От нее стоит держаться подальше.
И, обхватив поудобнее внезапно начавшую судорожно откашливаться Марину, я принялась старательно отгребать подальше от берега.
Небо постепенно темнело, наливаясь фиолетовым огнем. Время, казалось, замерло, влипнув в густой горячий деготь, вода упругим полотнищем скользила под телом, плескаясь в лицо.
Помню, был такой мультик, "Ежик в тумане". Вот я себя точно так же ощущала. Опустошенной, вялой, настроенной двигаться туда, куда меня вынесет течение. Будто в ватном коконе, слабая, как новорожденный волчонок. Даже вечно тлеющая в душе ярость куда-то делась.
Истерлась от постоянного употребления.
Марина слегка шевельнулась.
-Куда мы плывем?
- Куда-то...
- А под винты не попадем?
- Какая ты практи-ичная, - что-то во мне пропело восхищенным голосом. Поперхнувшись, я выплюнула водоросль, попавшую в рот.
- Что с вами... тобой? - в приглушенном, доносящемся до меня будто через одеяло голосе подопечной, послышалось беспокойство.
- Тш, не шевелись... я отдыхаю, - придерживая Марину, прошептала, едва открывая рот. На языке скопилась тошнотворная горечь.. - Расслабься. Слейся с водой, что течет, омывая тебя, почувствуй ее настроение...
От девушки потянуло интересом.
- Управляй ею...
Она распласталась на воде морской звездой, кожа в сумраке чуть засветилась. Бело-голубое сияние растеклось по реке, сирин-полукровка стала похожа на лампочку. Зато темная, отдающая бензином поверхность, будто обрела твердость, щупальцами обвивая уставшие, напитанные влагой тела. Песня лилась, подчиняя стихию, с кончиков пальцев срывались искорки силы, образуя тонкий, похожий на нитку, унизанную мелкими серебристыми бусинами, след.
- Не спеши, не спеши, - шептала я на ухо Марине, медленно отгребая к пустынному берегу. Ту неожиданно окатило ужасом. Она внезапно осознала, что дрейфует непонятно куда, непонятно, как и почему. Меня накрыла удушливая волна чужого ужаса, прошла по телу дрожью, расцепила судорожно сцепленные на груди девушки пальцы.
Незримое течение несло нас к пустому, заросшему травой обрыву. И полукровка не видела все более истончающегося темного полога, накрывающего землю. А там все еще копошились черные, мерзкого вида щупальца, вытягивая к воде тонкие отростки. Девица рванулась к земле.
Она резко перевернулась и сбросила мои руки. Барахтаясь, шумно загребая и разбрызгивая воду, поплыла к берегу. Отфыркиваясь от вонючей жижи, залившей лицо и оставившей на коже темные мазутные разводы, рванула следом. Схватила за ногу, слегка притопила брыкающуюся девицу. Та на удивление сильно лягнула, в глазах от удара заплясали звездочки, а сознание окатило чистой оглушающей злостью.
Нет, какая она была милая, когда утонула! Тихая, спокойная, послушная! А тут попробуй, догони. Поднырнув под бьющуюся в оглушающей пространство эмоциями истерике девушку, утонуть которой не давала собственная сила, замерла солдатиком. Тело, объятое магическим течением, начало медленно погружаться. Выпустив пару пузырей, я погрузилась в ощущения. Вода рассказала о том, как судорожно бьется надо мной в тщетной попытке достичь берега отяжелевшее тело, как прянут назад, ощутив влагу, щупальца темноты. О том, что в сотне метров накрывшая город сеть обрывается, поведала шепотом, едва я коснулась дна реки кончиками пальцев.
Совсем неглубоко.
Ухмыльнувшись мысленно, оттолкнулась от каменистой поверхности и схватила девицу за талию. И вниз, вниз... пусть немного воды нахлебается.
Та судорожно замахала руками, выпучив от ужаса глаза и пуская пузыри. Кожа ее в воде приобрела зеленоватый оттенок, волосы спутанным веером расплылись вокруг головы, майка сползла с плеч. Едва увернувшись от кулачков, рванула ее за ворот, разрывая ткань и стреножив руки.
И наверх, наверх, слегка перехватив все еще брыкающуюся блондинку за шею. И чуточку при этом переборщив.
В два гребка я достигла места, где можно было нормально встать на ноги. И медленно побрела вдоль берега, ища местечко, свободное от темного покрывала. Марина ватной куклой висела у меня на руке, оттягивая плечо. Ноги ее волочились по дну, ободранные пятки кровоточили. Мои несчастные мышцы ныли до самого последнего волоконца, голова кружилась, я часто дышала, постоянно сглатывая поднимающуюся к горлу тошноту, спину ломило.
Непередаваемый спектр ощущений... хотелось лечь в воду и расслабиться, еще раз попробовать смыть с себя налипшие ошметки темной силы. Но, кажется, я начала привыкать. К боли и прочим... неприятностям.
Шатаясь, я медленно двигалась по пояс в воде. Шагов через двести, когда серая пелена рассеялась, выползла на берег. Рухнула на поросшую какой-то острой травой землю, рядом уронила Марину. Та мелко, нервно дышала. В сумерках ее кожа слегка светилась, на исцарапанном грязном лице застыло обиженной выражение. Было заметно, как под тонкими веками туда-сюда ходят зрачки.
Вздохнув, я отвела взгляд от подопечной, полюбовалась фиолетовеющим небом и села. Кряхтя, будто пятисотлетняя дриада, размяла закостеневшую спину. Никуда не годится... Обрыв, что находится сзади, я с грузом не осилю, а груз сей не брошу.
Перебирая мелкие камушки и поеживаясь от прикосновений мокрой ткани к коже, задумалась. Значит, сейчас отдохну, и надо дальше убираться. Не успокоюсь, пока между мною и одержимым убийцей окажется не меньше трех сотен километров.
Правда, есть подозрение, что на мне стоит метка и по ней меня весьма просто найти. Тем более надо убираться...
Угнать машину.
Хм... пересыпаю камешки из ладони в ладонь. Легко.
И в столицу, к Павлу.
Чего проще!
Павел, Павел... почему я думаю, что он мгновенно решит все проблемы? Ну, наверное потому, что он всегда этот делал. Раньше... Я в него просто верю.
Сознание медленно наполняется ощущениями. Мир слой за слоем выстраивается вокруг меня крепостной стеной. Серые шершавые камни, пахнущие тиной, неровное прерывистое дыхание совсем рядом, грязная пивная пробка под пальцами, плеск реки, сухая горечь земли, душный аромат подбирающейся тьмы. Флер моря и тонкий налет пыли, соль и прохлада - суть Марины.
Ржавчина и горячее железо. Плоть и сущность города под ногами. Чистая, жертвенная кровь, медленно гниющая где-то... близко!
Голова неожиданно закружилась, и я, будто распавшись на мелкие воздушные шарики, взлетела ввысь, к темнеющим небесам. Сквозь натянутые до звона черные сети, унизанные цветными огоньками. Город дышит, живет. Пытается бороться. С темно-зеленым, болезненным пятном, расползающимся по крупноячеистой сети, и пронзительно черным угольком, жадно разбрасывающим в стороны щупальца. Гниль, суть их, поникает всюду, взрезая все уровни восприятия. И это - больно. Алая волна застилает зрение, вместо крови по венам растекается, кажется, расплавленный свинец. И я падаю, врезаясь в землю, от удара лишаясь дыхания. И понимаю, что все еще сижу на берегу, слушая шелест волн и тихие стонущие выдохи.
Ну и что? Что делать-то?
Погружаясь в мрачные глубины собственного разума, полные обрывков и клочьев мыслей, я шаг за шагом вспоминала, как дошла до такой жизни. И насколько все было проще, пока мы с Павлом были связаны...
Еле слышный отзвук, эхо протяжного стона дрожащей струны. Низкий, темный, знакомый... Кажется, в небо ушла тонкая нить отчаянного зова, полный бессильной ярости крик о помощи, отзываясь в висках резким приступом боли.
За спиной шелестнула тьма, по спине протянуло прохладным сквозняком, будто на обрывистом склоне открылась дверь. Я резко обернулась, так, что хрустнули позвонки в шее.
Под ногами, обутыми в черные длинноносые ботинки, хрустнул гравий.
Я благоговейно выдохнула, медленно поднимаясь.
Терпкий горьковатый аромат, полынь с ноткой пустырника, темная, теплая, как кашемир, аура, сладкий аромат крови. Бледная кожа, чуть светящаяся в темноте, темные волосы...
Шаг, другой, и я врезалась в Павла, привычно вышагнувшего из тени. Вцепилась ему в плечи, полосуя когтями белую рубашку. Увернувшись от клинка, впилась ему в губы.
Прошипела, почти не отрываясь:
- Я скучала!
Слизнула кровь с прокушенной впопыхах губы. Отшатнулась под строгим взглядом, невольно расплываясь в улыбке, тревожно оглядываясь.
За его спиной струился, переливаясь глянцевой чернотой, активный переход.
- Быстрее!
Он схватил меня за руку, потянул.
- Я не одна!
Вывернувшись, схватила за воротник футболки Марину, вздернула вверх.
- Это моя... девица...
- Держи крепче!
И Павел утянул нас в черноту. Один шаг сквозь тьму, нежную, ласковую, зовущую, крепко прижимаясь к знакомому до последнего шрама телу и стискивая дрожащую полурусалку. Мгновение прохлады и чужая магия вывели ее из прострации.
Мы вышагнули в нормальный мир.
Темнота рассеялась, оседая полупрозрачными клочьями на тускло-алые линии, пахнущие свежей кровью. Пентаграмма. За ее границами вырисовывалась дрожащая, размазанная картинка. Пустой двор, высокий забор, сухая серая трава. Откуда-то сзади, разгоняя вечерний сумрак, лился свет.
Выпустив Марину, я обернулась. За спиной оказался небольшой замок, у кирпичного крыльца, в густой тени, кто-то прятался.
На мгновение прислонилась к Павлу, позволяя себе расслабиться, но он уже тащил меня наружу.
Мир воспринимался как-то урывками. Шаг.
Всплеск раздражения моего вампира, я его догоняю, кладу руку на плечо и склоняю голову. Он резко разворачивается, его ладонь ложится на затылок, сжимая в пучок короткие волосы, вздергивает лицо.
Я проваливаюсь в темный взгляд, позволяя его эмоциям затянуть сознание в клокочущие глубины, полные такой притягательной силы. Мысли и воспоминания закружились в водовороте, заставляя податься вперед, прижимаясь к прохладному притягательному телу...
- Как я соскучилась... - прошептала, едва шевеля губами.
В темных глазах вампира начала разгораться багровая искра. Вторая его рука легла на талию, губы шевельнулись...
А миг спустя по двору разлился истерикой дикий крик полурусалки.
- Она моя!
Резкий взвизг, от которого со звоном полопались стекла и лампы, прошил болью позвоночник.
- Моя-яй!!
Резко развернувшись, вывернулась из объятий и в два прыжка добралась до истерички. Схватила за плечи и как следует тряхнула задравшую к небу лицо и набравшую в грудь еще воздуха девицу. Та клацнула зубами, прикусив язык. Глянула на меня, светло-голубых глазах плескалось безумие сорвавшейся с цепи силы.
И все ненужные, наносные, чужие эмоции из моего сознания вымыло, будто волной, присутствием Павла.
- Не-эт! - протянула я. - Это ты - моя!!
Дернула ее за руки, отвесила пощечину. И девушка сдулась, как проколотый мячик, оседая у моих ног, цепляясь за влажную ткань и подвывая.
- А... ах... не бросай...
Она заливалась слезами, всхлипывала, размазывала по лицу сопли и речную грязь.
Сзади снова зажглись огни.
В узком пространстве между явью и тьмой я на миг застыла, лишенная боли и страха. Чужой боли и чужого страха, обтекавших меня сине-серебряной волной. Сзади надвинулось знакомое ощущение. Безопасность и уверенное спокойствие...
- Встань... - осторожно подняв на ноги, обняла Марину, - тише, я не брошу тебя. Обещала же.
На мои плечи легли прохладные руки Павла, добавляя правильности происходящему.
- Только знай свое место, - прошептала на ухо девице, уткнувшейся мне в плечо. Она кивнула, всхлипывая. - В нашей маленькой стае ты - младшая... Учти!
В голосе переливалась угроза на пару с обещанием.
- Запомни! Ты - моя. Ничья больше. Я - подчиняюсь только Павлу. Посмотри на меня... нас.
Марина подняла заплаканное лицо. На миг ее глаза потеряли всякое выражение, пойманные взглядом вампира. Она медленно кивнула.
- Ну вот... - удовлетворенно пробормотала я, вовсе не чувствуя особого счастья. Уловила тонкий флер скрытых эмоций того, кто обнимал меня за плечи.
Павел был раздражен, зол и голоден...
- Пошли.
Развернулась, позволяя вампиру обнять себя за талию. Синхронно с ним шагнула крыльцу, потянув за собой юную сирин.
- Позволь вас познакомить, - тихо прошептал Павел, подводя к высокому крыльцу.
Там, в тени, стоял некто, чья суть, укрытая флером маскировки сильно напоминала сущность моего бывшего учителя. Но легкий ветерок, рассказавший мне о том, поведал и о несхожести... что-то странное чудилось мне в ожидавшем нас существе.
Мир то куда-то проваливался, бледнел, то снова становился ярче, и на плаву меня удерживали только руки вампира на плечах и подрагивающие, абсолютно ледяные пальцы Марины в цепком захвате.
Тень выступила вперед, свет обрисовал высокую стройную фигуру. Белокожий, светлоглазый и светловолосый, подтянутый... опасный.
- Вадим Регел, глава Семьи Регел Заречья. Мой наниматель... наш.
Я шкурой почувствовала волчий оскал, растягивающий губы Павла. У него замечательные клыки, ласковые.
Тряхнув головой, всмотрелась.
Я же теперь - Охотник.
А клиент - волновался. Черное небо и надвигающаяся серость пугали его, пусть он и не видел опасности. Он ее чуял... Пьющий кровь в полной силе.
- Приветствую. Елена из Охотящихся в ночи. Это - Марина, моя подопечная.
Вытолкнула вперед девушку, с пальцев которой опять начала капать сила, расплываясь на вытоптанной земле серебристыми кляксами.
- Рад видеть... - прошелестела тьма. - Входите.
Спустя пару минут мы уже рассаживались в уютном прохладном зале. Дом-крепость отдавал пустотой, с нашего пути, из коридора, похоже, старательно убирались местные обитатели. Кроме Главы и пары смутных теней, оставшихся снаружи, я никого не заметила. И старалась не вчитываться в следы, оставленные молодыми Пьющими, еще недавно разгульно проводившими здесь каждые выходные...
Вздрогнув, вынырнула из провала, и внимательно уставилась на гладкое красно-коричневое дерево стола, за которым сидела, сложив руки, будто школьница-отличница.
"Невежливо!" - резко отчеканил в сознании голос Павла. Или Жерома... Кто из них больше занимался моим воспитанием, понять сложно. Оба вложили если не душу, то уж понятие точно.
Марина села по правую руку, нервно оглядываясь и терзая бахрому, бегущую по краю обитого богатой тканью стула. Павел расположился слева, хозяин - напротив. И все молчали, только моя подопечная громко и часто вздыхала.
Бывший учитель глянул на меня искоса и приказал:
- Докладывай.
Я уже забыла, насколько порой дотошен бывает черноглазый Пьющий кровь. Из меня вытрясли все подробности, мельчайшие детали происходящего, полное многообразие собранных фактов, гипотез, версий и предположений.
На плотном листе бумаги вампир расчерчивал сложную, одному ему понятную схему. Я невольно хмыкнула. Потянулась, обхватила молчавшую Марину за плечи. Подмигнула хозяину, чуть оскалившись.
- Ну, так что, - произнес он, - вы беретесь?
- Разумеется, - не отрываясь от схемы, - буркнул Павел.
Голоден... Ничего, я это поправлю. Хорошо хоть, что никакой черной депрессии уже не чую, один только интерес, и еще... озабоченность.
Как же я соскучилась.
Потянув за собой девушку, тихо вышла в коридор.
- Марин... послушай. - Заглянула в тревожные глаза девушки. - Займи хозяина минут на пять.
- Да я... - она осеклась, уловив тихое грудное рычание. - Конечно.
- Хорошая девочка, - погладив ее по щеке, потянула к дверям. - Павел голоден, а голодный вампи-ир...
- В-вампир?
- Конечно же. Мы уединимся... потом Павел изложит план.
- П-план?
- Угу, - я втолкнула девушку в кабинет, Пьющий кровь проскользнул мимо легкой призрачной тенью. Тяжелые створки мягко закрылись, отсекая нервный, давший петуха голос несовершеннолетней сирин.
И миг спустя я оказалась прижата к кирпичной стене. По оголенной шее гуляют тонкие губы, чуть царапаются клыки, а сознание омывает одна единственная, неимоверно горячая мысль: "Скучал..."
Резкая боль, слабость в ногах, мой собственный, такой сладкий вкус на зацелованных, мгновенно припухших губах, шепот:
- Идиотка... цела! Моя идиотка...
- Как?... - выдохнула, едва осознавая, где и в чьих руках нахожусь. Мир плыл и растекался жаром желания, пульсируя в ритме сердца, заполошно бьющегося в груди.
Струйка теплой крови сбегала по шее за ворот футболки.
Губами собирая алую, ароматную влагу, Павел прошептал, поняв вопрос:
- Получил твое послание... проверил магический фон...
- Жером-м?
- Угу... через знакомых нашел контракт, места... глухие...
- А-ах! - вцепившись в волосы вампира, легко гладившего грудь, вздрогнула, пережидая судорогу прокатившегося по телу наслаждения.
- Порталом шагнул... а тут!
- Полная ж...