Солнечноликая соседка медленно снимала обмундирование. С моей точки зрениянепозволительно медленно. Да еще сидя лицом ко мне и ни на секунду не закрывая рот.
Милослава долго не возвращается. Уже могла бы. Не случилось ли чего.
Я молча раскладывал свою амуницию так, чтоб тревога не застала врасплох. Старался снимать и класть еще медленнее девушки.
Она болтала, не рассчитывая на ответ. Покончив с оружием и доспехами, принялась стягивать рубаху, едва не задевая меня локтями.
Мои руки старательно нет, о-о-че-е-ень ста-ара-а-а-а-ательно-о-ооо размещали на табурете доспехи. Один за другим. Один к одному. В ровную стопочку, где все на своем месте, только хватай по очереди и напяливай: снизу поножи, затем наручи, оплечья, основной тяжеленный доспех и шлем на вершине бронзовой пирамиды. Просто красота получалась, глаз радовался. А сердце надрывалось: сколько она будет копаться?
Сапоги симметрично выросли двумя уголками у подножия рукотворного храма войны и мира. Уголками, а не столбикамипотому что не кирза и не резина. Кожа домашней выделки. Я накрыл раструбы расправленными для вентиляции портянками, с которыми легко свыксядаже с запахом, от которого просто никуда не деться. В отношении сапог портянки оказались лучше носков. Сплошные плюсы. Один размер на всех. Годится любая подручная ткань. Стирается легко, сохнет быстро, можно перевязать другой стороной, если намокло. Жаль, что сапоги полагаются только к полной выкладке в доспехах и при оружии. Я мог бы ходить в них постоянно. Босиком тоже начал привыкать, но это как-то не по-нашему. На улицубосиком, в столовую, которая кухня, босиком. И в уборную по общему коридору. Будь моя воля, раздал бы всем тапочки. Да хоть лапти. Еще и плести их научил бы, двойная выгода. Увы, на мою волю и понимаемую мной выгоду местному начальству глубоко и качественно плевать. Ну и ладно. Человек, в особенности такой как я, ко всему привыкает.
Зарина все телилась. Сколько можно?! Уже не знал, чем занять руки. Оправил на себе рубаху. Меч, любовно подержав в руках, стоймя приладил к табурету. Полюбовался. Снова взял, словно что-то заметил. Погладил с невыразимым чувством удовольствия. Пальцы приятно обожгло живым, но смертельным холодом. Я снова уложил меч на место. Скосил глаза назад: ну как там?
Упав на спину, Зарина стягивала штаны.
Я отправился в уборную. Не для, а потому что. Впрок. Чтоб время убить. Киллера вызывали?
Ночной коридор жил звуками. Снаружи долетали шлепки ног занятого уборкой дежурного бойника. Кухня гремела отмываемой к утру посудой. Из комнат неслись скрип лежаков, на которых бесконечно ворочались, стук сбрасываемого металла и невнятное перешушукивание. Кто-то лениво переругивался, где-то бурчали. За одной дверью смеялись. Захотелось зайти, присоединиться. Я тоже могу посмешить, анекдот рассказать. К сожалению, не факт, что найду там более целомудренное зрелище, нежели в своей комнате.
Больно! отчетливо донеслось из-за следующей двери.
Я замер. Левая ступня зависла, не достигнув пола.
Камень, нож, лопух, последовало продолжение.
Пауза. Затем звук смачного щелбана, в который вложили душу.
Больно же! Больше не играю.
Моя ступня осторожно опустилась и продолжила движение.
В уборной кто-то пыхтел. Ноги мигом развернулись на пятке и понесли обратно. У двери Феодоры с Глафирой остановился почесать ступню. Не заноза ли? Обошлось. В комнате слышалась возня и привычный скрип укладывавшихся девочек. Потом шепот, секунда тишины, и дверь резко приоткрылась:
Чапа? Ты чего? Мы думали, папринций.
В щели проявился любопытный глаз Глафиры и тревожно зыркнул по сторонам. Раскрасневшаяся, замотанная в простыню девица сделала назад успокаивающий жест.
Не спится, развел я руками. Больше ничего не придумалось. Почему здесь боятся папринция?
Вам-то он чем досадил? выдохнул в сердцах.
Тсс! Глафирин палец взлетел к губам.
Она обернулась вглубь комнаты, как бы ища одобрения. Затем ее головка полностью высунулась наружу, повертелась вправо-влево, цепкие пальцы схватили меня за запястье и втащили в комнату.
На лежаке обрисовался силуэт Феодоры, сидевшей по-турецки. Простыня также облегала ее всю, превращая в статую Будды перед торжественным открытием. Вопреки ожиданиям, связанным с мыслями о болезни, она не спала одетой.
Глафира стояла сбоку. Ее простыня распахнулась, придерживавшая край рука скользнула вокруг моих плеч и оплела тканью в единое целое. Меня словно в кокон обернули. Жар прислонившегося тела чувствовался через одежду. Что там чувствовался, жег! Шепот раскалил ухо:
Скажи, ты Феодоре подруга?
Я же говорила.
Девчонки приняли заминку за особенность произношения. Феодора глядела с опаской, как на пса: пнуть или приласкать? Глафира настойчиво вышептывала:
Ты давала клятву Тайного круга. Вспомни слова.
Э-э
Никогда не забывать дней, что мы проведем вместе, в помощи и дружбе, сострадая в горе и поддерживая в борьбе. Так?
Ага.
Кровь бросилась к щекам. Для меня Глафира была очень взрослой. Ей было около шестнадцати. Самая созревшая из потока, она перегнала по притягательной выпуклости всех, включая выигрывавших в возрасте Аглаю, Варвару и даже Карину. От рублено-крепкой мужиковатой Карины исходила угроза, от Глафирыженские флюиды и томная нега. Когда обе были в латах, смотрелись классическими супругами.
А если в трудную минуту к вам за помощью обратится член Тайного круга, напоминала Глафира, поможете или оттолкнете? Казните или помилуете?
Именно так, кивнул я.
Было жарко. Слишком жарко. Не хватало воздуха, а когда случайно переступил с ноги на ногу, получилось, что потерся о прижавшуюся девицу. Глаза заволокло туманом.
Ты поклялась не поднимать руку друг на друга и карать отступниц этой клятвы?
Поклялась? Да. Я, мальчик Чапа, поклялась. Моя голова согласно мотнулась.
Если тебе придется выбирать между дружбой, скрепленной клятвой взаимопомощи, и необходимостью клятву нарушить, что выберешь?
Глупый вопрос, заявила со своего места Феодора. Слова ничего не значат. Нужно проверить.
Так в чем дело? вопросила Глафира, отлипая от меня и вновь завертываясь. Вперед!
Тихо крякнула отворяемая дверь. Как-то само собой отметилось, что только в моей комнате она дикая и истошно вопящая, другим принадлежат вполне солидные, степенные, серьезные создания, не нарушающие ночного покоя. Повезло. Зато я под чужие звучочки сплю, а они под мой аккомпанементнет. Так кому повезло?
Уверена? тихо спросила Феодора.
Астафья сменилась. Сама видела, ответила Глафира.
Два комка простыней и я, в штанах и рубахе, под их руководством прошлепали по коридору в половину цариссиной свиты. Делали мы что-то недозволенное, поскольку таились и вздрагивали от каждого шороха.
Тсс! Палец Глафиры снова прижался к губам.
Сзади нас кто-то нагонял. Ближайшая приоткрытая дверь, куда сразу метнулись, оказалась микро-туалетом на одну персону. Вот же, паразиты-эксплуататоры, красиво живут. Извилины зашевелились в оценке пройденного расстояния и возможных опасностей для будущих экспедиций сюда по-маленькому.
Глафира с Феодорой сжали меня с двух сторон, как части булки котлету гамбургера. Ни пикнуть, ни вздохнуть.
Мимо протопотал бойник, обеспечивший чистоту в ученической уборной. Сюда, к великому счастью, не заглянул.
Булка схлопнулась, выдавив котлету, которую предварительно обратила в фарш. Вывалившись вперед и прислушавшись, мы двинулись дальше. Как понимал, здесь были апартаменты высшего состава школы, далее остались только несколько комнат стражи. Ни одна из дверей девочек не заинтересовала. Впереди замаячила стена, за которой ворота. Все, больше идти некуда.
Прямо в перегородившей дорогу стене нашлась незаметная дверца наружу. Пальцы Глафиры легли на полотно и медленно нажали. Получилось почти бесшумно. Стук наших сердец звучал громче, а дыхание должно было пробудить убитых.
Убитые не проснулись. Живые тоже не побеспокоили. Распахнутая дверца открыла вид на сторожевую башенку по ту сторону ворот. Задрав головы, наша ночная троица дружно застыла: припертый к поддерживавшей крышу опоре страж постанывал, покрываемый поцелуями Карины. В ее личности не было сомнений. Стражем был известный мне молодой войник Никандр.
Рука Глафиры затворила дверцу.
Видела?
Обращались ко мне.
Да.
Узнала?
Угу.
Пошли.
Ступая след в след, таясь и настороженно оглядываясь, прибежали обратно. Девчонки рухнули на лежаки, я остановился в дверях и прислонился к косяку, намереваясь распрощаться.
Феодора прилегла на бок, укрывшись с ногами. Глафира просто плюхнулась задом на свое место.
Что скажешь? спросили почти одновременно.
Да что говорить. Совет да любовь.
Пусть у них все будет хорошо.
Феодора с Глафирой озадаченно, но радостно переглянулись.
А донести папринцию?
С ума сошли?
Мое неподдельное возмущение оценили.
Теперь видим, Чапа, ты настоящая подруга, объявила Глафира.
Простыня наполовину сползла с ее плеч, поэтому я стал смотреть только на Феодору.
И искренний член Тайного круга, прибавила Феодора. На тебя можно положиться.
Как представителя противоположного пола, меня чуточку покорежила последняя формулировка. Бросила в краску. Для маскировки пришлось осторожно закашляться: ведь дверь оставалась открытой.
В глазах Феодоры блеснула ухмылка, словно она тоже оценила двусмысленность.
Нужна будет помощьзови, твердо объявила Глафира.
Взвив руки, она исконно женским движением принялась поправлять растрепавшуюся прическу.
И если вдруг одной из нас Феодора стрельнула глазами в соседку, затем вновь обернулась ко мне. Ведь не предашь?
Я развел руками: как может быть иначе?
Само собой!
Приятно слышать. Красивых снов!
Чудесное напутствие.
Ноги несли меня к себе. Где-то в лесах скрывается от преследования Малик, приходивший за нами, а я тут
А ятут. И ничего не поделать.
Не знаю, Карина ли дважды покушалась на мою жизнь, но два раза спасла именно она. Карина была вчера с Никандром, иначе я не ушел бы в лес так легко и попался бы сразу при входе. Войник был увлечен и отвлечен. Когда заметил, не успел поднять тревогу. Наверное, спешно приводил себя в порядок. Забавы на поступуть на плаху, ему ли не знать, если профессионал.
Родная дверь визгливо посочувствовала, впуская внутрь.
Зарина, скинув все лишнее, любовно надраивала паклей сапожок. Расположилась прямо на полу, между табуретов. Сидела на корточках, спиной ко мне, одна рука продета в голенище, вторая чувственно наяривает по поверхности. Она упорством добивалась лоска и блеска, которых эти материалы не могут дать в принципе. Нужна хотя бы вакса. Но девушка старалась. Острые позвонки выглядывали из распущенных волос как скалы из горной речки. Коленки глядели в стороны, качающийся затылок старательно изображал, что помогает руке.
При визге двери опущенная головка Зарины испуганно обернулась. Приветливая улыбка озарила личико. Кивнув, она продолжила чистку, не меняя позы.
Что за беда с этими девчонками. Пойду-ка, умоюсь.
На повторный скрежет недовольной моим уходом деревянной стражницы из своей комнаты выглянула Аглая.
Чапа? Не спится?
Я пожал плечами. Не то, что бы да, а как бы не дают. Но вслух не скажешь.
Пошли с нами.
Она втянула меня внутрь, как совсем недавно Глафира. Обе соседки были одеты в самое простое, но удобное. То есть, как я: по две самые нужные вещи на человека. Варвара полезла в окно. Перемахнув, подала мне руку. Аглая помогла неслабым толчком сзади, затем быстро присоединилась, подтянувшись на крепких руках и в одно движение перекинув тело.
Не особо скрываясь, новая троица шествовала в ту же сторону царисских комнат, но теперь напрямик через поле. Дополнительная охрана, выставленная после моей вылазки, не дремала, а вот в башенке было тихо. Конечно, нас должны были заметить и те, и другие. Аглаю это не волновало. В отсутствие Дарьи и Люсика она чувствовала себя полновластной хозяйкой школы. Ночьювообще единственной. Ночная хозяйка.
У одного из окошек процессия встала.
Елистрат, Савва, позвала Аглая, сунув голову внутрь. Принимайте гостей.
Не дожидаясь ответа, полезла. Меня Варвара отправила вторым. Сама перемахнула, когда я уже озирался, стоя меж двух таких же лежаков, как у всех учениц. В этом мире правили симметризм, минимализм и практичная одинаковость. Зачем изобретать велосипед, если он есть и неплохо едет? Главное ведь не красота, а чтоб ехал.
Два сонных войника быстро приняли сидячее положение, руки спешно натягивали юбки. Доспехи и рубашки остались лежать сложенными на табуретах. Бойцы очень хотели спать, но их не спрашивали.
Елистрат, это Чапа, представила меня Аглая, сваливаясь под бок к одному. Она ангел.
Ух ты!
Вот так, им сказалиони поверили. Потому я до сих пор не разоблачен. Никому в голову не придет проверить или просто присмотреться. В мозг вложена картинка, закреплена, и даже заметив несоответствие, сознание будет сопротивляться до последнего. Да здравствует психология!
Чувствовалось, войники робели. Второй, который Савва, даже приподнялся специально для почтительного полуприседа. Варвара схватила его за руку и опрокинула назад на лежак.
Перестань! Ангелов не видел?
Не видел, признался он. А кто видел? Когда был последний?
Аглая поморщилась:
Скучно. Давайте во что-нибудь сыграем.
Я придумала! Варвара достала что-то вроде платка, принялась вязать на глаза Савве. В угадайку! Кого угадают, тот водит.
Временно ослепший Савва поднялся и растопырил руки. Все шарахнулись в стороны, включая меня. Комнатка таких размеров для пятерых не предназначалась, тем лучше было нашим веселушкам.
Я тут! по-детски взвизгивала Аглая, ныряя под могучую руку.
Варвара и я с Елистратом удирали молча. Главным было не оказаться рядом с Аглаей: она сразу толкала на водящего. Первой попалась Варвара. Не без помощи подруги. Тщательно ее ощупав, Савва удовлетворенно выдал:
Варя.
Повязка на глазах сменила хозяина.
От Варвары уворачиваться было проще. Плохо, что Аглая не давала играть, постоянно подпихивая вперед. Оказавшись за спиной водящей, я облегченно вздохнул и врезался в ее спину от резкого толчка сзади. Обрадованная Варвара обернулась, пытаясь схватить меня за что можно. Я отбил ее руки в стороны.
Так не играю. Это не по правилам.
Варвара обиженно стянула повязку.
Тогда играем в желайки, объявила Аглая.
Встав лицом у двери, осведомилась:
Готовы?
Готовы! ответила Варвара, указывая пальцем на меня.
Этомупоцеловать меня в губы!
Лицо с горящими угольками глаз радостно обернулось и скисло: увидело направление. Угольки потухли. Зажглись ночные звездочки гнева. Аглая недовольно выставила мордочку: ну, давай уже, что ли. Раз так получилось.
У нас эта игра называлась фанты. И еще: до этого момента я никогда в жизни не целовался. Имею в виду не маму с бабушкой.
Приблизившись, мои губы ткнулись в сухую алую твердь. Попытались втянуть, как делали все в телевизоре. Аглая ядовито отстранилась.
Следующий! Ее лицо снова смотрело в дверь. Этого я отшлепаю, потому что у меня плохое настроение!
Варвара выбрала Елистрата. Войник покорно отвернулся к стене, пальцы приподняли юбку. Он нагнулся. Плюнув в ладонь, Аглая так залимонила войнику по заду, что звон пошел. Савва жадно наблюдал, радуясь, что досталось не ему. Варвара довольно смеялась. Привыкла к заскокам подружки.
Н-да уж. Фантазия у местных бедна, как только что купленный компьютер. Вот бы ей самой так припечатать. Глядишь, воображение и проснулось бы. Говорят, ремень хорошо помогает.
Этому, начала ночная хозяйка школы, вновь отвернувшись, пронести меня на загривке через поле и обратно.
В момент оглашения рука Варвары дернулась, перепрыгивая с изначальной себя на стоявшего рядом Савву. Тот промолчал. Смолчал и я. Варвару жалко, еще сломается под такой лошадью. И всех жалко: Аглая, жаждавшая игр с кавалерами, окрысится и снова придумает гадость.
Савва перелез наружу и присел, упершись спиной под окном. Стриженый затылок склонился: карета подана. Аглая с удовольствием оседлала подставленную шею.
Стража снова не обратила внимания на гуляния ночной королевы.