Не знаю, с чего начинать. И так уже наследила.
Когти ритмично вонзались в крошащийся бетон, оставляя после себя глубокие борозды. Тихий рык заставлял вибрировать грудь.
Когда короткая летняя ночь занялась оглушающе жаркой зарей, заливая светом серое здание вокзала, город начал просыпаться. А попробуйте-ка поспать, если у вас кондиционера нет, а припекает так, что на жестяной крыше можно яйца запекать. Так что зашевелились люди. По палубам загрохотали шаги, еще дальше зафырчал мотором первый рейсовый пароход. Над головой, по второму ярусу кто-то прошаркал, в здании вокзала что-то загрохотало, прошелестел первый троллейбус.
Чуть дальше, у ступеней, спускающихся к парящей воде, начали выстраиваться катерочки-такси. По относительному холодку принялись подтягиваться мастера, проверяющие ржавые громадины аттракционов.
Хм, ну кто-нибудь собирается посетить и проконтролировать молодежь, оставшуюся в одиночестве и устроившую гулянку?
Скрутившись в тугой комок так, что хрустнули кости, попыталась набраться терпения.
Порассуждаем.
Как я могу узнать, кто и зачем убил этих ребят? Выяснив для начала, кто они есть... теоретически. Хм, а ведь они могут быть и полукровками, и чистокровными Светлыми или Темными, ведь толком принюхаться не было возможности. А могут оказаться и простыми людьми...
Второе - что за ритуал был использован. Еще...
Ну, будем решать проблемы поэтапно.
К тому же я просто не могу придумать, что там дальше. Единственно, та девушка, из сна, так сказать, будет изучаться в приоритетном порядке.
Наконец кто-то проявил интерес к кораблику. Один из мужчин, владелец пришвартованного крайним ярко-красного катера, плохо побритый полуголый мускулистый красавчик, лениво взмахнув рукой, двинулся к причалу. Однозначно, не человек. Мне прекрасно видно, что движется он слишком плавно, а еще, если всмотреться, заметен полупрозрачный синеватый ореол, ложащийся на кожу. Как минимум, полукровка под иллюзией.
Глубже всмотреться не рискну, слишком уж сильно тянет страхом от воды. Не хочу доводить себя до состояния овоща.
Мужчина, не дойдя трех шагов до трапа, насторожился. Подался назад и, прижав пальцы правой руки к груди, резко и оглушительно свистнул. Я дернула ухом. Взвизг по эффекту больше напоминал ультразвуковой свисток, которым дрессируют собак. В висках заныло.
Не дождавшись ответа, человек оглянулся, убедившись, что деловито снующие по пандусу матросы им не заинтересовались, ловко перемахнул через ограждение, минуя трап. Два метра - мелочь даже для хомо сапиенс. Перепрыгнув через низкий бортик, он взбежал в рубку. Замер, будто натолкнувшись на стену, едва распахнул дверь. Резко подался назад. Шатаясь, словно пьяный, и хватаясь за выступающие части бортов, вывалился на наружный трап. Повалился прямо на ступени, похожие на эскалаторные, и с мучительным стоном опустошил желудок.
Привстав на четвереньки, поднял голову. Сквозь наведенный загар проступила нездоровая бледность, даже какая-то зеленца. Судорожно зашарив по карманам пестрых бермудов, нащупал что-то и буквально выполз на бетонный пирс. Отрешенно щурясь на солнце, поднес к уху телефон.
Мне был виден его осунувшийся профиль. Тилинькнуло, загудело.
Мужчина вслушался, дождался ответа, и просипел еле слышно:
- Вил? Вил... Они... - вздохнул, проталкивая в горло воздух,- они... мертвы...
И закаменел, вслушиваясь в поток слов, льющийся из трубки.
- ...ритуал крови... шестеро, - вздрогнул, потирая свободной рукой лоб, и добавил уже тверже, получив четкие инструкции. - Хорошо.
Нажал отбой. Огляделся. Слишком громкий разговор и странный вид привлеки внимание. Женщина в белом фартуке из ближней палатки, дородная кассирша, пара ребят в форменных капитанских рубашках, практиканты мореходки, видно.
Мужчина развернулся, и перегородил проход, не давая любопытствующим подойти ближе. Вскинув руку, покачал головой:
- Не стоит, - сплюнув, оперся об ограду. - Там... правда... - И покачал головой.
Женщины дружно охнули, кассирша прижала руки к обширной груди, метнулась было к лестнице.
- Стой, - схватил ее за руку один из морячков. - Просто позвони.
Еще кто-то подошел.
- Звоните, - кивнул катерщик, смотря на свои руки. Пальцы мелко дрожали, судорожно сжимаясь, - звоните. Пусть приезжают.
- Кто? - спросил еще один мужчина, в грязной рабочей робе. - Что?
- Милиция. Убийство, - веско прозвучало в ответ.
А я сидела и наблюдала...
Когда у одиннадцатого причала собралась изрядная толпа в три десятка человек, до меня дошло наконец, что зря я людей идиотами обзывала. Сама не лучше.
Для начала, надо было перебороть себя и как следует обыскать катер в поисках сведений о личностях убитых. А если нет, то не стоило вообще прятаться! Тем более в месте, из которого невозможно убраться незамеченной.
Под завывания сирен честила себя всеми нелицеприятными словами, какие только могла вспомнить.
Надо было обернуться волчицей и собаку изобразить. Всего дел. А получилось и заумно и неудобно. Инстинкты не всегда срабатывают в верном направлении, значит. А без Павла как-то не получается эффективно действовать. Он всегда задавал направление.
Но чего теперь переживать.
Свесив вниз голову, я принялась наблюдать за прибывшими милиционерами. Те, что в форме, суетились поодаль, отгоняя любопытствующих, оперативники шуровали на катере. Первым заглянувший в рубку черноволосый молодой парень выскочил оттуда, резко сбледнув. Второй, светловолосый, тоже молодой, в потертой джинсе, явно прячущий истинное лицо под отсвечивающими синевой чарами, наложенными на серебряную серьгу, перебирал бумажки в толстой папке, одновременно ругаясь по телефону с кем-то, кто никак не желал присылать труповозку к речному вокзалу. Еще один, черноглазый, смуглый рыжеватый мужчина лет сорока, выспрашивал, позевывая, у катерщика подробности. Как зовут, где работает, знает ли убитых, почему вообще подошел к этому причалу.
Интересно. Я насторожилась.
- Хозяин катера - мой бывший одноклассник, Леонид Виленович Северян, - сглатывая, объяснил мужчина. - Живет в Питере, этим летом с сыном затеял круиз по Волге, и вот... Сам-то он... заночевал в гостинице, хотел сыну подарок сделать, чтоб тот не смущался, устроив вечеринку. А тут...
Он резко обернулся, в голосе прорезался страх. Взмахнув рукой, мужчина горько скривился. Тихая, неслышная людям волна ужаса прокатилась по бетону, отзываясь в груди сладким стонущим звуком лопнувшей струны. Следователь флегматично хмыкнул, отбросил с лица клок пропотевших волос, оторвался от записей и подозвал все еще переругивающегося с кем-то помощника. Тот, закончив, прихватил подавшегося вперед катерщика за руку. Маскировка всколыхнулась, на миг приоткрывая истинные лица. Бледные до синевы, большеглазые, изящные.
К ним спешил еще один человек, раздвигая толпу и легко просачиваясь сквозь цепь милиции. Могу поклясться, что он пришел не традиционным путем, а шагнул через всколыхнувшиеся тени. Нет, он не Пьющий кровь... он просто воспользовался рабочей пентаграммой. Немного повеяло свежей кровью и пеплом.
Я подалась еще ниже, целясь когтями за стену.
Итак.
Тихий, вкрадчивый, прекрасно модулированный голос. Уловив в нем завораживающие низкие нотки, прорывающиеся сквозь сдержанность, переждала боль в висках. Снова всмотрелась, вслушалась, вчиталась, отрешаясь от давящей реальности.
Резкие движения, нервно поджатые тонкие губы... Дорогой костюм, мятая рубашка, и ошеломление, не сходящее с узкого, какого-то острого лица. Серо-синие глаза обшаривали лодку, на которой суетились люди. Часть - в белых халатах. Я совершенно не разбиралась в человеческих процедурах. Может и следователи - не следователи, и эти, в белом - не эксперты. Кстати, есть еще патологоанатомы...
Сквозь ароматы потной толпы и высыхающей на солнце крови пробился запах нового нелюдя. Морская вода, водоросли и немного сырой земли. Губы мои невольно растянулись в усмешке. Память предков развернулась, будто книга, предлагая варианты...
Русал. Сирин, настоящий. Высший. Важная персона.
При его появлении толпа как-то сразу захолодела, будто в лед вплавилась, несмотря на вовсю припекающее солнце, не оставившее между опор ни единого тенистого уголка. Утих гомон, любопытствующие начали сдвигаться в стороны, подальше от черты... Раздраженно покосилась на скопление перхотных, отсюда прекрасно видно, макушек прямо под собой. Не дай тьма, кто-то наверх посмотрит. Вот ведь радость будет! Хотя какие-то они все заторможенные, подгребла под себя их тягучая волна общего настроения.
Мужчина в светлом летнем костюме подошел ближе, пара прячущихся под иллюзией нелюдей подалась назад. А усталый человек-следователь ничего не ощутил. И бестрепетно выдвинулся вперед, не давая гостю пересечь линию, обозначенную лентой.
- Что происходит?
- А вы кто, и по какому вопросу? - хмуро выдал встречный вопрос следователь. Мужчина устал, не спал ночь, побаливало сердце и ныла поломанная давно, еще в детстве, нога. Поэтому он был мрачно-зол. И этот модный и свежий как огурчик незнакомец не вызывал ничего кроме раздражения. Отчетливый эмоциональный флер доносил до меня легчайший ветерок, кружащийся над водой и тонкой струйкой поднимающийся вверх.
Собравшись, вперед выступил катерщик:
- Валентин Иванович...
- Что происходит?
Наблюдая, я сползала все ниже.
- Вы кем приходитесь убитым? - резко повысил голос следователь, отдергивая руку от помощника, нервно пытающегося привлечь внимание. - Не родственник? Так выйдите, пожалуйста, за линию. Родственникам и свидетелям мы пришлем повестку. Будьте любезны! - и уперся в грудь надвигающегося Валентина Ивановича рукой.
Тот было дернулся, собираясь перехватить запястье следователя, потом опомнился и отошел. Не за линию оцепления, но все же. Следом двинулся катерщик. Оба они исчезли из поля зрения. Их тихий разговор приглушил вой сирены. На причалы вырулил потрепанный зеленый ПАЗик с красными крестами.
На катере резко засуетились какие-то люди. Что-то громыхнуло. Старший следователь крикнул:
- Не утопите улики!
Один из "белых халатов" засмеялся. Его одернули, едва не выкинув за борт.
Не обращая внимания на шум, я сосредоточилась на голосе сирина. Модуляции его отзывались в груди дрожью. Род русалок славится чарующими волшебными песнями. Сколько легенд есть...
- ...Сергеевича уведомил сам.
- ...зол?
- Тебя - не винит. Будто у владыки анклава Севера мало врагов...
- Но...
-... займутся наши люди. Контакт...
- А Кара...
- Не здесь! И не они. К тому же...
- ...следователи.
- ...связь...
И как это все увязать в нечто осмысленное?
Нависая над головами смещающихся в сторону любопытствующих людей, сама себе напоминала летучую мышь. В висках застучала кровь, пальцы, впившиеся в бетон, занемели. Но, любопытствуя, я все больше сползала куда-то вниз, пытаясь уловить голос сирина.
Ну, еще чуть-чуть...
- ...сегодня вечером созовем родовой совет. Уведомь семейства Свертхал...
Свертхальде? Это, кажется, не Семья, а магическая династия. При чем здесь они?
Тут с катера люди в синих халатах, от которых так отчетливо несло мертвой плотью и формалином, начали выносить тела. Пластиковые мешки колыхались, пока их перетаскивали по трапу, поднимали наверх и укладывали на носилки.
Любопытствующая толпа подалась назад.
А я - дальше по потолку, в надежде услышать еще что-нибудь. Извернувшись и цепляясь ногами, прильнула к бетону. Потянулась... под когтями хрустнуло серое крошево, колени потеряли опору и поехали вниз, оставляя на серой отвесной поверхности клочки кожи и капли крови.
В груди захолонуло. Жалобно царапнув воздух, я ухнула вниз. В темной, слепой панике судорожно изогнувшись, провалилась в изменение. Со смачным шлепком на камни приземлилась уже волчицей. В панике крутнулась вокруг оси, но толпа как-то не обратила внимания на посторонние шумы.
Только какая-то женщина обернулась на миг, придерживая рукой толстенную сумку. Я, припадая на заднюю лапу, подалась назад. Поджала хвост, опустила морду, заискивающе глядя на вырвавшуюся из завороженного людского круговорота.
Отвернулась. Я фыркнула.
Толпа - самое мерзкое, что может получиться из группы разумных. От этой, медленно колышущейся медузы разило брезгливым любопытством и радостным облегчением. Не с ними, не с ними случилось несчастье.
Кто-то, насмотревшись, отходил, спеша по делам, кто-то наоборот, пробирался ближе. Неспешный дрейф потных ног и сумрачных, не смотря на яркое утро, настроений, раздражал.
Забившись в угол между серой облезлой стеной кассы и тумбой с намотанным на нее толстенным канатом, приятно пахнущим смолистой пенькой и гибкой просоленной сталью сердечника, облегченно отфыркалась.
Идиотка. Только толпа меня и спасла от пристального взора сирин и тяжкого духа смерти, бьющего прямо в разум. Тонкий нюх уверенно рассказывал, кто, куда и зачем направляется, а общее настроение заметно приглушило боль от проходящих сквозь чувства миазмов ужаса.
И все равно ощущала себя как-то отстраненно от реальности.
Голоса звучали тихим эхом, в отдалении. Сквозь гул проступил голос усталого следователя. Я дернула ухом, насторожившись. Он перечислял фамилии погибших.
А воспоминания сирина в унисон с падающими в жаркое марево словами изливались в пространство, разбавляя мрачное настроение толпы.
Катерина Мельникова.
Высокая, стройная, ясноглазая. Воздушная... веселая и разбитная.
Андрей Свертхальде.
Серьезный и сильный, внимательный взгляд, коренастая, но жилистая фигура.
Эллина Тернова.
Избалованная, капризная, нежная, светловолосая и черноглазая.
Наталья Бышева.
Истеричная, злая, но умная и расчетливая, светлоглазая блондинка с комплексом неполноценности.
Валентин Северян.
Холодный, расчетливый, спокойный парень, черноволосый и бледный.
Михаил Рэлье.
Изящный, высокий юноша, коротко стриженый и скуластый. Легкий и какой-то четкий.
Образ каждого из них возникал передо мной едва ли не воочию. Мертвые осколки душ будто вплавились в причал, и потревоженные силой замершего у воды Валентина Ивановича, стали доступны мне. Это... не правильно. Легкие тени кружились вокруг, невидимый хоровод обдавал холодом, заставляя вздымать шерсть на загривке. От тихого рычания они немного шарахнулись назад, но спустя миг вновь объяли меня обрывками воспоминаний. Они не желали складываться в цельную картинку. Лица и события мельтешили светлыми размазанными пятнами, полными самых разных эмоций.
Я зажмурилась, подавив желание прикрыться лапами. Да что же это... К горлу подступила тошнота, жалобно заскулив, поднялась, и пошатываясь будто пьяная, попятилась назад.
Что происходит?
Почему мне хочется взвыть, выплакивая горечь, боль и смертельную обиду? Почему я хочу во все горло спеть... погребальную песню?
Подальше отсюда, от странных желаний, почти неодолимых, от толпы, попавшей под чары высшего сирина.
Стоп. Сирина...
Это, похоже, погребальная песнь.
Задевая боком шершавую железную стену, отползла на подгибающихся ногах еще дальше. От накрытой саваном печали толпы, мрачного неслышного голоса, многократно отражающегося от воды и уносящегося куда-то вниз по течению.
Русал стоял на самом краю причала, ветерок трепал короткие волосы, безжалостное солнце жадно вгрызалось в кожу. Прищурившись, мужчина неслышно шевелил губами. Потом замолк, резко развернулся, посмотрел на помощника следователя, того, который прятался под иллюзией. Прошептал:
- Сегодня вечером жду от вас отчет. И конклав тоже... где обычно.
Тот послушно кивнул, и нырнул под ленту, огораживающую часть причала. Валентин Иванович, обтерев потный лоб платком, медленно двинулся вдоль неровной, обитой ржавой железной лентой кромки. Бросил на меня мимолетный взгляд. Забившись в удачно падающую тень от высокой тумбы, лихорадочно припоминала, одела ли кольцо иллюзии. Уж очень необычной расцветки у меня шкура.
Сирин прошел мимо, направляясь к ступеням, ведущим наверх, унося с собой горьковатый шлейф, сдернутый с введенной в транс толпы. Окончательно муть с сознания сошла, когда затарахтел, чихая и кашляя, мотор ПАЗика, в который были погружены тела. Ну... пора и мне. Только в обратную сторону.
И я, осторожно, вдоль стеночки обогнув огороженную часть причала, потрусила домой. На конклав лучше являться в первой ипостаси.
Я почти наслаждалась прогулкой. Какое-никакое занятие появилось!
Проскользнула по ступеням, спускающимся к воде, миновала слепяще-белый пыхтящий дымом круизный пароход, пришвартованный у самых последних причалов, и аккуратно, старательно пропуская через себя реальность, направилась вдоль берега. Недостроенные бетонные блоки прожаривало солнце, из колодцев пованивало подтухшей водой, а осыпающиеся, выщербленные стены, поросшие сухой травкой, почему-то пахли ржавым железом и пеплом. Обычным, костровым.