Дальше двигался уже не просто с осторожностью, а в состоянии настоящей паранойи. Переворачивал каждый газетный листок и каждую тряпицу, даже те, под которыми уж точно не могло скрываться ничего опасного. Осматривал потолок - мало ли. Если в комнате не горел свет, то вовсе не входил туда. Ничего ценного за время поисков ему не попалось, и Андрей уже начал жалеть, что попусту потратил столько времени. Он решил для себя, что осмотрит еще один этаж, после чего направится прямиком вниз, к затопленным тоннелям, и будет искать выход, а заодно охотиться на крыс.
Следующий этаж с первых шагов показался таким безнадежным, что Андрей едва не повернул обратно на лестницу. Немалого труда стоило заставить себя пройтись по коридорам и обследовать комнаты. В них было пусто. Андрей прошел дальше, ножом оставляя на стенах коридоров небольшие, едва заметные отметины, которые привели бы его обратно, если он вдруг заблудится. Но после восьмого или девятого коридора стало ясно, что ловить тут нечего и нужно возвращаться. Прежде чем пускаться в обратный путь, Андрей зашел в одну из комнат, обследовал ее на предмет ловушек, разбил лампочку и уселся на пол. Сделав несколько глотков из баклажки, Андрей понял, что он невыносимо голоден. Его организм давно израсходовал энергию, полученную от нескольких кусочков мяса, и теперь всеми возможными способами сигнализировал о необходимости плотного перекуса. Слушая недовольное урчание в пустом животе, который за минувшие сутки заметно сблизился с позвоночником, Андрей лишь тоскливо вздохнул. Он и без всех этих сигналов понимал, что столь нерегулярное питание ни к чему хорошему не приведет. Наверное, нужно было окончательно плюнуть на остатки цивилизованности, и разделать Колю на мясной ряд. Возможно, он еще очень сильно пожалеет о том, что не сделал этого.
Отдохнув, Андрей уже собрался возвращаться на лестницу, как вдруг услышал приближающиеся человеческие голоса. Кто-то двигался по коридору в его направлении, притом этих неизвестных было, как минимум, двое, и своего присутствия они скрыть не пытались - орали в полную силу луженых глоток. А когда Андрей узнал эти голоса, то почувствовал очень неприятную тяжесть в пустом животе и ощутил дрожь в коленках. Вне всяких сомнений, это были виденные им ранее Кабан и Лось.
Он спрятался за распахнутой дверью, радуясь тому, что догадался разбить в комнате лампочку. Если повезет, людоеды проскочат мимо. Да и не похоже, чтобы они обшаривали местность. Судя по топоту и быстро приближающимся голосам, оба деятеля со звериными прозвищами и звериным же образом жизни куда-то сильно торопились.
Когда они вошли в облюбованный Андреем коридор, от их криков задрожали стены. Парочка каннибалов, похоже, редко выходила из состояния перманентной ссоры, вот и в этот раз они что-то не поделили. Андрей прижался спиной к бетонной стене, и стиснул пальцы на древке копья. Вот людоеды поравнялись с его комнатой, и вдруг остановились. У Андрея сердце ушло в пятки. Он лихорадочно пытался понять, мог ли как-нибудь выдать свое присутствие. Шуметь не шумел, огня не разводил, следы на устланном газетами и тряпками полу не остаются. В чем же дело?
- Погоди, - сказал Кабан. - Клади ее на пол. Я отолью.
- Давай не в коридоре, - попросил Лось.
- О, интеллигент, тоже мне, - засмеялся Кабан. - Ладно уж.
После чего вошел в комнату Андрея.
Такого страха он прежде не испытывал никогда. Наблюдая округлившимися глазами за тем, как Лось входит, поворачивается к нему спиной, спускает штаны и начинает мочиться на стену, Андрей не просто перестал дышать, он, как показалось, даже остановил биение сердца. В комнате было темно, но недостаточно, и стоило Лосю повернуться в его сторону лицом, как затаившийся мясной набор наверняка будет обнаружен. В голове вспыхнула мысль ударить сейчас, пока Лось стоит к нему свой широкой спиной, но сковавший тело страх не позволил даже шевельнуться. Вот здоровяк сделал свое дело, подтянул штаны, и, не поднимая взгляда, вышел из комнаты. Андрей беззвучно выдохнул, чувствуя, как обильно выступивший пот стекает по телу в сторону ботинок. Наверняка его наберется литра полтора, не меньше.
- С облегчением, - поздравил соратника Кабан.
- Ай, спасибо, - блеснул учтивостью тот. - Ну, взяли. Нечего ужин по полу валять.... Э, глянь-ка, очухалась.
- Дай ей еще раз по башке, а то опять кусаться начнет, - проворчал Кабан.
- Хватит. Еще прибить осталось.
- Она мне чуть палец не отгрызла.
- Палец, это не беда, у тебя их много, - заржал Кабан. - Ты другое береги.
В этот момент Андрей услышал вначале бессвязное бормотание, а затем вполне осмысленный поток ругательств. Голос был женский, и очень даже хорошо знакомый.
- Ну, пошла верещать, - ворчливо заметил Лось.
Оля не скупилась на выражения, хотя в ее голосе гнева было гораздо меньше, чем страха. Своих обидчиков она крыла яростно, но в то же время как-то безнадежно. Андрей не знал, как бы он вел себя на ее месте. Наверное, помалкивал бы в тряпочку и умирал от ужаса, прекрасно осознавая, что очень скоро им закусят как каким-нибудь гамбургером. А может быть и вовсе просил бы пощады, даже осознавая, что это напрасный труд.
- Злюка, кончай ругаться, - приказал Кабан, и, судя по звуку, ударил Олю ногой. - Хочешь аппетит нам испортить? Совсем еда пошла невоспитанная.
- Еды с нее... кожа да кости, - заметил Лось.
- Ну, можешь не есть, - не стал настаивать Кабан. - Мне больше достанется.
- Да не, я буду. Буду.
- То-то же. Ну, взяли.... Ай!
Послышался звук удара, Оля вскрикнула от боли.
- Еще раз попробуешь укусить, выбью зубы, - спокойным голосом предупредил Кабан.
По всей видимости, ничего такого Оля больше проделать не пыталась. Людоеды подняли ее, и понесли дальше. Андрей остался стоять за дверью, лихорадочно соображая, как поступить: пойти своей дорогой, что было наиболее разумно, или попытаться с огромным риском для жизни спасти Олю, вовсе этого не заслуживающую. В самом деле, ничего хорошего он от этой барышни не видел. Мало того, что она отоварила его по голове доской, так еще и обокрала. И нет никакой гарантии, что в благодарность он не получит от нее еще один удар по затылку, притом это только в том случае, если у него получится. Потому что может и не получится, и тогда Кабан и Лось получат два кормовых набора, вместо одного.
Решать нужно было немедленно, пока людоеды не удалились настолько, что он потеряет их след. Андрей мысленно обозвал себя ослом, выскользнул в коридор и направился следом за плотоядной парочкой. Наверное, он еще не успел адаптироваться окончательно, и продолжал считать, что люди, в принципе, должны помогать друг другу. Правда, никто не руководствовался этим принципом и там, снаружи, а уж тут-то и подавно, но Андрей все равно не повернул назад.
12
Преследовать людоедов оказалось нетрудно - те продолжали беседу на повышенных тонах, явно никого не опасаясь. Трудно было сказать, в чем крылась причина такого бесстрашия: то ли они были уверены, что легко справятся с любым одиночкой, то ли просто считали себя хозяевами этой территории, куда никто по своей воле не сунется с недобрыми намерениями.
Двигались каннибалы не слишком быстро, иногда делая краткие остановки. Андрею вполне хватало времени, чтобы ножом оставлять метки на стенах коридоров, дабы затем, если вдруг придется очень быстро убегать, иметь возможность ориентироваться в лабиринте, и не угодить по незнанию в какой-нибудь тупик. Заодно он посматривал под ноги, опасаясь ловушек. И не зря. Ему попалась еще одна дощечка с гвоздями, которую, вне всяких сомнений, оставили здесь именно Кабан с Лосем. Андрей осмотрел стены вокруг ловушки, затем поднял взгляд вверх. С правой стороны, на потолке, возле самой стены, он увидел небольшой, но хорошо различимый знак - криво выцарапанный крест. Вряд ли это было простое совпадение. Очевидно, людоеды помечали места ловушек, чтобы самим случайно не влететь в них. Андрей укорил себя за то, что не осмотрел коридор в районе первой ловушки. Если бы и там, на потолке, оказался знак, он бы знал наверняка, что не ошибся.
За очередной дверью раскинулся огромный зал с колоннами, напоминающий подземную парковку. Андрей вспомнил, что уже бывал здесь, когда впервые имел счастье наблюдать воочию Кабана и Лося. Удаляющиеся голоса людоедов долетали из глубины зала. Лампочек здесь горело немного, что было одновременно и плюсом, и минусом: легко спрятаться самому, но легко и не заметить убийцу. Андрей немного выждал, и лишь когда голоса почти стихли, просочился в зал. Двигаясь, он старался держаться темных участков, дабы не быть замеченным издалека, но и у этой тактики были свои минусы. Кое-где в зале из пола торчала арматура, и на один такой прут метровой высоты он и налетел, да еще и раненой ногой. От жуткой боли перед глазами пошли красные круги, чтобы не заорать, Андрей впился зубами в древко копья, и стоял так до тех пор, пока не стало легче.
- Доконает меня эта нога, - прошептал Андрей, прислушиваясь к наступившей тишине. Голоса людоедов больше не звучали, и это было скверно. Выходило, что они покинули зал, но в каком именно месте сделали это, было неясно.
Пришлось потратить немало времени на поиски. Андрей понимал, что если логово людоедов находится не где-то поблизости, он, скорее всего, никогда его не найдет. К тому же, как назло, в этом участке зала не горела ни одна лампочка, и приходилось либо довольствоваться проникающим сюда скупым светом, либо вслепую шарить руками. Когда таким вот образом он нащупал грубый пролом в стене, то едва не вскрикнул от неожиданности. Пролом, довольно большой, вел куда-то в неведомую тьму. Андрей не знал наверняка, сюда ли ушли людоеды, но решил рискнуть. Было бы, конечно, разумно соорудить факел, но это требовало времени, к тому же он еще не освоился с огнивом. Да и огонь может выдать его присутствие. Андрей решил, что немного пройдет по тоннелю вслепую, и если вскоре впереди не забрезжит свет, то он плюнет на Олю, вернется обратно и займется своими делами.
Двигался он очень медленно, постоянно держась руками за стену и прощупывая пол под ногами перед каждым следующим шагом. Метра через четыре тоннель повернул под прямым углом, затем сделал еще один поворот в обратном направлении, и Андрей увидел впереди знакомый желтоватый свет лампочки. Сделав несколько шагов, он выбрался в коридор. Гадать с направлением не пришлось - из коридора вела только одна дверь, вторая была полностью завалена кусками бетона. Судя по всему, это был тот самый бетон, который выковырнули из стены, пробив в ней проход. Вот только кто и каким инструментом проделал эту титаническую работу? Прорубить в монолитном бетоне почти десятиметровый тоннель - это не шутка. Ручным инструментом проделать такое, теоретически, можно, но на практике сомнительно. Это ведь годы тяжелого труда. И, на первый взгляд, труда напрасного.
Дверь привела Андрея в следующий коридор, и едва ступив в него, он почувствовал трупный запах, чья концентрация усиливалась с каждым шагом. Еще в коридоре воняло испражнениями, и когда Андрей сунулся в одну из комнат, он понял почему. Похоже, кто-то использовал это место в качестве туалета, притом очень давно и весьма интенсивно. А в следующей комнате были кости. Человеческие. Много-много костей. На некоторых сохранились куски мяса, которые и производили ни с чем несравнимый запах смерти. Андрей пробежался глазами по черепам, насчитав пятнадцать, но это только те, что лежали на поверхности кучи. Судя по размерам, на ее возведение ушло куда больше людей.
Если бы это был его первый день пребывания в лабиринте, он едва ли смог бы наблюдать это так спокойно. Скорее всего, вырвало бы, после чего он помчался бы подальше от этого места, на ходу подвывая от ужаса. Но то недолгое время, что он провел в этом бесконечно огромном подземелье, определенным образом закалило его. Он уже успел насмотреться на трупы, успел и сам поучаствовать в их производстве, успел отведать человечину. За считанные сутки в нем произошли большие перемены, чем происходят с человеком за годы и даже десятилетия, если жизнь его течет размеренно, однообразно и безопасно. Было очевидно, что и остальные обитатели лабиринта, в том числе Кабан и Лось, до попадания сюда отнюдь не являлись кончеными извергами. Жили как все, детишек, должно быть, имели, на работу ходили. Много ли понадобилось времени, чтобы отсутствие сдерживающих факторов и чувство голода превратили их в монстров? Думать об этом было страшно, но куда больший страх рождало осознание неизбежности подобной метаморфозы и в отношении него самого. Далек ли тот день, когда он хладнокровно зарубит лопатой первого встречного, возможно, только что очнувшегося в этом месте и страшно напуганного новичка, без тени эмоций разделает, зажарит и съест, и воспримет все это как должное? И когда этот день наступит, будет ли в нем еще теплиться желание покинуть проклятый лабиринт? А вдруг нет? Вдруг свыкнется, смирится, и привыкнет считать этот кошмар нормой?
Вслед за этим в голове оформилась мысль, которую Андрей упорно гнал от себя все время: что, если никакого выхода нет? Это будет означать, что он обречен провести в лабиринте всю оставшуюся жизнь, и вряд ли она окажется долгой и счастливой. Эх, знать бы точно. Стань ему известно наверняка, что выхода нет, он бы скорее рискнул пойти в показанную Колей пещеру, где поджидает верная гибель, чем сколько-то месяцев или лет скитаться по этим коридорам и жрать человечину.
Но Андрей не хотел в это верить. Не хотел верить, что выход отсутствует. Этого просто не могло быть. Ведь как-то его поместили сюда, и его, и всех остальных. А если есть вход, есть и выход. Надо только найти его, ну и не околеть в процессе поиска, что тоже немаловажно.
В прочих комнатах было либо нагажено так, что ступить некуда, либо валялось какое-то грязное тряпье, к которому даже прикасаться было противно. Андрей сообразил, что этот коридор людоеды используют в качестве мусорной свалки и туалета. Вряд ли они стали бы таскать свои кухонные отходы и бегать по нужде слишком далеко. Следовательно, логово их где-то поблизости.
Что ж, одно дело он сделал - выследил парочку. А вот о том, что делать дальше, Андрей не имел ни малейшего представления. Опыта подобного рода операций у него не было. Конечно, он смотрел разные фильмы с похожими ситуациями, но фильм это фильм, в нем в главного героя пули не попадают, потому что им режиссер не велит, а если и попадают, то почему-то никакого вреда не наносят. В жизни все по-другому. Вот, чиркнули ножичком по ноге, и вроде бы царапина, а он уже с этой царапиной измучился. А сколько из этой царапины крови вытекло! И порез на руке тоже побаливает, хотя он-то царапина и есть.
Андрей тупо застыл посреди коридора, пытаясь родить хоть какой-нибудь план. Соваться неизвестно куда - верная смерть. Повернуть назад? Оля, конечно, зараза, но Андрей чувствовал, что не простит себе, если не попытается ее спасти. И вообще, она ведь по-прежнему должна ему пять тюбиков паштета и нож, а так же все его добро, подло ею изъятое.
Мысль родилась лишь одна, да и то не слишком умная, но она, по крайней мере, не отдавала откровенным суицидом. Андрей решил спрятаться здесь, в коридоре, и ждать. Если людоеды ходят сюда по нужде, рано или поздно кто-то из них явится. Если удастся убить его, то с оставшимся вторым будет проще. Только хорошо бы прикончить первым Кабана, и желательно в тот момент, когда он будет восседать на корточках со спущенными штанами и самозабвенно тужиться, потому что сходиться в честном бою с этим шкафом Андрею было откровенно страшно. Еще он помнил, что у людоедов есть луки, поэтому тактику внезапного нападения лучше избрать в отношении обоих врагов.
В теории все выходило складно, хотя Андрей понимал, что легко расправиться с двумя опытными головорезами ему не удастся даже при очень сильном везении. Но гораздо больше его беспокоило то, что Олю могут зарезать и разделать раньше, чем он дождется в своей засаде свою первую жертву. В этом случае все его старания окажутся напрасными. Но тут от него уже ничего не зависело. Он не собирался с грозным криком врываться в логово людоедов и падать замертво со стрелами в брюхе ради какой-то малознакомой девки. Выживет Оля - хорошо. Убьют ее - ну, что ж, не судьба. В любом случае, после смерти этой парочки на нижних этажах станет значительно безопаснее.
Выбрав комнату, где концентрация испражнений хотя бы позволяла дышать без риска для жизни, Андрей сел на пол за дверью, и стал ждать. Затея нравилась ему все меньше, и желание уйти по-тихому, пока не поздно, периодически одолевало. Как назло, и в самом коридоре, и в комнатах, горели все лампочки, так что затаиться в темноте, или использовать ее для того, чтобы незаметно подкрасться к жертве, он не мог. Лампочки, разумеется, можно и разбить, но с тем же успехом он мог во весь голос заявить о своем присутствии. Нет уж, действовать придется в тех условиях, каковые имеются, что-то изменить он не в силах. Даже мысль о ловушке пришлось отбросить - он должен убить одного из людоедов так, чтобы тот не успел предупредить второго. А это означает, что не должно быть никаких болезненных криков и воззваний о помощи. Нужен один удар, внезапный и смертельный. Рука-то не дрогнет, успел уже ее набить, но вот сложится ли все благоприятно?