Сотни их населяли психокостные рощи, за которыми по поручению Фабия ухаживали десантники. Обезьяны рыскали и голосили среди бледной твердой листвы, ловко придавая форму податливому материалу. На мгновение Фабий задержал на них внимание:
Смотрю, психокость по-прежнему цветет.
Наша песнь способствует ее росту, сказал Рамос. Она слушает и учится, распространяясь везде, где различает наши голоса.
Довольный ответом, Фабий кивнул. По сути, призрачная кость являлась затвердевшей варп-материей; методом проб и ошибок он обнаружил, что ею можно манипулировать посредством правильного применения психической силы, такой как интенсивный гул, исходящий от какофонов. Так начался процесс слияния с «Везалием»: психокость распространялась по всему фрегату, словно ползучие лианы.
К счастью, корабль, похоже, не возражал. Напротив, казалось, он приветствовал такой симбиоз. Каким-то образомпока не установленным малочисленными присутствующими на борту машинными жрецамипризрачная кость улучшала его функции одну за другой. Как было известно Фабию, гибридные организмы часто становились сильнее родителей; только время покажет, во что «Везалий» превратится спустя несколько веков.
На миг Фабий задумался о свойствах керамито-психокостного сплава и создании из него более легкой брони, способной самовосстанавливаться, но ему пришлось оставить эти мысли, пока он еще не совсем потерял голову от открывающихся перед ним перспектив.
Оно до сих пор молчит? спросил он.
Рамос кивнул.
Как могила. Оно в центре рощи, как и всегда. Мы его не трогаем, и оно нас не замечает.
А психокость?
Рамос помедлил.
Думаю, она общается с ним. Казалось, шумовой десантник ощущает неловкость, если, конечно, такое вообще было возможно. Мы не мешаем ему заниматься садоводством, как вы и просили.
Хорошо. Мы уже почти добрались. Мне потребуются ваши услуги, когда окажемся на месте. Фабий прошел мимо Быка и направился в дебри призрачной кости. Скалагрим, Рамос и другие не последовали за ним. Даже «рожденные в пустоте» сохраняли дистанцию. Воздух в сердце рощи был очищен от шумового загрязнения, характерного для остальной части отсека. Вместо этого он был наполнен тихим шелестом растущей психокости.
Здесь располагались округлые камеры роста, куда высаживали осколки психокости; оттуда ксенородная субстанция распространялась по всему ангару. И здесь же, среди гудящих модулей, в колышущемся поле психокостных ветвей, скрестив ноги, сидела тонкая инопланетная фигура.
Фабий с притворной вежливостью протянул ей руку.
Подойди же, Ключ. Настало время еще раз исполнить свое предназначение. Гибкий пришелец принял руку, и Фабий помог ему встать. Когда-то это был эльдар, корсар из братства Солнечного Удара. Его похитили из-за сведений, хранившихся в его памяти и позволивших Фабию заполучить накопленные знания недостойных рас. Но теперь существо, которое он называл Ключом, служило иной цели. Цели, которая отняла у них обоих несколько столетий жизни.
Под тщательным присмотром внутри эльдара проросла призрачная кость, проникшая в его фарфоровую плоть. Бледные шипы ее пронзали его руки и щеки, одно грубое образование, похожее на закрученный назад рог, торчало из его черепа. Глазницы эльдара заполнили плотные клубки психопластика, напоминающие глаза. Старая кровь, пятнавшая его конечности и изможденную оболочку под свободными одеждами, свернулась вокруг бесчисленных сенсорных нитей, которые вырвались из его тела. Когда это диковинное создание перемещалось, вместе с ним двигалась и призрачная кость, утолщаясь у него под ногами или вздымаясь волнами, чтобы прикоснуться к свисающим, как плети, рукам. Само существо не обращало на это внимания.
Разума Ключ не имелпо крайней мере, в привычном смысле слова. Его мозг, как и остальной организм, был целиком заражен психокостью, превратившей его в ходячий пси-резонаторотмычку для конкретного замка. Чужак кротко следовал за Фабием, провожающим его из сада. Рамос и другие какофоны расходились в стороны, опуская головы, чтобы уровень выделяемого ими шума чуть снизился, пока Ключ шел через их ряды.
Они испугались его, зарычал Скалагрим, соблюдавший дистанцию, когда вместе со старшим апотекарием и загадочным существом направился обратно в командную рубку.
Это было проявление уважения, а не страха. В отличие от тебя, Рамос способен распознать красоту. Фабий посмотрел Ключу в лицо. Ныне оно было свободно от ненависти и боли, некогда искажавших его черты. Год за годом, десятилетие за десятилетием, пока росла призрачная кость, все, что составляло личность Ключа, постепенно стиралось. Ксенос, как и многие из тех, кто служил Фабию, был переделан в нечто более полезное.
Когда они прибыли, на командной палубе царили шум и гам. Во время плаваний корабль вообще редко молчал. Переборки стонали, листы обшивки со скрипом гнулись. Старый «Гладий» имел множество болячек, которые давали о себе знать гудением панелей управления и визжанием когитаторов. Под смотровым мостиком в специальных люльках сидели сгорбленные Сервиторычлены экипажа.
Основную часть функций «Везалия» выполняли выращенные в пробирках биоавтоматы: везде, где только было возможно, Фабий предпочитал полагаться на точность порабощенных умов. Теми же обязанностями, которые Сервиторы выполнять не могли, занимался клан бледных и истощенных мутантов, которые в настоящее время контролировали верхние палубы. За право служить на командной палубе между племенами недолюдей велись ожесточенные войны; вот уже долгие столетия первенство удерживал народ белых червей, которые были потомками первоначального экипажа капитанского мостика и носили выцветшие, изношенные остатки униформы своих предков с немалой гордостью.
И Сервиторы, и мутанты находились в непосредственном подчинении у тех немногих первых офицеров, которых Фабий счел достойными аугментации. Таких, как Вольвер, отдавший воинское приветствие Фабию и Скалагриму, когда те ступили на смотровую площадку.
«Везалий» доволен, монотонно протрещал смотритель стратегиума.
Фабий сразу его заметил, войдя в помещение. Вольвер представлял собой не что иное, как перегонный куб в форме человека. Существо из твердого металла и толстого стекла, одетое в древний флотский мундир. Живой мозг его поблескивал в прозрачном черепе, а глаза выглядывали из отверстий в латунной посмертной маске. Вокс-решетка, установленная в ротовой щели, снова завибрировала.
«Везалий» доволен.
Славно. Симбиотическая связь между смотрителем и судном поистине впечатляла. Если у Воль-вера и были какие-то мысли, не отождествленные с «Везалием», Фабий их ни разу не замечал. Наше присутствие обнаружили?
Ответ отрицательный, прокряхтел офицер, после чего развернулся на пятках и двинулся обратно к командному трону, стоявшему в центре обзорной площадки. Фабий последовал за ним, все так же ведя с собой Ключа. Арриан, Саккара и другие, включая Савону, уже были там.
Превосходно, воскликнул Фабий, бросив взгляд на обилие дисплеев, мигавших вдоль дальнего изгиба командной палубы. Самый большой из нихтреснувший и постоянно шипящий экран размером с крепостную стенудавал полную картинку их пункта назначения, показывая паутинные врата, плывущие среди обломков погибшего мира. Одного из многих в Оке Ужаса, оставшихся после уничтожения эльдарской империи. Громадный портал, бесшумно кувыркавшийся в пространстве Эмпиреев, в ширину и высоту превосходил «Везалий». Он напоминал старинный дверной проем с орнаментальной рамой, которая прежде служила одновременно элементом декора и обороны. Портал медленно вращался на месте, движимый космическим ветром.
Раньше это была узловая точка пангалактической империи, а теперьобиталище нерожденных. Тут ползали демоны всех мастей, несчетные тысячи уродливых созданий, извивающихся, копошащихся, дерущихся среди совершенства инопланетной архитектуры. Фабий наморщил лоб: открывшееся ему зрелище было мерзким. При этом, однако, он почувствовал облегчение. Демоническая орда, очевидно, до сих пор не замечала скользящее к ней судно.
Твои гексаграммные обереги действуют, как ты и обещал, Саккара.
Пока действуют, кисло ответил Несущий Слово. Ключ вырвал руку из хватки Фабия и, пошатываясь, побрел в сторону Саккары, резными глазами уставившись на гиганта в багровых латах. Саккара встретил пустой взгляд Ключа, не дрогнув. Бывший корсар стал водить бледными пальцами по колхидским рунам на его броне, при этом беззвучно шевеля губами. Несущий Слово стойко переносил внимание чужака, который, казалось, был им очарован. Будто космодесантник был книгой, которую чужаку не терпелось прочесть заново.
Фабий оставил Ключа его мыслям и сосредоточился на своих собственных. При помощи бывшего эльдара в прошедшие столетия он приступил к тщательному обследованию некоторых ответвлений Паутины, лабиринтного измерения, усеянного артефактами падшей цивилизации. Большинство не представляло для него никакой практической ценности, но некоторые все же стоили приобретения.
В последние десятилетия поиски таких артефактов стали смыслом жизни Фабия, хотя, возможно, и развлечением тоже: ради подробного изучения он собирал все, что мог, словно падальщик, ковыряющийся в костях забытой империи. Такое сравнение не казалось ему обидным или неуместным. В конце концов, при должном подходе останки могли поведать очень многое.
Наблюдая, как приближаются ворота, он скользил взглядом по замысловатому узору, украшавшему каждую их плоскость. Межпространственный узел выглядел настоящим произведением искусства, на фоне которого даже самые большие соборы Терры представали не более чем грубыми лачугами из кое-как сваленных в кучу камней. Впрочем, Байл сомневался в том, что хоть одна церковь пережила столь же масштабное нашествие демонов, как это сооружение.
Везде и всегда было одно и то же. Где бы ни находились закрытые ворота, у них на пороге обязательно таились нерожденные, столь же безмозглые и предсказуемые, как насекомые. И как насекомые, они демонстрировали поразительное многообразие видов, каждый со своим предназначением. Однажды Фабий провел исследование таких существ, тщательно их препарировав. Они были обескураживающе уникальными, даже те, что имели одинаковые внешние черты.
Никогда не понимал вашего увлечения этими созданиями, заметил Саккара, отходя от Ключа. Эльдарыпросто безродные паразиты. Подходят только для жертвоприношений.
Альдари, рассеянно поправил Фабий, все еще наблюдая за демонами.
Не понял.
Альдаритак они называли себя, пока их империя не развалилась. По крайней мере, это самое близкое по звучанию слово, что способен воспроизвести человек. До чего у них пленительный язык. На пике их культуры даже самый банальный разговор между равными походил на спектакль.
Бессмысленная манерность бесполезной расы, фыркнул Саккара.
О нет, определенную пользу, по-моему, они принесли, вмешалась Савона, перебиравшая ожерелье из разноцветных камней душ. Почти все они потрескались и потускнели, но один или два все еще сияли внутренним светом. Она улыбнулась, словно услыхав что-то, чего не могли слышать остальные, и постучала одним из камней по губам.
Саккара с отвращением покачал головой.
Сибаритка, надменно процедил он.
Да, и весьма опытная. Савона высунула раздвоенный язык и похотливо облизнулась. Несущий Слово отвернулся, безмолвный и непроницаемый.
Увидев этот обмен колкостями, Скалагрим расхохоталсяЧто ты вообще здесь забыл, Саккара? Пришел помолиться за наши души?
Тот саркастически хмыкнул:
Молитва для верующих. А ты не из них. Злая улыбка появилась на его лице. Дважды проклятый, вот кто ты такой. Скажи мне, перебежчик, что ты чувствовал, помогая Повелителю Клонов убивать своих же? Награда того стоила?
Честно говоря, я бы сделал это и бесплатно, блеснул желтыми зубами Скалагрим. Ты хоть представляешь, каково этожить в гробнице среди тех, кто стал похож на привидение? Ходячее, дышащее привидение. К тому моменту мои братья были ничем не лучше сломанных автоматонов, застрявших во снах о прошлом, где их не отпускал незрячий взор мертвого полубога.
Он сделал шаг в сторону Саккары.
Они совершали паломничества, представляешь. Приходили, садились и пялились на его иссохшую мумию, будто пытались разглядеть некий сакральный смысл в чертах его лица. И так каждый день, и их становилось все больше и больше.
Хорус был избранником богов, некоронованным царем, выпалил Саккара, лицо его вспыхнуло от религиозного пыла. В нем воплотился Первозданный Уничтожитель, дабы все узрели величие его и возрадовались.
Ага, возрадовались. Вплоть до того момента, как его отец стер его из плана бытия так же легко, как ты или я раздавили бы череп слуги. После этого боги довольно быстро лишили его божественности. Скалагрим обнажил клыки, его ухмылка была похожа на гримасу. А заодно и нас. Все, за что мы боролись, все, за что истекали кровью, пропало. Он щелкнул пальцами. Пф, и нет.
Вряд ли так быстро, напомнил о себе Фабий. В действительности победа ускользнула сквозь наши пальцы в тот миг, когда Хорус простер руку во тьму, и что-то потянулось к нему из тьмы. Мы возложили собственные амбиции на алтарь его высокомерия, и когда он пал, то неумолимо увлек всех нас за собой. И не только Хорус, Фулгрим тоже. И Ангрон. Магнус. Лоргар. Фабий повернулся к Саккаре. Боги, которым ты поклоняешься, есть не что иное, как ложь, прячущаяся под покрывалом сказок и суеверий. Межпространственные пиявки, чей примитивный голод потерянные и проклятые принимают за свидетельства разумности.
От такого богохульства Саккару передернуло.
Кстати говоря, в последний раз так много нерожденных я видел только на борту «Терминуса», варп его раздери, «Эста», проворчал Хораг, указывая на смотровые окна. Сам не выношу этих проклятых тварей, сказав это, он тут же похлопал Пацуца, разворошив пучок извивающихся листовидных усиков у него на голове.
Саккара посмотрел вниз, на пыхтящего зверя, а затем перевел взгляд на его хозяина.
Оно и видно. Слюни ротунда начали разъедать настил, и Несущий Слово отодвинулся подальше. Они нас пока не заметили, но это ненадолго.
Он бросил на Фабия подозрительный взгляд:
Вы же не планируете снова отключить поле Геллера, ведь нет?
Фабий фыркнул.
Не бойся, Саккара. Мы все сделаем по старинке, с этими словами он повернулся к Вольверу. Выкатывай оружие, если хочешь.
Вольвер кивнул:
«Везалий» счастлив.
Фабий улыбнулся:
Я знал, что так будет.
Мгновение спустя турельные орудия фрегата выплюнули разрушительные копья раскаленного света. Лучи ударили по огромному сооружению, как молнии, сотнями счищая демонов с их насиженных мест. Вскоре к залпу присоединились оборонительные батареи, и тысячи нечеловеческих созданий улетели в пустоту, словно вздымающееся облако. Это была не битва, а борьба с вредителями, и закончилась она почти так же быстро, как и началась.
Фабий обратился к Ключу:
Поторопись, пока они не оправились. Открой ворота.
Ключ поднял руки и начал петь. В его песне не было ни слов, ни даже чего-либо похожего на звук; тем не менее психокость внутри «Везалия» вошла с ней в резонанс, и ее гул эхом вырвался в пустоту, будто звон древнего колокола, погребенного глубоко-глубоко под черной землей. Отзвуки безмолвной песни прокатились через паутинные врата, и впервые за тысячелетия древние датчики внутри портала ожили.
Постепенно ровный блеск ворот стал меняться, его пронзили прожилки мерцающего света. Затем с ревом, который Фабий почувствовал в костях, ворота открылись.
Полный вперед, выпалил он, и «Везалий» резко набрал скорость.
Оборонительные батареи по-прежнему вели огонь, хотя демоны уже начали перегруппировываться. Фрегат погрузился в древние врата, как скальпель в плоть. Бесцветные дуги молний играли по всей поверхности портала, пока включались его собственные защитные системы. Фабий повернулся к гололитической проекции ворот и принялся спешно изучать полученные данные. Наметанным глазом он сразу заметил нужную точкуузел управления гиперпространственной связью.
Затем он быстро вбил строку координат, и Вольвер, следуя процедуре, направил лэнс-излучатели на узел управления. Когда тот сгорит, портал останется открытымдо тех пор, пока Байл не решит, что пришло время его уничтожить. То обстоятельство, что демоническая орда обязательно проникнет в Паутину следом за фрегатом, его мало заботило, и он без промедлений приступил к регулировке необходимых датчиков. Желанная добыча была так близка. Оставалось только добраться до нее раньше других. Когда корабль оказался внутри лабиринтного измерения, Ключ замолчал; отголоски его беззвучной песни разносились по дальним уголкам командной палубы.