Рашид,произнёс Митос, заполняя неловкую паузу,друг мой, надеюсь в лагере ничего не случилось?
Рашид мельком взглянул на стакан в его руке, отвёл взгляд и ответил:
Нет, не в лагере. Случилось с моим сыном, доктор. Он болен, и я пришёл, чтобы вы осмотрели его в моём доме.
У Рашида не было сыновей.
Как только допью своё пиво,мягко отозвался Митос. Рашид запротестовал, и Маклауд напрягся.А в чём проблема?спросил Митос, только чтобы потянуть время.
Проблемы с желудком, и его лихорадит. Сильно... он совсем плох,для человека, чья жизнь зависела от обмана, Рашид был отвратительным лжецом,ты придёшь?
Митос мог отказаться, но это была бы чистая победа Маклауда.
Конечно,ответил он,ты приготовил для меня вознаграждение?
Ты попадёшь в рай, где тебя будет ждать множество девственниц, чтобы уважить,ответил Рашид, словно пародировал талиба. Для фанатика он обладал неожиданно острым чувством юмора. Иногда было сложно не забыть, что этот человек способен прийти на людный рынок обвешанным двенадцатью фунтами С-4:Да, конечно, я заплачу, доктор.
Маклауд настороженно смотрел то на одного из них, то на другого. Джо уставился в свой стакан с пивом. Только они двое поняли шутку, но отчего-то Митос думал, что это не мешает остальным догадываться, о чём идёт речь.
Не ждите меня,предупредил он обоих, затем улыбнулся Маклауду. Спустя мгновенье Мак улыбнулся в ответ, и если от этого сердце Митоса и ёкнуло, он не подал вида.
Если бы у Маклауда всё ещё оставались его косы, Митос с удовольствием макнул бы их в чернильницу. Пиво закончилось. Он осторожно поставил пустой стакан на стол и вышел из бара вслед за Рашидом.
Они нарушали комендантский час. Хотя у Митоса и были документы медика, он всё равно рисковал нажить неприятности. И они заключались не в том, что их могли задержать, а в том, что могли застрелить без предупреждения бравые вояки, которые справедливо полагали, что все люди в темноте одинаковы. Они с Рашидом передвигались в ночи так тихо, как это было возможно.
Их не заметили и не пристрелили. Небольшой домик Митоса был пуст. К нему приходила женщина, чтобы наводить порядок, но на ночь она уходила домой. Медицинские инструменты были в двух запертых чемоданчиках в спальне.
Пулевое ранение?спросил он, и Рашид кивнул.
В живот,добавил он, показывая обеими руками место.Вот сюда,он выглядел так, словно изображал женщину на последних месяцах беременности. Митос взял с собой обычный в таких случаях набор: хирургические щипцы, марлевые салфетки, тампоны, хирургические нитки, комплект для переливания крови, антибиотики, лидокаин и наркоз.
Последний раз, когда он учился медицине, это было в Лондоне, и тогда только начинали исследовать группы крови. Бессмертные всегда были универсальными донорами. Митос с удовольствием бы выяснил, что это означает, если вообще что-то означало. Медицина с тех пор сделала огромный скачок в развитии, но основы остались прежними. Держаться на плаву было несложно, понимая принципы, а он всегда был в этом хорош. Да и здесь всё равно никто ничего не заметит.
Митос отдал одну из сумок Рашиду, вторую перекинул через плечо, и они отправились в путь. Дом Рашида был тёмным, даже слишком, но это потому что окна занавешены. Ночью в этой части города не было электричества, но масляные лампы обеспечивали тусклый, тёплый свет. На кухне столпилось, помимо его дочерей, около полудюжины человек. Раненый лежал на столе.
Когда Митос вошёл, они все разом заговорили. Налёт на американские казармы, прекрасная акция возмездия, слышал ли об этом Митос? Это будет в новостях даже в Америке, и они сбегут, как трусливые псы... Никому в Штатах не было дела до Афганистана, но Митос этого не сказал.
Эти люди имели весьма призрачное отношение к Аль-Каиде. Их малочисленные, плохо организованные рейды только продлевали войну, а смерти были бесполезными. Этого он тоже не сказал. Возможно, стоило бы, он говорил вещи и похуже людям, к которым испытывал куда бόльшую симпатию.
Но он завязал с нравоучениями. Митос отослал большинство мужчин из кухни. Остались Рашид и Фарук, который был главарём. Женщины помогали, подогревая воду на плите. Сколько он помнил, женщины всегда этим занимались. Задолго до того как подтвердилось, что это приносит пользу, они кипятили воду в бесчисленных котлах на открытом огне, когда недоставало рук.
У него пулевое ранение,озвучил Фарук очевидное,ты сделаешь для него всё возможное?
Да,ответил Митос.
Хорошо. Он молодой дурень, но он брат моей жены, и она его любит,Фарук держал в руках что-то завёрнутое в тряпицу, и он вручил это Митосу,спасибо тебе, доктор Гуттман.
Когда он вышел, Митос развернул вещицу. Это оказалась небольшая, но очень искусно сделанная чаша. Митос поднёс её к свету.
Это что-нибудь ценное?спросил Рашид.
Святой Грааль,ответил Митос мечтательно,чаша, в которую Иосиф Аримафейский собрал кровь распятого Христа.Рашид явно не смотрел «Индиану Джонса».Это шутка. Она персидская, на тысячу лет старше, чем Христос. Красивая вещь, но не особо ценная.
Он нагло лгал: чаша была золотой, инкрустированной рубинами, просящейся в музей и более чем покрывавшей расходы в тридцать долларов и трату лекарств, но не стоит давать знать повстанцам, что они переплачивают. У Митоса была однажды чаша, похожая на эту, подарок одного из Птолемеев. Он завернул вещицу в тряпку и спрятал подальше в сумку прежде, чем подойти посмотреть на раненого.
Совсем ещё мальчишка: безбородое лицо и длинные, как у девушки, ресницы. Он был полностью раздет, если не считать перевязку, закрывавшую нижнюю часть живота, и ради приличия прикрыт простынёй. Митос осторожно размотал бинты, и Рашид, побледнев, отвернулся.
Рана оказалась свежей, что было плюсом, но очень тяжёлой. Если бы теперь в мире не существовало антибиотиков, мальчишку можно было бы считать трупом. Но даже с ними он бы не стал делать прогнозов. Старшая дочь Рашида заварила чай и отнесла его остальным мужчинам, младшая вымыла руки и ассистировала при операции.
Она была хороша: не сильна физически, но расторопна, ловка, схватывала всё на лету и обладала крепким желудком. Митос мог бы сделать из неё хирурга, или ей самой следовало получить какое-нибудь образование. Девочка была слишком умной, чтобы стать очередной правоверной мусульманкой, растящей сыновей в жертву войне, и дочерей, которые, как и она, займут место у кухонной плиты.
Но она не была его дочерью, и Митос знал, что лучше не вмешиваться. Если бы она сама хотела другой участи, то ещё был бы смысл, но он не думал, что она несчастна. Не стоит делать её такой только ради очистки собственной совести.
На то, чтобы извлечь пулю и наложить швы, ушло четыре часа, четыре душных часа в свете масляных ламп, когда глаза уже слезятся от их дыма, а пальцы начинают неметь от напряжения. Если бы он был смертным, то наверное потерял бы сознание под конец, но вместо этого Митос вытер лицо о рукав и отпил кофе, который старшая дочь сварила для него.
Мальчишка выживет. Митос пробыл рядом с ним, пока тот не начал приходить в сознание. К тому моменту уже почти рассвело, и воздух на улице стал свеж и прохладен. В какой-то момент ему показалось, что он ощутил еле уловимое присутствие другого бессмертного. Могло просто почудиться из-за усталости. Насколько он знал, сейчас они с Маклаудом были единственными бессмертными в Кабуле, где, к примеру, какая-нибудь растяжка может доставить кучу неприятных моментов, даже если не убьёт. У остальных, видимо, было больше здравого смысла, чтобы не соваться сюда.
Кто бы это ни былесли вообще кто-то был,он ушёл. Не охотник, по крайней мере, не охотится сегодня, и Митос тоже не собирался. Он вернулся к себе и проспал полтора часа, прежде чем пришлось вернуться в лагерь. Среди практикующих медиков широко известен тот факт, что чем меньше ты спал ночью, тем более загруженным окажешься днём. Митос принимал пациентов девять часов и, улучив момент, удрал из палатки, прежде чем его успели заставить делать это на протяжении ещё девяти часов. Глаза уже были в кучку, а колени ломило от необходимости подолгу стоять. Он сел на землю и закурил одну из тех сигарет, что стрельнул у солдата из Вирджинии вместе с зажигалкой. Турецкий табак, попавший в Афганистан через Ричмонд. Митос не курил несколько десятилетий, но сейчас это отлично вписывалось в образ Ганса Питера Гуттмана, врача и наркодиллера. В книгах плохие парни всегда курят, особенно врачи.
Он закрыл глаза и задремал, позабыв о недокуренной сигарете, которую держал в руке, когда почувствовал, что на него кто-то смотрит, кто-то смертный. Инстинктыполезная штука. Митос не открыл глаз, и человек подошёл поближе. Значит, Джо. В нескольких сантиметрах от его правой руки на землю опустилось что-то увесистое. По звуку стало понятно, что бутылка. Митос не глядя взял её и посмотрел на Джо.
В пластиковой, прохладной на ощупь бутылке отказалась вода. Открутив крышку, он с удовольствием отпил.
Выбрось её, пока не поджёг себя,посоветовал Джо, и Митос затушил сигарету.
Пожалуйста, не говори, что тебе нужна медпомощь в каком-нибудь деликатном вопросе,предположил Митос.
Джо даже не улыбнулся:
Какого чёрта ты делаешь по-твоему, Ганс Питер?
Митос предпочёл бы гонорею.
Присаживайся, Джо,пригласил он,мне тебя не видно, солнце бьёт в глаза.
Джо раздражённо или, может, неприязненно хмыкнул, но неловко сел. Вопреки собственному желанию, Митос испытал укол вины. Теперь Джо будет сложно встать без опоры, за которую можно было бы ухватиться. С другой стороны, он не сможет уйти, что хорошо.
Когда ведёшь двойную жизнь или занимаешься тёмными делишками, самое главноевсё отрицать. Никогда ни в чём не признавайся, неважно, насколько крепки улики против тебя. Он мог бы корчить перед Джо святую невинность, но слишком устал:
То же самое, что ты или Маклауд. Помогаю людям.
Помогаешь себе, это больше похоже на правду,ответил Джо,тот мальчишка прошлой ночью, он не был гражданским, и его не козёл рогами проткнул. Избавь нас обоих от лжи.
Ты следил за мной? Каким образом? Подглядывал в окно?
Я знал, что ты сперва пойдёшь к себе и шёл за вами оттуда, а потом перелез через стену в саду.
Митос был поражён. Фарука со всеми его предосторожностями, паролями, условленным стуком и охраной обставил пятидесятилетний калека-журналист и блюз-гитарист.
Они бы тебя убили, если заметили.
Джо замялся:
У меня было кому прикрыть спину.
Маклауд? Ты и Маклауд шпионили за мной? И что ты сделал? Заставил его ждать в конце квартала с сотовым?
А ты, похоже, по СNN сможешь объявить, что влип куда-то? Что, по-твоему, мы должны были делать?
Это было так трогательно. Как обычно в подобных случаях, Митос дал слабину.
Хорошо,признался он,вы меня поймали.
Чёрт возьми, да!гневно прошептал Джо,государственная измена. Я не ожидал, что ты сделаешь что-то подобное.
Митос вздохнул:
Это не измена. Я не гражданин Америки. Они попросили помощи, и я её оказал. Я должен был позволить тому мальчишке умереть?
Может быть,не сразу ответил Джо,может быть, и должен был. Он террорист, Митос. А что, если он выздоровеет и взорвёт автобус, полный детей?
А что, если он выздоровеет и вырастит того, кто придумает лекарство от рака?
Раздражённый Джо одарил его мрачным взглядом.
Слушай,продолжил Митос,я не Маклауд, я не делю мир на чёрное и белое и провёл немало времени, наблюдая. Людиэто люди. Ты спасаешь их, если можешь, убиваешь, если нет, и остаётся только надеяться, что на выходе счёт будет равным.
Думаю, в этом случае тебе предстоит ещё немало работы, чтобы он сравнялся,голос Джо был холоден.
Нет,ответил Митос ему в тон,я не искупаю вину, Джо.
Ну тогда тебе, наверное, неплохо платят, а? Глядя, как ты рискуешь своей драгоценной головой, проводя день за днём здесь...он сделал широкий жест рукой, обводя лагерь беженцев, Кабул, Афганистан, Ближний Восток, катастрофу за катастрофой.
Можно и так сказать,согласился Митос.
Джо прикрыл глаза.
И что это?спросил он.Опиум? Работорговля? Митос...
Хорошего же ты обо мне мнения. Всё не так ужасно, веришь ты или нет. Я вообще понятия не имею, где теперь торгуют людьми.
Выражение на лице Джо не изменилось, что означало: он и не считал свои предположения правдоподобными. Это было приятно.
Древности,признался Митос.
Что?
Ты знаешь, насколько стар этот город? Даже старше, чем думают местные. Они почти со всеми воюют, торгуют абсолютно со всеми и не осознают... смертные никогда не понимают, чего лишаются, пока не потеряют это. Три тысячи лет истории, Джо, подумай об этом, три тысячи лет истории, пожертвованных, чтобы отомстить за три тысячи жизней,кто-то по другую сторону палатки позвал его, но он не собирался отзываться сам, пока его не найдут.Я один убил больше,добавил он устало, хотя это признание и не было ему на руку.
Ладно,мрачно отозвался Джо,ладно, мне только хотелось узнать, что у тебя есть причина для этого.
Его нашли улыбающиеся с энтузиазмом медсёстры, наверняка думающие: «Какого чёрта он здесь делает?».
Спасибо,распрощался Митос с Джо по-французски, как доктор Гуттман, помогая ему встать,спасибо.
Митос провел ещё три часа в палатке, прислушиваясь к сердцебиению, проверяя глаза, накладывая гипс на сломанные руки и мечтая о портативном аппарате УЗИ или МРТ и цифровом ЭКГ. Он чувствовал себя немного лучше и должен был ещё заглянуть к Рашиду, проведать своего пациента. Вечерами вроде этого он бывал счастлив, что не является настоящим медиком, у которого есть обязательства. Он мог бросить всё это в любой момент.
Джо ждал его, когда он собрался уже уходить. Митос слишком устал, чтобы выдать что-то кроме улыбки: «Эй! Ты теперь будешь всюду ходить за мной, чтобы я не влип в неприятности?»
Джо улыбнулся в ответ, и у Митоса отлегло от сердца, но, конечно же, Доусону нужно было разрушить момент словами:
Тебе придётся рассказать кое-что Маклауду, ты же понимаешь.
Да,согласился Митос,я просто пытаюсь выбрать самую подходящую версию.
Может, стоит попробовать сказать правду?
Митос хмыкнул, не удержавшись:
Да, я уверен, это сработает.
Джо схватил его за руку, заставляя остановиться:
Да что с тобой? Я думал, Мак твой друг.
Что? Он и есть.
Тогда и веди себя с ним, как с другом. Объясни ему, что происходит, вместо того, чтобы придумывать то, что, по твоему мнению, он хочет услышать.
Возможно, я так и сделаю,вздохнул Митос и пошёл дальше,просто у него такой вид, когда он во мне разочаровывается, как у собаки, которая знает, что хозяин собирается её бросить. Знаешь, этот трагический взгляд карих глаз, полный скорби, грустная морда и мокрый нос...
Джо был безжалостен:
Христа ради, Док. Когда в дело замешан Мак, ты начинаешь вести себя, как двенадцатилетняя школьница. Сделай шаг или не делай... но решись уже на что-нибудь.
Они уже почти дошли до дома Рашида, и Митос ответил:
Ты прав, Джозеф Доусон. Я так и поступлю.
Как? Позовёшь Маклауда встретиться? Расскажешь ему обо всём?
Решусь на что-нибудь,и Митос постучал в дверь к Рашиду через миг после того, как Джо скрылся в тени.
Дома были только дочери Рашида и он сам. Митос не стал спрашивать, где остальные. Они прошли к раненому, размещённому в небольшой спальне, в которую превратили часть кухни. Здесь не было окон, и жара стояла даже ночью, но, несмотря на это, больной был в сознании и шёл на поправку. Его щёки до сих пор оставались мальчишески гладкими, и он зарделся, когда в комнату вошла младшая дочь Рашида. Она не подняла взгляд, но Митос спиной чувствовал, как она «не смотрит»: огнём между лопаток жгло.
Он хотел сказать ей, что не стоит выбирать этого из всех. Солдат из мальчишки был ужасный, а муж получится ещё хуже. Это уже не говоря о чёртовом фанатизме на почве религии.
Он не нёс за неё ответственность, просто помогал там, где это было возможно, а для неё ничего нельзя было сделать так, чтобы не усложнить жизнь самой девочки. Для этого она должна сама захотеть что-то изменитькак раз этого не понимали американцы. Не правительство определяет политику, а люди. Они хотят видеть у власти Талибан, и ничего здесь не изменится, пока им не понадобится что-то другое или большее.
Он почти закончил, когда ощутил присутствие другого бессмертного. Без сомнений, это был Маклауд. Митос не торопился, собирая инструменты. Он слишком устал, чтобы спешить, даже если бы и захотел.
Выглядишь помятым,было первым, что Маклауд ему сказал.