Что он имел в виду под «возвращаются каждое лето»? спрашивает Бо.
Первого июня, ровно через год после того как сестер утопили, отвечаю я, глядя, как огонь пожирает сухие обломки древесины, собранные по всему пляжу, люди услышали доносящееся из бухты пение. Сначала они решили, что им чудится, что это гудки проходящих мимо кораблей эхом отражаются от поверхности океана, или крики чаек, или просто ветер. Но в течение нескольких дней трех девушек заманили на берег: они нырнули в море и полностью скрылись под поверхностью водысестры Свон выбрали себе тела. И одна за другой Маргарита, Аврора и Хейзел приняли человеческий облик, вселившись в местных девушек, и вышли из моря в их облике.
К костру, шатаясь, подходит Эбигейл Кернс. Она вся промоклаее обычно вьющиеся темные волосы зачесаны назад, насквозь пропитанные морской водой. Она садится на корточки рядом с костром.
Так вот почему девушки лезут в воду. Бо отводит взгляд от Эбигейл и снова смотрит на меня.
Это стало ежегодной традициейбросить вызов, искупаться в бухте с риском быть украденной сестрами Свон.
А ты хоть раз осмелилась?
Нет. Я качаю головой.
Значит, ты веришь во все это? Что одна из сестер может в тебя вселиться? Его лицо освещает внезапная вспышка пламени, когда кто-то бросает в костер еще одно полено.
Да, верю. Потому что это случается каждый год.
Ты видела своими глазами?
Не то чтобы видела. Так не бывает, чтобы девушка вышла из воды и заявила, что она Маргарита, Аврора или Хейзел. Им нужно слиться с местными, вести себя нормально.
Зачем?
Потому что сестры похищают тела не только для того, чтобы вновь стать живыми, они охвачены жаждой мести.
Мести кому?
Городу.
Бо искоса смотрит на меняшрам под его левым глазом изгибаетсяи задает очевидный вопрос:
За что они мстят?
Меня слегка мутит, в висках стучит. Не надо было столько пить.
Сестры Свон выбирают молодых людей и соблазняют их. Я на мгновение прижимаю палец к правому виску. Как только все три сестры завладеют телами девушек начинаются смерти. Я делаю паузу для наилучшего эффекта, но Бо даже не моргает. Его лицо внезапно напрягается, как будто в голову пришла неожиданная мысль. Возможно, он не думал, что эта история будет про реальные жертвы. В течение следующих трех недель, до летнего солнцестояниявернее, до полуночи этого дня, сестры в облике трех местных девушек будут заманивать молодых людей в воду и топить их в бухте. Они забирают их души И мстят городу.
Справа кто-то икает и роняет банку пива прямо мне под ноги, бурая жидкость проливается на песок.
Каждый год в бухте тонут молодые люди, продолжаю я, глядя в огонь прямо перед собой. Даже если не верить в легенду о сестрах Свон, невозможно игнорировать тот факт, что весь июнь Спарроу преследует смерть.
Я видела, как тела вытаскивали из воды. Видела, как моя мама утешала скорбящих матерей, которые приходили к ней узнать судьбу, умоляя найти способ вернуть сыновей. Мама сжимала руки несчастных и уверяла, что боль утихнет со временем. Нет никакого способа вернуть тех, кого забрали сестры. Есть только смирение.
Не только местные находили свою смерть в бухте, с туристами это случалось не реже. Кто-то из мальчишек, стоящих сейчас у костра, лица покраснели от жара и алкоголя, совсем скоро будет обнаружен болтающимся на волнах лицом вниз, разбухшим от соленой воды. Конечно, сейчас об этом никто не задумывается, каждый верит в свою неуязвимость. До тех пор, пока не будет поздно.
Мне становится не по себе от мысли, что люди, которых я знаю чуть ли не с рождения, могут не дожить до конца лета.
Но кто-то должен был заметить, кто их топит. В голосе Бо слышится явное любопытство. Трудно не поддаться очарованию легенды, которая становится правдой из года в год.
Никто и никогда не видел, как их заманивают в воду, а тела обнаруживают, когда уже слишком поздно.
А может, это самоубийства?
Полиция предпочитает именно эту версию. Якобы старшеклассники совершают групповое самоубийство. Приносят себя в жертву ради сохранения легенды.
Но ты в это не веришь?
Убивать себя ради какого-то мифа? Я с ужасом вспоминаю, как выглядели утопленники, когда их сгружали на причал. Они были похожи на выпотрошенных рыбраздутые тела, распахнутые глаза и приоткрытые рты. Как только одна из сестер Свон подойдет к тебе, прошепчет на ухо несколько слов и пообещает свою любовь, ты не сможешь сопротивляться. Она заманит тебя в море, увлечет под воду и не отпустит, пока жизнь не покинет твое тело.
Бо мотает головой и одним глотком приканчивает пиво.
И люди приезжают сюда, чтобы посмотреть на все это?
Да. Мрачный туризм, так это называется. Обычно все превращается в охоту на ведьм: местные и туристы пытаются вычислить девушек, в которых вселились сестры, и найти ответственных за смерти.
Разве не рискованно спекулировать на том, что нельзя доказать?
Именно, соглашаюсь я. В первые годы после казни Маргариты, Авроры и Хейзел многих местных девушек повесили по подозрению в том, что в них вселились сестры. Но, очевидно, расправились не с теми, потому что год за годом сестры снова возвращаются.
Допустим, твое тело выберет одна из сестер. Разве ты сама не будешь об этом знать? Разве не будешь помнить потом, когда все закончится? Бо тянет ближе к огню натруженные, огрубевшие ладони.
Я отвожу взгляд.
Некоторые девушки рассказывают о смутных летних воспоминаниях: будто бы они много целовались с разными парнями, много плавали в море, бродили где-то по ночам. Но, скорее всего, причина помутнения их разума в немереном количестве спиртного, а не в сестрах Свон. Говорят, сестры забирают тело вместе с памятью, а избранные ими девушки живут обычной жизнью, ведут себя естественно, и никто не догадывается, что они не те, за кого себя выдают. Уходя, сестры стирают лишние воспоминания, и хозяйки тел остаются в неведении. Если их разоблачат, город ни перед чем не остановится, чтобы покончить с проклятием.
Даже перед убийством?
Единственный способ не дать сестрам вернуться в море, это убить девушек, в которых они вселились.
Бо подается вперед и неотрывно смотрит на пламя кострато ли вспоминает о чем-то, то ли мысленно он уже не здесь.
И вы это празднуете каждый год наконец говорит он. Напиваетесь и плаваете в бухте, хотя знаете, что будет дальше? Знаете, что умрут люди Вы просто смирились?
Я понимаю, почему емучужакуэто кажется странным, но я рассказала как есть. Как было всегда.
Наш город искупает свою вину. Двести лет назад мы утопили в океане трех девушек, и с тех пор расплачиваемся каждое лето. И мы не можем этого изменить.
Но почему люди просто не уехали отсюда?
Кое-кто уехал; но семьи, которые живут здесь с давних пор, предпочли остаться. Наверное, они считают это своим долгом.
Внезапно с моря налетает легкий бриз и раздувает костер. Искры выстреливают в небо, как напуганные светлячки. По толпе проносится волнение.
Начинается! кричит кто-то, стоящий у кромки воды. И все, кто сидел у костра, вскакивают и пробираются ближе к морю. Я тоже встаю и иду вперед.
Что начинается? спрашивает Бо.
Песня.
Глава 4
Лунный свет стекает в море, образуя на воде призрачную дорожку.
Бо не торопится уходить от костра. Сидит, положив руки на колени и плотно сжав губы. Похоже, он во все это не верит. Но все-таки встает, оставив пустую банку из-под пива на песке, и идет следом за мной к воде, где уже столпилась куча народа. Многие девчонки насквозь мокрые и дрожат от холода.
Тсс, шепчет одна из них, и все замолкают. Никто даже не шелохнется.
Проходит несколько секунд, прохладный ветер скользит по поверхности моря, и я ловлю себя на том, что задержала дыхание. Каждое лето происходит одно и то же, но я прислушиваюсь и жду будто в первый раз. Как в театре: первые ноты из оркестровой ямы и вот-вот поднимется занавес.
И вот раздается тихое и томное, как летний день, подобие песни, слова которой неразличимы. Одни говорят, что она на французском, другие, что португальском, но перевода нет, потому что это не настоящий язык. Песня поднимается из океана и долетает до нас. Ласковая и чарующая, будто мать убаюкивает ребенка. И словно по сигналу, две девушки, стоящие у самой кромки воды, делают несколько неуверенных шагов в море, не в силах сопротивляться.
Парни тут же кидаются за ними и вытаскивают из воды. Теперь не время для шуток: больше никто не будет уговаривать девчонок искупаться. Опасность стала реальной.
Мелодия вьется вокруг меня: словно невидимые пальцы скользят по коже, нащупывают горло, влекут за собой, умоляют подчиниться. Я закрываю глаза и делаю шаг вперед, прежде чем осознаю, что происходит. Чья-то сильная и теплая рука удерживает меня.
Куда ты? тихо спрашивает Бо.
Я встряхиваю головой. Сама не знаю. Он не отпускает мою руку. Сжимает ее еще крепче, словно боится отпустить.
Это действительно идет из воды? спрашивает он тихим голосом, глядя на темное опасное море, как будто не верит собственным ушам.
Я киваю. Меня вдруг начинает клонить в сон. Алкоголь сделал мое тело слабым и восприимчивым к зову их песни.
Теперь ты понимаешь, зачем к нам едут туристы? Хотят услышать пение сестер. Убедиться, что наша легендаправда.
Теплая ладонь согревает мою руку, и я прижимаюсь к Бо, цепляюсь, как за якорь, чтобы не упасть.
Долго они будут петь?
Пока каждая из них не заманит в воду девушку и не возьмет ее тело. Я стискиваю зубы. Пение продолжается днем и ночью. Иногда неделями, иногда несколько дней. Если девчонки не перестанут лезть в воду, сестры могут найти себе тела уже сегодня.
Ты боишься?
У самой воды остались только мывсе ушли к костру, в безопасное место, подальше от соблазна. Бо по-прежнему держит меня за руку, а я словно приросла к песку.
Да, сознаюсь я и вздрагиваю всем телом. Я обычно не прихожу на эту вечеринку: остаюсь дома, заперевшись в своей комнате.
Когда отец был жив, он всю ночь сидел у входной двери, стерег меняна случай если желание окунуться в море окажется для меня невыносимым. А потом отца не стало. Тогда я стала спать в наушниках и засовывать голову под подушку, пока пение не прекращалось.
Я считаю себя сильнее большинствабесплотным голосам нелегко меня соблазнить. Мама порой говорит, что мы с ней сами похожи на сестер Свон. Мы не такие, как остальные горожане. Отшельницы, живущие на острове и предсказывающие судьбу по хаотичному расположению чайных листьев на дне чашки. Но возможно ли вообще жить в таком месте, как Спарроу, и оставаться нормальным? Может быть, мы все здесь со странностями, которые стараемся скрыть от других, видим то, чего сами не можем объяснить, неизвестно чего желаем, неизвестно от чего бежим.
Некоторые девчонки мечтают отдать свои тела сестрам, шепчу я. Мне трудно даже представить нечто подобное. Будто бы это честь. А другие заявляют, что с ними подобное уже происходило. Скорее всего, хотят привлечь к себе внимание.
Сестры Свон всегда выбирают девушек моего возраставозраста, в котором умерли, будто хотят стать прежними, пусть даже совсем ненадолго.
Бо вздыхает и поворачивается к костру. Празднование разошлось с новой силой: до восхода солнца никто не должен уснуть, чтобы не пропустить начало лета и чтобы ни в кого из девчонок не вселились сестры Свон. Но я чувствую нерешительность Боможет быть, с него хватит.
Пойду заберу свои вещи и поищу новое место для ночлега. Бо отпускает мою руку. Но его тепло осталось со мной и растекается по всему телу.
Тебе все еще нужна работа?
Его губы плотно сжаты, как будто он перекатывает слова во рту, выбирая, что сказать.
Ты была праваникто не хочет нанимать чужака.
Ну, я была неправа, когда говорила, что не нуждаюсь в помощи, признаю я со вздохом.
Я понимаю, что Бо такой же чужак, как и мой отец, а наш городок может быть жестоким и беспощадным. А еще я знаю, что Бо долго не протянет, если не увести его подальше от бухты, сестры вот-вот найдут себе тела и начнут свою месть. Или, может, мне действительно необходима помощь на маяке. Хотя я почти ничего не знаю о Бо, такое ощущение, что он всегда был рядом. И было бы неплохо, если на острове будет кто-то, с кем можно поговорить и кто не соскальзывает в медленное и оцепенелое безумие. Жить с мамой все равно что жить с тенью.
Мы не сможем платить много, но жильем и питанием обеспечим.
Отца официально так и не признали умершим, поэтому страховка нам не светит. Вскоре после его исчезновения мама перестала гадать. Больше доходов у нас нет. К счастью, отец оставил некоторые сбережения; на три года нам хватило и, возможно, хватит еще на два, а там придется искать другой источник средств к существованию.
Бо чешет в затылке, слегка наклонив голову. Я знаю, что выбора у него нет, но он раздумывает.
Ладно. Но не обещаю остаться надолго.
Договорились.
* * *
Я подхожу к костру забрать кроссовки. Рядом с Роуз стоит Хит Белзер.
Я домой.
Нет! преувеличенно возмущается Роуз и хватает меня за руку. А я?
Если хочешь, могу отвести тебя домой. Она живет всего в нескольких кварталах, но отпускать ее одну не стоит. По темноте, да еще нетрезвую
Я ее провожу, предлагает Хит. У него темно-зеленые глаза и рыжеватые волосы, которые лезут на лоб. Привлекательный, хотя на вид несколько заторможенклассический «хороший мальчик». У Хита Белзера четыре старшие сестры, они давно окончили школу и уехали из Спарроу, но их брат так и остался известен как «Малыш Хит, тот самый, которого с детства поколачивали девчонки». Однажды в школьную лабораторию залетела голубая сойкатак он спасал ее весь обеденный перерыв, пока наконец не сумел поймать и выпустить в окно.
Ты же не бросишь ее?
Обещаю проводить до самого дома, говорит Хит, честно глядя мне в глаза.
Смотри, если что
Да ничего со мной не случится. Завтра позвоню. Роуз обнимает меня и стискивает руку, обдавая ароматом виски.
Ну ладно. И больше никаких заплывов.
Никаких заплывов! громко обещает Роуз, подбрасывая вверх банку из-под пива.
Толпа подхватывает:
Никаких заплывов!
Мы с Бо идем к утесу за его рюкзаком, а нестройный хор голосов несется вслед, смешиваясь с далеким пением, поднимающимся из воды вместе с приливом.
* * *
Отис и Ольга ждут на причале, пока я медленно подруливаю и глушу мотор. Мы пересекли бухту в темнотедаже мимо кладбища кораблей проплыли без единого огня. Манящий шепот сестер скользил по воде, и казалось, мы плывем вслед за песней.
Закрепив лодку, наклоняюсь и глажу стройные спины. Кошки слегка вымокли и недовольны, что хозяйка вернулась так поздно.
Вы что, всю ночь меня прождали? шепчу я им.
Бо спрыгивает на причал с рюкзаком в руках, задирает голову и смотрит через остров на маяк. Сигнальный огонь на миг выхватывает нас из тьмы и скользит дальше, продолжая свой круг по часовой стрелке над Тихим океаном.
В темноте остров Люмьер кажется жутким и мрачным. Обитель призраков, где души давно умерших моряков бродят в поросших мхом лощинах, среди камышей и искореженных деревьев. Но бояться надо не острова, а окружающих его вод.
Днем здесь не так мрачно, заверяю я Бо, когда мы проходим мимо «Песни ветров» небольшой старой шлюпки со спущенными парусами, покачивающейся по другую сторону причала. Три года она стоит без движения. Имя придумал не отецона так и называлась, когда он купил ее десять лет назад. Но «Песнь ветров» подходит как нельзя лучше, принимая во внимание голоса, звучащие над морем каждое лето.
Отис и Ольга бегут за мной, Бо замыкает шествие.
Остров имеет форму полумесяца. Пологий берег обращен к материку, а противоположный, изрезанный волнами, смотрит в открытый океан. Наш с мамой двухэтажный дом, выкрашенный в голубой цвет, стоит неподалеку от маяка; по всему острову разбросано множество небольших построеквозведенных, снесенных, пристроенных и перестроенных за все эти годы: дровяной сарай, подсобка для инструментов и давно заброшенная теплица, и два жилых коттеджа«Старый рыбак» и «Якорь». Я веду Бо в «Якорь», он поновее. В свое время, когда на острове еще был обслуживающий персонал, в этих коттеджах жили повара и механики.
Мы направляемся к центру острова вверх по извилистой дорожке с бревенчатым настилом. Воздух туманный и прохладный.
Ты всегда жила на острове? спрашивает Бо.
Я родилась здесь.
Прямо здесь?
Моя мама предпочла бы, чтобы это произошло в больнице в Ньюпорте в часе езды отсюда или на худой конец в больнице Спарроу, но здесь судьбами людей повелевает море. Внезапно начался зимний шторм, остров занесло снегом почти в полметра глубиной, а бухту накрыла белая мгла. Так что пришлось мне явиться в этот мир дома. Меня водит из стороны в сторону. Надо же, алкоголь до сих пор не выветрился, не могу сфокусироваться. Папа говорил, я была создана для этого места. И остров меня не отпустит.