Сэм нахмурил лоб, собрав складку между бровей. Он забыл подобрать справочник с пола, забыл сдвинуть ушибленную ногу, полностью сосредоточившись на задаче. Из него получился бы офигенный адвокат.
Кто, какая тварь умеет чуять близкую смерть?
Дин потянулся в сумку за засаленной книжкой в кожаном переплёте. Если этого нет в отцовском дневнике, то мест, где это может быть, останется всего два. В доме Бобби Сингера или в баре Элен Харвелл.
Сэм использовал всё своё обаяние, расспрашивая случайных зевак, собравшихся у «фотоателье», о пижоне в кашне. Его запомнила только пожилая дама в леопардовых лосинах. Но толку всё равно не было. «Красавец-мужчина», «умеет одеваться, не то что нынешние (презрительный взгляд на костюм, чья оценочная стоимость экспоненциально снижалась по мере приближения наблюдателя)» и «нет, машины не было, ушёл неторопливо в сторону Третьей улицы». Совершенно не за что зацепиться.
Дин пожимал плечами: с таким же успехом можно было подозревать и леопардовую леди. Мало ли, может, она тоже там оказалась не случайно. Но Сэм настаивал на своём с фирменным ослиным упрямством, котороеДин зналперешибить нереально. Даже у Джона не вышло.
Не будем тратить на этого красавца́ время, сказал только, просто будем внимательно посматривать по сторонам. Если он в деле, то обязательно встретится нам ещё хоть разок.
Сэм, подумавши, согласился. А потом добавил, постукивая по крышке своего новенького ноута:
А у меня созрела ещё одна мысль
4
1869 год, Йоркшир, Англия
Две мужские фигуры на вершине холма в Йоркширедовольно прозаическое зрелище. Но, правда, если не присматриваться. Вблизи впечатление было иным, далёким от прозы.
Один из нихвысоченный и худой как щепкабыл одет похлеще лондонских денди, крой сюртука просто-таки вопил о своей стоимости, тройной воротничок, звонкий от крахмала, подпирал узкий подбородок. Но ни один из столичных щёголей не оделся бы в чёрное с ног до головы. Второй был изрядно грязен и потрёпан, фасон его одежд не поддавался определению, а воротничок лучше даже не упоминать.
Первый стоял, чопорно выпрямившись и уперев в землю изящную трость, а второй находился в непрерывном движении, словно ежесекундно собирался кланяться, но почему-то передумывал в последний момент. Из-за этого было очень сложно понять, какого же он роста.
Взгляд на рожу оборванца вызывал желание отвернуться, а взгляд на лик дендижелание бежать без оглядки.
Так что скажете, мистер Куинн? низким, рокочущим голосом обратился высокий.
Я скажу по телу упомянутого мистера Куинна прошла очередная волна, я скажу да, господин. Я согласен.
Отлично, прогудело, казалось, от самого подножия холма.
Но не подумайте, господин, что я из-за денег. Мистер Куинн внезапно выпрямился и оказалось, что он ненамного ниже своего собеседника. На хлеб я себе заработаю, будьте покойны.
Если бы я так думал, то не обратился бы к вам, мистер Куинн. Я тоже, знаете ли, переборчив.
Мистер Куинн немедленно утратил неподвижность и на этот раз поклонился по-настоящему.
Горд оказанной честью. Я не подведу вас, господин.
Тонкие сухие губы чёрного человека тронула улыбка.
5
2005 г., штат Миссури, США
Вот никогда бы не подумал, что эта дрянь так популярна, пробормотал Сэм, вливая в себя остатки дрянного, жидкого кофе.
Экран ноутбука мазал его лицо голубоватыми отсветами, чётко очерчивая скулы и высокий лоб. Длинные пальцы скользили по клавиатуре, и на экране мелькали старые фотографии. Фотографии мертвецов.
Я бы приплатил, чтоб такого не видеть, кивнул его старший брат. Большинство снимков могли вызвать разве что омерзение.
Только что Сэм отправил запрос на форум любителей посмертных фото. О покупке (цена не имеет значения) современных образцов пост-мортем. Анонимный запрос, разумеется, в этом специфическом мирке не приветствовали искренность и открытость. Асмодеи, дьяволы-номер-эн, чёртовы мамочки, Астароты и прочие Повелители мух наводняли страницы сайта не хуже тех самых мух.
Братья ждали ответа, хотя Дин, если честно, не очень-то надеялся. Слишком примитивно, едва ли загадочный фотограф так просто откликнется на явную провокацию. Но даже если хоть кто-то напишетуже зацепка. Можно раскрутить на разговор, получить пару имён, хоть направление, в котором стоит копать. Как и в любом узкоспециализированном сообществе, все должны знать всех не далее чем через одно рукопожатие.
Есть! воскликнул Сэм, подаваясь вперёд. Его нос почти въехал в экран. Есть. Теперь только не упустить.
Дин ничего не успел сказать, а ноут уже трещал не хуже сороки.
* * *
Местечко неизвестный любитель посмертных фото выбрал явно со знанием дела. Тёмный, глухой пустырь за чертой города. Хочешьбомбы взрывай, хочешьпроводи сатанинские обряды. Копов вызвать некому. Единственный фонарь, выживший неизвестно чьим попустительством, больше морочил, чем действительно что-то освещал. Сэм не рискнул бы проводить опознание после знакомства в его дёрганом свете.
Говорить буду я, сказал Сэм, нервно комкая пальцы. А ты посматривай. Я считаю, так будет оптимально. Распределение обязанностей, все дела.
Дин в ответ даже не ухмыльнулся, даже не отпустил едкий комментарий. Только скупо кивнул и щёлкнул в кармане чем-то металлическим. Может проверял, насколько легко тысячу раз проверенная «беретта» снимается с предохранителя.
Тот, кто вызвал их в это нехорошее место, остановил своё авто довольно далеко: Сэм расслышал очень далёкий шум. Впрочем, «импалу» они тоже припарковали метрах в трёхстах. Потом неизвестный, прикрывавшийся ником «Антиквар», пошёл пешком. Шаги его звучали глухо, но у Сэма внутри всё вздрагивало в такт.
По житейскому опыту Сэм был гораздо старше абсолютного большинства сверстников. За свои двадцать два он не раз сталкивался с изнанкой бытия. Знавал демонов и вендиго, призраков и беаньши. Знал просто сволочей, знал убийц и психопатов. Знал, чёрт побери, и собственных бесов, грызущих душу сомнениями, злостью, гневом
Но никогда не сталкивался Сэм Винчестер с явлением настолько уродливым. Никогда ещё так яростно не желал навести порядок. Эти дети Нет, никогда и нигде нельзя так делать.
Силуэт в длинном плаще, чуть более тёмный, чем окружающая тьма, приближался неторопливо, но и без промедления.
Антиквар? негромко спросил Сэм.
Экзорцист? отозвался силуэт. Да, отзыв именно тот, что надо.
Вы принесли?
А как же. Голос у Антиквара низкий, уверенный. Разве что нет, показалось. И я очень надеюсь, что имею дело с настоящими ценителями. Терпеть не могу любительства ни в какой области.
Невнятная фигура вступила в зыбкую лужу фонарного света.
Чёрные, гладко зачёсанные назад волосы. Чёрные глаза. Крупные черты. Кашне, мать его, не то от Гуччи, не то от Валентино
Самым трудным оказалось не заорать матом на весь штат. Загадочный «красавец-мужчина» перекатывался с пятки на мысок, выжидающе глядя на них с Дином с расстояния в шесть футов.
О, сказал Сэм самым светским тоном, будьте покойны, мы с братомпрофи. Итак, что вы можете нам предложить?
Что собирался предложить пижонистый говнюк, снившийся Сэму прошлой ночью все те три часа, которые он смог посвятить сну, осталось неизвестным.
Стоять!!! истерически заверещали кусты с левого края пустыря. Те самые кусты, которые они решили не проверять, потому что воняло из кустов несусветно, настолько гнусной тухлятиной, что ни одно разумное существо туда бы не полезло Полиция Либерти! Всем стоять!!!
Полицию Либерти, видимо, не стоило относить к разумным существам.
Из смрадных кустов выбрался, грозно потрясая табельной пушкой, У. Мастерс, помощник шерифа округа. Даже в том освещении было понятно, что парень влез во всё дерьмо, которое только водилось в кустах и в его родном участке.
Стоим, охотно отозвался Дин, показывая почему-то только одну пустую руку. Вы, главное, не волнуйтесь, детектив.
Антиквар тоже повёл себя весьма достойно: замер и продемонстрировал обе руки. И приятную улыбку.
Я сразу вас, мудаков, заподозрил, с крика У. Мастерс перешёл на змеиное шипение. Вас никто не посылал, вы никогда не работали на ФБР, да и вообще ваших рож нигде нет! Я проверил! А ты а ты он развернулся к Антиквару, вообще подозрительный тип! Я тебя запомнил, ты отирался на месте преступления
Ишь ты, помощники шерифов не только блевать горазды. Но чуточку побольше умаили опытаим бы не помешало. Надо же, в одиночку припёрся, герой.
Дин перетёк на пару шагов вправо и незаметно подмигнул брату.
Старый план под кодовым названием «В рассыпную».
Сэм плавно отшагнул влево, готовый взять в галоп в любую секунду. В долю секунды.
Конечно, жаль терять такую многообещающую ниточку, но это куда лучше, чем сидеть в околотке и объяснять, что фэбээровские «корочки»милая шутка. А если ещё и «импалу» найдут Пускай мистер Антиквар объясняется с настырным У. Мастерсом сам. А если Антиквар имеет отношение к Морин, Агнес, Таби или Питеруони ещё обязательно встретятся. Интерес обозначен, остальноевопрос времени.
И если бы помощник шерифа был профессионалом, то так бы и случилось, но он был всего лишь сообразительным аматором, которых так не любит ценитель посмертных фото. За дело не любит. Всё пошло наперекосяк.
Стоять!!! На зем
Дин дал короткую отмашку и сорвался с места. Сэм сделал только два огромных прыжкаи прогремел выстрел. Никаких «Стой, стрелять буду», без которых гарантировано внутреннее расследование. Нервы у сопляка сдали. Сэм закричал, потому что понял, куда целится ретивый невротик, но ничего не успевал сделать.
Почему этот недоумок выбрал именно его?!
От первой вспышки Дин увернулся, а от второй от второй не успевал, потерял скорость, уходя от первой. Успел пижон в кашне от Гуччи или ещё какого-то педика, сменившего родную еврейскую фамилию на итальянскую или французскую. Длинная тень метнулась наперерез быстрее выстрела.
Пижон упал на сухую землю округа Клей, штат Миссури. Дин остался стоять.
Незнакомый пижон, любимец дам в леопардовых лосинах, просто взял и поймал пулю, предназначенную Дину. В обстоятельствах, исключающих случайность.
У. Мастерс опустил пистолет. Тени дрожали на его растерянном лице.
Я же сказал: стоять, пробормотал он, кажется, начиная соображать, что наделал. Я же сказал
Дебил ты, зло рявкнул Дин, наклоняясь над упавшим. Он мёртв. Оружия нет. Он поднял руки, ты Ты грёбаный дебил, Мастерс.
* * *
Всё оказалось сложно. Даже по сравнению со всем остальным.
* * *
Помощник шерифа Билл Мастерс напился до потери человеческого подобия в первом встречном баре, куда они зашли снять стресс.
Настолько быстро и непоправимо набрался, что пришлось тащить его в мотель, потому что больше некуда. Взяли только с собой пару бутылок и поехали, потому что говорить предстояло ещё долго и о многом. Настолько о многом, что насухоникак.
И теперь сидел Билли в углу, косил обоими мутными очами на кончик собственного носа и никак не мог выговорить слово «неконституциональный». На какого хера ему это слово сдалосьчёрт знает, но он пытался раз за разом, упрямо выдувая пьяные слюнявые пузыри. От него ещё воняло теми кустами. Ну, Сэм во всяком случае надеялся, что только кустами. Сдал Билли после второй рюмки, но Сэм его не винил. Нет, не винил.
Ну а если бы я всё-таки был он? никак не мог успокоиться Дин. Выглядел он трезвым как стёклышко, несмотря на то, что плескались в нём натощак отнюдь не две рюмки. Трезвым он был и слегка злым. Так, самую капельку. Терпеть он не мог, когда кто-то ловил за него пули. Вплоть до мордобоя.
Сэм напротив, готов был в ножки падать тому, кто это сделал. Но Дункан Маклауд, пижон шотландский, неубиваемый, не нуждался ни в Диновой злости, ни в Сэмовой благодарности. На редкость самодостаточная падла.
Никаких «если», Дин, Мак пил скотч, как водицу. Дело в том, что я его знаю.
И вытер слюни Биллу Мастерсу белейшим носовым платочком.
6
1943 год, Ленинград, СССР
Здесь такой климат, что и летом озноб. Уж на что неласковы родные горы Шотландии, но здешний ноябрьэто депрессия в чистом виде. Такой ветер, что не спасает даже добротная шинель. Такая сырость, что уныние поселяется в самом сердце.
Но надеждавот воистину бессмертная сущностьделает лица людей тёплыми. Черепа, обтянутые кожей и тонким слоем надежды. Без неё лица были бы просто страшные, как худшая из смертей. Дункан умирал от голода, он знает, о чём говорит. Он бывал в чумных городах, он видел.
Те, кто пришли из-за блокадной черты, румянцем тоже не пышут: окопыне курорт, но на фоне местных они кажутся могучими здоровяками.
Блокада прорвана, но ещё не до конца снята.
Ну что, товарищ Мак, хорошая работёнка?
Сержант Сучков горд. Работёнка и верно сделана на совесть, о чём Дункан незамедлительно сообщает. Сержант, которого только-только оттрепало малярией, расплывается в довольной ухмылке.
На скорую руку, но вполне неплохо: полевой госпиталь вселился в наименее разрушенное здание на этой улице и уже принимает пациентов. Всей канителью с заселением, налаживанием снабжения, какого-то бытового минимума, не говоря уже о медикаментах, руководил жёлтый от малярии сержант.
Дункан считает, что на родине акул капитализма сержант сделал бы лихую карьеру на деловой смётке и расторопности, но здесь не Америка. Здесь здесь недавно прорвали блокаду. Улицы ещё пахнут голодом. Дункан не знает, сколько лет будет выветриваться эта вонь.
А вот ещё ваш, сержант тычет пальцем вглубь теперь уже больничного двора.
Наш? уточняет Дункан.
Ну, из союзничков. И тоже по-русски болтает неплохо.
«Союзничков»англичан, французов, норвежцевздесь немного. В основномв небе, «Люфтваффе» гоняют. Но и по грешной земле кое-кто умудрился дойти.
(Господи всеблагой, какая же была авантюра с этим добровольческим отрядом имени Взятия Бастилии! Только дремучий военный бардак и название в большевистском вкусе позволило им добраться аж до здешних болот)
Дункан всматривается.
Длинная сутулая фигура в шинели. Кепи, из-под которого торчат сальные лохмы. Большой чемодан у ноги.
«Его» поворачивается лицом, и Дункан вздрагивает, хотя узнаёт за секунду до этого движения. Будто и не прошло без малого пятьдесят лет. Впрочем, ничего удивительного: мистер Куинн изменился не больше самого Маклауда.
Да, на рожу не сахар, по-своему понимает его сержант. И чудак к тому же. Но дело своё знает.
А какое его дело? голос деревянный, скрипучий. Он уже рассмотрел предмет, висящий на шее «союзничка», сносно болтающего по-русски.
Запечатлевает преступления фашизма, товарищ Мак, серьёзно отвечает сержант. Чтобы ни одна мелочь не ускользнула. Вроде как для международного военного трибунала. Херня этот трибунал, давить их просто надо, но память терять нельзя. Нужно, чтобы и дети наши, и правнуки это видели. Нельзя ни прощать, ни забывать. Он фотографии из концлагерей показывал Только давить, до последней гниды.
Сержант звенит от ненависти.
Дункан слышал о концлагерях. О том, что в них происходит на самом деле. Только слухи, но он верит им, а не речам Геббельса. Дункан знает, что добыть настоящие, материальные свидетельства творящихся там преступлений невозможно. Они с коллегами по партизанскому движению пытались. Но он не удивлён.
Мистер Куинн, безусловно, способен и не на такое. Дункан и сам понимает очень смутно, на что способен мистер Куинн. Но ему страшно.
А почему чудак?
Просили сделать нам с ребятами снимочек коллективный, а он ни в какую. Будто ему пары кадров жалко. А плёнки у него на самом делезавались, притом самой лучшей. И фотокамера шикарная. Ну ничего, Жулин спиртяжки достал, уговорим.
Знаете, сержант, медленно говорит Дункан, не стоит этого делать.
Почему? реденькие светлые брови Сучкова взлетают на лоб.
Талант смертине для живых. Откуда взялись эти слова, Дункан не знает. Просто уверен в их правоте. Оставьте его в покое, поверьте мне.
Сержант пожимает плечами. Сюда он попал из-под Курска. Он не верит в дьявола, потому что был в аду и остался жив. А в бога верить мешает компартия. Заграничные мракобесы, пусть и союзнички, ему не указ.