Дух промолчал, лишь немного кивнув.
Зачем ты это делаешь?
Лорд очень плохой человек! Он обманул меня! почти перейдя на крик, ответил призрак.
Что именно он тебе сделал?
Какое-то время девушка смотрела на ведьму, раздумывая, стоит ли все рассказать, но после непродолжительной паузы решила поведать Айрин свою историю.
***
«Раньше меня звали Этель и я росла в семье работников. Моя семья была не из богатых: матьпрачка, а отецстоляр. Я была самой старшей и росла вместе с тремя братьями и сестрой. Вернее, была еще одна сестраКарен, но она выросла и уехала учиться, как мне сказали родители.
Прокормить такую ораву детей было задачей не из легких. Когда мне исполнилось четырнадцать, мать отдала меня на работу швеей. Там находилось много других девочек, и, хотя мы работали от зари до поздней ночи, за труды нам платили всего лишь полторы кальпы в месяц. У меня была обычная внешность: рыжевато-русые волосы и водянистоголубые глаза, но, несмотря на это, лорд Центруд почему-то приметил меня. Он показался мне очень добрым, все время шутил и рассказывал веселые истории. Лорд предложил мне пойти работать к нему помощницей горничной за пять кальп в месяц. Эта сумма вскружила мне голову, и я, не раздумывая, согласилась. Во дворе швейного цеха меня ждала богато разукрашенная карета, запряженная двумя прекрасными черными лошадьми. Я никогда не покидала родного города. Всю поездку я любовалась пейзажами за окном, а сам дом лорда показался мне настоящим дворцом. Когда я прибыла на место, мне тут же предложили перекусить. Еда оказалась очень вкусной и я, преодолевая стеснение, впервые за многие годы наелась вдоволь.
Очнулась я в каком-то подвале: затхлый воздух, запах сырости и плесень. Возле стен стояло несколько двухъярусных кроватей, где, кроме меня, сидели еще три девочки, не старше восемнадцати лет. На их лицах были следы побоев. В одной из них я с ужасом узнала свою старшую сестру. Разница между нами была всего лишь два года, но сестра выглядела лет на десять старше. И дело даже не в синяках, что покрывали все ее лицо. У нее появились морщины и мешки под глазами, словно у старухи. Судя по округлившемуся животу, одна из девочек была на последнем сроке беременности. При взгляде на меня многие отворачивались или опускали глаза. Кроме кроватей в комнате находился деревянный столик, где стоял кувшин с несколькими чашками и небольшая стопка книг.
Где я?
Мы и сами не знаем, ответила моя старшая сестра.
Нам никто ничего не говорит, сказала беременная.
Как выяснилось, у всех здесь собравшихся была очень схожая история. Им пообещали работу за более чем хорошую плату, но после они оказались здесь. Долго им поговорить не дали, открылась дверь, и к ним по ступенькам спустился Центруд вместе со своим слугой. От доброжелательности на лице лорда не осталось и следа. Его глаза блестели, словно у хищника, загнавшего свою добычу в угол, а ухмылка на лице не предвещала ничего хорошего. Он не стал ни с кем разговаривать, а, достав ключ, сразу открыл дверь в стене, ведущую еще в одну комнату.
Приведи ко мне новенькую!
Меня будут искать! выкрикнула я.
Тебя? Искать? при этом лицо слуги исказила пренебрежительная улыбка. Мы достаточно заплатили твоему отцу и сказали, что ты умерла от кровавого поноса. Он так обрадовался, что по его лицу нельзя было сказать, что он хоть немного сожалеет о твоей смерти! Еще бы, на эти деньги он сможет несколько месяцев не выползать из бара!
Я буду кричать!
Кричи, сколько хочешь!
Атид, не церемонясь, взял меня за руку, сдернул с кровати и потащил к открывшейся двери. Я упиралась и царапалась, но бороться с ним было подобно попыткам сдвинуть скалу. Карен вскочила с кровати и бросилась мне на помощь, но взгляд слуги будто пригвоздил ее к месту. Остальные сидели и делали вид будто ничего не замечают.
Когда дверь закрылась, слуга положил меня животом на небольшой стол, закрепив руки и ноги кожаными ремнями. Они сорвали мою одежду, сопровождая весь процесс шутками и смехом.
Заткни ей рот, не люблю, когда они кричат! сказал хозяин и слуга заткнул мне рот полотенцем.
Не знаю сколько времени это длилось они хлестали меня розгами так, что я несколько раз теряла сознание. Из-за кляпа во рту все мои крики превращались в невнятное мычание. Я трепыхалась, словно рыба, попавшая в сети, но ремни надежно связывали меня. Все мое лицо заливал поток жарких слез, спина жгла так, словно на нее насыпали горящих углей. Я лежала так, что не могла видеть лицо лорда, но готова поспорить на что угодно, что оно излучало животное наслаждение. От удовольствия Центруд даже цокал языком. Розги сменила кожаная плеть, удары посыпались и на мои ягодицы.
Наступила пауза и мне показалось, что мучителям это наскучило. Но я ошибалась, Центруд снял свои штаны, развел мои ягодицы, и я почувствовала его в себе. К боли от изрезанной розгами спины добавилась еще и боль между ногами. До этого я всего раз целовалась с сыном башмачника. Неприятные ощущения и боль длились недолго, потянув мои волосы на себя так, что из глаз выступили слезы, тело лорда содрогнулось в радостном трепете, и он издал довольный крик.
Когда лорд закончил, он, как ни в чем не бывало, заправил рубашку в штаны и сказал:
Приберись здесь, это адресовалось слуге.
Атид стал освобождать меня от ремней, и я смогла увидеть лорда. Лицо Центруда раскраснелось, а редкие волосы слиплись. На его белой льняной рубашке виднелись пятна от пота и моей крови. Но с его лицом произошли удивительные перемены: оно стало добродушным, а звериный блеск в глазах исчез, он старался не смотреть в мою сторону, будто стесняясь того, что только что сотворил. Когда меня отвязали и всунули в руки охапку того, что было моей одеждой, я словно одурманенная покинула комнату.
Как потом оказалось, все девушки в комнате проходили через подобное много раз. Мне рассказали историю, как одна из них пыталась сбежать и даже смогла ударить слугу по голове табуретом, от чего у него и случились проблемы со слухом. Но после этого случая никто больше ее не видел, она куда-то бесследно исчезла.
Изза изувеченной спины я всю ночь проспала на животе. Но наутро рубашка слиплась с ранами в единую кровавую корку, и пришлось отдирать ее вместе с мясом. Первые дни оказались самыми тяжелыми: постоянные издевательства и побои уничтожали во мне все человеческое. Внутри будто что-то перегорало, и постепенно ты перестаешь сопротивляться, покорно принимая свою судьбу.
Иногда девушки куда-то пропадали, другие несчастные появлялись им на замену. Нас держали взаперти долгое время, лишь пополняя запасы еды и воды. Иногда в подвал снова спускался лорд, уводя с собой одну из девушек. От отсутствия солнечного света кожа стала бледной, словно первый снег. Я не понимала, день сейчас или ночь и сколько времени я здесь нахожусь. Время летело быстро, я была будто во сне, приходя в сознание лишь от избиений лорда. Часто я сидела с сестрой в обнимку и плакала.
Не знаю, как долго я там находилась, но однажды услышала крики. У беременной девушки отошли воды. Никто к нам не спустился, так что роды пришлось принимать самим. Девочка родилась крохотной, чуть больше ладони, и болезненной, от чего она постоянно кричала, не давая никому выспаться. У ее молодой матери не хватало молока, а девочке очень хотелось есть. С каждым днем ребенок становился все слабее, его тело таяло словно весенний снег.
Помню, проснувшись, я удивилась, отчего так тихо. Но раздавшийся вскоре вопль обезумевшей матери был куда страшнее криков ребенка. Она никак не могла поверить в смерть своей дочери и продолжала прислонять к груди уже бездыханное тело малышки. Только спустя несколько дней, когда лорд со слугой появились, им удалось отнять тело ребенка и они унесли его с собой. Позже я узнала, что это не первый подобный случай. Было еще шестеро выживших новорожденных, который лорд забрал куда-то с собой. Семеро»поправив себя и заметно погрустнев, продолжила свой рассказ Этель. Сколько же было выкидышей и тех, кто так и не смог выжить, никто уже и не помнил.
4. ААРОН
Сколько способен вынести человек? Разум Аарона отказывался признавать, что весь кошмар, происходящий вокругреальность. Он воздвиг вокруг себя невидимые стены и представлял, будто все происходит с кемто другим, а не с ним. Вот мать начнет тормошить его за плечо и скажет: «Просыпайся, соня, пора завтракать». А он, как обычно, позволит себе понежиться в постели еще минут пять.
Но как Аарон ни старался, жуткая реальность никуда не исчезала. О ней напоминало все: звон звеньев ржавых цепей; горевшие огнем, натертые кандалами ноги; люди, походившие на бесплотных призраков, что двигались вместе с ним.
Дорога сквозь пустыню Магрифа оказалась очень тяжелой. Постоянные жажда и усталость, смешивающиеся со скрипом песка на зубахвот, что сейчас не покидало его даже во сне. А еще это обжигающее беспощадное солнце, из-за которого кожа Аарона начала трескаться и шелушиться уже по второму кругу. Пот и всепроникающий песок пустыни настолько пропитали его одежду, что она превратилась в твердую корку и стала частью его самого. Добавлял уныния и окружающий пейзаж вокруглишь редкие дюны, ни одного дерева или кустика.
Пленники шли гуськом, один за другим, словно огромная серая сороконожка. Они вместе ели, вместе спали, даже вместе ходили по нужде. Спустя несколько дней у всех выработались определенный ритм ходьбы и размер шага. Нельзя было утаить чтолибо: любое слово, сказанное комуто, становилось достоянием всех. Раз в день им давали еду и небольшую порцию теплой воды. Голод, физическое истощение и адское солнце превращало людей в безумных зомби. Тех, кто не выдерживал и больше не мог подняться, конвоиры забивали кнутами до смерти.
Сон тоже не приносил облегчения, Аарона мучили кошмары. Ему часто снилась казнь отца и мерзкое яйцо на постаменте.
Перед тем как пленные покинули Казрагор, всем несчастным, которые остались в живых, вытатуировали на тыльной стороне ладони пять цифр, обрамленных вертикальными линиями. Последняя цифра означала номер в группе, у Аарона это была четверка. Следом шел номер самой группытридцать один, что означали две первые цифрыдва и четыре, оставалось только догадываться. Во время нанесения номера у Аарона взяли немного крови и поместили в пробирку, нанеся на нее алмазным резцом те же цифры, что и на его руку.
На третий день четверо пленных попытались сбежать. Их быстро настигла конная охрана. В группе сопровождения присутствовали маги, которые с помощью Компаса Крови могли обнаружить пропавшего человека. В тот день солдаты Магрифа выстроили всех пленных на склоне одной из дюн.
Незадачливым беглецам предложили тянуть жребий. В полотняном мешке лежали окрашенные камни. Двое вытянули белые камни, еще двоекрасные. Тех, кому не повезло, тут же связали и бросили в неглубокие ямы. Вперед вышел один из солдат. Его роскошные доспехи и оружие красноречиво свидетельствовали о его принадлежности к высшим чинам. Его яркоголубую форму покрывали отполированные металлические пластины.
Сегодня четверо из вас предприняли тщетную попытку побега, голос
был громким, воин говорил на плохом сидонском. Эти глупые дети шакалов, видимо, не знали, что наши маги легко их выследят, в какую бы вонючую нору эти трусливые крысы не забились! Вы должны знать, что, если капитан охраны допускает успешный побег хотя бы одного пленного, ему отсекают голову. Я сопровождаю караваны пленных пятнадцать лет и, как видите, моя голова все еще у меня на плечах. Но вы можете испытать удачу и попробовать, если, конечно, после увиденного сегодня у вас еще останется подобное желание, его лицо исказила ядовитая улыбка. Тем, кому выпало красное, предстоит смерть, и убьете ихвы! Они так и будут лежать на песке связанные, а каждый из вас возьмет горсть песка пустыни и бросит на них. Те, кто это сделает, получат сегодня удвоенные порции воды и еды, те, кто откажутся, останутся голодными. Сегодня мы разобьем лагерь здесь, дабы вы хорошо выучили этот урок! Итак, кто сегодня хочет свежей воды и горячей еды, а кто останется голодным?
Их не кормили и не поили со вчерашнего дня. Аарон мучился от жажды и голода, но мысль о том, чтобы принять участие в казне этих несчастных, он отбросил сразу же. Несколько минут ничего не происходило, все обдумывали услышанное. Первой сдалась толстая женщина:
От одной горсти им ничего не будет, она вышла вперед и направилась по коридору из солдат к лежавшим на земле беглецам. Зачерпнув ладонью песка, женщина бросила его на ноги одному из лежавших. Это вызвало на лице капитана стражи довольную улыбку. Ей тут же дали тарелку с едой и воду.
Следом вышел тощий мужчина:
Они все равно умрут, сказал он в свое оправдание.
О, я забыл сказать, скрестив руки на груди, с самодовольным видом проговорил капитан, всего еды сегодня будет, как обычно, так что половина из вас останется голодными!
Услышав слова капитана, то тут, то там люди выходили из строя и направлялись к беглецам, чтобы бросить свою горсть. Некоторые даже бежали, расталкивая других. Крики несчастных хорошо слышались там, где находился Аарон. Связанные изо всех сил ворочались, словно угри на песке. Они молили о пощаде, говорили, чтобы люди одумались, взывали к их совести и Богам. Но из желающих получить двойной паек уже выстроилась очередь. Постепенно песок покрывал тела несчастных, пока те не превратились в небольшие шевелящиеся холмы. Но песок все сыпался, неумолимо погребая людей под собой.
Никогда не знаешь, на что способен человек, мучимый жаждой и голодом. Во многих просыпается зверь и этот зверь готов на все, чтобы выжить: рвать зубами других, отталкивая и растаптывая более слабых, лишь для того, чтобы унять свое чувство голода.
Капитан охраны поднял руку вверх, отдавая приказ солдатам прекратить раздачу пайков:
Ну вот и все, те, кто не успелиостанутся сегодня голодными!
Чувство голода терпеть куда проще, чем чувство жажды. Губы пересохли, а горло словно превратилось в раскаленный кузнечный горн. Но Аарон не жалел, что отказался принимать участие в казни. Жуткие стоны умирающих, когда их рты медленно наполнялись песком, еще долгое время звучали в его ушах.
***
Прошло одиннадцать дней после той ужасной ночи, когда его отца и других пленных казнили. Аарон не знал, какое количество людей двигалось по этой протоптанной дороге до него, и тем более не догадывался, куда их ведут. Иногда от их большого каравана отделялась небольшая группа пленных и их уводили кудато в сторону от направления остальных. Все эти дни, словно безропотное стадо овец, они брели по бескрайним просторам Магрифа.
За это время Аарон успел познакомиться со всеми из своей группы. Трое из десяти были солдатами Сидона, они всегда держались особняком и редко разговаривали с остальными. Аарон подозревал, что, возможно, они готовят побег, но свои планы сидонцы держали от него в секрете. Всего один человек был из ТитосаКим, и в прошлом он занимался обслуживанием требушетов. Остальные были гражданскими жителями Казрагора: парень, чуть моложе Аарона; седовласый старик, что еле волочил ногибывший ремесленник. Были в его группе также две женщины, однасовсем старуха, постоянно ворчала и на все жаловалась. Вторую звали Мила, она, наоборот, отличалась молчаливостью, старше Аарона года на четыре, темные волосы заплетены в косу, серые глаза. Несмотря на заурядную внешность, она была вполне привлекательной.
Поначалу он еще тешил себя надеждой, что сумеет сбежать, или же случится чудо и союзные войска нападут на караван пленных. Но даже малейшие попытки побега жестко пресекались всадниками в разноцветных одеждах.
«Чтобы побег удался, нужно уничтожить магов или же баночки с кровью. Для этого необходимы оружие и союзники. Провернуть подобное в одиночку вряд ли получится, повозки с магами хорошо охраняются, даже ночью.
Допустим, какимто чудом мне удастся добыть себе меч, напав на одного из стражников. Не сомневаюсь, что смогу сражаться, даже будучи закованным в кандалы, но не против же десятков охранников»
Единственными, с кем у него сложились дружеские отношения, были Ким и Мила. Солдаты Сидона попрежнему предпочитали держаться особняком. Ким мало походил на бойца и совсем не умел обращаться с оружием, так что рассчитывать на его помощь в побеге было все равно, что надеяться утолить жажду из пересохшего колодца. Он пытался найти союзников в других группах, но единственное время, когда это возможно сделатьночь. Какогото порядка при ночевке не было, хаотично разбивались небольшие лагеря по пустыне, перетасовываясь по равнине, словно карты в колоде. Так что, даже наладив контакт с кемто из другой группы, на следующий день ты уже понятия не имел, как найти этого человека. Перемещаться свободно ночью между группами Аарон тоже не мог, охранники пристально следили и наказывали за подобное. Да и глядя на пленных, не нужно было быть мудрецом, чтобы понять: большинство из них не станут бежать. Многие из пленных ранены или же физически истощены. Но хуже всего, что у многих были абсолютно потухшие глаза. Глаза без надежды и просвета, глаза рабов. Да и куда ты убежишь? Песок пустыни хорошо сохраняет следы, у солдат Магрифа хранится их кровь и стража делала обход пленных даже ночью.