Впервые ощутил с ней настоящую близостьсвоя, родная. А волосы у неетолько сейчас заметилоказались непослушными и пушистыми: из кос выбивались, щекотали его лицо.
Майэрин спросила прямо ему в плечо, не двигаясь:
А теперь что нам делать?
Если тот человек поможет нам отсюда выбраться, это будет чудом, сказал Рииши с сомнением. Но пусть он попробует.
Если удастся покинуть Срединную, оружейников не тронет никтопотом как бы не пришлось держать ответ. Наплести им, конечно, могут всякогочто бросил, или еще что-нибудь в этом роде, но они не поверят.
Стражники у двери хоть и не слышали разговоров, глаз не спускали с молодой пары. Где-то через полчаса пришли за Майэрин; расставаться не хотелось обоим, но кто бы их спрашивал. Остаток вечера и пол-ночи он чувствовал себя кем-то вроде хассы Макори, по ошибке запертой в человечьих покоях. Но с виду все выглядело благопристойно и даже скучно; наблюдая, как он читает трактат о военном искусстве, почти не меняя позы, охранники отвлекались все чаще, переброситься словом друг с другом.
За окнами перекликались солдаты, осваиваясь в крепости, звучали команды, слышался топот копыт по камнямкто-то приезжал и уезжал, фонарей и факелов горело столько, что ему казалосьсветлей, чем днем, и сбежать из этого водоворота невозможно.
Караул у дверей за все время сменился дважды. Последняя смена показалась Рииши страннойпостояв немного ровно, солдаты явно начали засыпать, и вскоре беззастенчиво клевали носом. Молодой человек гадал, что это значит и не пора ли ему выбираться отсюда, хотя понятия не имел, на кого наткнется уже в коридоре.
Когда было уже далеко заполночь, но и рассвет еще неблизко, пришел тот самый человек. Это он подмешал им зелье в вино, к которому солдаты приложились, заступая на караул.
Чуть брезгливо глянув на стражников, которые чудом еще держались на ногах, поманил за собой Рииши. Подручный, именем Миса, оказался громогласным, самоуверенным и любящим плохие шутки. Рииши он не понравился, молодой человек свою лошадь бы ему не доверил, но то что жизнь. Что ж, если это попытка выслужиться перед Нэйта, и они не уйдут дальше ворот, тоже какой-то итог. Майэрин жаль, она будет сильно расстроена.
Но внутренний голос не протестовал против затеи с побегом; впрочем, он не слишком-то доверял внутреннему голосу.
Миса отвел их в одну из многочисленных подсобокМайэрин уже была тами указал на загодя сложенную там форму стражников. Мысль переодеться почему-то девушку испугала, словно этим она совершила бы некий серьезный проступок. Она вся дрожала и озиралась при любом шорохе, а звуков вокруг было великое множество. Но не мешкала, к счастью, и не стала впадать в панику или лишаться чувств в самый последний миг. Поистине шкатулка с сюрпризами: то самообладание ее достойно воительницы Тионэ, впору колени преклонять, то робкий ребенок.
Из Майэрин мальчик вышел так себе, до первого пристального взгляда, больно уж лицо девичье, и движения, и голосокно в платьях-юбках было бы еще хуже, женщины по захваченной крепости не разгуливают, особенно в такие часы.
А Рииши форма пошластражник и стражник. Осталось дойти до конюшни, а после выбраться за ворота.
Майэрин сроду не сидела на лошади, а теперь предстояло ехать верхом, да еще и галопом.
Это лучше, чем рысь, в утешение сказал ей Рииши, И быстрее; отъедем подальше, и перейдем на шаг. Только держись крепче.
Майэрин кивала, особо не вслушиваясь, ей было, кажется, все равно, лошадь или дракон, все одно страшно. Но на предложение остаться она ответила твердым отказом. Да и не уверена была в том, что служащий ее Дому Миса не выдаст ее мужа сразу, как тот окажется за воротамидругое дело саму Майэрин.
Из крепости их выпускали якобы с поручением. Вот так просто оказалось сбежать, чересчур простоэто казалось ловушкой или даже ошибкой. Наверняка Суро уверен был, что Нара своих людей не покинет. Теперь уже молодой человек сомневался, но обратно поворачивать было поздно.
А недалеко от конюшни их всех троих поджидали; Миса этого мужчину знал явно хорошо, Рииши вспомниллицо и имя, а Майэрин просто ощутила угрозу, и совсем уж не по-мальчишечьи ойкнула, прижала руки к груди.
Добрая ночь сегодня, сказал Шимара. И да, за оружие не хватайтесь, в ваших интересах все делать тихо.
От многодневных хлопот глаза у него запали, складки у рта обрисовались четче, придавая лицу сходство с черепом.
По Майэрин видно былоона уже считает всю затею пропащей. Одно дело хоть незнакомый, но все-таки человек дядюшки, другоеподручный Суро, которому они на один зуб.
Сбежать, значит, хотите, Шимара оглянулся по сторонам, потер пальцем давний шрам на щеке. Ну, бегите, пожалуй.
Что-то не похож он был на желающего поднять тревогу. Мимо них прошла пара солдат, но Шимару и Мису они знали, на остальных не обратили внимания.
Не понимаю, сказал Рииши, а Миса воспрял духом, прикидывая, похоже, не ведет ли и этот человек двойную игру.
Перестаньте смотреть на меня, как на призрака убийцы-людоеда. Куда вы направитесь?
Поморщился в ответ на молчание.
Как несмышленыши, право. Вперед вас я все равно не успею выслать людей, а потом каждый камень узнает о вашем пути. Вот что, пожалуй, чтобы побег не был напрасным. Поезжайте-ка в Тай-эн-Таала, это верная и надежная крепость, сказал Шимара, косясь на Мису. В загородные поместья свои или друзей опасно, в Осорэи не думайте и соваться. Как и в Сосновую.
Но там Асума, неуверенно произнес Рииши, не решивший, лучше молчать и делать все по-своему, соглашаться или советоваться.
И с ним всего полторы сотни человек, включая знаменосцев и конюхов? И все это в разоренной крепости? Вас оттуда достанут за милую душу. Бегите в Крыло Лебедя, это далеко и не слишком-то очевидно; если повезет, по дороге не перехватят, будут потом искать возле Осорэи. А окажетесь под защитой крепостных стен, там уже сидите накрепко.
Меж тем для молодой пары конюхи вывели лошадей и снова скрылись в глубинах конюшниможно было не опасаться подслушивания. Майэрин с ужасом смотрела на смирнейшую кобылку, на широкой спине которой, вероятно, мог бы отлично выспаться непривязанный младенец.
Девушку подсадили на лошадь, она взяла поводья, но сразу ухватилась за луку седла.
Молодая госпожа, постарайтесь хотя бы из крепости выехать, не сжимаясь в комочек, сказал Шимара, Вас заподозрят сходу.
И вот еще что, добавил с видимой неохотой, придержав Рииши за рукав, Пусть твоя жена, раз уж у Аэмара шпионов, что мышей в погребе, через родственников отследит, если с севера будет возвращаться господин Таэна-младший. Если люди Нэйта его перехватят в дороге, за его жизнь я гнилой нитки не дам.
Почему ты нам помогаешь?
Сволочь я редкостная, ответил Шимара. Ну и не нравится мне, когда честных людей подставляют на ровном месте. Они, конечно, дураки, но стараются на благо родины. Так хоть шансы поровней будут, а кому суждено, все равно умрет.
Двое всадников-беглецов скрылись за воротами, а помощники их направились к конюшнямзадворками, стараясь больше не попадаться никому на глаза, благо, в ночи, даже факелами освещенной, это нетрудно было.
Выцветает небо уже, заметил Шимара, Как сонное зелье-то, действует? Караулу скоро пора меняться.
Не скоро еще, через пару часов. Как раз сменщики их и разбудят, ответил Миса.
Что ж, хорошо. У детишек, выходит, довольно времени. Ну, может, и получится что-то. Сам-то куда?
Да уж продумал, как дальше быть, ухмыльнулся Миса, Но ты удивил. Я-то думал, ты для Суро вернее тени. Что ж, получается, ты не ему служишь, а
Не договорилзахлебнулся кровью, осел, сполз по стене, глядя на спутника удивленными и уже неподвижными глазами.
Извини, друг, сказал Шимара, вытирая клинок о его рукав. Сам понимаешья рисковать не могу. Придется все на тебя свалить, да и конюхи, опять же, от тебя приказ получили. А ты обещал помочь, и помог, слово сдержал. Зачтется на Небесах.
Шимара позаботился о том, чтобы о побеге стало известно не сразу. А потом отвел душу, в три слоя покрыв ругательствами сбежавшихведь они не просто перехитрили Суро, они еще и обвели вокруг пальца и убили одного из его подручных!
Разумеется, семья Мисы получит неплохую сумму в утешение. Погиб, исполняя свой долг.
Суро же отправил верных людей с приказом задержать беглецов, предупредить шпионов в Осорэи и окрестных селениях, а потом опал в кресле, сжимая виски:
Идиоты, и почему я не прикончил обоих самони так развяжут нам тут вторую войну! А ведь я предлагал ему стать орудием мира!
Трудно говорить о мире, когда над твоей головой занесли саблю, заметил Шимара. Но, может быть, как раз теперь он станет разумней?
Остается на это надеяться, вздохнул Суро, Нам для успеха нужно все сделать как можно аккуратней, а не устраивать тут бурлящий котел. Этого Столица не потерпит
**
Искать человека в горах, да еще в теплое времявсе равно что крупицу соли в ведре воды. Искать нескольких человек, да еще не местныхзанятие менее безнадежное; чужаки будут держаться вблизи известных троп, чтоб не сгинуть. Но сотник, отправленный на поиски, уже не так был уверен в успехе, как в начале путипонял, что рухэй каким-то чудом знают этот путь лучше него, да еще разделились, чтобы оставлять меньше следов. Что делать? Разделить и свой отряд натрое? Он не решался. Поделил пополам, а за третьим направил лишь следопытов, чтобы не упустили чужаков и отмечали дорогу. А сам направился почти наудачу, по каменистой осыпи; часть рухэй свернула в сторону Кривого ущелья, показалосьименно их будет проще найти. Там глухие места, зато по сторонам особо не побегаешь, слева склон, справа откос.
Но сомнения тяготили сотника: рухэй, словно лисы в сказках, видно, умели заметать следыони вдоль проходили ручьем, каменной полосой, и все, ищи, где хочешь.
Потеряли мы их, похоже, выдохнул он в вечер, когда за много часов не удалось найти даже обломанной чужаками веточки.
Тягостно было на сердце.
Подвел я командира Асуму, пробормотал он, глядя, как солдаты обустраивают походную стоянку на небольшой поляне
Брось, если уж ты упустил приятель был ниже званием, но много лет прослужили они с сотником в Ожерелье; думали, из Срединной уже никуда, настала мирная жизнь.
Да какие у меня проводникикрестьяне! с досадой отозвался сотник. Всех настоящих следопытов, знавших эти горы, зарыли возле Сосновой. Не ту мы дичь выбрали, надо было идти за другим отрядом.
Командир! окликнули его вполголоса. Отозвали в сторону.
Там человек, шепнул один из солдат, всматриваясь в прогалы между ветвями. Светлое пятно, едва различимое за подлеском.
Чего шептать-то? Только глухой или полный дурак не услышит отряда на привале, пусть даже солдаты стараются не шуметь.
Проверить, велел командир, и двое разведчиков скользнули вперед. Вскоре раздался их подзывающий свист.
Неподалеку оказалась еще одна полянкаскорее, проплешина. Посреди нее торчал пень, а на нем сидел человек, одетый по дорожному, в темно-серое, только верхняя полотняная куртка светлая. Солдаты подняли луки, нацелили на него, он же повеления встать и назваться будто не слышал. Даже когда они подошли совсем близко, только смотрел спокойно и доброжелательно, а потом попросил позвать сюда командира. Солдаты сами не поняли, почему один остался, а второй побежал назад, звать сотника, и ведь не знал еще, что ему скажет.
А вот сотник его сразу узналв свое время не только видел, но даже разговаривал с ним. Солдаты были не просто удивленыошарашены тем, что командир, пред самим генералом державшийся с достоинством, преклонил колено и позволил слезам по щекам катиться.
Не много понадобилось времени, чтобы и солдаты сообразили, что к чему, а потом на какое-то время весь отряд позабыл о цели пути. Со стороны, верно, они выглядели слегка безумными, слишком сильные и противоречивые чувства владели ими, и обращены были не то к предводителю, не то к высшей силе, не то к потерянному и обретенному младенцу, которого следует оберегать как зеницу ока.
А Энори
Сотник никогда не видел такого счастливого человека. Он был как растение, которое достали из погреба, и полили, и вынесли к солнцу. Казалось, свет исходит от него, и сам старый воин начинал наполняться этим светом, как отражение. Готов был сделать все, что Энори скажет. Но тот ничего не велел, и просто был, воплощение лучшего в мире, и, казалось, радовался им, как родным.
Для всего мира меня не было в живых, и правды люди не знают. Я не хочу говорить о том, что случилось, не моя это тайна. Я стал жертвой чужих наветов и подлости, пояснил он, когда наконец прозвучал вопрос.
Но почему тут, в чащобе?
В этих местах дом, где я жил до того, как попасть в Осорэи Куда же мне было еще идти? Здесь глушь Кто мог представить еще недавно, что война докатится и сюда?
Сосновая пала, глухо сказал сотник. С вашей помощью никогда бы мы лишились вашей поддержки. Все пошло прахом, это нам всем наказание.
Не совсем так, иначе меня бы сейчас здесь не было, голос был тих, как шуршащий в траве ветерок. Раньше, будучи советником господина генерала, я многое мог, а сейчас кого сумею предупредить, если вынужден прятаться? Куда и как доберусь вовремя? Но, встретив ваш отряд, наконец сделаю то, что нужно. Вы послушаете меня? Ведь приказа Асумы нет
Но почему не раньше? спросил один из солдат, новобранец, уже во время войны пополнивший гарнизон Срединной и лишь по слабому здоровью не отправленный на север. Разве птицы и ветер не рассказали вам, что рухэй неподалеку, в горах?
Ответить Энори не успел, хотя собиралсяна солдатика ополчились все остальные, и тот понуро затих, единственный уже не радостный среди всех.
Хватит, попросил Энори, Он ведь прав на свой лад, и добавил тихо:Я виноват перед вами. Все это из-за меня
Не смейте так говорить! воскликнул сотник. Вина того, по чьей милости вы столько времени были вынуждены скрываться в глуши. И по-прежнему готовы делать что-то для нас! Но нельзя рисковатьвам нужно идти в Сосновую, и как можно скорее. Я дам провожатых
Не уверен, откликнулся Энори по-прежнему еле слышно, Не знаю
Прошу вас. Мы не можем себе позволить снова лишиться удачи.
Лицо Энори оставалось светлым, но словно легкие облачка его затянули.
Я хочу вернуться, признался он, Но мне нужно подумать. А пока я должен помочь в ваших поисках, он очень осторожно, будто опасаясь потревожить, снял паутинку с ветки, ее тут же подхватил едва ощутимый ветерок и унес. Все взгляды устремились ей вслед, будто улетал голубь с посланием, а Энори продолжал:
Я следил за каждым их шагом. Их отряд разделился. Две группы в стороне от вашего пути, но с третьей вам повезлоони довольно близко, хоть вы и потеряли след. Именно они опасней другихс командиром, который и привел в эти горы. Я могу провести туда, а потом, если еще будет нужно, отыскать остальных
Нет, подумав, сказал сотник. Покажите нам этих, а больше рисковать вами нельзя. И мне никто не простит, и сам я себе не прощу, даже если все будет благополучно.
Я же не хрупкая барышня, улыбнулся Энори.
Все равно, шальная стрела И к этой кучке бандитов вам лучше не приближаться, нам достаточно направления.
Недостаточно. Вы упретесь в гору, и без меня будете три дня ее огибать. А я покажу расщелину. И не пытайтесь оставить меня снаружина той стороне все не так просто, на сей раз не улыбка была, а намек на нее, как у мальчишки, задумавшего шалость.
**
Словно укололи иглой в бок, проснулся, вскинулся. Нет никого, и часовой переминается с ноги на ногу у дерева, и бледно светится россыпь гнилушек на коряге.
А на траве будто иней дорожкой, прямо посреди лагеря. Проморгалсяда нет, какой иней! Почти лето уже, и тепло лежать на земле, не подложив ничего.
Карта пропала, сказал Вэй-Ши поутру, и устроил в лагере обыск. Только осознание того, что их и без того мало, мешало ему лично убить караульных. Ка-Ян дрожал от страхаординарцу было бы проще всего похитить бесценные листы, он знал, где искать.
Командир успокоился быстрее, чем ожидал молодой человеквсе же отменно умел собой владеть; лишь порой с губ его еще срывались ругательства.
Что ж, остается надеяться, это не предатель у нас завелся, а какая-то случайность, сказал он, пристально оглядывая отряд. Кого не досчитаются вскоре, кто сбежит, надеясь в одиночку воспользоваться картой?