Лимбрий начал говорить мееедлеенно, сейчас он походил даже не на громадного кота, а на змею или, хуже того - на совершенно неведомого этому миру зверя.
По темной коже пробежали полосы, повторяющие направление кровеносных сосудов, рваные тире, пунктирные линии.
Подушечки пальцев выбросили когти, щелчок если и был слышен - то слегка. Горничная взвизгнула и опрометью бросилась вон из зала, сузившегося вдруг до минимальных размеров и ставшего холодным.
Плотный воздух взрезало тяжелое, тугое шипение:
- Не бью баб. Тем более, таких калеченных на голову дур, как ты... А вот убить могу, это не запрещено. Пошла вон. Из города - вон. И не прячься, не вздумай. Найду... ведь.
Надо ли пояснять, что толстуха пропала и из замка, и из Брангдора в миллимомент?
На смену ей в спешном порядке была найдена другая нянька, невысокая, круглолицая, глуповатая девчонка из беженок. Альмира оказалась покладистой, добродушной и чистоплотной - ничего другого и не требовалось. Дениор тянулся к ней, полюбил ласковые руки и незатейливые песенки, которые девушка пела ему почти постоянно.
Тянулся ребенок и к Элиджару, безошибочным каким - то чутьем определив в нем родственную душу.
Оба были ничьи. Оба были рождены ни для чего.
В Нигде.
Мать мальчик воспринимал просто на каком - то природном, животном уровне: звук голоса, запах, инстинкт. Он был доволен уже тем, что Меридит никогда не обижала его: не кричала, не ругала, не шлепала. Но и других вещей она тоже не делала с ним.
Не играла. Не пела песен. Не целовала. И на руки брала только, чтоб покормить. Ну, или когда нянька была занята другими делами.
Дениор получал от отчима - защиту, от матери - питание, от няньки - заботу. На маленькому ростку этого было недостаточно. Любви он не видел. Может, поэтому и болел, и хныкал.
А может, и не поэтому. Послевоенные дети такая морока! Возрождение всегда длительно и болезненно.
- Альмира!
Нянька прибежала сразу, что - то жуя на ходу. Поклонилась, подхватила мальчишку с пола, унеслась прочь, оставив запах самоваренного мыла и подгорелого сала.
Меридит положила руки на стол.
- Ты не ответил, Элиджар.
- Это допрос?
Девушка усмехнулась краешком рта.
- Просто спросила, что такого? Ты - то все обо мне знаешь, а я...
Оборотень проводил взглядом ушедшую Альмиру. Потом перевел его на Меридит.
- Ты не любишь своего сына. - резюмировал он - Это не плохо и не хорошо, всё можно понять. Но все - таки... Будь к нему потеплей, хорошо? Он не при чем.
Принцесса вздрогнула так, как будто ее застали внезапно за каким - нибудь мерзким делом: воровством, например. Ощущения у ней сейчас и были такие же, как у глупого, неудачливого вора, схваченного за руку и припертого к стенке.
Нервно побарабанив пальцами по столу, опустила глаза, стараясь сдержаться. Выдохнула. Вдохнула несколько раз. Опять выдохнула. В зале стало тихо, как в могиле, несмотря на смешанные звуки, доносящиеся с улицы. Несмотря на мерное тиканье старинных громадных старинных часов в углу. Часы эти то спешили, то отставали, показывая горхат знает какое время. С кухни доносилось мерное звякание - там мыли посуду, терли ее золой, песком, окуная в вонючую пену из самодельного мыла. Потом - в теплую, мягкую воду - нежную и ласковую, как первые поцелуи или кошачья шерсть...
- Я люблю Дениора. - Меридит произнесла это тихо и хрипло - Но... я... Ты не ответил на вопрос.
Элиджар посмотрел исподлобья, холодно.
Принцесса поднялась с места. Ей до горхатовых костей надоели уже все эти тайны, недомолвки, холод, лед. С чего - то внезапно вспомнилось детство - радужное и яркое, но быстро исчезнувшее, укатившееся и затерявшееся в траве сияющей бусиной.
- Не хочу я отвечать на твои вопросы, принцесса.
- Почему?
Шорох часов, тик - так, тик - так. Скрип снега под ногами прохожих, звяканье посуды.
Дыхание. Дыхание двоих, тяжелое и тугое, пахнущее горечью и гарью.
- Потому - что я тебе не верю, Меридит Окрехайская.
Вот и в самом деле - с чего бы ему ей верить? Слова его сначала остро кольнули в самое сердце и тут же боль успокоилась, растворилась без следа. Меридит было как - то даже и не обидно.
Ее мужчина сказал правду - какое доверие может быть к ней? К ней, которая его просто не заслужила. Но, с другой стороны...
- Это плохо, Элиджар. Очень плохо. Я то ведь тебе все рассказала... честно. Чтобы ты не обольщался, не обманывался на мой счет
Тяжелые руки, ставшие уже родными до пронзительности, легли ей на плечи. Лимбрий развернул к себе тело девушки с легкостью, каблуки туфель скрипнули по каменному полу, натертому до блеска заботливыми руками прислуги.
Вот же горхатский потрох! Когда она уже успела обсопливиться? Слез здесь только не хватало.
Королева Маргарет была тысячу раз права, когда называла дочь "бесхарактерной слюнтяйкой".
" - Стыдитесь, Меридит. Ваше поведение отвратительно. Немедленно утрите слезы и ступайте прочь."
Прочь. Прочь. Прочь.
Вон из моего дома, из жизни, из мира...
- Эй, конфетка, ну ты чего? - сильные, неуклюжие руки. Чуть шершавые пальцы грубовато утерли слезы.
У оборотней (у всех, не только лимбриев) грубая кожа на руках и ногах, грубее, чем на всем теле. Покров хранит когти. Ну... или крылья. Это нужно для метаморфозы, человеческая кожа бы просто порвалась при обращении.
- Ты чего ревешь, принцесса? На кой хер тебе знать, что я, да откуда? Не реви... Да не реви ты! Иди сюда...
Прижав к себе хрупкое, разодрано вздыхающее от еле сдерживаемых всхлипов тело, прошептал в волосы - жесткие от воды и плохого мыла:
- Просто ты меня пойми, Меридит. Я жил плохой жизнью. И пока не готов тебя разочаровывать. То, что делала ты - это одно. То, что делал я - совсем другое. Ты девочка, вам многое простительно. Понимаешь? С меня спрос строже. И пока я не слишком верю тебе, чтоб "вывернуть карманы".* Позже, ладно?
Она закивала головой так остервенело, что растрепала прическу. Сейчас вот такая - со всклокоченными волосами, блестящими глазами (не такими, как обычно - серыми, гранитно - тусклыми) и веками, начавшими уже припухать, принцесса сошла бы даже за хорошенькую.
Она нравилась лимбрию. Очень сильно. И все еще непонятно, почему...
Чем - то цепляла его эта странная девочка.
- Слушай, Меридит. Может, пройдемся? Ну а что? Пошли, пошляемся по городу? Дениора Альмира займет чем - нибудь. Что скажешь?
Предложение имело смысл. Надо было развеяться. Да, просто пройтись по городу, как обычным людям. Пройтись, держась за руки, глазея по сторонам и, возможно, жуя какую - нибудь дрянь, типа дешевых пряников, сушеных фруктов или леденцов на палочке - приторных, круглых, слегка смятых с боков неаккуратными пальцами варщицы.
До города добрались быстро, на улицах царила суета, подготовка к Дню Холода была в полном разгаре - несмотря на постоянно сыплющиеся неприятности и невзгоды, праздник все же решено было отметить.
- Не разумнее ли поэкономить? - сопротивлялся было Пран, но Меридит скоро осекла старого скрягу.
- Мы все итак долгое время были лишены всего этого. - сказала она - Поэкономить, Пран? На чем вы хотите экономить? На маленьких радостях несчастных людей? На пирожках и леденцах, которых недополучат ребятишки? Погреба забиты провизией. Казна полупуста, да. Но на фейерверк, зимние забавы, музыку много и не надо. Займитесь этим... Праздник, которого не было столько лет - состоится.
С этим праздником... Меридит уперлась, просто уперлась. И ей самой было понятно, откуда явилась эта упертость.
В детстве у маленькой несуразной девочки было мало праздников. Про основные, государственные торжества еще помнили, а вот о ее Дне Рождения часто забывали. Нет, наследница Окрехая не винила мать...
Она вообще ни за что не винила Маргарет, находя ей оправдания: мама всегда пила много и часто, а последнее время стала пить больше и чаще, видимо, справляя поминки по ушедшей от нее любви и надежде. Маленькой Меридит было искренне непонятно, за что Адион так не любит маму? Как вообще маму можно не любить?!
Да, мама часто кричала и плакала. И ругалась нехорошими словами. И забывала о Дне Рождения дочери.
Ну так это ведь не мама виновата, а она, Меридит. Раз мама ругается, значит так и надо? Меридит и в самом деле нехорошая и некрасивая девочка. Глупая и безответственная. Зачем таким Дни Рождения?
И поэтому в этом году День Холода должен был состояться, даже если б пришлось принцессе Брангдора идти с протянутой рукой по уцелевшим Королевствам и попрошайничать там.
Горхатский потрох! Да она и к кратурам бы пошла на поклон, но зато ни у одной Брангдорской девочки и ни у одного Брангдорского мальчика не возникло бы в будущем желания разыскивать недополученную в детстве любовь странными и страшными способами.
Например, спать с тем, кто просто добр к тебе. Или принимать за нее... уж совершенно неизвестно что.
Поболтавшись по городу и понаблюдав за предпраздничными приготовлениями, Меридит и Элиджар оказались на одной из его окраин.
Здесь было пустынно - дома, ранее стоявшие здесь стройным рядом, давно сгорели, остова разнесло ветром и размыло дождями. Сейчас место это напоминало собой странный могильник, заметенный снегом.
Чуть поодаль от могильника торчали остатки довольно большого строения. Серый камень стен, пропитанный сыростью и влагой, потемнел до черноты и теперь здание напоминало собой неряшливо вырезанный из черной бумаги орнамент, приложенный на белый фон.
Здание городской библиотеки. Склеп культуры. Когда - то здесь было довольно шумно и многолюдно - студенты, пансионеры и просто скучающие забредали сюда большими веселыми толпами, стремясь напитать разум; шелестели страницы, а в разноцветные стекла окон бил свет...
Здесь пахло бумагой, духами и сургучом; воздух был пропитан шепотом и смешками. Здесь рождались споры и оживали новые миры.
Теперь же библиотека напоминала скелет - темные провалы глазниц - окон, сухие ребра стен.
- Вот еще тоже головная боль... - невнятно пробурчала Меридит, прожевывая кусок ореховой пастилы, слишком большой, мешающий теперь говорить - Вошштанавливать надо...
Элиджар покачал хлипкие остатки ограждения.
- Ты, конфетка, говоришь, как беззубая. Прожуй или выплюнь эту дрянь, а то у меня ощущение, что говорю сейчас с Мартой, а не с тобой. Сильно много времени на восстановление не уйдет - целы и стены, и крыша. Окна вставить и можно открыть здесь харчевню. Или бордель. Что скажешь?
Внутри здания царил полумрак. Серые стены, казалось, питались светом, пробивающимся сюда, поглощали его.
Меридит встала недалеко от входа, подняла голову вверх.
- Тебе, лимбрий, лишь бы пожрать и потрахаться. - занудно начала она - Либо бордель, либо харчевня. А учиться им где? Один единственный пансион для детей в городе. Один единственный приют. Библиотек нет вообще. То, что в замке - не в счет, бОльшая половин книг ушла на растопку. Таким образом, мы рискуем получить в будущем необразованное, малограмотное поколение. Понимаешь, как это страшно? А ты - бордель... Есть бордели в Брангдоре, хватит и их. Не переживай, будет тебе, где оттянуться...
Девушка спиной и всем телом вдруг почуяла, как напрягся ее партнер. Тяжелая рука, лежащая на ее талии, стала просто камнем. Пальцы скребнули по ткани чуть выступившими когтями.
- Глупая шутка, принцесса. - тугой шепот ударил в ухо и обжег щеку - Глупая и неуместная. Благодари Богов, что родилась женщиной, Меридит. Иначе я бы просто открутил тебе башку за такую грязь.
Она усмехнулась.
- Все вы... - шепот, сорвавшийся с вытянувшихся в противную узкую полосочку губ, не уступал звериному - Одинаковы. Только и надо вам...
Взгляды - серебряный и дымный - скрестились. Еще бы немножко и...
Распаленные тихой ссорой, они не заметили отделившуюся от стены темную фигуру, почти слившуюся с полумраком. Меридит сделала шаг назад, непроизвольно сжав кулаки - ей показалось, что Элиджар хочет ударить ее.
Но резче, чем от воображаемого удара, девушка вздрогнула от шипящего звука, рассекшего тишину надвое:
- Добрый день, шенны самозванцы. Добрый день...
___________________________________________________________________
*Невеста - в данном контексте - жертва
*"Вывернуть карманы" - рассказать все начистоту, покаяться, довериться. (жаргонизм)
Глава 14
Первым вопросом, который задал Элиджар обладателю странного, шипящего голоса, был:
- Ты откуда здесь, мразь недобитая? Я ж тебя выкинул!
Меридит вытаращила глаза на неожиданного визитёра. Полумрак здания, длинные волосы и то, что небо заволокло - снаружи вновь шел снег; скрывали лицо незнакомца.
Мужчина выступил из сумрака - стройный, невероятно рослый, замотанный в плащ, а может, какую - то накидку, его напоминающую.
Тьма отступила, обнажив звериный оскал, радостно - хищный и наглый; на красивом лице сверкнули рубины зрачков.
- Ну здравствуй, кот поганый! - незнакомец одним движением головы откинул с лица волосы, легшие на плечи сияющей накидкой - Выкинул, говоришь?! Недалеко я улетел, понимаешь ли! Твоей силы намного не хватит, я еще тогда сказал...
Меридит вздрогнула, чувствуя вибрации - колебания Потенциала были сильными, очень сильными, у слабой полукровки моментально заломило сразу все мышцы, суставы и затылок. Сейчас она чувствовала себя так, будто простудилась: резкий жар, головная боль. Откуда - то явилась тошнота, во рту стало кисло и противно. Марта называла это состояние еще одним странным словом: "конаёбость".
Девушка охнула и схватилась рукой за ближайщую колонну, подпирающую потолок; с той повалились ошметки краски, глухо шлепаясь вниз, разбиваясь на грязном полу.
- Пошла вон, Меридит! - рявкнул Элиджар, сузив зрачки - Отойди к стене.
- Да что происходит? - выдохнула она через силу. Принцессе было явно плохо, ее трясло, под коленями будто гномы бои устроили. - Кто это... Элиджар!
Лимбрий скинул плащ. На Меридит сразу же дохнуло жаром.
- Ты не представишь меня своей подстилке? - притворно - искренне удивился багровоглазый, в голосе послышались какие - то клекочущие нотки - Кошара! Да ты маловоспитан, как я погляжу! Что, твоя мамаша не потрудилась привить тебе даже и минимума правил этикета?
Лимбрий ответил рыком, теряя уже человеческий облик. Какой - то миг и серебристая шерсть была густо осыпана мелким крошевом разрушенного потолка.
Вслед явилось небо, снег повалил внутрь помещения через остатки крыши, пробитой огромными...
...драконьими крыльями!
- Мать моя женщина!!! - завопила Меридит, прикрывая рукой лицо, стараясь уберечь от осколков глаза - ДРАКОН!!!!!!!!
Тугим порывом ветра принцессу отбросило прочь, она откатилась к стене, по дороге зацепившись за что - то одеждой и больно ударившись сразу спиной, головой и плечом. Правый рукав тут же промок кровью, Меридит не прореагировала никак, стараясь не поддаться боли и не потерять сознания. Липкая тошнота подкатила комом к горлу, глаза забил мусор и девушку вытошнило прямо на пол.
Стоя на коленях, она гавкала, как собака, не успевая перевести дыхание. Ее тошнило, тошнило и тошнило. В голове бухал молот, мышцы живота и спины срослись в тугой комок, пронизанный одним огромным горящим нервом.
Чуть придя в себя, Меридит попыталась подняться. Не вышло. Подняв растрепанную голову, постаралась вслушаться в смесь звуков, в рвущийся, плавящийся воздух.
Потом, всё - таки встав и, кое - как цепляясь скрюченными пальцами за стены и какие - то острые обломки, пошла наружу, на свет.
- Идиоты! - сиплый крик утонул в шуме драки - Прекратите, немедленно прекратите!
И, теряя уже последние силы, собирая в комок всю волю, на которую была способна, теряя терпение, топнула ногой, приминая пушистый, рыхлый снег.
Ленивая Суть проснулась, по белому покрову пробежала тонкая лента тепла, покров разошелся, как гнилая ткань, бесстыдно обнажая заботливо скрытую под ним замерзшую землю и сжухлую траву.
Зажав безостановочно пульсирующие виски руками, одуревшая от боли Меридит вяло оползла вниз...
...на внезапно подхватившие ее сильные, пахнущие гарью и кровью знакомые руки...
Когда она очнулась и разлепила отяжелевшие веки, вокруг было темно. Девушка покрутила головой - глаза, быстро привыкнувшие к свету, выхватили из мрака несколько оплывших свечей, столик, шкафы, жарко полыхающий камин... Она была у себя дома, в спальне, в постели. Кто - то принес ее сюда, раздел и укрыл тяжелым покрывалом.
Меридит села и потрясла головой. Оглядела себя, на ней ничего не было, только руку больно стягивала тугая повязка.
Снаружи послышалась какая - то возня. Дверь распахнулась, вошла Марта, ковыляя, переваливаясь сбоку набок.
- Очухалась? - спросила она - Ужинать пойдешь? Или сюда принести? Коту твоему щас всыпала горячих! И этому... дракону тоже! Это ж надо, а?! Чуть Дениора мамки не лишили, скоты!
Принцесса сдвинула одеяло с ног:
- Дракону?! Он здесь, что ли?!
Марта подала Меридит платье, помогла натянуть, заботливо стараясь не тронуть забинтованной руки:
- Здесь... Его Элиджар на себе притащил, полудохлого. Башку он ему разбил! А за крыло стал рвать, а тот перекинулся. Теперь рука на нитке висит, а у меня тяму не хватает, как ее на место приладить... За целителем послали, а этот старый пень не идет, боится. Так кот твой пригрозил, что сам за ним придет, если тот ссать будет... А этот...
...Принцесса быстро шла по коридору, наплевав на то и дело подступающую слабость. Марта со свечой в руке семенила за ней.
- Они разодрались, а из тебя силы - то вихрем высосало, - продолжала старуха - Элиджар вас домой приволок: его и тебя. И сам раненый! Что стряслось - то?
Меридит остановилась.
- Здесь, - знахарка толкнула дверь - Оба здесь.
Комната эта использовалась редко. Она была небольшой, но зато хорошо освещалась масляными светильниками и обогревалась хорошим, простым камином.
- Всё, - целитель, высокий, худой старик с трясущимися руками и каким - то сизым носом разогнулся от кровати - Швы положил, повязку. Рукой пусть не двигает, как проснётся. И... не перекидываться бы ему пока... ни к чему это! Вроде так, по логике, шенн - зи Элиджар. А так - я ведь людей лечу, про оборотней мне мало известно.
Лимбрий встал из кресла. Выглядел он неважно, но все - таки получше, чем дракон, лежащий сейчас на тахте и прикрытый плотной простыней. Волосы его разметались, черты лица заострились, длинные ресницы отбрасывали на лицо неровные тени. Мужчина был красив и красив очень, но красота эта была зловещей и до умопомрачения просто схож он был внешне с...
"Какого горхатского сына он ТАК напоминает Адиона?!" - Меридит вздрогнула - "И тот портрет... Кто на нем? Он сам? Его предок? И почему мужчина на портрете и этот дракон один в один - Адион Шеридан, мой... отчим?!"
- Идите. - в комнату втиснулась Марта - Идите к себе. А ты, старик, на кухню. Там поешь и домой, раз так боишься. Или останешься, а?
Целитель покосился на дракона, на Элиджара и покрутил головой.
- Я лучше завтра приеду, перевяжу его. Если надо будет.
Когда лимбрий и принцесса оказались в своей спальне, Меридит уже ноздри раздувала от злости.
- Ты что устроил? - накинулась она на партнера - Ты зачем его сюда приволок? Кто он такой?! И почему такое сходство с портретом?
- Не ори, - Элиджар вдруг осек ее. Резко и холодно. Прежде он никогда не позволял себе такого тона. - Закрой рот, конфетка. Он потомок. Хилая, слабая ветвь Гранитной Династии. Он - настоящий владелец Брангдора. Он, а не ты. И не я.
Девушка зажала рот рукой. Спину прошила дрожь. Ледяная дрожь. Принцесса присела на край кровати.
- И что теперь будет? А, Элиджар? Пора уходить?
Ей стало не по себе и понятно отчего...
Одно дело люди, принявшие их, надеющиеся на защиту магички и лимбрия. И одно дело даже кратуры, которые, если и вернутся опять, то очень и очень нескоро - требуется ой как много времени, чтоб восстановить силы и породить новое поколение огнедышащих. Даже моры и голод можно пережить.
Но совершенно другое дело - громадный серый дракон, Потомок, имеющий претензии. Как с ним биться, чем? И, если договариваться, то на каких условиях?
- Когда он тебя спер с площади, - голос оборотня хрипнул, прищуренные глаза превратились в металлические щели - Я его нашел. И выбросил к херам. Думал, не вернется. Так нет же! Видимо, моего Потенциала недостаточно. Твою же горхатову бабушку...
Меридит обхватила себя за плечо здоровой рукой:
- Да куда выбросил - то?!
- В портал.
Вот тут ей стало совсем непонятно. Межпортальный Потенциал? Магия Перемещений? У простого лимбрия?
ОТКУДА?!
- Умею немного... - Элиджар сузил глаза еще больше. Видно было, что он прочел вопрос по лицу девушки. - Немного могу. Лимбрии так могут. Мне говорили, что мой отец по любым ходам перемещался, как крыса. И я могу. Но, как оказалось, недостаточно хорошо.
Он сел рядом и притянул Меридит к себе. Та вздохнула и уткнулась в его плечо носом.
- Это наш дом, моя девочка. - голос стал глухим, слова падали, как капли воды в пустую лохань - Наш. А этот... как очухается, пусть валит к себе в Вестрафские заросли. Мне насрать. Пусть хоть к Горхату в глотку. Я его покалечил, я его и вылечу. А потом уж не мои трудности, куда он пойдет. У меня нет желания делиться с ним домом и женщиной.
- Он предъявит права, Элиджар.
Лимбрий протянул руку, коснулся пальцами подбородка девушки и повернул к себе ее лицо:
- Он их уже предъявил, принцесса. Еще в тот раз. Тогда этот змей не тронул тебя, не успел; хотя поволок к себе с определенной целью. Но вот...
Меридит решила все же рискнуть. Еще раз...
- Послушай, так может, - начала она - Нам стоит согласиться? Что он там хочет, потомка? Ну так и рожу ему... Ты только не ори, хорошо? Выслушай! Что такого? Многие так делают, особенно сейчас, после войны. Посмотри на людей - у оставшихся мужчин по две, три женщины. У магов на Юге, я слышала... Элиджар, не рычи! Ну куда деваться - то?! Кратуры так делали и раньше - и получили сильную армию. Давай, как Гранитный очухается, я поговорю с ним? Так же будет лу...
Горячие губы грубо заткнули ей рот. Сильные руки рванули платье вниз, с плеч. Пальцы больно сжали грудь.
- Закрой свой поганый рот. Ты поняла? Поняла или нет?
Девушка развернулась и, согнув ногу в колене, сильно ударила его в пах. Промахнулась, нога ушла в бок, в раненное бедро.
- Убери от меня свои паскудные руки! Начни думать башкой, а не яйцами, зверь!
Этот выпад, истеричный и злой, только разозлил оборотня. Ухватив любовницу поперек талии, он без труда подмял ее под себя, прижав животом к постели. Меридит взвизгнула и повернув голову, вцепилась зубами в руку Элиджара.
- Так значит? - лимбрий запустил пальцы ей в волосы, слегка намотав на кулак, дернул голову вверх. Меридит взвыла от боли и злости. - Любишь пожестче? Ну давай, представь на моем месте ту серую тварь... Давай, жги!
Задрав платье, резко разведя коленом ее ноги, вошел грубо и быстро, с каким - то странным довольством ощущая, как голодная суть приняла в себя ноющую его плоть.
Иначе быть не могло - полукровка потеряла много сил, тело и то, что питало его, требовало кормежки. Или хотя бы перекуса. Быстрый обед, уличная харчевня. Кусок хлеба, сунутый за пазуху.
- Горхатов потрох! - выла магичка, уперев руки в постель, подчиняясь резким движениям вбивающегося в нее тела - Ненавижу тебя! Сильнее!
Внезапно он остановился.
Крепко держа пару под грудью, не выпуская прядей ее волос, наклонился и прошипел в ухо:
- Проси. Так проси, чтоб я поверил.
Меридит застонала. Он все еще был внутри, он жег ее, плавил раскаленной плотью, мнимое сопротивление таяло, как тает снег на жарком весеннем солнце. Между ног девушки звенело, горело, там было влажно и горячо. Лимбрий не остановился совсем... Просто движения стали чуть ощутимыми и протяжными, как стон. Тело стонало, стоны перемешивались с болью, на шею легла рука, царапнув когтями кожу.
- Проси, Меридит.
- Прошу тебя! - выкрикнула она, дрожа, как от холода - Не прекращай! Не останавливайся...
Тяжёлая рука сдавила горло, почти перекрывая доступ воздуха. Дергать головой стало опасно - зверь выпустил когти; чуть изогнутые, они почти впились в кожу, не раня ее, но обещая сделать это...
Он двигался в ней то плавно, лаская; то, наоборот - очень жестко, вбиваясь в тело, вдавливаясь в него, как венчик в масло и тогда Меридит начинала дрожать, кусать губы и всхлипывать от удовольствия.
Происходящее нравилось ей и, то ли уж была она настолько бесхитростной натурой, то ли просто голова отказывалась работать совершенно, а приходилось это признать.
Лимбрий был тем, кто нужен, важен, необходим. Хотя бы сейчас! Хотя бы в эти больные минуты!
- Сильнее, пожалуйста!
О, она уже даже не просила, а умоляла. Слезно, жарко и униженно. И им абсолютно было наплевать, что происходит...
Обоим.
На какой - то миг Элиджар покинул распаленное тело пары. Почувствовав жуткое одиночество, она потянулась к любовнику, немедленно очутившись в объятиях знакомых рук и родного уже, пряного аромата.
- Подожди, Меридит, девочка, моя девочка... - шептал он, освобождая стройное тело от остатков одежды - Не торопись, не спеши. Дай посмотреть на тебя, дай тебя почувствовать.
Теперь он вошел в нее мягко, нежно, крепко прижав согнутую легкую ногу к своему бедру и осторожно разведя пальцами влажные складки плоти. Погрузившись почти полностью, нашел между ними тугую бусину клитора и стал поглаживать, вызвав ответные вздохи желанного тела.
Меридит, сама Меридит не желала полунасилия и полубезумия, его пара хотела нежности, тепла и уюта.
Та Суть, жадная и полуголодная, сейчас уснула, ушла. С ним в спальне теперь была только Меридит, Окрехайская погорелица, девочка, бесстрашно кинувшаяся на помощь зверю, попавшему в капкан по дурости и безалаберности. И вот ее, и только ее он хотел сейчас ласкать.
И любить.
- Ты такая славная, конфетка, - говорил он, целуя губы и щеки, соленые от слез - Славная, мягкая и нежная внутри. Ты пахнешь сахарной тянучкой... И ты моя!
- Ага! - ответила она как - то уж совсем простецки, обвивая руками его шею и прижимая к себе - Твоя... конечно!
Мрак, тьма и мерзости отступали перед этой открытостью, как перед ярким светом. Сейчас здесь были только двое: он и она, стремящиеся, желающие принадлежать друг другу.
Больше здесь не было никого.
Она кончила, обвив поясницу своего мужчины ногами, прижавшись к нему всем телом, резко вскрикнув прямо в тяжелое плечо, в бронзу кожи - наслаждение было настолько острым, что Меридит стало даже страшно. Такого с ней не было еще ни разу.
Принцессе всегда было хорошо с Элиджаром, очень хорошо.
Но не НАСТОЛЬКО ЖЕ!!!
Задавив ее бедра до боли, он взвыл и кончил тоже - одной длинной тягучей судорогой. Вспышкой. На какой - то момент им обоим показалось, что мир рухнул и на пороге уже стоит сам Горхат со своей свитой.
- Потрясающе... - выдохнула Меридит в губы своего любовника, ловя последние, почти предсмертные судороги - Как же... это... Не уходи...
Лимбрий просунул руки под узкую влажную спину девушки и поцеловал нежное место между плечом и шеей. Меридит хихикнула. Это было щекотно и мило.
- Прости меня, конфетка. Простишь?
Она шлепнула его по плечу:
- Я тебя сто миллионов раз просила не звать меня конфеткой! Это глупо и пошло. Мне до жути не нравится!
Оборотень лег рядом, девушка тут же попыталась подняться.
- Куда собралась? Не к ящеру, надеюсь?
Принцесса пробормотала что - то нечленораздельное про жажду, воду и купальню.
Ванну принимали вместе. А после лежали рядом - распаренные, влажные, соединенные. Соединенные не телами, нет.
Связь тел - хрупка. Она рвется, как гнилая нить от малейшего прикосновения, даже осторожного и легкого.
Связь слов и обещаний вообще ничего не значит зачастую. Обещание можно дать. А можно забрать обратно. Можно банально нарушить.
Любую связь можно оборвать. Любую! На каждый замок как правило находится ключ. Ну... или кайло.
Ту же связь, которая возникла однажды между лимбрием - отщепенцем и принцессой - бродяжкой разрушить не представлялось возможным.
Во всяком случае, пока.
...Позже, намного позже, когда в окна уже стал заглядывать рассвет, Меридит задремала на плече оборотня, крепко замотавшись в одеяло и пропустив сквозь тонкие пальцы волосы любовника.
Он осторожно выпутался из ее объятий - теплых, лилово - розовых, пахнущих конфетами и сном. Поднялся. Надев штаны, глянул на принцессу и хмыкнул - она надула губы, как маленькая.
Несколько минут лимбрий смотрел на нее, потом оделся и вышел.
Стоило сходить проверить дракона - по подсчетам Элиджара, сраная чешуйчатая мышь уже должна придти в себя. Если так - пусть ковыляет себе в Вестрафский лес. Пешком. Крыло еще нескоро срастется...
Оставлять Наследника в замке слишком опасно.