Сегодня он, наконец, намеревался разгадать головоломку. Кельсер поднял туманные остатки старого пепелища и сразу же увидел его в реальном мире, но, проникнув за пределы образа, он почувствовал что-то еще.
Не просто изображение, а ощущения. Почти эмоции. Холодная древесина каким-то образом помнила тепло. Этот костер в реальном мире был мертв, но он желал снова разгореться.
Это было странное ощущениепонимание того, что у поленьев могут быть желания. Пламя обеденного костра горело долгие годы и кормило семьи многих скаа. Бесчисленные поколения сидели перед углублением в полу и практически постоянно поддерживали огонь. Они смеялись, наслаждаясь короткими моментами счастья.
Огонь даровал им эти мгновения и жаждал делать это и дальше. К сожалению, люди ушли. Кельсер обнаруживал все больше и больше покинутых деревень. Пеплопады продолжались дольше обычного, а временами Кельсер ощущал, как даже в его реальности дрожит земля. Землетрясения.
Он мог кое-что дать этому костру. «Гори снова,сказал он ему.Снова будь теплым».
В физической реальности это было невозможно, но здесь что-то могло проявиться. Огонь на самом деле не был живым, но люди, когда-то обитавшие тут, воспринимали его почти как живого. Знакомого, теплого друга. «Гори»
Из его пальцев вырвалась вспышка, и, распространяясь по рукам, появилось пламя. Кельсер поспешно выронил его и шагнул назад, ухмыльнувшись потрескивающему огню. Он был очень похож на тот костер, который забрали с собой Наж и Крисс. Вместе с танцующими язычками пламени сами собой появились поленья.
Костер. Он соорудил костер в мире мертвых. «Неплохо»,подумал Кельсер, становясь на колени. Глубоко вздохнув, он сунул руку в огонь и, взяв из середины полено, сжал его в кулаке, захватывая клуб тумана, который составлял сущность этого костра. Костер сложился и исчез.
Кельсер держал в ладонях сгусток тумана. Он ощущал его так же, как и землю под ногами. Упругий, но достаточно реальный, если не сжимать его слишком сильно. Он спрятал сущность костра в карман, практически уверенный в том, что тот не вспыхнет, пока ему не будет приказано.
Оставив лачугу скаа, он вышел в поселок. Ему не доводилось бывать здесь преждеони с Геммелом никогда не заходили так далеко на запад. Поселок состоял из странных прямоугольных зданий, низких и приземистых, зато каждое окружал большой двор. Кельсер зашел за одно из них и оказался на улице, проложенной между десятком похожих лачуг.
В общем, скаа здесь жилось лучше, чем во внутренних доминионах. Но это было все равно что сказать, будто участь утонувшего в пиве человека лучше, чем утонувшего в кислоте.
С неба сыпался пепел. Хотя в первые дни в когнитивной реальности Кельсер не мог этого видеть, позже он научился различать пеплопады. Он перешел на бег. Вокруг валил пепел, и некоторые хлопья проходили сквозь Кельсера, отчего у него создавалось впечатление, что он сам был пеплом. Выжженной оболочкой, трупом, который сгорел до уголька, гонимого ветром.
Он проходил по чересчур большим сугробам пепла, который не должен был падать здесь так сильно. Пепельные горы далеко, а из своих путешествий он помнил, что пеплопады здесь случаются только раз или два в месяц. По крайней мере, так было до пробуждения Разрушителя. Здесь еще попадались живые деревья, их души проявлялись крошечными завитками тумана, светящимися, как и души людей.
Он догнал людей, идущих по дороге на запад, к городам на побережье. Похоже, их аристократия уже сбежала в том же направлении, напуганная внезапным усилением пеплопадов и другими признаками разрушения. Проходя мимо людей, Кельсер протянул руку, касаясь их, чтобы получить представление о каждом.
Молодая мать, припадая на поврежденную ногу, несет новорожденного, прижимая его к груди.
Старуха, сильная, потому что старой скаа нужно быть сильной. Слабых бросают умирать.
Веснушчатый молодой человек в нарядной рубашке, скорее всего, украденной в особняке лорда.
Кельсер искал безумцев или сумасбродов. Он убедился, что такие типы часто могут слышать его, хотя для этого не всегда нужно быть по-настоящему сумасшедшим. Похоже, многие неспособны разобрать отдельные слова из его речи, а воспринимают ее как иллюзорный шепот. Как отголоски.
Кельсер увеличил скорость, оставив горожан позади. По свету тумана под ногами он мог сказать, что это пригодная для путешествий территория. За долгие месяцы бега он пришел к пониманию когнитивной реальности и в какой-то степени принял ее. В беспрепятственном прохождении сквозь стены есть определенная свобода. Можно подглядывать за людьми и тем, как они живут.
Но он был так одинок.
Он постарался не думать об этом и сосредоточился на беге и ждущих впереди задачах. Из-за того, что время здесь проходило незаметно, у него не возникало ощущения, что минуло много месяцев. И это было гораздо лучше того сводящего с ума года, когда он был заперт в Источнике.
Но Кельсер скучал по людям. Он нуждался в людях, беседах, друзьях. Без них он чувствовал себя опустошенным. Он что угодно отдал бы за то, чтобы Охранитель, даже теряющий рассудок, появился здесь и поговорил с ним. Он с радостью приветствовал бы даже вторжение в эти пустынные земли беловолосого Странника.
Он старался найти какого-нибудь сумасшедшего, чтобы пообщаться хоть с кем-то живым, даже если это будет совершенно бессмысленно.
«Ну хоть чего-то я добился»,подумал Кельсер. У него в кармане костер. Когда он выберется из этой передряги, а он непременно выберется, ему точно будет что рассказать.
4
Кельсер Выживший в Смерти наконец взобрался на последний холм и обозревал раскинувшийся перед ним потрясающий вид. Земля.
Она вырастала из тумана, темная и необъятная. Она казалась не такой живой, как движущийся под ногами бело-серый туман, но это был долгожданный пейзаж.
Кельсер издал долгий вздох облегчения. Последние недели были особенно трудными. Ему становилось тошно от одной мысли о том, что придется еще бежать, а одиночество заставляло его видеть в колеблющемся тумане призраков и слышать вокруг голоса безжизненного ничто.
Он сильно отличался от того человека, который покинул Лютадель. Кельсер воткнул в землю посох, который позаимствовал у тела мертвого беженца из реального мира. Он упросил посох служить, предоставив ему новый дом и нового хозяина. То же самое относилось к развевающемуся за спиной Кельсера плащу, потрепанному на краях почти как плащ рожденного туманом.
Мешок он тоже поменял, взяв новый с заброшенного склада. У этого мешка вообще не было хозяина. Он считал своим предназначением лежать на полке и быть предметом любования. Тем не менее он стал Кельсеру подходящим компаньоном.
Усевшись, Кельсер отставил в сторону посох, залез в мешок и пересчитал лежащие в нем туго свернутые клубки тумана. На этот раз ни один не исчезэто хорошо. Если предмет восстанавливается в физической реальности или, того хуже, разрушается, его Индивидуальность изменяется и его дух возвращается к своему телу.
Лучше всего были брошенные предметы. Ими долгое время пользовались, поэтому они имели сильную Индивидуальность, но в настоящее время никто в физической реальности о них не заботился. Кельсер вынул из мешка тот клубок тумана, который был костром, развернул и окунулся в его тепло. Костер начал изнашиваться, в поленьях появились туманные дырки. Кельсер предполагал, что он унес костер слишком далеко от места его происхождения и расстояние оказало на него пагубное действие.
Он достал и развернул следующий клубок тумана, оказавшийся кожаным бурдюком. Отпил из него. Вода не приносила ему реальной пользыона исчезала вскоре после того, как вытекала из бурдюка, но, судя по всему, Кельсер не нуждался в питье.
Он все равно выпил. Вода приятно освежала губы и горло. Это позволяло ему делать вид, что он жив.
Он ютился на склоне холма рядом с призраком костра, обозревая новый рубеж и потягивая фантомную воду. То, что он пережил в реальности богов, тот момент межвременья, теперь стало далеким воспоминанием Но, если честно, оно стало далеким еще в тот момент, когда он из нее выпал. Потрясающие Связности и отношения длиною в вечность сразу же испарились, как туман под утренним солнцем.
Ему нужно было попасть сюда. А что дальше он понятия не имел. Здесь есть люди, но как их найти? И что делать, когда он их обнаружит?
«Мне нужно то, что у них есть,подумал он, делая еще один глоток из бурдюка.Но они мне это не отдадут». Он был в этом уверен. Но что у них есть? Знания? Как он может кого-то обмануть, если даже не знает, говорят ли они на его языке?
Разлетайка?позвал Кельсер просто для проверки.Охранитель, ты здесь?
Ответа не было. Вздохнув, он убрал бурдюк в мешок и оглянулся через плечо туда, откуда пришел.
Тут же он вскочил на ноги, выдернул из ножен на боку нож и крутанулся так, чтобы оказаться по другую сторону костра от фигуры в мантии с яркими огненно-рыжими волосами. Человек изобразил приветственную улыбку, но Кельсер заметил у него под кожей шипы. Паучьи лапки, тысячи лапок пробивались сквозь кожу, морща ее хаотичными движениями.
Марионетка Разрушителя. Существо, которое тот создал и направлял на Вин.
Привет, Кельсер,сказал Разрушитель губами фигуры.Мой собрат недоступен. Но если хочешь, я передам ему от тебя послание.
Не подходи,сказал Кельсер, держа нож перед собой и инстинктивно потянувшись за металлами, которые он больше не мог поджигать. Проклятье, как их недоставало!
О, Кельсер,ответил Разрушитель.Не подходить? Я вокруг тебявоздух, которым ты как бы дышишь, земля под твоими ногами. Я в этом ноже и в самой твоей душе. Что значит «не подходи»?
Ты можешь говорить что угодно,возразил Кельсер.Но ты мной не владеешь. Я не твой.
Почему ты сопротивляешься?спросил Разрушитель, вышагивая вокруг костра.
Кельсер двинулся в другом направлении, сохраняя расстояние между собой и этим существом.
О, даже не знаю,ответил он.Возможно, потому что ты злая сила разрушения и боли.
Разрушитель дернулся, как будто оскорбившись.
Ну не надо так!Он простер руки.Смертьэто не зло, Кельсер. Смертьэто необходимость. Каждый час должен истечь, каждый деньзакончиться. Без меня нет жизни, и никогда бы не было. Жизньэто изменение, и я представляю это изменение.
И ты хочешь с ней расправиться.
Это мой дар,сказал Разрушитель, протягивая руку к Кельсеру.Жизнь. Чудесная, прекрасная жизнь. Радость новорожденного, гордость родителей, удовлетворение от проделанной работы. Все это исходит от меня. Но теперь все заканчивается, Кельсер. Эта планетастарик, полностью проживший свою жизнь и теперь испускающий последний вздох. Дать ему отдохновение, которое он требует,это не зло. Это милосердие.
Кельсер посмотрел на его руку, кожа на которой ходила волнами от давящих изнутри паучьих лапок.
Но кому я это говорю?со вздохом произнес Разрушитель, убирая руку.Человеку, который не принял собственную смерть, хотя его душа стремилась к этому, а его жена жаждала, чтобы он присоединился к ней в Запределье. Нет, Кельсер, я предвидел, что ты не поймешь необходимости смерти. Так продолжай считать меня злом, если так нужно.
Что плохого в том, чтобы дать нам еще немного времени?спросил Кельсер.
Разрушитель рассмеялся:
Ты все тот же вор, ищущий, чего бы спереть. Нет, отсрочка была уже один раз, а потом еще один. Значит, у тебя нет посланий, которые я мог бы передать?
Конечно есть,сказал Кельсер.Передай Разлетайке, чтобы он за меня взял что-нибудь большое, тяжелое и острое и вогнал тебе в задницу.
Как будто он может мне хоть чем-то навредить! Ты сознаешь, что если бы он был при власти, то никто бы не старел? Никто бы не мыслил и не жил. Если бы все шло, как ему хочется, то все бы застыло во времени и никто не мог бы действовать, дабы ненароком не навредить другому.
Поэтому ты его убиваешь.
Как я и сказал,с ухмылкой ответил Разрушитель,из милосердия. Время старика давно прошло. Если все, что ты хотел,это пооскорблять меня, то мне пора идти. Досадно, что ты будешь так далеко от дома, когда наступит конец. Полагаю, ты бы хотел поприветствовать остальных, когда они умрут.
Это не может произойти так скоро.
К счастью, может. Но даже если бы ты смог чем-то помочь, ты бесполезен, если будешь находиться здесь. Какая жалость.
«Конечно,подумал Кельсер.И ты пришел сказать мне об этом вместо того, чтобы тихо удовольствоваться тем, что я отвлечен моими поисками».
Кельсер сразу догадался, что это западня. Разрушитель хотел, чтобы он поверил в то, что конец очень близок и что путешествие сюда бесполезно.
«Значит, это не так. Охранитель сказал, что не может идти вместе со мной,подумал Кельсер.Разрушитель скован подобным же образом, по крайней мере, до тех пор, пока мир не будет уничтожен».
Наверное, впервые за много месяцев ему удалось сбежать от извивающихся небес и от глаз губителя. Отсалютовав Разрушителю, Кельсер собрал костер и начал спускаться с холма.
Бежишь, Кельсер?поинтересовался Разрушитель, появляясь на склоне со сложенными на груди руками. Кельсер прошел мимо.Ты не можешь избежать своей судьбы. Ты привязан к этому миру и ко мне.
Кельсер продолжал идти, и Разрушитель появился у подножия холма в той же позе.
Те глупцы в крепости не способны тебе помочь,заметил Разрушитель.Думаю, когда наступит конец света, я нанесу им визит. Они и так существуют дольше, чем следовало.
Кельсер стоял на краю новой земли из темного камня. Точно так же озеро стало островом. Этот остров был гораздо больше. Океан превратился в континент.
Я убью Вин в твое отсутствие,прошептал Разрушитель.Я убью их всех. Подумай об этом в своем путешествии, Кельсер. Если что-то останется, когда ты вернешься, ты можешь мне понадобиться. Спасибо за все, что ты для меня сделал.
Кельсер ступил на океан-континент, оставив Разрушителя на берегу. Кельсер почти видел скрученные нити силы, оживившие эту куклу и дающие ужасающей силе голос.
Проклятье. Все эти словаложь. Он знал это.
Но они все равно причиняли боль.
Часть 5. Айри
1
Кельсер надеялся, что после исчезновения с неба Разрушителя солнце вернется, но, пройдя приличное расстояние, он, похоже, оставил свой мир позадии солнце вместе с ним. Небо здесь было всего лишь черной пустотой. Кельсеру удалось привязать слабеющий костер к концу посоха стеблями вьющихся растений, превратив его в импровизированный факел.
Было очень странно идти по мрачному ландшафту, держа посох с целым костром. Поленья не развалились, и костер оказался далеко не таким тяжелым, каким должен был быть. И не таким горячим, особенно если Кельсер не проявлял его в этой реальности полностью.
Вокруг были странные растения, казавшиеся реальными для его зрения и на ощупь. Одни с коричневато-красными листьями, другие с широкими пальмовыми ветвями. Много деревьевцелые джунгли экзотических растений.
Тумана здесь было мало. Встав на колени и всматриваясь в него, Кельсер мог различить маленькие светящиеся души рыб и водорослей. Здесь они проявлялись над землей, хотя, возможно, в океане на другой стороне они находились на глубине. Кельсер поднялся, взяв душу какого-то массивного глубоководного существа, похожего на рыбу, только величиной с дом. Он ощущал в руке, насколько она увесиста.
Все это казалось нереальным, но такой же была теперь и вся его жизнь. Он бросил душу рыбины и продолжил путь, пробираясь через заросли высотой по пояс, освещая путь посохом.
По мере удаления от берега он ощутил, как его душу тянет. Так проявлялись узы, связывавшие его с оставшимся позади миром. Даже не имея опыта он понимал, что эта тяга в конечном итоге возрастет настолько, что он не сможет двигаться дальше.
Он мог этим воспользоваться. Тяга была инструментом, по которому можно определить, удаляется ли он от своего мира или просто ходит по кругу в темноте. Теперь, когда рядом не было дорог и каналов, по которым можно определять направление, другие способы навигации оказались невозможны.
Судя по напряжению души, он двигался прямо вперед, удаляясь от родины. Он не был полностью уверен в том, что находится на пути к своей цели, но ничего лучшего ему не оставалось.
Он шел по джунглям много дней, и вот они начали редеть. Наконец он добрался до места, где растения встречались только отдельными участками. Их вытесняли странные скалистые образования, похожие на гладкие скульптуры. Зазубренные скалы высотой десять футов и более. Кельсер не знал, что могло их сотворить. Ему больше не попадались души рыб, и казалось, что здесь ни в одной реальности не было ничего живого.