Слушаюсь, секретарша взяла письмо со стола, машинально вчиталась в первые строки и невольно вздрогнула. Госпожа Нэнно хмыкнула:
Котёнок, если хочешь задать вопросзадавай. Обидно будет, если ты не поймёшь моих планов и сделаешь что-нибудь не так.
Секретарша сглотнула и поклонилась:
Прошу простить моё неуместное любопытство, госпожа
Любопытство всегда уместно, в отличие от его проявлений. Запомни это, котёнок. Лучше быть любопытной, чем глупой. Итак, что ты хочешь знать? Пока будешь обдумывать свои слова, принеси мне чаю. И себе тоже, устроим небольшой перерыв.
Поклонившись, секретарша метнулась вон из комнаты. Госпожа Нэнно со вздохом покачала головой. Молодёжь ещё пару династий тому назад научили, как быть почтительной, но не научили, когда излишняя почтительность вредна. Вот артурионцыте понимают. Поэтому с их младшими иметь дело куда интересней.
Когда секретарша вернулась и разлила чай по чашкам, госпожа Нэнно с улыбкой откинулась на стуле. Глаза её были полуприкрыты, и вид она постаралась принять как можно более приветливый.
Давай, Маоми, я слушаю.
Госпожа велела мне помочь господину Пийципэну. Но в то же время госпожа велела отправить тому, другому господину письмо с сообщением о том, что в ближайшее время предпримет господин Пийципэн
Всё так. Именно этого я и хочу от тебя.
Но госпожа, кто из них ваш друг, а ктовраг? Вы оказываете им одинаковые услуги!
Да. Вопрос в том, кто сумеет воспользоваться подсказкой, а ктонет. В Пийципэне я уверена, а тот, второй Скажем так: если он разберётся, то заработает пару очков моего благорасположения. Что же до твоего вопроса, котёнок госпожа Нэнно прервалась и неспешно допила чай. Маоми терпеливо ждала.
У меня нет врагов, наконец сообщила хозяйка кабинета, отставив чашку.
Имелись вещи, которые, если ты служил госпоже Нэнно, следовало делать, даже когда у тебя тряслись поджилки и поджимался хвост. Поэтому Маоми храбро улыбнулась и покачала головой.
Что, рассмеялась её хозяйка, ты мне не веришь?
Я обязана верить госпоже. Это часть моей работы. Вот только почему-то никак не получается.
Ещё пару месяцев назад Маоми не смогла бы выпалить эти несколько фраз. Но госпожа Нэнно учила своих подчинённых спорить с ней, и тот, кто не прошёл эту жестокую науку, быстро терял расположение главы Второго департамента. Вот и сейчас великая лисица благосклонно кивнула:
Ты умна, котёнок, и поэтому я всё время забываю, насколько же ты молода. В твоём возрасте я тоже видела врагов под каждым кустомбывало, что даже не напрасно. Но сейчас их у меня нет. Есть те, кто считает себя моими врагами. Будем честными: таких хватает. Но они недостаточно хороши для того, чтобы доставлять мне проблемы или даже причинить лёгкое беспокойство. Точно так же у меня нет друзей. Заводить их чересчур накладно, однако полезно обрести тех, кто считает себя моими друзьями. Тогда в нужный момент будет на кого опереться.
Нет врагов, нет друзей секретарша на миг нахмурилась, обдумывая услышанное:А кто же тогда есть, госпожа?
Судя по удовлетворённой улыбке госпожи Нэнно, вопрос оказался верным.
Кто есть Есть игрушки, котёнок. Это большая часть живущих ныне, да и живших ранее, чего кривить душой. С ними бывает подчас очень интересно играть.
На мгновение секретарше почудилось, что тени, бегающие по стенам, в страхе забились в углы потемней и оттуда беспомощно-яростно оскалились. Но что могут сделать бесплотные тени? Только пугать незадачливых визитёров, попавших в этот кабинет впервые. Не случайно госпожа Нэнно не обращала на бедолаг ни малейшего внимания.
Есть игроки. Те, кто играет вместе со мной. Их мало, очень мало, каждый из них по-своему ценен. Я расстроюсь, если потеряю кого-нибудь, и неважно, выигрываю я при этом или сдаю партию. К слову, Пийципэн именно из таких. И Сиянь тоже был игроком. Нынешние его последователи госпожа Нэнно брезгливо поморщилась, махнула рукой, явно показывая, что пресловутые «последователи» не стоят даже лишнего слова из её уст. И есть совсем великая редкость, котёнок: игры.
Секретарша недоумённо хлопнула глазами.
В игры тоже можно играть, Маоми, но каждая игра диктует собственные правила. Понимаешь? Такие восхитительные создания, которые заставляют меня играть в них именно так, как им самим этого хочется. Я счастлива, что была знакома с некоторыми из них. И не только была взгляд госпожи Нэнно затуманился. Ужасно жаль, когда игра заканчивается, но таковы правила: бесконечных игр не существует. Скоро придётся расставаться Ладно, на сегодня хватит наставлений. Ступай, отправь письмо.
Маоми послушно отправилась исполнять приказ, по дороге размышляя о странностях своей хозяйки. Мудрость главы Второго департамента не вызывала у верной секретарши сомнений, хотя госпожа Нэнно и требовала не принимать на веру ни единого слова. Могло ли случиться так, что вся эта история выдумана для проверки способности Маоми анализировать и подозревать неладное?
Нет, вряд ли. Факт оставался фактом: госпожа Нэнно и впрямь помогала обеим враждующим сторонам, сидя в тихом тёмном кабинете и посмеиваясьвпрочем, она смеялась над всем и надо всеми, включая себя, так что это как раз секретаршу не удивляло. Но вот концепция, согласно которой нет ни друзей, ни врагов
Маоми мрачно фыркнула, подавив желание поточить когти о дверной косяк первой попавшейся двери. Ничего подобного в администрации делать не рекомендовалось; в случае с госпожой Нэнно «не рекомендовалось» приравнивалось к «строжайше запрещено».
Ладно, пускай госпожа думает, как думает. Ей, Маоми из древнего и почтенного рода котов-оборотней, вовсе не обязательно следовать примеру лисицы, даже настолько старой и уважаемой. Обязательно служить, быть преданной и исполнять все прихоти хозяйки, вот повертеть хвостом и умудриться подсунуть письмо господину Кагами под нос тоже обязательно, а думать можно и по-своему. В конце концов, госпожа Нэнно именно этого от служащих и требует: мыслить ясно, трезво и без излишнего подобострастия. Можно даже вообще слова хозяйки из головы выкинуть. Если получится.
И не думать, ни в коем случае не думать о том, кем госпожа Нэнно считает свою секретаршу. Тем более, что тут и без излишних рассуждений всё ясно. И спрашивать даже незачем.
Сердито зашипев, Маоми направилась к стенду с расписаниемоттуда открывался неплохой вид на окна Третьего департамента. Игрушка она там или нет, а распоряжение следует исполнить со всем тщанием.
Эх, ну как бы превратиться хотя бы в игрока?
Она не видела, как госпожа Нэнно следит за ней, подойдя к окну и задумчиво теребя веер. И уж тем более не видела задумчиво-удовлетворённую улыбку на лице старой лисицы.
Пока что, думала госпожа Нэнно, возвращаясь к себе за стол, всё складывается наилучшим образом.
Тени на стенах отворачивались и прикрывали лица руками, когда хозяйка кабинета проходила мимо.
* * *
Бог говорил ему: «Вся твоя жизньэто служение. Служение мне. В этом высший смысл и предназначение». Он верил, ибо кому ещё верить, если не богу?
Боги рождались, вырастали и умирали, один за другим, а он всё служил и служилкаждому из них. В этом состоял высший смысл. И предназначение, да. Никто не имеет права избегать своего предназначения. Даже боги. Кажется.
Своего имени у него никогда не былозачем оно скромному служителю, чья долгая жизнь посвящена одной-единственной цели? Сейчас эта цель стремительно приближаласьтак говорил бог, последний из тех, которые им владели. Он кивал и мечтал о том, чтобы всё поскорее свершилось. Свершилосьи закончилось.
Может, тогда начнётся нечто иное. Боги сменяли друг другаможет, и с жизнями точно так же? Одна закончится, другая появится И он наконец сумеет понять, кто же он на самом деле такой.
Служениеэто хорошо и правильно, но в служении другим невозможно отыскать себя.
Боги обещали, что когда миссия будет исполнена, то ему отдадут ту вещь, которая составляла его сущностьстарый ключ, местами тронутый ржавчиной. Пока ключ хранился в запертой шкатулке, а тав сейфе, большом железном ящике, привезённом с Артуриона. У сейфа был очень хитрый замок, но любой замок можно вскрыть, и если б служителю разрешили подольше оставаться в той маленькой, скрытой от посторонних глаз комнате Но ему не разрешали. Когда требовалось далеко отойти от особняка, ставшего резиденцией нынешнего бога, тот вынимал шкатулку из сейфа и брал с собойтуда, где служитель вскрывал очередную душу.
Быть ключом ему нравилось. Особенно нравился самый первый миг, момент знакомства, когда ещё непонятно, как измениться, чтобы распахнуть дверь в самые сокровенные желания, в самые потаённые мысли человека, когда ключ только-только притирается к новому замку. А потомшироко распахнутые ворота, ворох запутанных людских мыслей, вываливающийся из головы, как смятая одеждаиз шкафа нерадивой хозяйки. И где-то в стороне страх. Он присутствовал всегдаиногда не сразу, но стоило очередной дверито есть, очередному человеку, конечно жедогадаться, что с ним делают, как страх вырывался из глубин сознания. Служителю это не мешало и не помогало, он просто открывал чужую душу и принимал её такой, какая она есть.
Разумеется, головы богов были неприкосновенны. Их дверей не следовало касаться никогда и ни за что, их замки всегда оставались целыми. Служитель даже и не помышлял ни о чём подобном Старался не помышлять. Боги определяют его жизньтак тому и быть; его делооткрывать двери, а не рассуждать.
Жизнь казалась служителю чем-то вроде густой застывшей машинной смазки: её слишком долго не использовали, и теперь она затвердела, а он лежит в ней, совершенно беспомощный, неспособный шевельнуться. Один день сменялся другим, менялись люди, которых требовалось открыть, и каморки, в которых его селили боги, постоянно переезжавшие из резиденции в резиденцию. Остальное не менялось, и бороться с этим служитель не умелда и не хотел. Он просто ждал, когда же от него потребуют исполнить миссию.
Может, именно потому всё и пошло наперекосяк? Нужно было не расслабляться, самоотверженно выполняя каждое поручение, а он отнёсся к задаче, стоявшей перед ним, так же безразлично, как и к предыдущей, и к той, что была до того Но его ведь даже не предупредили!
Почему-то именно это вызывало горькую обиду. Служитель сам себе казался ребёнком, дующимся на взрослых из-за не выданной вовремя конфеты, но перестать обижаться не мог.
Ты всё провалил! бушевал бог. Ты, никчёмный кусок бесполезного металла!
Бог всегда выражался очень витиевато, даже когда ругался. Словно не от души говорил, а читал по бумажке. Впрочем, служитель не знал, есть ли у богов душа.
Ты ни на что не годен! Уж лучше бы ты проржавел за эти годы, тогда у меня не оставалось бы глупых, пустых надежд.
Служитель уже стоял на коленях, как это делал всегда, когда разговаривал со своим божеством. Но тут, судя по выражению лица повелителя, уместней было упасть на пол, спрятав лицо в ладонях.
Я безмерно виноват, хозяин. Умоляю наказать меня.
Разумеется, ты безмерно виноват, идиот!
Служитель бесстрастно гадал, ударят его ногой или плетью. Ни то, ни другое не причиняло ему особых хлопот: шенву не чувствовали боли. Полезное качество, когда бог изволил срывать на тебе злость.
Дверь в комнату приоткрыласьсовсем чуть-чуть, чтобы привлечь внимание, но не получить по лбу чем-нибудь тяжёлым. Бог сердито развернулся, и пинок, которым он наградил провинившегося слугу, вышел смазанным.
Что у вас там, мерзавцы?
В раздавшемся в ответ тихом шёпоте служителю удалось уловить слова «письмо» и «велела». Стало быть, речь о женщине. И даже понятно, о какой именно: в последнее время бога интересовала лишь одна-единственная госпожа. Нет, две, но вторая вряд ли стала бы посылать письмо.
С похищением странной шенву, получившейся из артурионской вещи, не задалось с самого начала, хотя план казался безупречным. Чем штурмовать высотный дом, где притаилось невесть сколько охраны (шпионам служитель до конца никогда не верил), куда проще схватить двух девиц, решивших посидеть в ресторанчике. Если бы удалось спросить о плане налёта бога, тот тоже принял бы такое решение! Служитель был в этом убеждён. Но увыбог оказался чересчур занят, лишь отмахнулся от своего преданного последователя, а посему решение пришлось принимать самостоятельно. И вот результат. Ах, если бы его предупредили!
Девчонка, сопровождавшая шенву, причинила чуть больше хлопот, нежели от неё ожидалось, но ненамного. Служитель бы справился, наверняка справился, он был в этом убеждён. Его люди грамотно разделили девушек, открыли ему проход, он взглянул в испуганные глазаобычные глаза, похожие на многие и многие другие. Взломать естественное в таких случаях сопротивление не составило особого труда
А затем на него рухнула вода.
Вода была повсюду, её было невероятно много, бешеный поток заполонил всё вокруг, закрутил служителя, точно щепку, а затем огромный водоворот втянул в себя вяло сопротивляющееся, оглушённое тело и на миг надо всем этим проступило лицо. Совсем не лицо Эльвины Дешоффстарик, убелённый сединами, вглядывался в происходящее с интересом, затем протянул гигантскую костлявую руку и помешал водоворот, точно воду в кастрюле. И всё исчезло. Служитель очнулся совсем в другом местепосреди шумной гэньлуньской улочки. Его со всех сторон толкали и подпихивали локтями спешащие по своим делам люди. Многие бурчали ему вслед ругательствалюди часто ругаются, это у них в привычках
Старика не было. И Эльвины не было тоже.
О том, что его людей уничтожил ворвавшийся в чайную лавку Кагами, служитель узнал уже от взбешённого хозяина. Разъярённый бог не стал слушать оправданий своего верного слуги.
Жаль, ужасно жаль. Сейчас служителю как никогда требовался совет того, кто знает о происходящем больше него самого. Но с богами не спорят никогда, даже если очень хочется. Даже если нужно.
Хозяин тем временем пробежал глазами письмо и развернулся. Глаза его возбуждённо горели.
Что ж, сказал он, небеса всё ещё на нашей стороне. И даже от бесполезного проржавевшего ключа ещё возможно получить пользуразумеется, если в этот раз ты не поведёшь себя как идиот. Слушай, что от тебя требуется
Служитель покорно внимал. Сознание переполняли дурные предчувствия, но с богами не спорят.
У него есть шанс получить прощение, а затем начать новую, свободную жизнь. Ради этого стоит рискнуть.
* * *
Вздох господина Пийципэна походил на шуршание страниц, переворачиваемых ветром. Он медленно шёл по зданию колониальной администрации, сжимая в руках запрос, составленный по всем правилам.
Возле входа в узкий неприметный коридорчик, мимо которого чиновники старались прошмыгнуть как можно быстрей и как можно незаметней, господин Пийципэн и вовсе сбавил шаг. Говорить с представителями Первого департамента никто особо не желал. Богисущества капризные и малопредсказуемые.
Но поговорить было необходимо.
Господин Пийципэн ещё раз вздохнул и завернул за угол. Когда он сделал первый шаг, лампы в коридорчике дважды мигнули.
Стены здесь были выкрашены в неопрятно-жёлтый цвет и пульсировали в такт движениям посетителяв сочетании с хаотичным миганием ламп у людей это обычно вызывало тошноту и головокружение. Никаких стульев или скамеек. Обшарпанные двери без номеров вызывали безотчётное желание убраться отсюда как можно быстрее, и обитатели здешних кабинетов надеялись именно на такой исход. Боги и демоны во все времена не любили работать. Господин Пийципэн знал, что колониальная администрация воспользовалась бы любым предлогом, чтобы распустить Первый департамент и заменить вздорных и неуступчивых тамошних служащих кем-нибудь другим. Если честно, то начальник Третьего департамента понимал педантичных, дотошных артурионцев, приходивших в бешенство от неуправляемости и разгильдяйства так называемых подчинённых. Он даже мог признаться, что чувства эти вполне разделяет. Но увыуправлять богами могли лишь боги. И они же были нужны, чтобы держать в узде демонов.
О том, почему некоторые проявления нэнъян достигают божественного статуса, ходило немало слухов и сплетен. Теории выдвигались одна за другой, но ни одну из них так до конца и не подтвердили. Как, впрочем, и не опровергли. Большинство из этих гипотез крутилось вокруг двух отправных точек: «боги есть высшее проявление нэнъян» и «богом можно стать, постоянно совершенствуя себя». Имелись доказательства как той, так и другой точки зрения. Имелись соответствующие примеры, опровергающие каждую из них.
Сам господин Пийципэн был склонен искать истину где-то посередине. С одной стороны, он чувствовал, что с годами становится всё могущественней, его магия развивается, а понимание мира растёт. А если говорить о той же госпоже Нэнно, то она вполне могла заставить считаться с собой господ из Первого департамента. С другой же стороны стоило пообщаться с некоторыми из богов, и тут же становилось ясно: ни о каком развитии этих существ речи быть не может. Разве только о деградации, которая, если верить некоему артурионскому мыслителю, тоже эволюция.