Там, сержант кивнул вправо от себя. Всем внимание. Сазонов тыл на тебе.
Высокий мужчина в бушлате, шедший в середине группы, тут же залег между двумя деревьями, где на корнях пристроил пулемет МГ-40. Рядом, прислонившись спиной к дереву, его прикрывала девушка, крепко сжимавшая винтовку.
Один человек Ломиться, как бешенный кабан, с удивлением произнес командир группы. Так по лесу не ходят.
Теперь подозрительные звуки услышали и остальные. Кто-то, судя по стоявшему хрусту, со всех ног несся по лесу, не разбирая дороги.
Немцы? шепотом спросил сержанта один из партизан.
Ото отрицательно мотнул головой. На немцев это было совсем не похоже. Очень они уж не любили русский лес и все, что с ним связано. Они откровенно боялись его. Не привыкли немцы к такой силе, настоящему дремучему океану, в котором могли потеряться десятки немецких армий со всеми их союзниками. Немец предпочитал широкие дороги и выхолощенный парковый лес.
Местный, похоже, прислушавшись к раздававшимся звукам, произнес сержант. Смотрите, не пальните в него. Надо его тихо взять и зажать пару вопросов.
Вскоре из густого орешника, словно пробка из бутылки, вылетела полная приземистая фигура, которая показалась партизанам до боли знакомой.
Мать вашу, это же Михеич, вырвалось из уст командира. Лешка, прими его. Остальным занять оборону. Его, кажется, кто-то преследует. Приготовиться
Искаженное страхом лицо старого партизана мелькнуло в каких-то метрах от них, когда наперерез ему бросилось черное тело. Михеича сбили с ног и закрыли рот, чтобы он только дышать мог. Остальные же стали напряженно вглядываться в окружающую зеленку, откуда вот-вот могли появиться немецкие преследователи.
Партизаны сидели минуту, две, три. Все было тихо. Заливались птицы. Где-то выбивал трель настырный дятел. Некто никуда не бежал, не стрелял. Не захлебывались в лае овчарки, идущие по следу.
Выждав для верности еще несколько минут, командир группы облегченно махнул рукой. Преследователей не было, поэтому можно было поговорить со своим испуганным товарищем.
Михеич, черт тебя дери, ты что тут делаешь? Михеич? Слышишь меня? Очнись! старый партизан на все эти слова почти не реагировал; он ошалело вертел головой и бессмысленно хлопал глазами. Ты что тут забыл? Почему оставил наблюдательный пункт?! Где боец Кирьян? Михеич? сержант в пол силу зарядил партизану пощечину. Где, говорю, Кирьян?
Тот, наконец, пришел в себя и, узнав окруживших его людей, попросил воды. Получив фляжку, тут же к ней присосался.
Сазонов, дуй мухой к дороге. Если что, подашь сигнал. Уткой крякнешь. Для них, как раз сезон, сержант повернулся к другому партизану. Леша, давай на полкилометра вперед пройди. Вроде тихо, но на душе все равно неспокойно. А я пока с Михеичем потолкую
Он присел рядом с партизаном и, скрутив цигарку, закурил. Сделав несколько затяжек, молча передал его товарищу. Тот взял и стал глубоко затягиваться.
Молчание длилось недолго. В какой-то момент Михеича словно прорвало и начался его сбивчивый и странный рассказ.
Я же испужался, выпуская вонючий дым, хрипел он. Вот тебе крест, испужался. Понимаешь, мне так страшно, никогда не было. Поджилки даже затряслись. Сердечка билось, так что вот-вот выскочит.
Руки у него ходили ходуном. Самокрутка едва не вываливалась из пальцев.
Как тебя его видел Страшный, как черт! Лицом белый, а глаза огнем горят. Вылитый покойник! Думал все, конец старине Михеичу пришел. Мол, пожил ты, Федор Михеич, довольно на белом свете А он, вдруг, пошел прочь от меня
Молчавший все это время сержант наконец подал голос:
Ты про кого это?
Михеич, услышав вопрос, вздрогнул всем телом.
Про него, - партизан вдруг почему-то начал шептать. Про Кирьяна говорю, неужели не понятно Ты, командир, совсем ничего не понимаешь. Он совсем другой стал
От старого партизана, всегда отличавшегося стариковской рассудительностью и сдержанностью, вдруг повеяло каким-то мистическим ужасом. В глазах плескался страх. Он то и дело оглядывался в ту сторону, откуда прибежал.
Я же говорю, совсем другим он стал. Вылитый покойник Встал и побежал на немцев. Руки раскинул в сторону, продолжал он шептать, по-прежнему, не повышая голос. А из них огонь летит. Ей Богу, летит. Как тебя, это видел, командир. Все шипит, как кипяток. Потом тама такое началось, что прости Господи Все вдруг взрываться начало. Сначала домишко на окраине на воздух взлетел. Потом броневик с пулеметчиков на части разорвался. Я же с первого раза подумал, что это самолет али гаубица какая-то содит. Содит и содит, содит и содит. Раз и нет дома, раз и нет броневика, - старик пытался что-то изобразить руками, крутя ими перед собой. Кругом один огонь Везде один огонь
Вокруг них с сержантом собрались оставшиеся члены группы. Продолжавшийся рассказ никого из них не оставил равнодушным. Кто-то кривился с усмешкой, кто-то удивленно качал головой, а кто-то с сожалением что-то бурчал. В конце концов, когда Михеич уже стал нести откровенно странные вещи, сержант не выдержал и прервал его.
Значит, вот как сделаем. Ты, Михеич, пока оружие свое сдай, внушительно произнес он, протягивая руку к партизану. Кстати, где твое оружие?
Михеич растерянно огляделся, затем похлопал себя по карманам, словно винтовка могла там потеряться. Залез зачем-то за пазуху и вытащил оттуда кисет с табаком, который осторожно положил рядом с собой. Винтовки не было. У сержанта окаменел взгляд. Как командир группы, он прекрасно понимал, что это могло означать и как за это наказывали в условиях боевой операции.
Робята, вы что? Командир? Я же не трус! Лешка?! Марина, вы что? жалобно, чуть не со слезами на глазах, смотрел Михеич на своих товарищей. Вы что? вдруг старик опустил голову и, стянув с головы шапку, с силой провел ладонью по лицу. Да, да, я испугался Было очень страшно. Я же никогда такого не видел. Сердце в пятки ушло. Понимаете? Очень страшно было Я человек. Ты человек, он тоже человек. Немец тоже человек. Этот же другой У него взгляд даже стал какой-то сатанинский. Смотрел на меня, как на кусок мяса. Я даже дышать перестал, чтобы меня не заметно было по морщинистому лицу потекли слезы. Я не трус, братцы. Я же готов понимаете, готов, хоть сейчас под пули. Командир? Давай, я железку подорву. Дайте мне то. Командир, слышишь?! Сейчас пойду и взорву! Я сделаю, все сделаю! Я не трус! Слышите? Федор Михеич Таранов не трус!
Он вскочил с места, потрясая руками.
Где тол? В котомке он был, Михеич стал обшаривать глазами полянку в поисках рюкзака со взрывчаткой.
Михеич, успокойся. Успокойся, я сказал, спокойно произнес сержант, хватая старика за рукав и усаживая его на мох. Никто тебя не обвиняет в трусости или предательстве. Ты был и остаешься нашим боевым товарищем. Но в случившемся надо разобраться. Ты рассказываешь странные вещи, в которые сложно поверить. Придем в отряд и во всем разберемся Так ведь, товарищи?
Однако Михеич все равно не успокаивался и снова порывался встать.
Давайте вернемся обратно. Командир, давай вернемся. Вы все сами увидите, резко повернувшись к сержанту, с горячностью заговорил он. Вы поймете, что вас не обманываю. Вы все сами увидите. Слышите? Пошлите, быстрее
В ответ сержант отрицательно покачал головой.
Одного человека мы уже потеряли. Если все так, как говоришь, то там, наверное, уже полно немцев. Всей группой я рисковать не имею права, Михеич. Сейчас мы должны возвращаться и обо всем доложить командованию. Все, хватит разговоров. Выдвигаемся. Михеич со мной пойдешь.
После этого группа начала движение домой. В первые минуты старый партизан несколько раз пытался заговорить с командиром, но тот его прерывал. Такие разговоры в рейде были не самым лучшим способ сохранить незаметность и тишину.
К счастью, возвращение в отряд прошло буднично и спокойно. Вопреки нехорошим предчувствиям сержанта о возможном преследовании со стороны немцев они не увидели ни одного кружащегося над лесом самолета-разведчика, ни одного патруля на лесных трактах и дорогах между поселками. Тихо было и в крупных селах по дороге.
На месте сержант сразу же отправился к Карпову, где командиру и комиссару отряда изложил все подробности происшествия.
Слушай, а он не того? первым на рассказ о вылетающих из рук Кирьяна огненных стрелах, среагировал Карпов, выразительно пощелкал пальцем по горлу. Перепил может? Первач где-нибудь раздобыл Было ведь такое как-то раз
Михеича, правда, один раз не сдержался и в рейде припрятал пару бутылок французского коньяка. Вечером, когда наступил отбой, он их употребил на голодный желудок. Его закономерно развезло, а потом потянуло на подвиги. К счастью, пьяного в стельку старика с парой гранат в руках заметил и скрутил часовой.
Думаешь, Акинфий Петрович, он был пьян. В боевой обстановке бросил товарища? неверящим тоном переспросил комиссар. Это же трибунал, - он перевел взгляд на сержанта. Товарищ сержант, давайте еще раз, обстоятельно и по порядку. После вызовем товарища Таранова.
Сержант, обхватив кружку с обжигающе горячим отваром, начал рассказывать историю заново.
Нечего тут больно рассказывать, товарищ комиссар. Перед железкой Михеич, то есть боец Таранов, предложил разделиться. Мол, ему, как подрывнику, надо осмотреться на месте, последить за патрулями, присмотреть удобное местечко. Попросил с собой оставить Кирьяна, чтобы тот в рейде под ногами не мешался. Вы же знаете, что из того боец не больно сильный. Я решил, что так будет лучше для дела.
Сидевший напротив него Крапов вооружился карандашом и что-то чиркал в небольшой блокнотик. Была у него такая привычкаделать разные пометки в процессе разговора. Говорил, что так ему лучше думается.
Говорите, до того места, где вы их оставили, было километров пять или шесть, в процессе рассказа уточнил комиссар. Как же боец Таранов появился в этом месте? Пробежал все это расстояние? Пять километров? А если его кто-то туда специально доставил? вырвалось у комиссара далеко идущее подозрение.
Сержант предположение о предательстве сразу же отверг.
Нет, товарищ комиссар. Невозможно это, с горячностью проговорил мужчина. Когда мы его встретили, он дышал как загнанная лошадь. Грудь ходуном ходила. Лицо все багровое, дутое, потное все. Того и гляди сейчас с ног свалиться. Так что, товарищ комиссар, Михеич точно своим ходом до нас добрался.
Несколько раз он упрямо боднул головой воздух, словно в подтверждение своих слов.
Потом он такое понес, товарищ комиссар, что диву даешься, махнул рукой сержант. Говорил про какое-то колдовство, сатану, про огонь из геены огненной, у политрука даже лицо от удивления вытянулось и глаза округлились. Мол, наш Кирьян превратился то ли в покойника, то ли в какого-то ведуна. Рассказывал, что он одним взмахом руки жег деревенские избы, немцев, броневики. У самого же глаза прямо бешенные. Мне даже не по себе стало от них.
Они долго так сидели, обсуждая случившееся. Комиссар все время горячился, настаивая на открытом разбирательстве. Мол, нужно все грязное белье вытащить наружу, чтобы каждый боец увидел истинную сущность своего бывшего товарища. Сержант предположил, что Михеич умом тронулся на почве гибели своей жены. Вспомнил, как тот часто ее вспоминал в разговорах с товарищами, как все мечтал съездить к ней на могилку.
Думаю, товарищи, слишком поспешную оценку действий бойца Таранова мы давать не будем, в конце концов рассудил командир отряда. Тут следует неспешно во всем разобраться. Нельзя нам больше людьми разбрасываться. Слишком уж мало нас осталось Нужно к той деревушке разведку отправиться. Пусть они там поглядят, с местными поговорят. Порасспрашивают, видели ли они Кирьяна или немцев.
После этого в командирскую палатку был вызван и сам боец Таранов, который, к сожалению, ничего толком стоящего добавить в уже прозвучавший рассказ не смог. История, по-прежнему, звучала крайне странно и по-идиотски нелепо. Он упоминал какие-то совершенно фантастические вещиогненные лучи из рук Кирьяна, произвольные взрывы домов и немецких броневиков, вспыхивающие, как свечки, немецкие солдаты. Все дело кончилось тем, что не сдержавшийся комиссар вскочил с места и громко наорал на Михеича. Он обвинил его в пьянстве, глупости, трусости и еще в доброй сотне смертных грехов. Вдобавок комиссар пообещал сообщить об этом происшествии на Большую землю, что, собственно, и было исполнено.
Ближе к вечеру, в момент очередного сеанса связи, радист партизанского отряда отправил радиограмму следующего содержания. «Зеленый ЛесЦентру. Проходы к цели разведаны. Слухи о массовой отправке местного населения на работы в Германию полностью подтвердились. В ходе операции пропал без вести боец Кирьян Бесфамильный».
Следующим утром из отряда выдвинулась новая партизанская группа. Ее целью был осмотр села, где случился инцидент, и поиск попавшегося бойца. Попасть на место происшествия группе не удалось. Вся эта местность на полтора десятка километров в диаметре была оцеплена плотным кольцом из немецких войск и отрядов вспомогательной полиции. В оцеплении обнаружились даже легкие чешские танки и один танк Т-34 с белым крестом на башне.
Наткнувшись на это, командир группы принял решение отходить. Единственным результатом рейда стало недолгое, чуть более трехчасовое, наблюдение за копошением немцев между сожженными домами. Удалось сфотографировать остатки разорванных броневиков, взорванного грузовика и искореженной легковой автомашины. Кроме того, было обнаружено выросшее на окраине села новое кладбище с более чем пятью десятками свежих березовых крестов с надетыми на них немецкими касками.
Возвратившуюся с рейда группу ждал еще один сюрприз. Их встречал взволнованный командир отряда с вырванной страничкой из блокнотика.
Ну, как там? Нашли что-нибудь? начал он забрасывать вопросами сержанта, едва только их группа добралась до расположения отряда. Что с Кирьяном? Как ничего?! Неужели ничего не нашли?
Выяснилось, что на внеочередном сеансе связи пришла радиограмма довольно странного содержания, призывавшая ждать гостей с Большой земли. Через день должен был прилететь специальный представитель Штаба партизанского движения с группой товарищей, которых по не озвученной причине очень интересовал пропавший боец Кирьян. Центр приказывал оказывать прибывающей группе полное содействие в поисках.
Черт все это побери, растерянно произнес Карпов, в очередной раз разглядывая коротенькую бумажку в раках. Спрашивали его рост, приметы, номер красноармейского удостоверения. Еще про какого-то Петра Логинова задавали вопросы. Ты слышал что-нибудь про этого самого Петра Логинова?
Сержант отрицательно покачал головой. Он первый раз слышал про этого человека.
Логинов? Петр? вдруг встрепенулся Михеич, понуро стоявший рядом с ними. Знаю! Слышал от Кирьяна! Знаю, товарищ командир! Про него же Киря рассказывал. Говорил, что это его большой знакомец. Мол, с ним вместе в одном окопе сидели, похлебку из одного котелка хлебали.
Услышав это, Карпов выругался. Ситуация становилась все более и и более непонятной. К тому же его не отпускало ощущение, что с прилетом новых людей проблем в его отряде только прибавиться
Глава 11
Бабаевский овраг, что с незапятнанных времен тянулся от села к речке, пользовался у местных дурной славой. На его крутых обрывистых берегах не мало людей покалечилось за последние годы. Сколько скотины же сгинуло за это время совсем не счесть.
Откуда такое название у оврага пошло уже никто и не помнит. Правда, кое-кто из старожилов, которых с началом войны благополучно снесли на погост, рассказывал про какого-то старого деда по прозвищу Бабай. Говорят, он лет двадцатьтридцать на краю оврага в землянке жил, которую собственными руками же и выкопал. Нелюдим был. Бирюк бирюком. Никого из местных не привечал. Когда помер, его там же и закопали. С той поры не любили туда местные захаживать. Своим деткам тоже наказывали туда не ходить.
К вечеру этот овраг напоминал больше пропасть без краев и дна. Лучи солнца уже до его низа не доставали, отчего там было холодно и темно. На проступающих влагой стенках было влажно, редкие растения напоминали жиденькие веревочки.
На самом дне оврага между крупных блестящих влагой булыжников виднелась странная бесформенная куча, которая время от времени шевелилась. Казалось, по земле ползло какое-то непонятное существо, у которого было множество конечностей. Однако, это впечатление было обманчивым. В грязи барахтались два человека, один из которых безуспешно пытался поднять второго.