И наконец, та загадочная артурионская шенву, Эльвина Дешофф. Произнести её имя нормально Нож не мог, оно всплывало в его памяти в виде цепочки иероглифов. Бог говорил о ней мало и крайне неохотно, но вместе с тем постоянно подчёркивал её ценность. Это интриговало. Определённо, любопытная личность.
Бог послал Ключа за ней, Нож был убеждён. И старший братик потерпел поражение.
Нож слышал старую фразу: «Ключчтобы отпереть замок, кинжалчтобы убить привратника, святойчтобы распахнуть дверь». Она обозначала предназначение Трёх Вещей. Но отпер ли старший брат нужный замок? И где находится Третья вещь, самая главная, для которой требуется лично присутствие святого бога?
Эльвина Дешофф? Дверь? Возможно ли это?
В любом случае, Нож должен был выяснить правду, а потом разрушить проржавевший насквозь дрянной мир. Иного способа исполнить миссию для него попросту не существовало.
* * *
Так что, дорогуша, госпожа Нэнно ленивым жестом поправила причёску, заодно полюбовавшись идеальным маникюром, говоришь, Кагами разбирается с почтовым ведомством?
Секретарша Маоми весело кивнула:
Ох, госпожа, там сейчас творится такой переполох, что все мыши забились под веники и сидят тихо-тихо. И головы летят, ой, летят головы! Ладно бы просто увольнял, так ведь кто-то потом в тюрьму садится за растрату, кто-то в дальнюю провинцию уезжает, работать в сельской управе, и считает ещё, что ему повезло. Господин начальник Пятого департамента попробовал было поговорить с господином Кагамида куда там!
Ну что тут скажешь, для задушевных бесед господин Чжунг явно выбрал не того, улыбнулась госпожа Нэнно. Кто там у него в почтовом ведомстве? Двоюродный брат, кажется?
Маоми немного растерялась:
Госпожа, я не знаю Мне выяснить?
Да, сделай милость. Причём не для менядля себя. Такие вещи о главах департаментов знать просто необходимо. Мы, разумеется, все тут единая дружная семья, но чем больше тебе известно о роднетем выше шанс назовём это «порадовать милого братца».
Хорошо, госпожа. Займусь сегодня же, Маоми сделала пометку у себя в записной книжке. Госпожа Нэнно благосклонно кивнула. В любом случае, господин Кагами отказал господину Чжунгу, причём довольно резко. Как думаете, отношения между Третьим и Пятым департаментами сильно ухудшатся?
Госпожа Нэнно поразмыслила пару секунд, затем покачала головой:
Вряд ли. Там давно уже нечему ухудшаться. Пускай Кагами поразвлекается, может, сам того особо не желая, улучшит систему почтовых перевозок. Такое иногда случается. Да и вообще, лентяям встряски только на пользу. Помогают не заплывать жирком.
Понимаю, госпожа. Но если так пойдёт и дальше, господин Кагами вскорости доберётся до того человека, который служит господину Цюэ, на этом предложении Маоми понизила голос. Мне уведомить об этом вашего визитёра?
На сей раз госпожа Нэнно не колебалась ни секунды:
Не нужно. К чему? Чем меньше господин Цюэ знает, тем менее глупым он выглядит. Он ужасно разочаровал меня, Маоми, просто ужасно. Предки, должно быть, его стыдятся.
Хорошо, госпожа. Хочу отметить, что нападение на усадьбу господина Пийципэна мне тоже показалось не самым мудрым поступком.
Не самым мудрым? Ты можешь совершать ошибки день и ночь, Маоми, можешь лениться и вести себя распущенней мартовской кошки, но никогда не достигнешь подобного уровня глупости. Это нечто запредельное даже для человека. Даже для человека его уровня. Ладно, хватит о господине Цюэ. Что там у тебя ещё?
Доклад барона Бентинка насчёт Эльвины Дешофф достиг столицы, сегодня оттуда прислали ответ. Они направляют в Гэньлун инспектора от Палаты лордов для независимого расследования, голос секретарши яснее ясного показывал, что она думает об артурионцах, не доверяющих местной власти и стремящихся при помощи собственных пустых голов разобраться в происходящем. Маоми искренне считала некоторые вещи находящимися за пределами людского понимания, особенно если эти люди приехали из далёкой страны, где всё иначе. Госпожа Нэнно слегка нахмурилась:
Ты зря полагаешь, будто артурионцы глупее нас. Они придерживаются иных взглядов на жизнь и на энергию нэнъян, однако в остальном точно такие же. По крайней мере, некоторые из них
Улыбка хозяйки кабинета на миг стала сытой и очень удовлетворённой. Маоми почти помимо воли вспомнила, что первоначально этим кабинетом владел мужчина, артурионец. Именно он был первым главой Второго департамента, и, как говорили, довольно неплохим главой пока однажды госпожа Нэнно не сочла его привлекательным. Старая лисица никогда не придерживалась моногамии и содержала гарем из заинтересовавших её мужчин. Некоторые со временем ей надоедали и покидали норукак правило, их дальнейшая жизнь складывалась не слишком хорошо: контраст между госпожой Нэнно и прочими женщинами оказывался чересчур разительным. Некоторые оставались и жили долго, очень долгопоговаривали, что первому супругу госпожи уже больше шестиста лет. Лисий клан владел тайными знаниями, позволявшими продлевать людское существование едва ли не до бесконечности. Из-за этого у госпожи Нэнно регулярно возникали проблемы, но она их обычно с успехом решала.
Маоми понятия не имела, жив ли ещё лорд Томас Кобэм, однако предполагала, что да, пребывает в добром здравии и находится где-то среди прочих мужей старой лисицы, помогает ей в делах и заботах. Иначе госпожа Нэнно не подписывала бы деловые письма к артурионцам «леди Кобэм» так спокойно и свободно. В любом случае, она сначала стала секретаршей лорда Томаса, затем его женой, а там и вовсе обосновалась во Втором департаменте в качестве его главыи никто не стал возражать. Даже в далёком Артурионе всё поняли правильно.
Возможно, это доказывает правильность рассуждений госпожи Нэнно, подумала Маоми, с трудом удержавшись, чтобы не скорчить недовольную мину. Если люди обладают чутьём на опасность, совсем дурными их не назовёшь. В отличие от господина Цюэвот какой же болван! Напасть на поместье господина Пийципэна и считать, будто останешься безнаказаннымвоистину, предки должны в своих могилах со стыда сгореть! Удивительно, что родовой склеп ещё не заполыхал. Хотя, может, там на самом деле давно уже осталась лишь горстка пепла, а господин Цюэ просто это скрывает.
Значит, проверяющий, госпожа Нэнно снова полюбовалась остро отточенными ноготками. Нет, что ни говори, а маникюр в этот раз вышел на славу! Новая девушка весьма способна, весьма Ладно, поглядим на него. Если я хоть немного знаю артурионских лордова я, как мне кажется, их всё-таки успела изучить, корабль с известием о проверке должен опередить самого инспектора лишь на пару дней. К слову, а как отнёсся к этой новости наш добрый губернатор?
Стал злым губернатором, серьёзно ответила Маоми. В смысле, ужасно разозлился. Там сейчас всё вверх дном. Просители спешно отменяют визиты, главы департаментов стали вежливыми донельзя, всё других норовят вне очереди пропустить.
Мило, очень мило. Что ж, принеси мне чаю и можешь дальше заниматься своими делами. Чай на двоих.
Слушаюсь, госпожа.
Начальница Второго департамента поощряла любопытство подчинённых, но в некоторых вопросах рекомендовалось проявлять скромность, граничащую с безразличием. Маоми понятия не имела, с кем госпожа Нэнно время от времени пьёт чай в пустомесли не считать теней на стенахкабинете. Её дело было простымпринести чайник и две чашки, а затем удалиться, не задавая лишних вопросов. Это она и сделала.
Дождавшись, когда подчинённая удалится, госпожа Нэнно разлила чай по чашкам, задумчиво хмыкнула и вопросила в пустоту:
Ну, что скажете, уважаемая?
Вы и этого собираетесь добавить в свою коллекцию мужчин? раздался из-за ширмы весёлый женский голос. Госпожа Нэнно притворно нахмурилась, хотя глаза её смеялись:
Не понимаю, почему все считают меня настолько распущенной и нуждающейся в мужском внимании?
Действительно, почему бы это? рассмеялась собеседница, выходя из-за ширмы. Платье на ней сегодня было другоеартурионское, как и прежнее, но сшитое из ткани посветлее, а заколка в виде птичьего перата же самая. Тяжёлый узел волос оттягивал голову назад.
Вам стоит вести себя посерьёзней, притворно укорила гостью госпожа Нэнно, с поклоном протягивая ей чашку. Всё же этот гость и для вас достаточно значим.
Думаете? рука с небольшим чернильным пятном на указательном пальце взяла чашку, губы без малейших следов косметики прикоснулись к изящному фарфору.
Предполагаю, госпожа Нэнно пригубила свой напиток, отставила чашку в сторону. Артурионские инспекторы бывают двух видов: идиоты, назначенные на эту должность в качестве наказания, и умники, стремительно делающие карьеру, находящиеся под крылышком у какого-нибудь влиятельного лорда. Если к нам едет второйможем спокойно выдохнуть, но вот если первый
Вы безжалостны к глупцам, усмехнулась гостья. Госпожа Нэнно безразлично пожала плечами:
Некоторые говорят, что я просто безжалостна.
Некоторые ошибаются, спокойно и безмятежно улыбнулась женщина, и госпожа Нэнно в ответ залилась мелодичным смехом.
* * *
Кагами и впрямь был по уши занят делами почтового ведомства, однако не забывал о том, что поиски следует вести сразу по нескольким направлениям. Чиновники казались ему скользкими угрями, постоянно выворачивающимися из рук. Их оправдания не стоили разбитого на пыльной дороге куриного яйца, однако каждое слово требовалось запротоколировать, а затем должным образом опровергнуть. Кагами уже тошнило от заискивающих улыбок и попыток всучить ему взятку. Он всерьёз жалел, что времена здешних империй отошли в далёкое прошлое. Во времена правления Тин, например, можно было поджаривать проворовавшимся чинушам пятки и лупить их бамбуковыми палками по животу. А в эпоху Шуян дознавателям разрешалось ломать подозреваемым пальцы, один за другим, пока человек не раскается и не сознается в своих прегрешениях. Особо злостных преступников даже вываривали в котле на медленном огне.
Увы, артурионцы не признавали подобных методов ведения допросов. Что ж, значит, не следует сосредотачиваться на одних лишь чиновниках. Существуют ведь и другие людите, к которым можно применить специфические методы убеждений. И они никому ни в чём не признаютсяпросто потому, что обращаться в полицию для них смертельно опасно. А знают такие люди порой не меньше, чем воровитые чинуши из роскошных кабинетов.
Поэтому Кагами выдал Эльвине очередную пачку объяснительных из почтового департамента, проигнорировал её кислую мордочку, велел отыскать в бумагах несостыковки и противоречия (девочка училась быстро, скоро можно будет привлекать её и к делам посерьёзней), а сам ушёл из ненавистного кабинета и направился туда, где он мог пригодиться лучше всего.
Иногда в ходе таких вот прогулок человек-зеркало размышлял о том, знает ли господин Пийципэн о его выходках, и если знает, то сколько. Насилия глава Третьего департамента никогда не одобрял однако существовала огромная разница между неодобрением и прямым запретом. Кагами знал эту разницу очень хорошо.
По всему выходило, что начальство пока смотрит на действия подчинённого сквозь пальцыесли, конечно, они и дальше останутся результативными. Но Кагами не собирался подводить господина Пийципэна. Никогда.
Выйдя из здания администрации, он кликнул рикшу. Разумеется, ему и в голову не приходило, что возница довезёт его до нужного местаприличные люди на эту окраину Гэньлуна старались не заходить. Но немного облегчить себе жизнь никогда не мешает.
Когда рикша добрался до указанного места, Кагами умеренно щедро вознаградил его и оставшиеся несколько улиц прошёл пешком.
Здешние дома возносились ввысь на четыре-пять этажей, как уже почти повсюду в Гэньлуне, и, как и везде, нижние этажи занимали разномастные магазинчики и забегаловки. Но ярких вывесок или завлекательных рисунков на них не быложивущая здесь беднота не могла себе позволить украшать жалкие лавчонки, которыми владела. Названия, выведенные вкривь и вкось, писались прямо на дверях или на стенах, а некоторые владельцы обходились и вовсе без них: кому надознают, а остальным необязательно.
Здесь большую часть времени, за исключением полуденных часов, царил полумрак. На верёвках, протянутых между верхними этажами, жители сушили свои небогатые одежды. Вода капала вниз, прямо на мостовую. Кагами поморщился, когда капля угодила ему точнёхонько по макушке. Между некоторыми домами было проложено нечто вроде мостков, на которых из лёгких дощечек и тряпок сооружали себе жилища совсем уж бедняки. Из одного такого слышался детский плач и сердитый женский голос.
Здесь жили те, кого в других районах звали отбросами общества. Многие из местных честно пытались заработать себе на хлеб, нанимаясь за сущие гроши на опасные и вредные работы, однако хватало и отребья, совершенно опустившегося, опасного и готового на всё. Впрочем, Кагами не боялся. Его здесь знали, и мутные личности, временами высовывавшие носы из подворотен, с ворчанием убирались прочь, осознав, кто перед ними.
Наконец Кагами добрался до нужного дома и зашёл в узкую неприметную дверь. Невысокий рост сослужил хорошую службуне пришлось нагибаться, проходя под низкой, слегка покосившейся притолокой. Две узкие сырые ступеньки Кагами миновал одним прыжком и на миг задержался, осматриваясь.
Лавка курильщиков опиума занимала подвальное помещение уже давно. Под потолком собирался густой колышущийся дым, а возле стен, кое-как побелённых и украшенных дешёвыми картинами на рисовой бумаге, были набиты грубые деревянные топчаны, на которых вповалку лежали небрежно одетые (кое-кто и вовсе голый по пояс) люди, пришедшие сюда в поисках иллюзорного счастья. Почти каждый держал в руках длинную тёмную трубку и время от времени затягивался, но были и те, кто уже уплыл в мир наркотических грёз. Теснота, вонь немытых тел, стоны и всхлипы вперемешку со звучным храпом Тусклые лампы в потемневших бумажных фонарях едва-едва освещали комнатуровно настолько, чтобы клиент сумел отыскать кошелёк и расплатиться за удовольствие. Где-то в углу шуршала крыса. Мальчишка лет семи-девятиродственник хозяинаделовито шарил по карманам впавших в транс курильщиков, выискивая затерявшиеся там медяки. Все знали: не стоит приносить сюда больше денег, чем собираешься потратить.
Дюжий охранник, он жепродавец опиума, встрепенулся было, увидав нового человека, но тут же узнал посетителя, откровенно поскучнел и поклонился. Кагами ответил небрежным кивком, обогнул чьи-то ноги, свесившиеся с топчана, перешагнул лужу мочи и направился вглубь помещения, туда, где виднелась ещё одна дверь. На охранника он не обращал ни малейшего внимания: не тот, кто способен его остановить.
За дверью находилась комната, обставленная побогаче, но тоже предназначенная для клиентов. Здесь стены были выложены узорчатыми бамбуковыми панелями, на фонарях красовались простенькие росписицветы, фрукты и бабочки, а возле продавленных диванов с разбросанными там и сям подушками стояли маленькие резные столики, на которые курильщики могли положить трубки. Стоило всё это сомнительное убранство недёшево, а потому народу здесь наблюдалось не в пример меньше. Кагами знал, что с другой стороны подвала вдоль полутёмного коридора, куда ведёт отдельный вход, расположено несколько индивидуальных кабинок, и там обстановка не в пример роскошней. Знал он и то, что со временем посетители тех кабинок перемещаются сюда, а затем, окончательно растратив богатства и потеряв остатки рассудкав общую комнату. Тот, кто попадал в лапы торговцев опиумом, обычно падал всё ниже и ниже, пока не оказывался в придорожной канавеили в море с перерезанной глоткой. На его место приходили другие, и курительные трубки не лежали без дела. Бизнес процветал.
Прямо перед Кагами человек, лежащий на софе с вытертой алой обивкой, приподнялся, вперив безумные глаза в потолок, и начал громко декламировать стихи. Нужная строчка никак не вспоминалась, а потому мужчина снова и снова повторял двустишие. Из уголка его рта текла тонкая струйка слюны.
На шум из тёмного угла лениво вышел охранникбрат-близнец того, что сидел в общей комнате, только коса подлиннее и татуировок чуть больше. Он наклонился над мужчиной, положил ладони ему на плечи и с усилием уложил обратно на софу. Клиент несколько раз дёрнулсяи затих. Охранник поправил валик под его головой, сунул ему в рот курительную трубку и заставил сделать несколько затяжек. Затем оставил мужчину в покое, повернулся к Кагами и тихонько сказал: