Тогда, боюсь, я не смогу, неохотно отказалась Дженни.
Так и думал, что вы не сможете.
А натурщица смогла бы вам позировать?
Наверное. Если бы я хорошо ее попросил.
Забавно, задумчиво пробормотала Дженни. А затем объяснила:То, что к этому привыкают.
Верно. И натурщица, и художник.
Как забавно.
Но если посмотреть с другой точки зрения, забавна именно одежда.
Да, это зависит от того, как смотреть.
Именно это, сказал Художник, я и имел в виду.
Дженни немного помолчала, затем спросила:
Я бы, наверное, смогла, правда?
Нет, ответил Художник, наверное, нет.
Тем не менее под открытым небом все кажется другим. Я хочу сказать, если я спрошу: «Вы женитесь на мне?», а вы ответите «Думаю, что нет», это вполне нормальный вопрос, и вполне правильно ответить «нет», раз вы не собираетесь этого делать.
Именно так.
Мне очень жаль. Вы не против, если я посижу и понаблюдаю за вами?
Нисколько. Вы разбираетесь в живописи?
Боюсь, что нет.
Это хорошо.
Он продолжал писать, а Дженни наблюдала за ним.
Существует много такого, о чем ничего не знаешь.
Практически обо всем.
Вы живете поблизости?
Он показал кистью куда-то за плечо.
Я живу там, на ферме. В одной-двух милях отсюда.
Ой! Удивительно!
Почему?
Я спала в их стоге прошлую ночь. Как вы думаете, они не рассердятся?
Уверен, они были бы в восторге, если бы узнали об этом.
Надеюсь, они не будут сердиться.
Художник, уныло переводя взгляд с холста на речку и обратно, спросил:
Именно так вы и живете?
Что вы имеете в виду?
В стогах сена.
О нет, я путешествую, гордо ответила Дженни.
Как это делается? Мне всегда хотелось узнать.
Ну, ты идешь с рюкзаком
То есть то, что мы называем «ходить пешком»?
Ну да. И спишь в стоге сена и все
То есть, то, что мы называем «спать под открытым небом»?
Да. Ну, вот и все, я думаю.
Понятно. Я рад, что наконец понял, в чем дело. И вы путешествуете совсем одна?
Да, ответила Дженни, и это довольно забавно.
Скорее всего. А как вы обращаетесь к себе, когда разговариваете сама с собой?
То есть, как меня зовут?
Именно так.
Дженни едва удержалась, чтобы не сказать «Дженни Уинделл».
Глория Харрис, произнесла она.
Вы не можете всерьез хотеть, чтобы вас называли мисс Харрис, сказал Художник, немного подумав.
Да! горячо согласилась Дженни.
И я так думаю. Что же касается имени «Глория», против него я не возражаю.
Удивительно, сказала Дженни, я всегда думала, что это красивое имя, а сейчас оно кажется мне довольно глупым.
А как вас называли в школе?
Я не посещала школу.
Жалость. Это могло бы дать нам более широкий выбор.
Неожиданно Дженни вспомнила, что у нее с собой два платка с вышитой на них буквой «Н». Вдруг она уронит платок!
Глория Харрис не полное мое имя, сказала она.
Я так и предполагал.
Меня зовут Глория Наоми Харрис. На самом деле я Наоми. Я хочу сказать, для друзей.
Это гораздо лучше. А теперь, сказал Художник, хотя вы не проявляете никакого интереса к этой теме, я назову вам свое имя.
Ой, я хочу узнать. Правда, хочу, честно созналась Дженни. Назовите, пожалуйста.
Дерек Фентон.
Ой!
Именно.
Вы имеете отношение к Арчибальду Фентону?
Нет. Он имеет отношение ко мне.
Я имею в виду
Так случилось, что мы братья. Я, объяснил Художник, благовоспитанный брат.
Удивительно.
Ничуть, если вы видели Арчибальда, сказал Художник.
Я имею в виду, удивительно, потому что Тут Дженни замолчала. Она не была уверена, может ли Глория Наоми Харрис быть знакома с Нэнси Фейрбродер. Безопаснее, если они не будут знакомы. Я имею в виду, ну, потому что все знают Арчибальда Фентона. «Стадо овец» и все прочее.
Вы читали «Стадо овец»?
О да!
Вы должны рассказать мне об этой книге.
А вы ее не читали? удивилась Дженни.
Нет.
Но разве вы не должны были прочесть?
Ну, он же не видел этой картины, заметил Дерек.
Забавно, сказала Дженни, вчера в омнибусе две девушки говорили на эту тему.
О картине? удивился Дерек.
Нет-нет, я имею в виду книгу.
Об этой картине, сказал Дерек с нажимом, будут говорить в такси.
Забавно, подумала Дженни, ведь они еще толком не видели друг друга. Она проходила позади него; она уселась позади него, и он ни разу не обернулся к ней. Сейчас она разглядывала со спины его загорелую шею, а он переводил взгляд с картины на реку, с реки на картину, на палитру, на картину, снова на реку; бросая реплики, так сказать, через плечо. Иногда она видела линию его подбородка, смуглого и мощного. Волосы сзади коротко подстриженыне как обычно у художников, но, возможно, он не такой уж хороший художник, и это на самом деле оказалось потрясающе. Удивительно, прожить столько летвосемнадцатьи никогда прежде не видеть, как выглядит сзади мужская стрижка.
Вы ведь намного моложе брата, правда?
Да.
И вы никогда не читали его книг?
Нет.
Почему?
Вдруг бы они мне понравились.
Но но ведь это основание, чтобы прочитать их, правда?
Ну, дело в том, что я не люблю Арчибальда.
О! Она немного подумала и спросила:Почему? Казалось удивительным, что брата можно не любить.
В мире много людей, нельзя же любить их всех. Поэтому я не люблю Арчибальда.
Дженни попробовала вспомнить еще каких-нибудь братьев, которые бы не любили друг друга. Ей пришли в голову только Иаков и Исав.
Он украл у вас наследство? спросила она.
Да, в некотором роде.
Каким образом? Или вы не любите говорить об этом?
Я обожаю говорить об этом.
Ну, и как же?
Видите ли, я унаследовал фамилию Фентон, а он пришел и испортил ее.
Испортил? возмущенно переспросила Дженни. Он прославил ее.
Именно об этом я и говорю. Он испортил ее для меня. Как только я называю себя, все говорят ну, то же, что сказала Глория Наоми Харрис.
Что же я сказала? задала себе вопрос Дженни, наморщив лоб. Да, вспомнила. Но ведь вы должны испытывать гордость.
Я испытываю. Гордость барахтаться в волнах от парохода славы Арчибальда, если вы улавливаете смысл метафоры. Я представляю себе день, продолжал он мечтательно, когда самодовольный, самонадеянный Арчибальд в сопровождении дворецкого с зычным голосом появится в полной народа гостиной, и, услышав его имя, все гости бросятся к нему с вопросами: «Скажите, скажите же, имеете ли вы какое-то отношение к Дереку Фентону?» Вот почему, сказал мистер Дерек Фентон, указывая на холст круговым движением руки с зажатой в ней кистью, я делаю это. В частной жизни я занимаюсь виноторговлей.
II
Услышав, что он виноторговец, Дженни поначалу пришла в замешательство. Молодая девушка, чей опыт с алкоголем сводился к одному коктейлю, не обладала той чувствительностью, которая позволила бы ей оценить пропасть между продажей бургундского и продажей овсяного печенья. Но повторное изучение его спины и затылка убедило ее в том, что такой человек, как он, не может продавать бутылки, скорее всего он владелец chateau во Франции, вокруг которого растут виноградные лозы, нечто вроде джентльмена-садовника, а это просто потрясающе. Но она решила не обсуждать с ним вопросы виноторговли на случай, если это не так.
Простите, что я спрашиваю, вдруг сказал Садовник после нескольких трепетных минут наедине с Искусством, но в перерывах между вашим пребыванием или, точнее, не-пребыванием в роли речной нимфы, вы где-нибудь живете?
В Сент-Джонс-Вуде, ответила Дженни, не подумав.
А, понятно, лесная нимфа. Тогда я задам еще вопрос: бывает ли у дриад Сент-Джонс-Вуда когда-нибудь завтрак?
Да, разумеется, улыбнулась Дженни.
Расскажите мне, попросил Дерек, об этом все.
То есть, что я ем на завтрак?
И пьете, и рассматриваете, и от чего отказываетесь, и воротите нос, а чего съедаете две порции.
По разному. Обычно я съедаю грейпфрут, и тост, и омлет, и джем, и яблоко. И, конечно, кофе.
Мне сегодня не везет, сказал Дерек. Я надеялся, вы скажете: апельсин, и булочки, и крутое яйцо, и масло, и банан. И, конечно, молоко.
Да? в замешательстве пробормотала Дженни.
Если бы вы это перечислили, мы бы открыли вон ту хозяйственную сумку и посмотрели бы, что нам туда положили.
О! восторженно воскликнула Дженни. Вы приглашаете меня позавтракать?
Непременно, как говорят у нас в Америке.
А вы были в Америке?
И да, и нет, сказал Дерек.
Либо были, либо нет, рассмеялась Дженни. Разве не так?
И да, и нет, если вы улавливаете смысл.
Боюсь, не совсем.
Однажды я отплыл в сторону Америки, но на борту было шестьдесят американцев, которые так много и так громко расспрашивали меня об Арчибальде, что я понял: не стоит и пробовать ужиться среди ста пятидесяти миллионов американцев.
И что вы сделали?
Вернулся.
Вы хотите сказать, сразу же?
Как только корабль повернул обратно.
И вы совсем не видели Америки?
Я видел Нью-Йорк со стороны реки, восторженно произнес мистер Дерек Фентон, когда садилось солнце, и меня никто не спрашивал, как Арчибальд выглядел в детстве, а этого достаточно. Так вы принимаете мое приглашение?
Позавтракать? С удовольствием!
Прекрасно.
Он выпрямился. Теперь они стояли лицом друг к другу. Она попыталась определить для себя, как он выглядит, запомнить его облик, чтобы потом, когда она уйдет отсюда и больше никогда его не увидит, можно было иногда думать о нем. Был ли он красивым или безобразным, высоким или низким? Она едва ли понимала. Она понимала только, что он нравится ей, он не может не нравиться, что, если рассказать ему о Гусаре, он все поймет, что, даже если рассказать ему о тете Джейн, он все поймет правильно. Она вспомнила о Бродяге и подумала, что он тоже, в сущности, очень мил, если узнать его получше. Дерек Фентон делал милым любого И вдруг ей стало жарко, и она быстро отвернулась, чтобы не было видно лица, потому что ей вспомнился их разговор о водяных нимфах, когда на одну удивительную минуту в этом утреннем солнечном свете мир казался таким далеким от всего, чему ее когда-либо учили, а она вдруг ощутила что быть у него натурщицейводяной нимфойвовсе не ужасно, а просто, естественно и прекрасно. Теперь вдруг она поняла, что он единственный в мире человек, которому она никогда, никогда не могла бы позировать в таком виде.
III
Это, сказал Дерек, разбивая яйцо о носок башмака, завтрак, а не государственное учреждение. Если я спрошу вас что-то неподходящее, просто небрежно передайте мне масло, и я буду знать, что я на скользкой почве. Хорошо?
Да, ответила Дженни. Спасибо.
Итак, грубо и в общих чертах, куда мы отсюда идем?
Вы хотите сказать, куда я иду?
В чьем стогу вы собираетесь ночевать сегодня?
Ну, осторожно начала Дженни, я как бы иду к побережью.
Если вы идете в том направлении, что раньше, когда мы встретились, вы доберетесь до него в Нортумберленде. Вы, случайно, не в Норвегию направляетесь?
Нет.
Держите масло под рукой на всякий случай. Вы убегаете от кого-то или от чего-то?.. Спасибо. И соль, если вам не трудно. Он намазал булочку, макнул яйцо в соль и принялся жевать.
Мне очень жаль, сказала Дженни, умоляюще глядя на него.
Все в порядке. Еще один вопрос, и мы сможем перейти к апельсину. Сколько вам лет, Наоми?
Восемнадцать.
Вы уверены, что не шесть?
Восемнадцать, правда.
Или шестьсот?
Ну хорошо, на самом деле восемнадцать с половиной.
Какая разница? Хотите апельсин?
Спасибо.
Если в восемнадцать лет не делать того, что хочется, то когда же? Ответ: никогда.
Разве в тридцать нельзя?
Мне тридцать, и я не могу делать то, что мне хочется.
Правда не можете? удивилась Дженни.
Нет. Я хотел бы написать солнечный свет на воде, но не могу. Я хотел бы убить Арчибальда, но не должен этого делать. Я хотел бы он бросил на нее быстрый взгляд и закончил:о, много всего. Ну хорошо, послушайте, Дриада.
Да?
Вы слушаете?
Да.
Ну, начнем. Вы собираетесь путешествовать от стога к стогу, очень хорошо. Я живу у Бассеттов, и это тоже очень хорошо. Вы представляете себе мисс Бассетт только как женщину, которая печет чудесные булочки, и думаете, что на другие добродетели ее просто не хватит. Вы ошибаетесь. Она обладает всеми мыслимыми добродетелями. Онамать для тех, кто нуждается в матери, и тетушка для тех, кто любит тетушек. В написанном мной портрете, сказал мистер Фентон, переходя на восторженный тон, который висит в ее гостиной, отражены все эти качества. Даже мотив булочек проходит сквозь негоя бы сказалмастерски.
Как бы мне хотелось посмотреть на него, сказала Дженни, заразившись его восторженностью.
К этому мы и стремимся. Чтобы сделать все должным образом, мы сейчас вернемся к стогам сена. Сено, несомненно, может быть отличной постелью. У американцев, как я обнаружил за время своих путешествий в эту удивительную страну и обратно, есть даже такое выражение «завалиться на сено».
Как забавно! И что оно означает?
Оно означает лечь спать. По пути в Нортумберленд вам придется заваливаться на сено весь следующий месяц или около того. Если же ваше нортумберлендское паломничество всего-навсего оправдание ночевок в стогу, то тем же самым можно прекрасно заниматься по соседству с Бассеттами, как вы обнаружили прошлой ночью. Мы попросим фермера Бассетта не накрывать стог, пока мисс Харрис будет им пользоваться. Но если просто хочется побыть вне Лондона или, осторожно сказал мистер Фентон, как иногда бывает, оставаться неузнанным и незамеченным, раствориться в пейзаже, пока погоня не пройдет мимо, тогда, я снова вас спрашиваю, что может быть более подходящим, чем ферма Бассеттов?
Вы хотите сказать, нетерпеливо спросила Дженни, что я могу остаться там?
А почему нет? Но я предлагаю романтический и замысловатый способ, приличествующий дриаде, наяде иесли предположить, что вы поднимались на Конститьюшн-Хилл, ореаде. Послушайте, как бы вы отнеслись к тому, чтобы назваться вымышленной фамилией?
Мисс Харрис залилась румянцем.
Разумеется, вы шокированы, сказал Дерек, но иногда это довольно забавно.
Да, действительно, подтвердила мисс Харрис.
Хорошо. Тогда почему бы вам не стать моей сестрой?
Вашей сестрой?
Я знаю, что вы сейчас думаете. Вы говорите себе: «Господи, тогда Арчибальд тоже станет моим братом», и приходите в ужас от этой мысли.
О нет, нет, с жаром принялась отрицать Дженни. Мне кажется, это чудесная мысль.
Ну, вы одна из самых храбрых девушек, которых я когда-либо встречал. Но нельзя требовать слишком многого. Вы будете моей единокровной сестрой, а Арчибальд всего лишь вашим единокровным братом. Вы кончили завтракать?
Спасибо, да.
Вы курите? Конечно, нет, раз вы дриада.
Спасибо, нет.
Теперь я должен подумать минуты две.
К тому времени, как трубка раскурилась, он был готов.
Вымисс Наоми Фентон. Вы собирались в пеший поход с подругой. Как ее имя?
Нэнси Фейрбродер? Нет, он может вспомнить имя секретаря брата. Эсетилин Питт? Никто не поверит в такое имя.
Нэнси Питт, сказала Дженни.
Хорошо. Вы и мисс Питт шликуда, как мы скажем?
В Эндоувер?
Дерек бросил на нее быстрый взгляд:
Вам известен Эндоувер?
Я проезжала его вчера. А что?
Я понял. Вы сумеете найти обратную дорогу к нему?
Наверное. Она задумалась. Да, уверена, что найду.
Прекрасно. Значит, в Эндоувер.
Почему вы на меня так посмотрели?
Как?
Словно вам это совсем не нравится.
Вы очень сообразительны.
Вторая гувернантка Дженни, с которой они учили названия европейских столиц, говорила, что Дженни очень прилежна и подает большие надежды, а третья, с которой они от столиц перешли к «Жизни пчел», считала, что Дженни любознательна и что ее поведение в высшей степени удовлетворительно, но еще никто не называл ее сообразительной. Она зарделась.