Давай-давай,покивал я. На сердце опять поселилось беспокойство: может, его надо экстренно отпаивать жаропонижающими, а не пиццей кормить? Уникальная, блин, личностьдаже болеть как все нормальные люди не умеет.
Я остался один и пока готовил, всё больше сомневался, не угодил ли я обратно в глюк? Реальная кухня Тима тютелька в тютельку совпадала с той, которая мне вообразилась,предательница-память до сих пор зачем-то хранила мельчайшие подробности абсентового сна. Вплоть до жестянки из-под печенья с пахнущим летом травяным самосбором и красно-белых чашек в крупный горох, у одной из которых была отбита ручка. В глюке мне частенько хотелось якобы случайно стукнуть её целую товарку. Тогда бы они снова сделались одинаковыми, и Тим, как гостеприимный хозяин, перестал бы ненавязчиво подсовывать мне ту, которую считал получше. Я мысленно погрозил кулаком бездне, глядящей на мир из глаз старого йогина: нечего мне тут вечер воспоминаний устраивать. Разовая благотворительная акцияэто ещё куда ни шло, но повторно ступить на скользкую дорожку дружбыищи другого дурака. Я отправил успевшую остыть пиццу в микроволновку и пошёл разведывать, где там больной.
Конечно, Тим был в зале: дремал на стареньком диване, закутавшись в выцветший от времени плед. У меня же, без преувеличения, дрогнули колени: слишком ярко вдруг вспомнилось всё, что когда-тодьявол, да никогда же, никогда!происходило в этой комнате, больше похожей на библиотеку. Я бы сбежал, чем угодно клянусь, только Тим услышал моё присутствие и зашевелился.
Чай готов?сипло спросил он, не открывая глаз.
Готов,я прочистил горло.Не вставай, я сюда всё принесу. Разговаривать очень больно?
Тим повёл плечом:Так. Но батарейки что-то совсем сели.
Сейчас попробуем подзарядить,я поспешно ретировался на кухню. Мне было зверски стыдночеловеку, блин, хреново не по-детски, а я тут барышню с тонкой душевной организацией из себя изображаю.
За два раза я перенёс в зал чайник, чашки, вазочку с малиновым вареньем, блюдце с кружочками лимона и большую тарелку с пиццей. Расставил всё это изобилие на низком журнальном столике, который подкатил ближе к дивану. Для себя хотел было притащить табуретку, однако, поразмыслив, плюнул на эстетство и уселся прямо на ковёр.
Погоди, где-то должен быть мелкий табурет,Тим сделал порыв подняться на поиски, но я успел его остановить:Ничего не надо, почаёвничаю в восточной манере. Ты лучше ешь давай, заряжай батарейки.
Тим послушался без спора, однако аппетита у него хватило всего на один кусок. Зато чай он пил жадноя только успевал кипяток в заварник подливать.
Слушай, тебе какие-нибудь таблетки выписали?
Какие-то выписали.
И?
За ними надо в аптеку идти, а я так и не собрался.
Ну конечно, что ещё от него можно было ожидать? Я положил надкушенную пиццу на край тарелки.
Давай рецепт.
Тим поднял от чашки удивлённый взгляд:Зачем?
В аптеку пойду,терпеливо разъяснил я очевидное.
Брось, я сам схожу. Завтра.
Я глубоко вдохнул, выдохнул и очень спокойно повторил:Тим, дай мне, пожалуйста, рецепт.
Должно быть, это прозвучало убедительно, потому что упрямец отставил чашку и взял лежавшую на спинке дивана книгу. Роль закладки в ней исполнял некий белый листок, который и оказался рецептом.
Аптека в соседнем доме, с торца,сказал Тим.Подожди, сейчас бумажник найду.
Потом рассчитаемся,отмахнулся я, вставая.Когда выздоровеешь. Дверь не захлопывать?
Как хочешь,Тим устало сполз из полусидячего в почти лежачее положение.Хочешь, не захлопывай, хочешь, ключи на тумбочке под вешалкой возьми. Если заснубуди, когда вернёшься, ладно?
Угу, счаз,проворчал я, выходя в прихожую. Надо будет обязательно присовокупить к списку лекарств градусниксудя по всему, лихорадка усиливалась.
Вернувшись, я застал Тима съёжившимся во сне под пледом. Дышал он шумно и неровно, а когда я поднёс ладонь к его лбутак и не коснувшись кожи,то её буквально опалило жаром. Похоже, пришло время экстренных мер.
Я начал с пакетика жаропонижающего, который развёл в кружке тёплой воды. Нехорошо, конечно, будить больного, только как по-другому выпоить ему лекарство?
Тим,я легонько встряхнул спящего.Просыпайся, лечить тебя будем.
Тим вяло завозился, пытаясь приподняться, что-то невнятно пробормотал.
Ну-ка, аккуратно,позабыв табу на прикосновения, я поддержал его за плечи и поднёс кружку к сухим губам:Пей.
Тим выпил, кажется, даже не приходя в сознание. Я помог ему улечься обратно, поправил сбившийся пледтеперь оставалось только ждать. Если через полчаса лекарство не подействует, то буду вызывать «скорую». Пусть меня лучше обматерят и посчитают паникёром, чем Тим огребёт какое-нибудь осложнение.
Ожидание лучше проводить с пользой, а не с мрачными мыслями. Я удобно расположился на полу возле дивана, поставил рядом тарелку с недоеденной пиццей и взялся за книгу, в которую раньше был вложен листочек с рецептом. Джозеф Кэмпбелл, «Тысячеликий герой»обо мне, что ли? Я усмехнулся и открыл томик на случайной странице.
«Часто в реальной жизни и нередко в мифах и народных сказках мы встречаемся с печальным случаем зова, оставшегося без ответа; ибо всегда возможно попросту обратить своё внимание на другие интересы. Отказ призыву превращает приключение в его противоположность. Погруженный в рутину, в тяжкие труды, собственно, в «культуру» человек теряет способность к значимому решительному действию и превращается в жертву, требующую спасения».
Я перескочил на другой абзац.
«Мифы и народные сказки всего мира ясно показывают, что отказ по своему существу представляет собой нежелание подняться над тем, в чём принято усматривать свои собственные интересы. Будущее рассматривается не с точки зрения беспрестанного ряда смертей и рождений, а так, будто существующая система идеалов, добродетелей, стремлений и достоинств человека является твёрдо устоявшейся и незыблемой».
Вот же зараза. Я захлопнул книжку. Много вы, господин Кэмпбелл, понимаете в зове и его последствиях. И уж тем более нечего называть меня жертвойв моей жизни всё прекрасно, в том числе система идеалов с добродетелями. Я сердито сжевал кусок пиццы и запил его остывшим чаем. «Требующую спасения»кто кого ещё тут спасает, блин! Теоретики хреновы.
Хотя с культурным просвещением у меня не сложилось, аппетит от этого хуже не стал. Я с удовольствием доел «Кватро Формаджи» под остатки травяного чая, убрал со стола и вымыл посуду. Потом проверил состояние больного и расслаблено выдохнул: температура заметно снизилась. Тим дышал ровнее и легче, и его лоб больше не походил на растопленную печку. Вот и замечательно; надеюсь на той стороне Ахерона мне это зачтётся. Я тихо вышел в прихожую, накинул куртку и, даже не обернувшись напоследок, ушёл.
***
Когда на следующий день Ольга с независимым видом попросила у меня номер Тима, я едва не расхохотался над очередной шуточкой бездны. Конечно, аналитик получила, что хотела, а мне, положив руку на сердце, стало спокойнее. Потому что сам я так и не собрался с духом позвонить и узнать о самочувствии болеющего коллеги.
На третий раз я всё-таки попал на шиномонтаж, и заднее стекло «Патриота» наконец-то украсила наклейка с буквой «Ш». После двух дней ударных съёмок Анна назначила уикенд тотально выходным, и мы уехали из промозглой городской слякоти на лесную базу отдыха: к русской бане, огню камина и хрустальному воздуху хвойного леса. Катались на лошадях по подмёрзшим тропкам, азартно резались в бильярд и нарды и, конечно, наслаждались друг другом. Вечер случайного волонтёрства затушевался в памяти, смешался с картинками из абсентового глюка, то есть перешёл в область нелепых фантазий. Я прекрасно провёл время и чувствовал себя вполне счастливымвопреки всем высоколобым теоретическим рассуждениям.
В понедельник Тим вышел на работу.
Здоров?я сам не думал, что так обрадуюсь, увидев его снова в строю. И так обижусь на то, что он опять смотрит мимо меня.
Терапевт считает, что да.
Будь я этим терапевтом, то дал бы пациенту ещё день-два на восстановление: хотя бы пока щёки западать не перестанут. Я из любопытства покосился на Ольгу, и судя по сжатым в нитку губам, она тоже не одобряла врачебное решение. Впрочем, возможно, её просто бесила необходимость сочинять очередной многостраничный документ, который не пойдёт дальше одной из толстых папок в кабинете шефа. Я никогда не примерял на себя костюм сводни, но, честное слово, знал бы какподтолкнул бы этих двоих друг к другу, и по фиг на любые последствия романа в коллективе. Вот почему Вася на самом деле не подрабатывает купидоном на полставки? Мы бы отлично с ним скооперировались. Я задумчиво посмотрел в сторону Щёлока и встретил непроницаемый блеск очков. Играть в гляделки с отсвечивающими линзами было бессмыслицей в стиле Дон Кихота, так что я первым отвёл глаза. Хорош уже фигнёй страдать, дел на сегодняконь не валялся.
Вот о чём я точно позабыл, так это о долге Тима за поход в аптеку. Поэтому не сразу сообразил, что означают две тысячные бумажки, которые он протянул мне в коридоре, выйдя следом на перекур.
Спасибо за лекарства и продукты,пояснил Тим, и всё встало на свои места.
Пожалуйста,я ловким движением взял одну купюру, оставив вторую у него в руке.Продукты не в счёт, это гостинец.
Тим вынужденно спрятал деньги в бумажник.
Я очень тебе благодарен,искренне сказал он.Если когда-нибудь понадобится помощьлюбая,полностью на меня рассчитывай.
Я проглотил провокационный вопрос про совместное закапывание трупов, ответив вместо этого расплывчатым:Буду иметь в виду.
Тим молча наклонил голову и вернулся в кабинет. Я же направился дальше в курилку, по пути думая о том, что мы были бы в расчёте по всем долгам, если бы он просто видел меня всегда, а не только в мрачные моменты своей жизни.
Как человек со стойким иммунитетом к любым вирусам, в том числе и трудоголизма, добровольно на работе я не задерживался практически никогда и чрезвычайно не любил, когда меня к этому вынуждало дорогое руководство. Сегодняшний день, к несчастью, должен был стать исключением из этого прекрасного правила: чтобы завтра, в пятницу, без проблем уйти домой с обеда, мне требовалось хотя бы вчерне написать реализацию довольно заковыристой хотелки заказчика. О причине, по которой начало моего уикенда требовалось перенести на пять часов вперёд, легко догадался бы любой француз и, воздев руки, многозначительно выдал бы «Cherchez la femme!». Действительно, Анна улетала в свой первый фитнес-тур, и перед отлётом ей надо было закончить сотню дел в разных частях города. Естественно, я не мог не предложить свою персону в качестве извозчика и, если понадобится, грузчика, поэтому сегодня работал ненормировано.
В без пяти шесть я заварил себе большую термокружку сладкого крепкого кофе, нацепил наушники, включил дискографию «Pink Floyd» и нырнул в код. Ушёл Вася Щёлок, не забыв по-доброму благословить стахановцев на сверхурочный труд; ушла Ольгавсё это я отмечал краем сознания, не выходя из потока сосредоточенности. К своему логическому концу подошёл кофечто я заметил только, когда попытался пить из пустой кружки. Раздражённо отставил посудукакая-то хрень упорно рушила мой стройный алгоритми сразу же забыл о том, что она пуста. А когда вновь машинально взял, чтобы сделать глоток, кружка внезапно оказалась полной. Я без задней мысли накатил дозу кофеина с сахаром, ещё раз пристально всмотрелся в строчки отладчика и виртуально хлопнул себя по лбу, обнаружив, что банально обнуляю счётчик внутри не того цикла. «Заработался»,подумал я, прихлёбывая кофе, и тут до меня дошла сверхъестественная несообразность. Или кто-то наложил на мою верную термокружку заклятие самонаполняемости, или Я поднял глаза от монитора.
Тим стоял у окна, по обыкновению прислонившись к ребру проёма, смотрел в потустекольную темноту и баюкал в ладонях чашку, в которой наверняка был неизменный кофе с молоком. Стараясь не обращать внимания на разлившееся в груди тепло, я снял наушники, подхватил кружку и подошёл к коллеге. Спросил:Что показывают?
Дождь,отозвался Тим.
Опять?я выглянул на улицу, где на лужах дробились золотые блики фонарей.Сколько ж, блин, можно?
Осень.
Осень,со вздохом согласился я. Вот на хрена машину торопился переобуть, спрашивается?Ты как, закончил на сегодня?
Нет, ещё немного осталось.
Мне, собственно, тоже,Я подумал, что он наверняка без зонта да к тому же после болезни и не удержал вопрос, более приставший Дрейку, чем настоящему мне:Подкинуть тебя домой?
Если тебе не трудно,На согласие Тима явно вынудили дождь и недавняя простуда.
Да ну, не трудно, конечно,я поднёс кружку к губам, однако передумал делать глоток.Ладно, пойду вджобывать: у меня практически финишная прямая.
Тим кивнул и отлепился от угла оконного проёма:Да, у меня тоже.
Когда мы вышли на крыльцо бизнес-центра, над городом разыгрывался Всемирный потоп, версия 2.0.
Жди, я подъеду,распорядился я, навесом накинул куртку на голову и припустил по лужам. Какой я всё-таки молодец, что приехал сегодня пораньше и успел занять место почти напротив центрального входа! Конечно, остаться сухим у меня не вышло, но хотя бы промок не насквозь. Я подогнал «Патриота» к крыльцу, подобрал Тима и без лишней суеты стал выбираться со стоянки.
В такой ливень неторопливость вообще была в тренде. Мы неспешно катили по проспекту в потоке таких же бедолаг, собирали красные огни светофоров и слушали радио.
Dreams are my reality
The only kind of real fantasy
Illusions are a common thing
I try to live in dreams
It seems as if its meant to be
Раньше я как-то не вслушивался в слащавые интонации Сандерсона: мяукает себе что-то и пускай мяукает. А тут вот разобрал и сразу захотел переключить волну. И переключил бы, не сиди рядом со мной погружённый в созерцание тонущего в дожде города Тим. Тот, кто на самом деле ощущал реальность, как иллюзию.
«Даю тебе слово: даже если это сон, проснёмся мы вместе. Без вариантов».
Я крепче сжал руль, неотрывно глядя вперёд на дорогу. Не сдержал обещание, да, Андрюша? Понарошковое, ненормальноеа ведь всё равно не сдержал.
Мы поворот не проехали?спросил Тим, и я очнулся. Поморщился, про себя ругнувшись на несвоевременную рефлексию:Проехали, конечно. Сейчас на следующем сверну.
В принципе, я отсюда и своим ходом могу добраться.
Можешь,подтвердил я, поворачивая на перекрёстке.Но в другую погоду. Или понравилось на больничном загорать?
Последняя фраза прозвучала резковато, и хотя Тим редко обижался на чужую грубость, я после паузы сказал:Извини.
Да ты прав, в общем-то,повёл плечами Тим.Это всё мои тараканы: им не удобно, что я тебя обременяю.
Какие щепетильные создания,хмыкнул я.Передай им, что меня крайне сложно обременить без моего на то согласия. Пускай не волнуются.
Обязательно передам,в голосе Тима прозвучала мягкая улыбка, и я неожиданно для себя пожалел, что мы уже почти на месте.
Из-за сбившегося маршрута я въехал во двор Тима с другой стороны, отчего пробираться к его подъезду мимо запаркованных на ночь автомобилей пришлось крайне аккуратно.
Всё, приехали,наконец объявил я, переводя двигатель на холостой ход.
Спасибо, поблагодарил Тим и прибавил:Ты крутой водитель.
Обычно я ложной скромностью не страдаю, а тут зачем-то стал отнекиваться:Да ну, обычный я водила. Это просто автошколы сейчас нормально учить не умеют, вот и катается по дорогам, гм, всякое.
Возможно,уклончиво согласился Тим, открывая пассажирскую дверь.До завтра и ещё раз спасибо.
До завтра и всегда не вопрос.
Дверь захлопнулась, только я, как и в прошлый раз, не спешил отъезжать. Сквозь взмахи «дворников» было видно, как Тим, огибая лужи, добрался до подъезда, однако вместо того, чтобы зайти внутрь, остановился на пороге. Склонился, что-то внимательно разглядывая у себя под ногами, потом вообще присел на корточки. Тут я не выдержал и тоже выбрался под дождь.
Что там у тебя?с любопытством заглянул ему через плечо.
Щенок,ответил Тим.
И точно, перед самой дверью сидел мокрый до нитки, дрожащий белый щенок с абсолютно трагическим взглядом тёмных глазёнок. Тихонько поскуливал, но без разрешения к людям не лез.
Это какой-то кармический след,пробормотал Тим, поднимаясь.И всем по фигу, что у меня дома, кроме пельменей и чёрствого хлеба, никакой еды нет.
Думаю, пельмени собакена устроят целиком и полностью,я, в cвою очередь, в упор не видел причин для беспокойства.Ты его к себе заберёшь или просто в подъезд пустишь погреться?
К себе заберу,в интонациях Тима слышалась покорность судьбе.Говорю же, кармический след. От такого не отмахиваются, да, Белка?
Щенок взвизгнул, навострив уши. Теперь на его мордочке была написана радостная надежда.
Может, сразу Хрюшка, чтоб потом когнитивным диссонансом не терзаться?брякнул я и мгновенно пожалел о своём болтливом чувстве юмора. Потому что Тим вздрогнул и стремительно развернулся ко мне. Всякая отстранённость ушла из его глаз; он видел меня и искал ответ, а мне смертельно хотелось отвесить себе крепкий подзатыльник. Идиот, болван, почему, ну почему я даже не подумал, что тот сон может быть разделённым?! Губы Тима шевельнулись, складываясь в вопросительное:Дрейк?и я понял: вот теперь я влип по-настоящему. Нервно дёрнул щекой в попытке ухмыльнуться:Ага. Привет, Бабочка.