом; холодом, который способна создавать только беспощадная смерть. У императрицы перехватило дыхание; она испуганно вжалась в кресло и на мгновение замерла. Тонкая, но ясно ощутимая пульсация; молния, пробившая ее сознаниетак Милдара ощутила Аяду. Ощутила ясно, четко, будто дух демонолова стоял рядом с ней, как обычно, зло смеясь.
Милдара встряхнула головой, боясь, что это ей только почудилась. Но нет, Аяду она чувствует, как саму себя. Императрица расплылась в зловещей улыбке; из ее горла вырвался громкий смешок. Рабыня, побледнев, отпрянула от Милдары.
Испепеляющий жар окутал тело властительницы также внезапно, как несколько минут назад невыносимый холод. Милдаре вмиг стало дурно: она плохо переносила сильное тепло. Дышала властительница глубоко и шумно, словно задыхаясь.
Вам плохо, госпожа? боязливо спросила рабыня.
Не твоего ума дело, огрызнулась Милдара, поправляя сползшую с плеч меховую накидку. Позови моего сына.
Рабыня спешно оставила императрицу одну. Она не хотела испытать на себе гнев правительницы.
Милдара перестала чувствовать Аяду в тот миг, когда ее обдал жар. «Хитра же, дрянь», продолжала думать владычица о духе демонолова. Твердая, но ничем не подкрепленная уверенность, что Аяда также ощутила Милдару, как и она ее, злила императрицу все сильнее и сильнее. Но был в этом и радостный момент: она теперь знала, что Аяда в городе у пролива, в Рек-о-Тутсе.
В комнату, не стучась, вошел сын Милдары Уса. Он был еще совсем юнцом. Черты его лица пока еще не приобрели четкости линий, присущей взрослым. В глазах горела типично подростковая ненависть к окружающему миру.
Мама, что у тебя опять? в голосе Усы звучало нескрываемое пренебрежение, словно Милдара отвлекала его от сверхважных дел.
Я знаю, где Аяда, владычица в упор посмотрела на сына; ей было все равно, хочет он быть здесь или нет. Ей надо было с ним поговорить.
Уса усмехнулся.
Ха Ты думаешь, мне это интересно? Извини, но нет. Аядатвоя личная проблема, мамуля, он демонстративно отвернулся, собираясь уходить.
Милдаре ничего не стоило его остановить. Длинные цепочки из снежинок связали руки и ноги Усы. Юноша, похожий на жертву паука, обвитую миллиардами паутинок, беспомощно повис в воздухе.
Уса, Аяданаша общая проблема медленно сказала Милдара. Чулки и туфельки, повинуясь магии императрицы, спешно скользнули на ее ножки.
Но, мама, ты же говорила Уса пытался перебить мать.
Что я легко ее найду? Да? Милдара, встав, подошла к сыну и нежно коснулась его гладкого подбородка. Аяда оказалась хитрее, чем я могла предположить. Она умело прячется от моего взора. Однако малейшего прокола с ее стороны мне хватило, чтобы ее обнаружить. Сейчас она в Рек-о-Тутсе, и ты немедленно туда отправишься.
Уса недовольно скривил губы. Даже будучи в подвешенном состоянии, он осмеливался быть дерзким.
Нет, я туда не поеду. Что мне там делать? Ковры сиордские скупать? Аяду я все равно найти не смогу: в отличии от тебя, мама, я ее не чувствую Ай!..
Усу заставила замолчать звонкая пощечина. Милдара повернулась спиной к сыну. Уса вырос своенравным, что очень даже устраивало императрицу, но только не тогда, когда он в разговоре с ней проявлял свой характер.
Уса, я дам тебе амулет, который позволит тебе обнаружить Аяду, Милдара постаралась взять себя в руки и говорить как можно спокойней. Ты же знаешь, что я не могу покинуть Петрэры, пока не закончится укрепление башен. Да и после этого выбираться отсюда мне будет опасно. Аяда становится сильнее с каждым днем, поэтому разыскать ее необходимоэто вопрос жизни и смерти, как моей, так и твоей, сынок.
Уса выдержал эффектную паузу, прежде чем с вызовом ответить:
Нет, мама. И не проси.
Что!? Милдара не поверила своим ушам.
Ты сама затеяла это дурацкое строительство, хотя знала, что Аяду надо искать. Я не собираюсь покидать Петраэры и ехать на дальние юга, так как я не в силах решить твои проблемы.
Милдара коротко взглянула на сына. Снежинки, удерживающие Усу, вмиг растаяли. Принц довольно безболезненно упал на застеленный пушистыми коврами пол, сел, потер затекшую шею. У Милдары были свои методы воздействия на сына, и Уса ожидал, что она поспешит ими воспользоваться. Но императрица поступила мудрее.
Хорошо, Уса, как хочешь. Только запомни: если я обнаружу в твоей комнате хоть одну девицу, ты отправишься в Рек-о-Тутс первым же кораблем, твердо сказала Милдара, всем своим видом давая понять, что она не шутит.
***
В небольшом гранитном фонтане тихо журчала вода. В нем размеренно плавали несколько небольших золотых рыбок. Пятилетний сын султана ткнул своим коротеньким пальчиком в воду, отчего рыбки суетливо заметались. Мальчик задорно засмеялся и подошел к своему отцу, султану Амуну Четвертому, сидящему на причудливой каменной скамье.
Имиро, сын мой, Амун погладил мальчика по его крохотной головке, у тебя сегодня Великий день. Сегодня родилась твоя сестра, твоя будущая альда.
Альдой в Султанате именовалась первая сестра султана, обладающая равной с братом- правителем властью. Дети альды тоже могли претендовать на трон. Традиция альд тянулась из глубины веков. Легенда гласила, что пустыня иногда проклинает султанов, лишая их возможности иметь детей. Тогда следующим правителем становится старший сын альды.
Но у тебя же, папочка, нет альды, Имиро сел на колени отцу, укутал себя широким рукавом халата султана. Почему она у меня должна быть?
У твоего папочки есть альда, просто он ее потерял и никак не может найти, Амун прижал ребенка к себе. Имиро в ответ нежно обнял отца. Береги свою альду, сынок. Не теряй ее никогда. Пустыня и совесть не дадут тебе забыть твою альду.
Имиро в силу своих юных лет был не в состоянии понять слов султана. Мальчишка слез с колен и вновь пошел пугать рыбок в фонтане. Амун с ностальгией взглянул на сына. В его годы он уже не был таким беспечным. В ту страшную ночь альда его отца Тимила спешно увозила его из гарема. Они догнали караван, идущий в Диамо-Сио. В Санта-Сио Амун вернулся уже султаном. Все жены и дети его отца Мамутрия Шестнадцатого погибли при пожаре гарема. Из султанской семьи остались только он, тетушка и ее годовалая дочь. О том, что выжила одна из его сестер, он узнал не сразу. Пустыня долго ругала его за то, что он потерял свою альду. Между султаном, его сестрой и Сиордией устанавивалась твердая взаимная связь. Пустыня общалась с Амуном, знала и пропавшую альду, но султан не общался с единственной сестрой, поэтому этот треугольник был не полным, что и сердило Великую Пустыню.
Амун начал серьезные поиски альды всего несколько лет назад, когда однажды проснулся посреди ночи в холодном поту; совесть корила его за альду. Но пока результата не было. Маг, специально нанятый султаном для этой цели, с уверенностью говорил только одно: его альда постоянно бывает в пустыне, именно поэтому Сиордия не гневается.
Задумавшись, султан не услышал, как во внутренний двор вошла его тетушка Тимила, красивая немолодая женщина с гривой густых черных волос.
Бабушка Тимила, радостно заверещал Имиро. Он подбежал к женщине, крепко взял ее за руку, а у меня сегодня альда родилась.
Мальчик сказал это с неописуемой гордостью. Тимила по-доброму улыбнулась.
Я знаю, дорогой. Это важный день для всех нас, она подняла голову. Амун, твой маг настаивает на визите. Видимо, у него для тебя важные новости.
Султан даже не взглянул на тетушку. Он пересел на край фонтана и коснулся рукой воды.
Прикажи, чтобы его позвали, не сразу ответил Амун; душа его скулила, как степной волк в час полной луны. Тиниоб меня зря бы не потревожил.
Как хочешь, Амун, коротко кивнула Тимила, Пойдем, Имиро, я покажу тебе сестренку.
Правда? успел услышать Амун тоненький голосок своего сына, прежде чем он остался один. Но это было не надолго.
Тиниоб, маг султана, появился во внутреннем дворе неожиданно, как первый снег. Маг, бодрый, седеющий выходец из земель Далунов, как всегда небрежно поклонился и быстро заговорил:
Амун, султанище, ты только не волнуйся.(Тиниоб позволял себе фамильярность по ряду причин, главной из которых являлась их давняя дружба). Я тут как всегда следил а, извини, технические подробности тебя не интересуют. Тогда, в общемтвоя альда вышла в море.
Амун повернулся лицом к магу.
Подожди, Тиниоб, султана всегда сбивала суетливость мага, ты сказал «в море»?
Далуниец торопливо сел на скамью, положил свои длинные ноги на бортик фонтана, достал трубку и нервно закурил.
Ты посмотри на небо, буркнул он. Пустыня так сердится только на море.
Султан поднял голову и удивился: все небо закрыли тяжелые грозовые тучи. Амун с досадой закрыл глаза. «Сиордия, умоляю тебя, не расстраивайся», молил он пустыню, не ожидая однако, что она внемлет его словам.
Тиниоб, заметив, как изменился в лице его царственный приятель, покачал головой.
Амун, ну не надо же так, магу было больно смотреть на столь могущественного человека, убивающегося из-за такой вот ерунды, как настроение мифической души Пустыни. Знаешь, мне кажется, что твоя сестра и не подозревает, что она альда, иначе она не злила бы так Сиордию.
Ты уверен? вздрогнул Амун.
Ответом на его вопрос стала упавшая на его щеку крупная капля, первая капля ливня, каких еще ни разу не видели жители Сиордии.
Глава 9
Стиффард и Миллиан не были злыми людьми и никому ни в коем случае не желали ничего плохого, но они искренне радовались, когда сразу же после выхода из порта выяснилось, что у Кассандры морская болезнь. Девушка проводила большую часть дня на палубе, свесивший через край борта; она медленно и шумно дышала; лицо ее приобрело устойчивый светло-зеленый оттенок.