Не дар, а настоящее проклятие, верный путь к депрессии и вечно паршивому настроению. Вот поэтому среди Корень-Зрищиных и было столько алкоголиков, наркоманов, психически больных и самоубийц.
Члены этого клана просто видели мир таким, какой он есть, со всем его дерьмом.
Столик и кувшинте самые, аутентичные, объяснил Огневич, указав на конторку в углу и рукомойник, А граммофон проигрывает
Да насрать мне на граммофон, недовольно перебил его Корень-Зрищин, Пусть хоть русский рэп проигрывает. Меня инициируют сегодня?
Ночью, как и договаривались, кивнул Огневич.
А до этого? Корень-Зрищин все еще был недоволен, Я уверен, что сегодня ночью этот придурок Нагибин придёт меня убивать. По крайней мере, попытается.
Тогда он сам сдохнет, заверила Корень-Зрищина Асюша Псобчакова.
Псобчакова сидела на кровати, предназначавшейся для Корень-Зрищина, эффектно закинув ногу на ногу. На черном мундире у девушки помешался клановый гербтри белые бегущие борзые на алом поле.
Юбка у Псобчаковой была короткой, а фигурка спортивной и почти модельнойв её телосложении изъяна не мог заметить даже Корень-Зрищин.
А я еще я могу переночевать с тобой, пообещала девушка, Я буду тебя охранять. Всю ночь, вот в этой самой кровати.
Для верности эффекта Псобчакова погладила себя по колену, а потом поправила волосы.
Корень-Зрищина аж передернуло. Фигура у Псобчаковой отличная, это факт, но всё портил её нос. Слишком длинный. Большинство мужчин бы наверняка даже не обратили на это внимания, но только не Корень-Зрищин.
Ставший сегодня князем и сыном канцлера Империи Корень-Зрищин вообще ни разу в жизни не касался женщины, ему просто было противно. Ибо у некоторых женщин плохо пахнет изо рта, у других есть родинки на лице, а у третьих пальцы на руках не той формы.
В каждой женщине есть изъян, и это просто невыносимо. Сама мысль о сексеневыносимо отвратительна, соитиеапогей мерзости.
Да, ты будешь меня охранять, кивнул Корень-Зрищин, Но не в кровати. Это моя кроватка. Так что подежуришь у дверей. И дай ей еще двух товарищей в помощь, Огневич. Магов, помощнее. Этот ублюдок Нагибин умеет драться.
Ладно, нехотя согласился Огневич, Я, кстати, спрашивал у бати, как ты и просил. Батя сказал, что трогать Нагибина запрещает Охранка. А вот почемуникто не знает, а Охранка, естественно, никаких объяснений не даёт
Этот урод Нагибин защищал Чудовище! вознегодовала Псобчакова, явно рассерженная тем фактом, что сын канцлера отказался разделить с ней постель, Его надо отправить на виселицу, как изменника!
Надо, да только Охранка не хочет, мрачно усмехнулся Корень-Зрищин, Уж не знаю по какой причине. Но это и неважно. Павел Павлович теперь Император, а мой отецканцлер Тайного Совета. Так что моему клану на Охранку плевать, мы выше них.
Поэтому завтра сюда приедет лично мой отец, а вместе с ним маги-наёмники и еще трое моих двоюродных братьев. И тогда мы убьем Нагибина, и Охранка сделать нам ничего не сможет. Так что всё, что мне нужновыспаться сегодня ночью, чтобы завтра быть в силах лично порвать Нагибину глотку.
Если хочешьможем отложить твою инициацию, предложил Огневич, почесывая рыжую бороду.
Не нужно, отмахнулся Корень-Зрищин, Я желаю стать масоном сегодня. Я теперь князь, а князю негоже не состоять в ложе. Просто поставь у моих дверей охрану из магов, и еще казаков. На всякий случай.
А в три часа ночи я буду готов. Как мы и договаривались. А теперь я собираюсь отдохнуть, так что до встречи. К тебе это тоже относится, Псобчакова. Пошла вон.
Глава 35. Ночной беспредел
Шефу Охранного Отделения княгине ПЫТАЛОВОЙ, сверхсекретно:
«Цель нами не обнаружена, но предполагаем, что Париж она не покидала.
Французская жандармерия и Имперская Бригада оказывают нам полную поддержку, все публичные аэропорты и выезды из города блокированы.
Однако, остается опасность, что цель покинет Париж, воспользовавшись одним из частных аэродромов, контроля над которыми французские спецслужбы не имеют.
Предполагаю, что цель скрылась от нас, воспользовавшись Порошком, заряженным на телепортацию.
Также известно, что за три минуты до своего исчезновения цель получила шифрованное сообщение. В настоящее время мы пытаемся его дешифровать, пока что безуспешно. Отправитель сообщения также неизвестен.
Обе телохранительницы цели погибли при взрыве автомобиля, так что информацию от них мы получить, увы, уже не в состоянии.
В связи с этим:
1. Будут ли дополнительные указания?
2. Что предпринять в отношении цели, если она будет обнаружена? Доставить в Россию или ликвидировать?
3. Нам известно, что цель в последнее время плотно обменивалась шифрованными сообщениями с неким лицом, действовавшим под псевдонимом Кутузов. Но магов с такой фамилией ни в России, ни во Франции сейчас не существует.
Клан Кутузовых погиб еще в конце XIX века.
Однако, предполагаю, что вышеупомянутый Кутузов и был тем, кто помог цели скрыться. Могу ли я получить дополнительную информацию по этому вопросу, например, от Главного Управления?
Ваш верный слуга и холоп Государя, главный резидент во Франции, герцог МЕНЬШИКОВ
Слово и Дело!»
ОТВЕТ, сверхсекретно:
«1. Я разочарована.
2. Очень разочарована.
3. Возвращайтесь в Петербург, немедленно. Я перепоручаю это дело полковнику Лариону Пыталову.
Слово и Дело!
Княгиня ПЫТАЛОВА.»
Я проснулся около полуночи и понял, что вполне выспался. Тело барчука хотело бы еще поваляться в кроватке, но я привык просыпаться быстро и всегда именно во столько, во сколько запланировал, и сразу же вставать.
Поднявшись, я оделся, умылся, размялся и взглянул в окошко комнаты под потолком. В ночном небе висела убывающая Луна, сегодня она была оранжевой, хотя приглядевшись, все еще можно было заметить фиолетовый оттенок. Но этот оттенок таял, прошлой ночью он был ярче.
Прислушавшись к своим ощущениям, я убедился, что моя магия возросла, как и всегда ночью. Я ощущал внутри себя мощь, моим врагам сегодня определенно придется очень несладко.
Я подошёл к самому окошку, и лунный свет упал на моё лицо. Луна светила, но, как легко догадаться, не грела. Но я чувствовал её свет на коже, каким-то третьим чувством, так ощущают головную боль от инфразвука.
Акалу спал одетым, видимо, опасался неожиданного нападения ночью, поэтому и не стал снимать мундир.
Я вежливо кашлянул, но Шаманов не проснулся. Таких сонь я не любил еще со времен срочной службы в армии, так что счел разумным засадить другу кулаком под ребра.
Шаманов ухнул, потом проснулся, захлопал глазами и вскочил на ноги.
Будь здесь враги, тебе бы уже горло перерезали, пояснил я Шаманову, Ладно, за дело. У тебя есть нож?
Зачем нож? со сна растерялся Акалу, Мы сами будем резать горла?
Нет, нахмурился я, Но ты сейчас будешь резать нашивки на своем мундире. Нам ведь не нужно, чтобы тебя опознали, так? Так что убирай свой клановый герб, и курсовку тоже. И не переживай. Моя крепостная девка потом назад пришьёт, если тебе самому лень.
Шаманов быстро разделался с нашивками, потом мы надели маски и выскользнули в коридор.
Мы убивать Корень-Зрищина? уточнил шепотом Шаманов.
Не совсем, уклончиво ответил я, В любом случае, не болтай. Просто иди за мной и не шуми особо.
Мы прошли через пустой и слабо освещенный дежурным освещением коридор и оказались у каптерки, где жил крепостной холоп. Холоп тут был один на всех баринов, поскольку худородным магам, ютившимся в подвале Галереи, большего не полагалось.
Наш холоп был как всегда пьян и громко храпел. В любом случае, с ним проблем не будет.
Мы повернули еще дважды, пройдя через пару коридоров, где жили наши товарищи с «тёмных» факультетов и добрались до лестницы, которая вела наверх Галереи, там, наверху, располагались комнаты элиты.
Лестница не охранялась, это было и хорошо, и подозрительно одновременно. Я пару секунд поразмыслил, потом пожал плечами и, стараясь не нарушать тишину, пошёл наверх.
На первом этаже, куда мы поднялись из подвала, охраны тоже не было, а вот на третьем лестничном пролёте на стуле спал казак. Спящий страж был вооружен нагайкой и дробовиком.
Может обойти его тихонько? Хотя не, слишком опасно. Он может проснуться и напасть со спины. А подниматься по лестнице задом, чтобы держать казака в поле зрения, мне было откровенно лень.
Я подкрался к казаку и подергал его за плечо:
Эй, уважаемый. Как пройти в библиотеку?
А казак успел открыть глаза и увидеть маску Гришки Отрепьева, скрывавшую моё лицо, а больше не успел ничего.
Я треснул его по затылку, в воздух взлетел столп фиолетовой магии.
Казак обмяк и рухнул на пол, барашковая папаха стражника пролетела пару метров и мягко ударилась в стену.
К сожалению, отжать у казака оружие я не мог. Дробовик мне брать запрещала магия, а нагайкой я воевать не умел. В моём родном мире такое оружие для решения боевых задач не применялось, разве что для избиения быдла на митингах.
В любом случае, нам нужно было не сюда, а выше. Галерея была четырехэтажной, а Корень-Зрищин, как я догадывался, живёт теперь на самом верхнем этаже.
Я осторожно поднялся по лестнице, пройдя несколько ступенек, влез на перила, и, опасно балансируя, заглянул на пролёт выше.
Там меня ждало разочарование, если вообще не полный провал. Дело в том, что верхний этаж Галереи на остальные не походил совсем.
Лестничная площадка там была больше, а обитый дорогими деревянными панелями коридор был отделен от лестницы двойной закрытой решеткой.
И эта решетка была металлической. Я, конечно, крут, особенно по ночам, но порвать руками стальные прутья вряд ли смогу.
Тем более что мне сделать этого и не дадут. За решеткой в коридоре торчало не меньше десятка вооруженных казаков, и ни один из них не спал.
Судя по всему, охраной элитных барчуков от быдла с нижних этажей в Лицее озаботились серьезно, так что нас с Шамановым в это царство богатеев не пустят.
О том, чтобы пробраться туда незаметно, тоже не могло быть и речи.
Я подал Акалу знак, и мы спустились на пару пролётов ниже, пройдя мимо вырубленного мною казака.
Ну что там? спросил Шаманов.
Тухляк, поморщился я, Десяток охранников и решётка, даже две. Не пройдём. Есть хоть какая-то вероятность, что казаки нас туда сами пустят?
Это вряд ли, задумался Шаманов, Туда худородных не пускают, там же апартаменты знатных студентов.
И чё делать? Может войдём снаружи, через окно?
Парк тоже патрулируют, напомнил Шаманов, За окошком в нашей комнате каждую ночь казачьи сапоги мелькают, я видел. И куда входить-то? Мы же не знаем, где комната Корень-Зрищина. И как мы влезем на четвертый этаж? Я, например, летать не умею.
Я тоже, вздохнул я, И это весьма некстати. Но стена Галереи из булыжников. В принципе можно влезть
Я резко замолчал, услышав наверху голоса, а потом как хлопнула стальная решётка. Потом раздался стук кованых сапог, сюда вниз явно кто-то спускался.
Спускался этот кто-то в одиночестве, что было неплохо.
Я указал Шаманову на лестницу, чтобы тот свалил на этаж ниже.
Сам я снял мундир и накрыл им лицо валявшегося на полу казака.
Зачем? Да очень просто. Дело в том, что человеческое сознание заточено, прежде всего, под то, чтобы воспринимать лица других людей. Так что когда идущий по лестнице увидит этого казакато сразу же примет его за труп или за мужика без сознания, коим этот казак сейчас и являлся.
А вот если закрыть лицото незнакомец сначала может принять казака просто за груду тряпья на полу. Это даст мне пару дополнительных секунд. А секундыэто важно, не нужно думать о них свысока.
Всё, как завещал Штирлиц.
Поэтому я прикрыл бесчувственное тело казака, а сам надел его папаху, взял нагайку и уселся на казачий стул.
Долго мне ждать не пришлось, на лестнице показался знакомый мне пареньв черном мундире, с рыжей бородой и цифрой «III» на курсовке.
Наши глаза встретились, а в следующее мгновение я бросился на Огневича.
Ускоренный магией, я перемещался со скоростью кометы, оставляя за собой ярко-фиолетовый шлейф. Ударом под дых я впечатал Огневича в стену, а потом передавил ему горло нагайкой, яростным движением сплюснув рыжую бородку директорского сынка.
Огневич захрипел и задергался, пытаясь то ли ударить меня, то ли сразу сжечь заклинанием.
Денег хочешь? сразу перешёл я к делу, Тридцать тысяч рублей.
Сумму я назвал случайную, я понятия не имел, заинтересует ли тридцать косых Огневича.
Да и вообще, я изначально собирался просто вырубить спускавшегося сверху. Но когда я увидел, что это Огневичу меня созрел своего рода план.
Со мной вообще такое часто бывает, я предпочитаю действовать спонтанно, подделываясь под текущую ситуацию. Психологи еще называют это «нахождением в потоке», а восточные мудрецы говорят в таких случаях о том, чтобы «быть подобным воде и течь, как она».
И сейчас поток захватил и понёс меня, поэтому я ни секунды не сомневался, когда предлагал Огневичу деньги.
Огневича деньги заинтересовали, он прохрипел нечто утвердительное.
Ладно, я сейчас уберу нагайку, пообещал я, Только без глупостей. Добазарились?
Я исполнил своё обещание и убрал нагайку с горла Огневича. Огневич несколько раз жадно и шумно вздохнул, а потом оправил бороду:
Нагибин.
Он, естественно, узнал меня по голосу, хотя я и был в маске.
Сегодня карнавал или что? процедил Огневич.
Где спит Корень-Зрищин? спросил я.
Тебе туда один хрен не добраться, пробасил Огневич, хоть он и старался говорить тихо, но выходило не очень, Ты вообще сознаешь, что ты творишь, Нагибин? Мой батя может тебя вышибить отсюда
Не может, отрезал я, Если бы мог, то вышиб бы меня еще после того, как я воткнул тебе меч в пузо. Помнишь, у памятника Пушкину?
Огневич побагровел, а веснушки у него на носу вообще приобрели угрожающе-алый цвет. Его рожа теперь напоминала светофор, на котором загорелся красный сигнал.
Я под защитой Охранки, признался я Огневичу, Так что трогать меня Охранка твоему бате не даст. И ты отлично это знаешь. Я уверен, что ты уже ходил к папеньке и слёзно умолял меня отсюда прогнать. Так ведь?
Огневич неопределенно мотнул головой.
Трудно было сказать, что означало это движение, но по глазам Огневича было заметно, что тот ничего противопоставить моему тезису не может.
И почему Охранка тебя защищает? спросил Огневич, Ты стукач, Нагибин?
Нет, отверг я это предположение, И учти, Огневич, там, откуда я родом, за такие предъявы принято сразу тыкать розочкой в печень. Там что впредь держи свои теории при себе, окей?
На самом деле я и сам не знал, за какие заслуги удостоился протекции от Охранного Отделения. Но сообщать об этом Огневичу сейчас было бы неразумно. Сам же я намеревался выяснить, что ценного во мне разглядела Охранка, в самое ближайшее время.
Ты болтал про какие тридцать тысяч, Нагибин, напомнил мне Огневич, но тут же охнул, Черт. А это еще что за дерьмо?
«Дерьмом» был Акалу в маске Бориса Годунова, который как раз поднялся к нам снизу.
Это русский царь Борис, ответил я, Не видишь что ли? Для директорского сынка ты слишком паршиво знаешь родную историю.
Вы с ума что ли все посходили? Огневич напрягся, явно ожидая, что снизу поднимется еще толпа народу в масках.
Нужно было действовать быстро, пока рыжий сынок директора Лицея не пришёл в себя.
Говори, где спит Корень-Зрищин, потребовал я, А потом получишь тридцать тысяч.
Господи, Нагибин, ты в своём уме? изумился Огневич, Ты что, вообще не соображаешь? Корень-Зрищин теперь сын канцлера Империи, второго человека в государстве после Императора. Мне невыгодно предавать его, ни за тридцать кусков, ни за сто.
Да у тебя и нет тридцати кусков, откуда они у нищенки, типа тебя? У тебя и поместья-то уже нет, ты безземельное дерьмо. А вот у Корень-Зрищиных денег скоро будет полно, должность канцлера и Гатчина в собственности весьма способствуют обогащению, знаешь ли. Так что о чём ты вообще толкуешь? Что ты несёшь? Ты что ли под флексом?
Нет, я не под флексом, вздохнул я, Я типа Император, Огневич.
Чё?
Я Император, спокойно объяснил я, Своего рода Император. Дело в том, что у меня есть корона. Мы сняли её с мертвого Чудовища. Ты наверное слышал, что этого неудачливого наследника, точнее, наследников престола убили у меня на глазах?