Оставив тело в густой траве, я направился к порталу. Перед тем, как войти, обернулся и мысленно попрощался с этим ужасным местом, которое так долго не отпускало меня.
Возле дома, где мы жили последние дни, стояла фигура в длинных чёрных одеяниях. В левой руке существо держало огромную клюку, а вместо головы его желтел лошадиный череп. Оно стояло и смотрело на меня.
«Нет уж, обратился я мысленно ко всем монстрам Сна, больше вы меня не достанете. Оставайтесь здесь, а я пойду в нормальный мир. Надеюсь, вы все тут исчезнете. И чем скорее, тем лучше.
Подумав так, я шагнул в портал.
* * *
Часть II. Явь
Глава 12
Вокруг ничего не изменилось: те же поросшие редким лесом холмы, деревья с опавшей листвой, кусты. Только домов не видать. Вместо них чернела пашня, едва присыпанная снегом.
И всё же я сразу почувствовал перемены. Над полем разносился вороний грай, да и воздух был другимболее свежим, более живым. Я ощущал себя так, словно вылез из душного подваланастолько разительными казались отличия. Да и небо больше не затягивали низкие тяжёлые тучи. Оно сияло лазурью сквозь бреши в облаках, через которые пробивались солнечные лучи, освещая мёрзлую землю.
А я оказался в замешательстве: куда идти?
Подумал-подумал, да и зашагал прямиком через поле. Если есть поле, значит, близко человеческое поселение. А мне казалось, что я снова наткнусь на деревню с морами или вернусь в опостылевший мёртвый город, и сердце тревожно колотилось в груди. Что если я до сих пор во Сне? Что если это просто какая-то дурацкая обманка.
Я шёл и постоянно оборачивался, пока брешь не исчезла из моего поля зрения. Воздух среди деревьев по-прежнему подрагивал и искрил. И как-то тревожно стало. А вдруг моры тоже покинут Сон? Такое вообще возможно? Случались инциденты? Но вскоре я успокоился и забыл об этом. В конце концов, Сну осталось недолго. Через несколько дней он прекратит своё существование, а вместе с ними моры.
Деревня находилась на склоне холма. Ещё издали я заметил дым печных труб, и вид этот заставлял сердце сильнее биться от радости. А когда я подошёл ближе, услышал мычание коров, ржание лошадей и лай собак. И все сомнения сразу рассеялись: передо мнойобычная человеческая деревня, где живут самые обычные люди.
Я был невероятно рад видеть этих самых обычных людей, простых крестьян, у которых в глазах не пылала тьма. Когда я впервые увидел сноходцев, лица их мне показались недобрыми. Но деревенские жители в этом не сильно отличались от тех, кто ходил в Сон: обветренные, суровые физиономии, у мужиковгустые всклокоченные бороды. Да и роста они оказались небольшого. Почти все мои родственники, каких я видел в воспоминаниях, были высокие и стройные. А тутлилипуты какие-то. Похоже, образ жизни и питание сильно сказывались на физическом развитии.
На меня же смотрели, как на пришельца с другой планеты. Я даже не сразу понял, почему так. Но очень быстро сообразил: я настолько привык таскаться по Сну с оружием, что считал это в порядке вещей. А вот местные, кажется, вооружённых людей видели нечасто. Да и одежда моя отличалась. Крестьяне были в тулупах и шубах, а яв элегантном приталенном кафтане модного покроя.
Я спросил у какого-то мужика, как добраться до Ярска. Первым делом я намеревался наведаться в город и посмотреть, что за дом остался у Томаша, и какие средства он скопил на старость. Кроме кристаллов, да оружия у меня ничего с собой не было, а мне требовались деньги. Кристаллы, как я понял, можно продать, вот только сомнительно, что их купит первый встречный. Товар этот незаконный, и мало того, что покупателей надо найти, так ещё и не попасться на сбыте.
Мужик постоянно чесался и переминался с ноги на ногу. Но объяснить объяснил. Ярск оказался недалеко: всего-то сорок две вёрсты на север. Но когда я задумался о способе перемещения, расстояние уже не показалось столь мелким. Это в моём мире на машине можно преодолеть его за полчаса-час, а тут, если пешком идтицелый день, да и на лошади не намного быстрее.
Зато в семи вёрстах отсюда по пути к Ярску находилось село Высокое. Крестьянин сказал, что там мужики часто ездят в город, подвезут.
Ну я и потопал. Снега тут нападало мало: в высокой траве его было почти не видно, а в полях сквозь белую пелену проглядывала земля. Зато, судя по тому, как одевались местные, мороз стоял крепкий. По пути мне встретилась лишь одна телега. Мужики, что ехали в ней, придержали лошадь и первыми поздоровались, а я уточнил, правильно ли иду в Высокое, и поплёлся дальше.
Когда добрался до села, у меня спина отваливалась, ноги ныли, а желудок урчал. А впереди ещё тридцать с лишним вёрст.
Село находилось в низине возле полноводной реки, через которую вёл длинный деревянный мост. Ещё на подходе я заметил колокольню местной церкви: башня из серого камня, возвышающаяся над деревьями. Решил, что тамцентр. Туда и направился.
Мужики и бабы, которые встречались на пути, не стесняясь, осматривали меня с ног до головы, будто какое-то диковинное животное в зоопарке. Я старался не обращать внимания, но всё равно чувствовал себя как-то неуютно под этими взглядами.
Возле большой двухэтажной избы стояла телега. Трое загружали в неё бочки. Одинпостарше, с широкой бородой, двое другихмолодые. Один совсем безбородый ещё, у второго растительности на лице побольше. Я подумал, что они собираются отправляться в город.
Здорова, мужики, поприветствовал я их.
Те ещё издали заприметили меня и теперь стояли и смотрели, как я подхожу.
Старший выпрыгнул из телеги.
Ну здорова, путник. Не местный, гляжу. Откуда куда путь держишь?
Вопрос поставил меня в тупик. Кудаэто понятно. А вот откуда?
Издалека, ответил я уклончиво. А надо мне в Ярск. Вот и подумал спросить: не едете, случаем, в город?
Мынет. Да и кто сейчас поедет? развёл руками мужик. Вечереет же! Завтреваэто может. Спроси у Трофима кузнеца. Его сыновья часто мотаются туда-сюда.
Я задумался. Конечно, можно и самому дотопать. Сейчас уже за полдень. А осталось тридцать с лишним вёрстэто часов шесть-семь пути. Но я представил, что снова весь день придётся провести на ногах, да и решил: ну его в баню. Да и некуда мне спешить по большому счёту.
Мужик объяснил, как добраться до дома кузнеца, и я пошёл. На пригорке стояла церковьдлинное серое здание с двускатной крышей. Колокольня возвышалась в передней части, а над входом находились стрельчатое окно и выложенный мозаикой символглаз в треугольнике, при виде которого у меня сразу возникли мысли о тайных обществах.
Кузнец оказался широкоплечим лысым детиной с рыжей бородой и широкими волосатыми ручищами. Он внимательно меня выслушал и сказал, что сын его как раз завтра утром отправится на телеге в Ярск и может подвести. Я, конечно, обрадовался такому раскладу, обещал утром быть тут.
Однако теперь встал другой вопрос: где переночевать. Денег у меня не было, но это полбеды. Гораздо больше проблема, что в это никто и не поверит. Выглядел я человеком состоятельным, даже оружие имел при себе, да ещё какое! Один эфес сабли, наверное, целое состояние стоил. Ну как может оказаться, что у такого путника нет ни копейки? Хоть в лесу иди ночуй, благо я не мёрзну. Но измученное долгой дорогой тело требовало более уютной обстановки. Я спросил на всякий случай: есть ли в селе постоялый двор.
Да какой постоялый двор? хмыкнул кузнец. В этой-то глуши? Нету тута у нас ни рожна.
А остановиться где-нибудь на ночь можно?
Кузнец снова хмыкнул, на этот раз озадаченно, и осмотрел меня критическим взглядом.
Да вон, у Ефросиньи-вдовы, кажись, сейчас половина избы пустует. Спроси. А если нет, так возвращайся, коли не побоишься тесноты. У нас тута ребятни полно, но гостю-то всегда найдётся угол.
Я поблагодарил кузнеца и пошёл ко вдове. Тесниться не хотелось, так что оставил этот вариант запасным.
Изба стояла на склоне холма. Когда я подошёл и постучался в дверь, во дворе басовито залаяла собака.
Мне открыла женщина на вид лет двадцати пяти-тридцати. Она была мелкая и худая, нос острый и взгляд пронзительный, словно насквозь просвечивает. Длинные, заплетённые в косу волосы, покрывала цветастая косынка. На лицо она мне показалась симпатичной.
Чего надобно? спросила она, не церемонясь и, в отличие от большинства крестьян, не тушуясь при виде хорошо одетого человека.
Кузнец ваш сказал, что комнату сдаёшь ну, в смысле переночевать можно.
А то! Можно. Сейчас как раз никого нет. Копейка в сутки, и будет тебе отдельная комната.
Слушай. Только такое дело Наверно сложно поверить будет, но нету денег.
Ефросинья приподняла бровь от удивления.
Да, понимаю, странно звучит, но так вышло. Порох есть, пули есть А денег нет. Мне вообще ночь бы поспать. Утром всё равно в город еду.
Чой-то не верится, хмыкнула Ефросинья, уставив руки в бока.
Как знаешь. Но если неттак нет. Спрошу у других. Может, пустит кто.
Да ладно, ладно. У других Заходи давай. Переночуешь, коль беда такая.
Я прошёл во двор, где меня облаял грозный лохматый пёс, и вслед за хозяйкой поднялся на крыльцо.
Откуда прибыл-то к нам? поинтересовалась она.
Издалека. В Ярск иду.
Издалека? переспросила Ефросинья с ехидцей в голосе. Из степи что ли?
Можно и так сказать.
А чего без лошади?
Так получилось.
А ты не разговорчивый, гляжу.
Мы вошли в горницу. Тут были печь, стол, лавки вдоль стен. В закутке у печи стояли прялка и ткацкий станок, на полках под потолком расположились горшки и прочая посуда. Повсюду были расстелены цветные половики. Холода я не чувствовал, а вот теплоочень даже. Как только я оказался в натопленной избе, на душе сразу стало хорошо и приятно.
На полу возились дети: мальчик и девочка. Девочкегода два-три не больше, мальчикпостарше. За столом сидел взъерошенный паренёк лет пятнадцати и вырезал из куска древесины какую-то посудину. Увидев, как я вхожу, все трое бросили свои занятия и уставились на меня.
Вот, постояльца привела, с порога заявила Ефросинья. Как звать-то? Это, хоть, не секрет?
Александр, ответил я.
Саша, значит. А это Егор, она ткнула на подростка, а это мои мелкие.
Пройдя через горницу, мы оказались во второй комнате. Тут находились кровать и стол.
Располагайся, сказала Ефросинья. Тут тебе и кровать, и все удобства. Может, коли не совсем белоручка, поможешь чутка? Скотину бы покормить. А то хлопот много, а рукдве пары всего.
Да я только «за», улыбнулся я.
Всё равно заняться было нечем, а так, хоть чем-то отплатить за гостеприимство. Вообще, народ тут мне показался радушным: все готовы подсказать и помочь, даже несмотря на то, что я здесьчужак. С виду селяне были простые, как две копейки. Ефросинья так и вообще встретила меня словно родного брата, а не постороннего человека, явившегося хрен знает откуда. Тепло становилось на душе от такого отношения, особенно после того, что я пережил за последние дни. Сразу вспомнился родной север. Там, в маленьких глухих посёлках, тоже народоткрыт и гостеприимен. А я даже позабыл, каково это. В Москве всё совсем иначе.
Вечером мы все впятером уселись за стол ужинать. На улице уже стемнело, и потому ели мы при лучине. Выкладывать лепёшки на стол я не стал: еда из Сна, как предупреждал Томаш, могла навредить простому человеку. И как бы я ни хотел поделиться своим провиантом, делать это было нельзя. Пища оказалась незамысловатой: уха и хлеб. Хлеб на вкус странный, горький, а ухажидкая. Ефросинья даже извинилась за то, что трапеза такая скудная.
Голодные нынче годы, сказала она, хлеба нет почти. Одной рыбой, вот, питаемся.
Егор тут же принялся допекать меня расспросами, кто я и откуда, но Ефросинья быстро велела ему прекратить.
Пусть спрашивает, усмехнулся я. Всё равно не расскажу, чего не следует. Да и рассказывать нечего, если честно. Лучше вы расскажите: что в княжестве происходит?
Да чего мы тут знаем-то, в глухомани-то нашей? развела руками Ефросинья. Мало до нас вестей доходит. Последнее, что слышаликнязь преставился. Теперь сын его на престоле сидит. Злые языки говорят, будто порешили его сыновья-то, отравили. А может, и выдумывают всё. Кто ж их разберёт? Вот только был у нас князь Святополк, а теперьМстислав.
И давно у вас теперь новый князь?
Да на прошлой неделе скончался Святополк наш. Вчера в церкви панихиду служили.
Весть эта оказалась неожиданной. Что ж теперь получается-то? Если отец Даниила мёртв, то мне и возвращаться некуда теперь? Плакало, выходит, моё наследство. Вряд ли старшие братья, которые презирали и ненавидели своего бесталанного младшего, будут рады его появлению.
А ещё вспомнился последний сон. Слуга говорил о заговоре против отца. Якобы, кто-то из приближённых собирался его убить, а братья, наоборот, раскрыли заговор. Теперь снова всё в голове запуталось. Если слуга сказал правду, значит, Даниила убрали как раз таки не родственники, а те, кто желал смерти его отцу. Может, Даниил кому-то помешал? Одним словом, очень тёмная история, и свет на неё мог пролить, пожалуй, только сам Даниил. Но тот (а точнее его дух) разговаривать со мной категорически отказывался.
Вот только нужно ли мне оно? Всё эти события происходили в Великохолмске, где-то далеко отсюда (я даже не знал, где именно), а я сидел в захолустной деревушке, и цели и задачи передо мной были совсем другие.
Например, где раздобыть денег на первое время. Пока приходил только один вариант: загнать селянам колесцовый пистолет. Вдруг кому понадобится? Вырученных средств на неделю-другую должно хватить. А дальше посмотрим. Я плохо представлял, чем могу заниматься в этом мире. В прошлой жизни я ремонтировал компьютеры и прочую электронику, но тут электроники нет, а значит, и от моих умений прокуноль.
А ещё чего интересного происходит в стране? спросил я.
Да что может быть интересного? На юге война с королём Людовиком уже второй год. У нас тутголод. Ничего не меняется. Пужают нас, что драконы близко к заставам подходят. Ну так и в прошлом году пужали. Вольные колобродят по округе, так они всегда колобродили. Что рассказать-то ещё? Сам бы чего рассказал, а то путники у насредкость Ну ладно, ладно, не говори, коли не хочешь. Если тайна такая, я нос свой совать не буду, Бог с тобой.
Кровать моя оказалась не столь мягкой и широкой, как в квартире, где я жил последние три дня, но зато тут было теплее и гораздо уютнее, нежели в апартаментах мёртвого города. Сон казался мне сейчас лишь затянувшимся ночным кошмаром, от которого я, наконец, очнулся и который остался позади вместе со всеми своими отвратительным порождениями.
Утром меня разбудил стук в дверь. Я вскочил, машинально потянулся за пистолетом. Потом вспомнил, где я, и успокоился. В комнате было темно: на улице даже светать ещё не начало.
Вставай, лежебока, послышался задорный голос Ефросиньи, тебе в путь пора.
Точно, совсем забыл. Я поднялся и стал одеваться. Так не хотелось вылезать из кровати, покидать этот гостеприимный дом и переться опять в неизвестность, но что поделать: были дела поважнее, чем торчать в этом захолустном селе.
Я собрался, вышел. В горнице меня ждал пареньнизкорослый и мускулистый, с рыжей копной на голове. Мне сразу подумалось, что ониз кузницы. Так и оказалось: сын Трофима.
Отец прислал, сообщил он. Говорит, ты хотел ехать в город.
Верно, хотел, подтвердил я. Уже отправляетесь?
Да скоро. Но у нас дело к тебе есть одно. Может, выслушаешь для начала?
Сложно было представить, что за дело могли иметь ко мне селяне, которые вчера видели меня первый раз в жизни.
И в чём оно заключается? поинтересовался я.
Пошли к нам домой. Отец всё расскажет.
Мы вышли из дома. Снега было мало, но мороз, кажется, ударил крепкий. Парень поднял воротник своего тулупа, надел рукавички. Он бодро шагал впереди меня, и изо рта его валил пар. Из моего рта тоже шёл пар, но я совершенно не мёрз, хоть одежда моя явно не подходила для такой погоды: жюстокор на войлоке был скорее демисезонным, а треуголка даже уши не закрывает. Но благодаря моей странной особенности, я и голышом не замёрз бы.
Скоро я снова очутился в натопленной избе. Тут, и правда, оказалось много детворы, как и говорил кузнец: я восьмерых насчитал. Парень провёл меня в отдельную комнату. Тут за столом сидели трое: сам кузнец, мужик, с которым я вчера общался возле двухэтажной избы и ещё одинвысокий, худой, с длинной острой бородой и суровым взглядом исподлобья. Все трое были одеты в рубахи с вышивкой и жилеты, и производили впечатление людей не самых бедных на селе.