- И как же? - поинтересовалась Кира. Она, как обычно, шла рядом со своим Защитником. Сегодня - совсем близко, плечом к плечу.
И так же, как вчера, позади них держались Стас и Света. Но на этот раз Светина явная враждебность почему-то никак не трогала Киру. Она вся была словно закована в невидимую броню. Недобрые взгляды скользили по ней, не оставляя царапин.
- "Поганые пруды", - ответил на вопрос Энгельс.
- Это ещё почему? - спросил Стас.
- Есть разные предположения. Кто говорит, что сюда сбрасывали разный мусор и остатки испорченной продукции с находившихся рядом мясницких рядов. Улица Мясницкая ведь не случайно так называется - там и правда раньше мясом торговали. По другой версии, князя Юрия Долгорукого в стоявшей здесь деревне как-то не так встретили, за что он приказал казнить местного боярина и бросить его тело в пруд... Многое, в общем, говорят.
- А на самом деле? - спросил Артём.
- А на самом деле "погаными" много веков назад называли тех, кто продолжал придерживаться древней веры. От латинского "paganus" - "язычник". Многие слова, которые мы сегодня считаем ругательными, изначально не имели негативного смысла, просто стали такими от частого использования в словесных дуэлях старого и нового миров. Так что Поганые пруды просто находились на месте поклонения древним силам. Кстати, не обязательно злым.
- А как же они стали Чистыми тогда? - удивилась Кира.
- Со временем древнее волшебство покинуло это место - как тогда казалось, навсегда, - и люди забыли первоначальный смысл названия. Стали думать, что пруды Поганые, просто потому что грязные. Поэтому, когда в начале XVIII века Меньшиков приказал вывезти накопившийся мусор и запретил впредь сбрасывать в воду нечистоты, москвичи с радостью окрестили пруды "Чистыми". Так с тех пор и повелось.
- Это всё, конечно, безумно познавательно, - перебил Артём, - но всё-таки, что там стряслось? С чего Вы взяли, что в этом месте - ещё одна прореха? Опять в газете прочитали?
Энгельс вздохнул.
- Если бы. На этот раз всё намного серьёзнее. В газеты эта информация ещё даже не просочилась - не хотят паники среди жителей города. Дело в том, что на Чистых прудах и в Тропарёвском парке за минувшие двое суток исчезло в общей сложности более сорока человек. Бесследно. Что случилось, никому не известно.
Кира вздрогнула.
- А вы тогда откуда узнали? - с сомнением спросила Света, подходя ближе.
Энгельс оглянулся на неё.
- Знакомые есть в МВД.
- У вас что, везде знакомые? - удивился Стас.
- У нас очень крепкое братство выпускников, - пояснил Энгельс, отводя взгляд.
- Просто у него жена хакер, - усмехнулся Артём. - Рита не просто так в декрете дома сидит, а за компьютером. Что, вы думаете, её не видно и не слышно днями?
Энгельс смутился. Кира удивлённо на него посмотрела. Стас присвистнул.
- Ну... Это тоже.
Кире стало безумно интересно, как же Энгельс и Маргарита, в таком случае, познакомились. Но ей не хватило духу задать вопрос.
- А почему так темно, вы не заметили? - спросила она вместо этого.
Действительно - вечер всё больше укутывал дома тёмной пеленой, но её не взрывали, как обычно, яркие краски неугомонного, страдающего бессонницей города.
- Не знаю, - недоумённо ответил Энгельс.
- А у меня мобильник отрубился, - удивлённого заявил Стас.
Оказалось, что телефоны заглохли у всех.
- Если не работает ничего электрическое - значит, и уличные камеры не снимают то, что происходит там, впереди? - спросила Кира. - Но тогда почему всё так тихо и спокойно? Центр города же. Где полиция, где все?
Артём встретился с ней глазами. Он нахмурился и кивнул:
- Что-то здесь нечисто, на этих Чистых прудах. Будем поосторожнее.
С этого мгновения шли в молчании, с каждым шагом всё больше погружаясь в сгущающийся туман.
Машин не было ни одной, и они пошли прямо по дороге.
- Смотри! - Кира схватила Защитника за рукав и показала вперёд, туда, где в клубящейся дымке слабо вспыхнули зелёные, синие, фиолетовые огоньки, будто стая светлячков.
- Вижу, - угрюмо ответил он и словно весь ощетинился. "Если бы он был волком, шерсть на загривке у него стояла бы сейчас дыбом", - подумалось Кире. Она почти слышала угрожающее рычание, клокочущее у него в горле - или ей так показалось...
- Что? - спросил Энгельс. - Я пока вижу только туман. Весьма странный для такого времени года.
- Прореха. Впереди. Очень большая.
Он зажёг меж пальцев цепочку синих огней. Света облачилась в радужное плазменное оперение. Вокруг Стаса взломали мостовую и поднялись в воздух с десяток увесистых булыжников. Он хотел взять с собой из дому какое-нибудь металлическое оружие, но Энгельс не позволил - в случае чего, было бы весьма непросто отвечать на неудобные вопросы полиции. В городе и так всегда под рукой было предостаточно подходящего материала.
Наконец, очень медленно, они подошли к источнику света.
И сначала не поверили своим глазам.
Чистые пруды были словно накрыты сверху полупрозрачным мерцающим куполом. А под ним...
Деревья, что были высажены ровными рядами у воды, разрослись в буйную, прекрасную своей первозданной дикостью чащу. Тёмные ветви переплелись высоко в небе, образуя зелёный свод. Травы, что педантично срезались газонокосилками, теперь поднялись в пояс и выстрелили гроздьями белых и лиловых цветов. Могучие корни деревьев взломали асфальт, опрокинули и оплели скамейки и крышки люков. Фонари поломало и погнуло, половины уже и вовсе не было. Кое-где виднелись порванные провода, что свисали, как лианы.
А в пруду, заросшем ряской и звёздами кувшинок, скользили гибкие прекрасные тела, в белых длинных рубашках, в ореоле струящихся волос - русых, золотых, тёмных как ночь... Бледные лица с огромными сияющими очами, пышные венки на челе, венчики цветов в них горят в сумраке огнями. Теми самыми - зелёными, синими, фиолетовыми... Призрачными, манящими, как маяк пирата манит на скалы заблудившиеся на свою беду корабли.
- Навки... - выдохнул Энгельс и схватил за локоть Стаса, который как зачарованный шёл вперёд. - Даже не думай. Они куда опаснее стрыги. С ней мы хотя бы знали, как сражаться. А вот что делать с этими...
- Надо попытаться закрыть прореху. Но такую огромную вижу впервые. Кир, ты как, справишься? - Артём повернулся к девушке.
- Я не знаю, - честно ответила она и задумалась.
- Что такое? - наклонился к ней Защитник и всмотрелся в лицо. - А, понятно.
Он повернулся к остальным.
- Она не уверена, что её вообще надо закрывать. Пока не поймёт, в чём опасность, и не убедится сама.
- Впервые в жизни соглашусь с этой малявкой, - встряла Света. - Это... Это слишком красиво. Конечно, скорее всего мы сейчас все немного околдованы, вот и говорим так. Но всё-таки... В чём проблема-то? Немного зелёных насаждений в центре города, мне кажется, не повредит...
- Вы не понимаете! - прервал её Артём.
- Тём, объясни им, - вздохнул Энгельс. - Ты ведь уже заметил, да? Даже я еле держусь.
Защитник схватил Киру за запястье и потащил вперёд. Не доходя нескольких шагов до поблёскивающей границы купола, указал ей куда-то направо. Там был проход меж соседними домами - одним высоким, с серой крышей, и другим чуть пониже, с зелёной.
Выйдя из этого переулка, по пологому склону к пруду медленно спускалась навка в белой до пят рубахе, с тёмными, как беззвездное небо, волосами. Она вела за собой за руку человека. Парня лет двадцати пяти в синем деловом костюме и галстуке. Он смотрел на неё восхищёнными, зачарованными глазами. На ходу выбросил кожаный портфель, что нёс в левой руке, развязал и швырнул в воду галстук. Навка остановилась, поднялась на цыпочки и поцеловала его в губы.
За ними уже спускалась ещё одна пара. Совсем низенькая, тонкая как тростинка навка в пышном венке, хохоча, тянула за собой парня-неформала. Смеясь, она брызнула на него водой из пруда, и у того разом смыло всю чёрную краску с волос и из-под глаз. Волосы оказались светло-русыми. Пропал сам собой тоннель в ухе, дыра тут же заросла. Втянулись куда-то под кожу татуировки, что вились по скуле. Лицо его сделалось простым, почти детским и каким-то трогательно-беззащитным. Он счастливо улыбнулся, вслед за навкой нырнул в пруд и больше не показывался на поверхности.
- Теперь поняла? - повернулся к Кире Артём. Его лицо было напряжённым, на висках блестели капли пота.
Кире через браслет неожиданно передался его ...страх? Он не боялся стрыги, но испугался теперь? Разве может такое быть? Может, поняла Кира. Он, как дикий зверь, больше всего на свете боится потерять свободу. Боится утратить контроль над своей жизнью, над своей судьбой.
Поддавшись порыву, Кира накрыла холодной ладонью руку, которой он сжимал её запястье.
- Не бойся. Я никуда тебя не отпущу. Они тебя не получат. - И тут же потупилась, испугалась двусмысленности своих слов, поскорее убрала руку.
Артём молчал и Кира испугалась, что сказала что-то не то. Подняла глаза и увидела, что взгляд его немного смягчился. Он улыбнулся:
- Я на тебя надеюсь.
Кира улыбнулась в ответ.
К ним подошли остальные. Артём отпустил Кирину руку.
- Ну что, до чего вы тут договорились? - поинтересовался Энгельс.
- Надо закрывать прореху, - решительно сказала Кира. - Вот только я пока не знаю, как. Слишком далеко. Мне кажется почему-то, что мы до них не дотянемся. А если не справимся с одного удара, кто знает, чем ответит нам этот заворожённый пруд...
- Тогда, может быть... - начал было Энгельс, но поперхнулся на полуслове и замолчал.
Из тени ближайших деревьев к ним медленно выходила полупрозрачная, окутанная призрачно-серебристым сиянием фигура. Совсем юная девушка в белой до пят рубахе, с которой ручьями стекала вода. Золотистые локоны, сияющие невинные очи, взгляд которых был обращён на людей и в то же время куда-то в бесконечную, неизмеримую вечность. Пышный венок, цветы в нём источают пьянящий аромат. Другой венок - в руках, прижатых к груди.
С глухим стуком упали оземь камни, что держал в воздухе Стас.
Навка шла, едва касаясь босыми ногами поверхности, будто плыла.
Она приблизилась к ним на расстояние вытянутой руки беспрепятственно - все будто застыли и не решались ни сказать что-либо, ни сделать.
Сперва гостья обратила взгляд невинно-мудрых очей на Энгельса. Покачала головой, улыбнулась.
Двинулась налево и остановилась ровно напротив Артёма. Подняла голову, посмотрела ему в лицо с любопытством... И отшатнулась, как ошпаренная. Надула губки, бросила обиженный взгляд на Киру и укоризненно погрозила ей пальцем.
Отправилась дальше... И встала как вкопанная прямо напротив Стаса.
Лицо её всё будто осветилось. Радость, детский восторг читались на нём. Широко распахнув глаза с дрожащими ресницами, она протянула правую руку.
Прежде, чем его кто-то успел остановить, Стас шагнул вперёд. Навка надела второй венок ему на голову. Несколько долгих мгновений они стояли друг напротив друга в молчании, а потом она взяла его за руку и повернулась в сторону пруда. Счастливо улыбаясь, Стас двинулся было за ней...
Но тут к ним подлетела Света и ударом огненного крыла разбила сплетение рук.
- Да как ты смеешь наших мужиков отбивать, слякоть? - прошипела она.
Стас обернулся, загородил собой навку. Глаза его стали изумрудно-зелёными, они метали молнии. Под ним задрожала земля.
- Тём, скорее, помоги мне! Мы же его теряем! - вскричал Энгельс и бросился вперёд. Он схватил Стаса за локоть, Артём - за другой, и они попытались его задержать. Ничего не получалось.
Кира в изумлении увидела, как кожа Стаса сверкнула золотом. На руках его начали проявляться какие-то странные узоры. Блеск изумрудных глаз становился нестерпимым.
- Стас, не смей! - кричал на него Энгельс. - Вспомни - в прошлый раз тебя это чуть не убило!
Навка за их спиной в ужасе прижала ладони к губам.
- Подумай хотя бы о своих родителях! - продолжал увещевать Энгельс. - Ты помнишь, ты рассказывал о них? Они же тебя любят и ждут! Ты не можешь сейчас... Мы тебе не позволим!
Золотое сияние на коже Стаса погасло, узоры исчезли. Он закрыл глаза и устало плюхнулся на землю.
Потом поднял измождённое лицо на свою навку. Она подошла, одно бесконечное мгновение глядела на него сверху вниз полными слёз прекрасными очами. Сняла с головы свой венок и бросила ему в ладони. Развернулась и убежала, прижимая руку к сердцу, исчезла в туманной дымке.
Цветы, что она оставила, истаяли в воздухе, оставив за собой лишь терпкий аромат, который горечью оседал на губах.
Стас уронил голову на руки.
- Она... Говорила со мной. Её звали Купавой. Когда степняки подожгли деревню, она бросилась в реку с мостков, чтобы не даться живой. Ей было пятнадцать...
Все обступили сидящего на земле товарища и молча слушали.
- Она сказала мне, что будет ждать на том берегу. Будет ждать, пока реки не потекут вспять и не высохнет море. Так она сказала...
Энгельс положил руку ему на плечо.
- Люди не могут жить грёзами. То, что кануло в Навь, должно там и остаться. Может быть, где-то там, за извечным порогом, вы и встретитесь - но не раньше. Не торопи свою судьбу.
- Короче, дружище, хорош нюни распускать. У тебя здесь, в Яви, есть ещё дела не доделанные. Нам нужна твоя сила. Мы без неё не справимся, - добавил Артём.
Стас поднялся, покачиваясь.
- Хорошо. Но только дальше я не пойду, даже не просите.
- А тебе и не нужно, - неожиданно вмешалась Кира.
Все уставились на неё.
- Тём, ты помнишь, что сказал мне сегодня? Что в следующий раз меня зашлём к навьям как разведчика.
- Глупая, я же шутил тогда!
- Зато я не шучу. Я серьёзно. Чтобы закрыть прореху, нам надо подобраться ближе. Совсем близко, понимаешь?
Артём помолчал немного, обдумывая её слова, потом кивнул.
К ним подскочила Света.
- Да какая из неё навка, вы что, смеётесь? Её первая же кикимора сожрёт с потрохами!..
До Киры донеслась песня, что пели навки в пруду, заводя хоровод. Извечная, манящая, исполненная светлой печали. Она подняла голову и увидела, что плотные осенние облака разошлись, и в образовавшийся колодец вынырнула огромная полная луна. В сияющей серебряной короне, древняя и прекрасная, она вывела за собою целую россыпь мерцающих звёзд.
Ритм небесного танца отозвался дрожью струн глубоко в сердце.
Она расстегнула куртку и бросила на землю. Под ней был белый свитер, который впитал лунный свет и засиял на Кире, как торжественное одеяние.
Расплела косу, встряхнула головой, и тёмные пряди окутали её плечи, грудь, водопадом спустились до талии.
Света поперхнулась новой порцией язвительных слов.
- Ты со мной? - просто спросила Кира Артёма.
- Как и всегда, - ответил он.
Кира благодарно улыбнулась и повернулась к нему спиной, чтобы вступить за черту, что отделяла мир людей от мира Нави. Она собиралась было идти вперёд, но затормозила, как корабль, якорь которого зацепился за риф.
Это её Защитник подошёл сзади и крепко схватил за руку, переплёл её пальцы со своими.
Кира обернулась на него и закусила губу.
- Не вырывайся, это для правдоподобия. Ну, веди теперь свою добычу!
А она не могла теперь сделать ни шага. Браслеты, оказавшись рядом, принялись пульсировать в такт. Мерцающие алые огни перетекали с одного на другой, свиваясь в едином вихре.
- Ну что, ты идёшь? Или тебе ещё чего-нибудь добавить, для большего правдоподобия?
- Нет, - поперхнулась Кира и снова повернулась к куполу.
Они вместе ступили за черту и оказались под сенью Наваждения.
Здесь всё было иным - запахи, звуки, свет, даже температура воздуха. Притяжение земли - и то, казалось, стало меньшим.
Кира и Артём медленно продвигались вперёд под сенью сплетённых ветвей, по пояс в буйных травах. По стволу берёзы справа от них взбирался дикий хмель. Огромная стрекоза в радужных отблесках трепещущих крыльев присела на изогнутый лист осоки. Сверкнула на них фасеточными глазами, повела тонким длинным брюшком и ракетой взмыла ввысь.
С каждым шагом оставались позади тревоги, волнения, круговорот беспокойных мыслей. Волна светлой радости поднималась в сердце от звуков свирели, что плыли над травами.
Они подошли совсем близко. Расступившиеся деревья открыли мерцающую гладь пруда, заросшего кувшинками. Тут и там по траве спускались к пруду пары, ныряли в его тёмные воды или оставались на берегу. Навки плели венки, надевали их на головы своим избранникам. Клали голову на плечо, запевали песни, или просто сидели рядом, прижавшись, как пара воркующих голубей.
- Кир, ненатурально как-то у нас получается. Сейчас раскусят, - шепнул Артём и сильнее сжал её руку.
Она обернулась и увидела, что в его глазах пляшут огни.
- Ну, тогда... - она растерянно посмотрела по сторонам.
- Теперь тем более. Ты же стала красная, как рак! Навки такими не бывают.
- Закрой глаза, - неожиданно попросила Кира. - И обещай надо мной не смеяться!
- Ты слишком много просишь. Выбери что-то одно.
Кира вздохнула.
- Тогда закрой глаза.
Он послушался.
Кира подошла ближе и привстала на цыпочки.
- Теперь открывай.
Она воткнула ему за ухо ярко-синий мак с чёрной серединкой.
- Так лучше? - спросила озорно.
- Ах, ты!.. - Артём вытащил цветок и с угрожающим видом шагнул к Кире. - Я знаю другой способ!..
Хохоча, Кира увернулась.
- Я и так уже слишком красная. Ты хочешь, чтобы нас точно раскрыли? - громким шёпотом спросила она. Хмельной воздух этой дивной ночи заставлял её чувствовать себя птицей, что вот-вот расправит крылья и взлетит.
Но её спутник неожиданно посерьёзнел, приложил палец к губам и кивнул на что-то за Кириной спиной. Она обернулась и увидела...
Глубины пруда забурлили, пошли пузырями. Что-то раздвигало ряску и двигалось к поверхности. Что-то чёрное, округлое, гладкое, огромное.
Веселье мигом слетело с Киры. Артём подошёл к ней, положил руки на плечи, успокаивая.
Она как зачарованная следила за прудом. Все навки тоже, взяв своих избранников за руку, подошли к кромке воды.
...Из глубин выплывал громадный, что подводная лодка, сом. Поводил длинными усами, посверкивал чёрными бусинами глаз. На нём сидела, свесив ноги в воду, прекрасная, как весна, девушка. Золотые волосы её были так длинны, что падали в пруд, и локоны их тянулись за нею по воде, будто подол торжественного платья. Венок из резных листьев тут и там расцвечивали кроваво-алые гроздья калины.
"Владычица... Владычица навок!.." - молнией промелькнуло у Киры в голове, и она не сомневалась в этом неведомо откуда пришедшем знании, как будто она и впрямь стала одной из них...
В руке Владычица держала веретено. Вместо нитей на нём были лучи лунного света, что свивала она тонкими пальцами прямо из воздуха.
Песня, дрожавшая в ночном воздухе, стала громче, вознеслась до торжественных, почти органных нот.
- Надо поторопиться, - едва слышно проговорил Артём. - У меня странное предчувствие, что...
Он не договорил. Кира попыталась было спросить, что случилось, но голос не послушался её, горло не издало ни единого звука. Ни шагу ступить, ни пошевелиться она тоже не могла.
Сом подплыл к берегу прямо напротив того места, где они стояли.
Навка с веретеном ступила на берег. Под её ногами расцветали цветы, травы стелились на пути и ветер стихал.
Она казалась старше остальных. В бездонных синих очах застыла такая печаль, что у Киры сжалось от боли сердце.
Владычица подошла так близко, что уже можно было различить каждую прожилку на листе, каждый блик на алой ягоде в её венке.
Она посмотрела сперва на Артёма, выгнула изящную зелёную бровь, усмехнулась. Потом перевела взгляд на Киру и долго всматривалась так пронзительно, что дотянулась, кажется, до самого дна её души.
Всё это время призрачные фигуры, столпившись по краям пруда, безмолвно наблюдали, но, казалось, в любую минуту могли прийти в движение, повинуясь единому взмаху ресниц своей Владычицы.
А она, наконец, тихо вздохнула, развела в стороны лебединые руки.
- Да будет так! - громко воскликнула Владычица и хлопнула в ладоши.
Земля под ногами вздрогнула, вода в пруду поднялась волной до самого неба и с плеском опустилась обратно, роняя на берег мятые кувшинки. Деревья взмахнули ветвями, сбрасывая с себя упрямо цепляющиеся плети хмеля. Налетевший ледяной ветер со свистом сомкнул облака над головой и спрятал луну.
Кира моргнула, а когда снова открыла глаза, перед ней уже ничего не было. Ни навки, ни её подруг, ни их очарованных спутников. Чистую гладь пруда окружали ровные ряды строгих парковых деревьев, по-осеннему голых. Аккуратно подстриженные пожелтевшие газоны плавно спускались к безмятежной воде. Скамейки, фонари и мусорные урны равномерно несли вахту по периметру.
Из переулка к пруду медленно выехала детская коляска. Молодая мама везла её, рядом семенил мальчик лет пяти.
- Мама, мам, смотри - там цветы в пруду!
- Серёжа, не подходи к воде! Ну какие цветы в ноябре месяце? Ой, и правда! Наверное, городская программа озеленения...
Кира и Артём стояли и смотрели на опустевший пруд, ошеломлённые, потерянные.
К ним подбежали Энгельс и остальные.
- Что случилось? - спросил Энгельс, хватая обоих за плечи и поворачивая к себе лицом.
- Я тоже не догоняю. Кир, объясни?..
- Кажется, она всё поняла и ушла сама... Насовсем, - растерянно ответила Кира. Налетевший порыв холодного ветра трепал её развевающиеся волосы.
Артём снял пальто и набросил ей на плечи. Кира подняла голову и с сожалением поняла, что ей будет очень не хватать чистого неба.
- Тём, как думаешь, если облака разойдутся, я смогу ещё раз увидеть звёзды? - задумчиво спросила она.
- Вряд ли. В Москве слишком много электрического света, он заслоняет их сияние - смотри, фонари уже снова зажглись. У меня дома остался телескоп. Когда-нибудь покажу тебе, и ты снова увидишь свои звёзды. А теперь пошли уже куртку искать, пока ты совсем не продрогла и не заболела. Глупый Хвост...
Защитник обнял её за плечи и повёл прочь от Чистых прудов.
Машина Энгельса не желала заводиться - сказались шутки навок с техникой - поэтому решили ехать на метро. Оно работало исправно, как часы. От станции "Чистые пруды" до станции "Тропарёво" нужно было спускаться по прямой, по красной ветке, более получаса.
Всей компанией зашли в вагон. Энгельс стал у выхода и принялся строчить эсэмэски Маргарите. Стас тяжело упал на первое попавшееся место и закрыл глаза. На угрюмом лице его были глубокие тени. Света неожиданно уселась напротив него и стала рыться в телефоне, то и дело бросая на парня раздражённые взгляды.
Артём выбрал место подальше ото всех в самом углу. Кира по привычке села рядом, плечом к плечу. И тут только заметила, что в вагоне в такой поздний час, кроме их компании, больше никого не было. Справа от девушки оставалось немало места, и, наверное, вовсе не обязательно было садиться так близко к соседу...
"Ну и ладно", - подумала она устало. В ушах всё ещё звенел плеск зачарованного пруда. В крови бродил полуночный хмель. "Сегодня особенная ночь. Завтра, пожалуй, снова стану самой собой, ну а сегодня..."
Кира положила голову на плечо своему Защитнику. Прижалась щекой к чёрному колючему пальто. Артём скосил на неё взгляд:
- Из тебя что, ещё навка не до конца выветрилась?
- Ага, - умиротворённо проговорила Кира, закрывая глаза.
Артём усмехнулся.
- Значит, надо почаще тебя туда водить. Я смотрю, Чистые пруды на тебя благотворно влияют.
Он вдруг легонько дунул ей прямо на макушку.
- Ты чего? - лениво приоткрыла один глаз девушка.
- У тебя пыльца на волосах осталась. Сиреневая.
- Пусть...
Кира медленно, как в глубокие воды, погрузилась в дремоту под гудение неутомимого поезда.
- Эй, Хвост, просыпайся! - голос над ухом заставил Киру вынырнуть из забытья. Очень не хотелось вставать, но поезд уже подъезжал к станции "Тропарёво". Интересно, который час? Наверное, уже поздний вечер. Она всё бы сейчас отдала, чтобы только оказаться опять в своей комнате под уютным пледом...
Артём зевнул и потянулся.
- Эх, сейчас бы на боковую, часиков этак на десять...
Кира вздрогнула. Он опять угадал её мысли. Они встали и направились к выходу.
- Ну да ладно, осталось немного. Хвост, как думаешь, может, там ещё один пруд? - Артём подмигнул Кире и крепко схватил обеими руками за талию, когда она покачнулась и чуть не упала от резкой остановки поезда.
- Я думаю, что второй раз нам не может так повезти, - смутившись, ответила она. Высвободилась и поскорее шагнула из вагона на сверкающий новенький перрон. Маленькие круглые лампочки, утопленные в полу, обозначали его край. Они сияли приветливо, по-вечернему уютно.
Кира впервые была на этой станции, недавно построенной, и поразилась - на ней рос целый лес высоких металлических деревьев под потолок высотой. Зеркально-гладкие выпуклые ветви их украшали большие ромбовидные листья - светильники из матового стекла.
Энгельс уверенно повёл их к выходу, от которого ходили автобусы до Тропарёвского парка. Пояснил, что раньше бывал в этом районе. Кира приготовилась было к очередной лекции по истории, но тут...
Разом потухли лампочки в полу. Один за другим стеклянные листья на ветвях деревьев перестали ронять свой таинственно-призрачный свет. Сектор за сектором пространство перрона поглощала тьма. Кто-то вскрикнул. Немногочисленные пассажиры бросились по лестницам к выходу. Ребята поспешили тоже.
- Кажется, начинается! - буркнул Стас.
- Соберись! Кроме своей утопленницы вообще ничего кругом не видишь, - бросила ему бежавшая рядом Света.
- Не смей так о ней говорить! - процедил сквозь зубы тот, вырываясь вперёд. - Или я тебе больше слова не скажу. Никогда.
- Больно надо, - усмехнулась Света умело накрашенными губами, вновь поравнялась с ним.
Наконец, выбежали наружу. Кира поразилась необычному замыслу метростроевцев - выходы из станции метро напоминали хоббичьи норки, вырытые прямо в зелёных холмах. Или ходы гигантских земляных червей.
Неподалёку стояли покинутые, почерневшие без света автобусы. Немного дальше на проспекте движение полностью остановилось, и водители, кто громко, кто вполголоса, обсуждали возможные причины.
- Так, ребят, судя по всему, добираться будем на своих двоих - а это порядочное расстояние. Но как же далеко в этот раз распространилось гасящее поле от прорехи! Что-то у меня нехорошее предчувствие... - пробормотал Энгельс.
Посреди города высился самый настоящий дремучий лес - по-другому Кира не могла назвать это угрюмо темнеющее перед ними переплетение ветвей. Отделённый от уютного комфорта цивилизации хлипкой решеткой, он напоминал остров - живущий по собственным законам, дышащий в своем ритме времени. Неприветливо, хмуро встречал Тропарёвский парк незваных гостей в этот поздний час.
Даже днем люди недалеко забирались в его недра - лишь по заботливо асфальтированным дорожкам, что облюбовали велосипедисты и мамы с колясками, да иногда - по тщательно утоптанным тропам собачников. Но стоило сделать пару шагов вглубь - и там другой, таинственный и неизведанный мир тщательно скрывал свои тайны от чужих глаз. Заповедывал пути буреломами, застилал буйными зарослями бузины, лещины и жимолости у подножия замшелых ольх, пьянил непривычного горожанина чистым и терпким лесным воздухом, кружил и заставлял терять направление, а когда хотел - мог и напугать внезапным хрустом валежника за спиной, сердитой трескотней белки или трелью одинокой птицы в сумрачных кронах.
В молчании пятеро чужаков вступили под белую арку входа. Фонари не горели, а Светины огни решили не зажигать, чтобы не приманить кого ненароком из темноты. Это было уже не камерное пространство Чертановских подвалов, где свет отражался от стен и путь был легко обозреваем на много шагов вперёд. Здесь за любым деревом могла скрываться опасность. Наблюдать, прислушиваться, сторожить каждое движение...
Прошли мимо детской площадки, которая в полумраке производила гнетущее, почти мистическое впечатление. Замершие лошадки аттракционов, горки и качели были пусты, и казалось невероятным, чтобы в этом жутком месте мог звучать хоть когда-нибудь детский смех. Вдалеке маячило светлое пятно летней сцены под жёлтым куполом крыши, к ней спускались ярусами, как в колизее, длинные ряды пустых деревянных скамеек. Как будто случился конец света и все люди разом исчезли, оставив после себя только немые следы своего мимолётного существования...