Санкструм до боли напоминал Землю времен упадка Средневековья и начала Нового времени. Примерно тогда среди богачей Европы расплодилась идиотская мода заводить личных святых отшельников на своих землях. Самые удачливые богачи умудрялись отхватить настоящих подвижников, основной же массе приходилось довольствоваться нанятыми актерами, которые годами, а иной раздесятилетиями проживали в халупах или рукотворных пещерах, состоя на полном довольствии господина. На отшельников ходили смотреть как на зверушек в зоопарке, надеясь почерпнуть от них святости. Что-то вроде глупейшего карго-культа, если учесть, что большинство отшельников были нанятыми лицедеями.
Я вздохнул. Восемь нахлебников! Целых восемь. Надо будет попросить ведомости на их довольствие. Собственно, надо прошерстить все ведомости на довольствие всего обслуживающего персонала дворца.
Мы остановились на краю поляны. Мариокк продолжал бубнить. Наконец он поочередно плавно опустил меч на головы и плечи пажей и знаком велел им подняться. Новорожденные королевские оруженосцы поднялись, и святой отшельник отвесил первому крепкий подзатыльник:
Помни!
Второй и третий мальчики получили по такому же чувствительному удару. И дважды Мариокк повторил «Помни!». На Земле подобным подзатыльником оканчивалось посвящение в рыцари в некоторых государствах. В Санкструме, стало быть, подзатыльники раздавали только оруженосцам при финале инициации. Страшно представить, что делали при посвящении рыцарю, может, давали пару весомых оплеух. Что там говорит местный рыцарский кодекс?
Мало кто знает, что все рыцарские кодексы были написаны умными людьми, зачастую священниками, стремившимися ввести вооруженных разбойников, каковыми были рыцари, в моральное русло и подчинить центральной властидуховной и светской. Рыцарские кодексычто-то вроде кодекса Бусидо для самураев. Пока есть рыцарствонужен свод правил, которым управляется это самое рыцарство. Придется пересмотреть эти правила, если я хочу получить крепкую центральную власть.
Мариокк скользнул по мне безучастным взглядом, прищурился, уткнув меч в землю. Его круглое потное лицо, его багровая плешь казались мне смутно знакомыми. И голос этот«Помни!», вроде бы я слышал его когда-то. Черт его знает, где видел Черт знает, где слышал. Может, он забредал во дворецхотя имеет ли на это право?
Я вышел за пределы полянки. Блоджетт вскоре нагнал меня; правая рука его творила Знак Ашара. Он и правда верил, что это место, полянка эта с лысым Мариокком, похожим на проросток поганого гриба в обрамлении разноцветной осенней листвыместо силы, место святости и вот прямо сейчас он ее сподобился.
Местная психология, ничего не поделаешь. Будем искоренять.
Я проговорил спокойно:
Вы и ваша фракция пытались меня убить, так ведь?
Глава четвертая
Он не стал отрицать, сказал просто:
Узнав о подмене Торнхелла к-крейном, мы настоятельно пытались убить вас, пока вы ехали к Норатору. Мы не хотели Торнхелла, но еще меньше мы не хотели крейна на троне!
Не хотели Торнхелла? Я удивился.
Нет, государь. Однако среди отпрысков Растара он показался нам злом наименьшим, и Великие сделали на него ставку. Вы видели Хэфилфрая и Мармедиона
Один тупой и жестокий забияка, другойкретин.
Да смилуется над их д-душами Ашар, но это правда! Оба они не годились на трон Санкструма. Они слабы. Они да не прозвучат мои слова кощунством! еще хуже, нежели сам государь Экверис Растар! Они добили бы Санкструм так же верно, как сделал бы это Варвест, взойди он на п-престол.
Варвест?
Он религиозный фанатик! Уж-жасный фанатик! Он целиком п-под контролем адоранской курии Ашара, они опутали его с малолетства. Руки его и разум егоАдора, и он сделает так, как велит адоранский клир и адоранский же император.
Марионетка.
Да, государь, м-марионетка. Итак, мы стрестремились умертвить вас еще во время вашего пути по стране. Затем Стрела из парка. И яд в пище
Я вздрогнул.
О, ядтоже вы?
Простите, государь. Я признаюсь в этом надеясь на понимание и сочувствие И на прощение!
Хитрец. Ты признался в этом тогда, когда решил, что полностью меня изучил, что я просчитываемая величина. Хотя отчастиэто правда. Я не стану тебя казнить или подвергать гонениям. Ты мне нужен.
Вепря тоже вы выпустили?
И т-тигра. И кровавого опасного кота! Чтобы парк опустел и наш с-стрелок вы знаете его, это первый ключник нашей фракции Лонго Месафирмог занять удобную позицию Мы посчитали, что крейн на постукреатура Простых либо Умеренных и не намеревались оставлять вас в живых, полагая злом еще более страшным, нежели Хэвилфрай и Мармедион. Признаться, я был шокирован, когда увидел, что кот у вас обжился И что вы не погибли от яда Примерно тогда я понял, что вы непростой человек. И было принято решение к вам присмотреться.
Коллегиальное решение? сказал я, практически утверждая. Блоджетт играл со мной открытыми картами, окончательно сделав ставку на Торнхелла-крейна.
Безусловно, коллегиальное. Один я ничего не решаю во фракции, хотя голос мой обладает значительным весом. Было решено, как я уже сказал, к вам присмотреться.
И вы начали присматриваться.
Изначально мы полагали, что Аджи сделал из вас крейна с целью получить на престоле опасную марионетку. Однако первый же день показал, что это не так, что предположения нашиложны! Вы были независимы. Вы необычайной хитростью получили мандат архканцлера и ринулись в гущу боя, не имея представление о силах, которые вам противостоят! Самоубийственная смелость!
Или отчаяние обреченного?
Сие не важно! Ваша энергия и воля были чрезвычайны!
Равны моему неразумию, следует признать.
Не важно! Я начал присматриваться Мы начали присматриваться Вы оказались способны к оседлой жизни, умны, преисполнены благородства души, хотя и вспыльчивы, но не кровожадны
К оседлой жизни? Теперь настал мой черед остановиться посреди тропы. Вы полагали, в тело Торнхелла могут вселить кого-то из Степи?
Или посланца Рендора либо Адоры Кое-что подобное бывало и раньше много раньше. Вас требовалось проверить. К вам требовалось присмотреться.
И вы проверили. И присмотрелись.
Разумеется, иначе бы мы не пошли на оглашение завещания Растара, которое объявляет вас наследником короны. Судя по всем вашим поступкам, вы оказались крейном на своем месте.
Я продолжил путь, и старший секретарь после секундной заминки направился следом. Солнце наконец-то взобралось повыше и перестало играть в зардевшуюся девственницу. Откуда-то налетали порывы ветра, трепали кроны деревьев, отрывали мелкие скукоженные, прошлогодние листья, по какой-то причине пережившие зиму на ветвях. Кружась, они опускались прямо под подметки моих ботинок и я хрустел ими, перемалывая в труху. Где-то впереди послышался плеск воды, многочисленные голоса. Оттуда же периодически стали доноситься не совсем приятные запахи тухлых овощей и гнилого мяса.
Продолжайте, Блоджетт.
Вы хитрым образом уладили дело с долгами Алым Крыльям, подружились с капитаном Бришерома этот вечно пьяный буян ненавидит дворян и вообще мало кого к себе подпускает Дело со Степью весьма нас заинтриговало Для начала вы умело расположили к себе дочь Сандера Вы знаете, кстати, что он сам прибыл с посольством? Это был
Мескатор. Дуайен посольства. Да, я понял это.
Блоджетт взглянул на меня уважительно:
Его узнал один купец, бывавший в Степи не так давно. Узнал почти сразу, как увидел в числе посольских. А вы, ваше величество?
Я догадался слишком поздно. Когда посольство уже отбыло.
Мескатор присматривался. Дочь его ничего самостоятельно не решала.
Однако имела значительное влияние на отца.
Несомненно так! И ваше влияние на дочь во многом определило решение Сандера принять дань и не совершать набегов на Санкструм! К тому же вам удалось сократить сумму даниудивительное дело! Степь никогда и никому не позволяла сокращать сумму дани! Выпервый человек, кому удалось
Ура. Аплодисменты. Я ощутил вдруг глубокую усталость. Не знаю, что было тому причинойто, что меня пичкали ядом несколько суток, или общее положение дел, согласно которому я обязан взвалить на себя корону нищего, полураспавшегося государствада не просто взвалить, а сделать это с подлейшими оговорками. Наверное, то и другое сразу. Некстати вспомнилось, как отца Александра Дюма, чудовищной силы богатыря, ломавшего руками подковы, в плену притравили ядом, да так успешно, что после возвращения из плена он умер от цирроза. Я далеко не богатырь, обойдется ли прием яда для меня без последствий? Печень шутить не любит и слезам не верит.
Фракции были готовы выдать Степи требуемую сумму, однако, рассудив как следует, для начала решили возложить эту обязанность на вас.
Петлю веревочную на меня возложили, а не обязанность. И вздернули в этой петле, чтобы я подергался.
Однако вы не просто выбрались, вы изобрели новый способ наполнения государственной казны!
Это не я. Это старый способ наполнение казны из моего мира.
И вы не положили в свой карман ни копейки! Ваш брат Литон изволил ознакомить меня с бухгалтерией
Я же не Роберт Мугабе.
Он не понял, а я не стал рассказывать про африканского диктатора, который на склоне лет провел общенациональную лотерею, положив себе в карман главный приз.
Блоджетт вдруг остановился, сделал плавный жест перед собой:
Туда нам не стоит углубляться, государь.
Почему?
Грязь. Он сказал это спокойно, с легким оттенком презрения.
Грязь?
Рабочий квартал Варлойна. Прачки, швеи, кузнецы, слуги И крысы. Сюда свозят отбросы с имперских кухонь Здесь большой ручей, в нем стирают одежды дворян и в него же сбрасывают отбросы, дабы течением их вынесло в Оргумин. Сюда, вдобавок, привозят продукты из деревень, что питают Варлойн
Изнанка дворца. В любом, самом раззолоченном дворце есть обслуживающий персонал. И отбросы. А грязьизнанка любого большого богатства. Я сказал с улыбкой:
Напротив. Хочется взглянуть. Пройдемте, старший секретарь.
Глава 5-6
Глава пятая
Запах, витавший между деревьев, доносился из большого кособокого строения с обширным деревянным навесом. Под навесом сидело около тридцати мужчин и женщин, хлебавших какой-то суп из деревянных мисок. Это заведение было чем-то вроде общественной столовой для рабочих. При виде нас вскочили, начали поясно кланяться, но я велел сесть и продолжить завтрак.
Неподалеку от навеса стояло пять мусорных бочек, набитых разной тухлятиной. Там же, у груды бочек, спокойно и несколько задумчиво восседал Шурик. Возле его массивных лап рядком лежали три удавленные крысы размером с предплечье ребенка. Крыс тут, очевидно, урожай, прямо как в современном гламурном Париже, где, как известно, этих серых друзей человека больше, чем горожан Кот задумчиво смотрел на них, однако не елвозможно, прикидывал, хватит ли продовольствия нам, в ротонде, теперь, когда появился лишний ротто есть Амара. Судя по тому, что рабочие время от времени бросали коту какие-то объедки, был он тут частый гость, можно сказать, обжился.
Шурик? Как ты здесь Ты же спал в ротонде, архаровец! Только не говористреляли!
Кот взглянул с таким видом, словно ничего не случилось, словно он всегда тут жил и не понимает, о чем речь вообще. Он встал, и, как полагается коту, выпятил гармошкой спину. Затем вразвалочкуочень, очень неспешно! подошел, потерся о ноги и оделил августейшим вниманием старшего секретаря: приблизился к нему, опешившему от страха бедняге, сел на задние лапы и, подняв ряху, зевнул во всю пасть, а коты умеют разевать пасть, превращаясь в маленькое чудовище.
Блоджетт ахнул. Я наклонился и поскреб Шурику шерстистые ухи. Вот, значит, откуда котяра приволок нам с Атли крысу. Он, не будь дурак, изучил все каменные джунгли Варлойна с окрестностями. Интересно, как скоро в рабочем квартале Варлойна народится новое поколение кошекздоровенных, с огромными мохнатыми хвостами?
Пойдешь с нами, кот?
Кот не возражал.
Среди деревьев виднелись приземистые бараки из красного кирпича. Часть без заборов, частьобнесенная высоким частоколом. Сначала назначение частокола было не ясно, вскоре я понял, к чему его поставили. К одному такому зданию подъехала вереница крытых и открытых телег, где лежали корзины с битой птицей, сырами и колбасами, где лежали и верещали связанные поросята. Телеги начали запускать на подворье через большие ворота двое Алых с алебардами. Я удивился, но кое-что понял.
Значит, частокол нужен для банальной охраны. Ясно, что воровство в Варлойне процветает, по крайней мере, среди обслуживающего персонала.
Впрочем, как и везде на Земле.
Вы идете т-туда? опешил Блоджетт, когда я двинулся в глубину рабочего поселка.
Хочу посмотреть, кивнул я.
Но зачем?
Мне интересно.
Он ничего не сказал, лишь засопел недоуменно.
Жилые бараки перемежались с рабочими помещениями. Слышался звон и перестук кузнечных молотов, ржание лошадей, квохтание кур. Кузницы зимние, летние, какие-то помещения с неясным назначением, где варят что-то загадочное, и по виду не съедобное. А вот швеи за открытыми окнами, целый десяток вокруг большого стола, штопают красные ливреи слуг А вот местная корчма, одна из многих, очевидно: долетает запах еды, кислого пива, шум голосов. Тут, явно, кормят и поят уже не бесплатно, это классическая деньговыжималка для рабочих. Наверное, и штрафы тут накладывают безбожно за любую провинность Такие рабочие поселкита еще кормушка для разных мелких чиновников.
Основная, кое-как мощеная дорога к Варлойну терялась между деревьев. Отсюда я не видел дворцовых крыш, очевидно, мы спустились в низину. Я спросил Блоджетта, сколько до дворца, в ответ услышал, что около мили.
Пространство рабочего квартала было, пожалуй, шире, чем сам дворцовый комплекс. Охранялся квартал отчасти Алыми, отчастидворцовой стражей.
Обычно стражи б-больше, промолвил Блоджетт, словно извиняясь, словно охранять рабочих должны были как в концлагере. Но стража сейчас вместе с дворянами на разборах завала. Здесь порой шумно, особенно вечером. Вот вечером здесь совсем не стоит появляться Драки пьяные, кровавые Случаются изнасилования и убийства.
Как в обычном земном рабочем квартале, где живут тускло и беспросветно, где основная радостькак следует выпить.
Меня узнавали, мне кланялись, однако без оттенка подобострастия, что так было свойственно сановникам и прочей «элите». Мы прошли квартал насквозь и вышли на крутой берег ручья. Слева я увидел мостки, на которых в интересных позах расклячились женщины-прачки, числом более пятидесяти. Они терли, били, колотили о мостки грязную одежду. На круче виднелись крытые сушильни, где коробилась на свету одежда лакеев и слуг. Сушильни для одежды господ были расположены несколько сбоку: я увидел дорогие панталоны, батистовые и шелковые рубахи, в общем, все, что полагается носить под богатыми платьями и кафтанами дворянам. Справа, ближе к Оргумину, над водой располагался помост, с которого на моих глазах вывернули дурно пахнущий бочонок с отбросами.
Сколько всего рабочих проживает на территории Варлойна?
Блоджетт замешкался с ответом. И правдарабочие слишком ничтожны, чтобы знать их точное число.
Не могу сказать н-наверняка. Верно, около тысячи. Знаю точно, что было их больше, однако денег в казне с каждым годом становилось все меньше, и от услуг некоторой части рабочих пришлось отказаться.
Услуг, да. А ведь все это деньги. Огромные деньги. Варлойн высасывает средств из казны больше, чем Норатор, чем регулярная армия. Огромный кусок бюджетного пирога пропадает втуне. А ведь на эти средства я мог бы, скажем, построить новые дороги!
Я сделал пометку в своем вымышленном блокноте: поднять все зарплатные ведомости Варлойна, что давно уже необходимо сделать. И, конечно, осуществить полный аудит, существенно подрезать штат, причем не собственно рабочих, а сановников, сосущих огромные средства из казны, всех этих главных конюших, сенешалей, виночерпиев, и прочих, прочих, прочих Всех их необходимо заменить банальными администраторами на зарплате. Дворяне, конечно, взвоют, но я сделаю это обязательно.
Спокойные воды Оргумина серебрились. На горизонте виднелись паруса трех крупных судов. Направлялись они, пожалуй, в сторону Норатора. Хотя отсюда невозможно сказать точно, куда они держат путь.
Кот, усевшись, с интересом наблюдал за прачками. Подвезли еще пару мусорных бочек, вонявших адом и изнанкой мира местного золотого миллиарда.
Закончим разговор, Блоджетт.
Да, ваше в-величество.
Еще раз прошу: не нужно меня так величать.
Ох!
Простоархканцлер. А лучшепо имени! По крайней мере, когда мы наедине.
Я я постараюсь, господин архканцлер, ваше сиятельство!