6
Запах от нового гроба был еще хуже, чем от предыдущего, возможно, потому, что на нем еще были куски грязи, которые еще совсем недавно были под землей. Хоть этот гроб и был очень похож на предыдущий, такой же изъеденный червями, Дортмундеру было менее приятно находится в его компании, поэтому он попытался максимально далеко от него отодвинуться, чтобы не чувствовать эту ауру.
А спереди Энди, наблюдая, как они вернулись на скоростную автомагистраль Лонг-Айленда, идущую на восток, удаляясь от города, спросил:
Теперь, когда мистер Рэдкорн у нас, что мы будем с ним делать?
В получасе езды отсюда, ответил Фицрой, есть мост через Фаер Айленд, через его западную часть. В это время года он практически не используется, потому что Фаер Айлендсезонное место, в основном, здесь летние коттеджи. Здесь протекает быстрый канал, который вытекает из Южного залива и впадает в море.
Понял, сказал Келп. Мы выкинем его в этот канал, и он поплывет в сторону моря и где-нибудь там утонет.
Именно.
«И мы, подумал Дортумендер, утонем вместе с ним, в этом же самом канале».
Фары Вояджера не появлялись до тех пор, пока они не выехали на автомагистраль, но в этот раз они держали дистанцию, стараясь оставаться незамеченными в этом редком потоке машин. Но после 2 часов ночи даже автомагистраль Лонг-Айленда практически опустела.
И чем больше они уходили на восток, поток машин становился все более и более редким, поэтому Вояджеру приходилось держаться все дальше и дальше. Они проехали Квинс и пересекли округ Нассау, все дремлющие спальные районы, и к моменту, когда они подъехали к Сэгтикос Парквэй, Вояджер был единственным источником света в зеркалах заднего вида.
Фицрой свернул на юг на Сэгтикос Парквэй, который был абсолютно пуст. Они проехали южную часть и подъехали к длинному модернизированному мосту, который совсем не походил на описание Фицроя.
Нет. Этот мост пересекал Большой южный залив, длинную полосу морской воды между южным берегом Лонг-Айленда и его линией песчаных пляжей. В конце этого моста можно повернуть направо и попасть на Джонс бич, или можно поехать прямо, по намного меньшему и более короткому мосту, пересекая Фаер-Айленддлинную полосу песка с сезонными домами, никаких реальных дорог, очень мало транспортных средств, поэтому этот мост не особо часто использовался даже в сезон.
Когда они въезжали на первый мост, фар преследователя не было видно, возможно, он их просто выключил. Слишком много усилий эти люди вкладывали просто, чтобы поменять мертвецов местами за тысячу долларов. Они хотели, чтобы никто не знал, что Джосефа Рэдкорна украли из могилы и заменили другим мертвецом. Это значит, что когда гроб откопают, это как-то будет связано с публичностью, с чем-то ценным.
Но с чем? Парень свалился с Эмпайер Стэйт Билдинг, и вдруг, спустя семьдесят лет он стал важной персоной?
Ладно, выясним. В конце концов, мы все выясним.
Маленький мост был круто выгнут, и Фицрой остановился на самой верхней точке.
Все, что нам сейчас нужно сделать, сказал он, это выкинуть его. Энди, открой дверь.
Конечно, сказал Келп и вышел из машины. И тут Дортмундер схватил Фицроя за шею левой рукой, чтобы дотянуться до его пистолета. Преступник не может совершить такое преступление без оружия, поэтому Дортмундер с самого начала знал, что в правом кармане Фицроя спрятан пистолет. Удобно, чтобы быстро его достать при случае. Для Дортмундера это было тоже удобно. Он достал пистолет, аккуратный Смит и Вессон.32, шестизарядный пистолет с крышкой над бойком, чтобы не цеплялся за карман.
Убрав руку с кадыка Фицроя, чтобы смог нормально дышать, Дортмундер приставил дуло к его голове за правым ухом и сказал:
Обе руки на руль! Высоко, чтобы я их видел.
Повинуясь, Фицрой сказал:
Зачем, ему было трудно говорить, пришлось откашляться, чтобы снова начать говорить, Зачем все это, Джон? Почему ты Почему ты это делаешь? Что ты делаешь?
Сейчас, сказал Дортмундер, я жду, пока вернется Энди с твоим напарником из Вояджера. А потом посмотрим.
Фицрой снова попытался увидеть Дортмундера в несуществующее зеркало.
Ты Как ты
Но он замолк. Ему нечего было сказать, он лишь покачал головой.
Наверное, я везунчик, ответил Дортмундер. Так теперь ты расскажешь весь свой план?
Что? Ни за что!
Ну, тогда позже, сказал Дортмундер. За ним открылась дверь и странный голос, заговорил очень быстро:Я определенно не понимаю, что здесь происходит. Я к тому, что, неужели человек не может просто припарковаться на обочине, это же просто медитация, в темноте. Я не понимаю, чего вы от меня хотите.
Голос замолк, и Келп, стоя в дверном проеме за Дортмундером, сказал:
У него было записывающее устройство.
Все еще глядя на Фицроя, Дортмундер сказал:
Энди, выруби его чем-нибудь.
Фицрой остолбенел. Он повернулся, не обращая никакого внимания ни на пистолет, ни на парней, заорал:
ЧТО?!
Сэр, я понятия не имею, кто вы, сказал голос, и я не хочу участвовать в том, что здесь происходит.
Ирвин?! продолжал орать Фицрой. Ты нас записывал? Какая же ты крыса!
Повисла пауза. Лицо Фицроя было теперь в нескольких дюймах от Дортмундера, его гневный взгляд был сфокусирован на людях, стоящих сзади. Потом фокус сместился, и он встретился взглядом с Дортмундером. Дортмундер дружелюбно улыбнулся, указал на пистолет и сказал:
Просто плыви по течению.
За ним снова появился голос:
От тебя нужно защищаться, Фицрой.
Мерзкая, мерзкая крыса
Келп сказал:
Кажется, среди воров это называется «выпасть из дела».
Дортмундер сказал:
Зови своих Энди, и повернулся к Фицрою, а когда они сюда прибудут, вам лучше отступить.
Фицрой пытался собрать все силы, чтобы вернуть самообладание.
Друг мой, сказал он, делая вид, что все это время он был абсолютно спокоен, я не понимаю, почему вы все не так поняли. Ирвин должен был всего лишь наблюдать на случай, если возникнут неприятности.
Нет никаких неприятностей, уверил его Дортмундер. Дверь возле Фицроя открылась, и Келп сказал:
Выходи, Фицрой.
Дортмундер пролез через гроб и вышел из машины. Он закрыл дверь и когда подошел к переду машины, Келп уже держал в правой руке пистолет Ирвина, а эти двое удрученно стояли рядом, держась за перила. Ирвин, новый голос, был таким же пухлым и непривлекательным, как и Фицрой.
Дортмундер спросил у Келпа:
Ключи от Вояджера у тебя?
Келп поднял левую руку, чтобы показать связку ключей.
Да, сказал он и выкинул ее в канал, и уже нет.
Нет! заорал Ирвин.
Слишком поздно, сказал Келп.
Дортмундер спросил:
Фицрой, может у тебя, случайно, завалялись наши две тысячи долларов?
Фицрой посмотрел на него смущенно.
Не все, сказал он.
Дортмундер спрятал пистолет в карман, схватил его за руку и приказал:
Кошелек, Фицрой.
Может, начал Фицрой, мы это обсудим?
Конечно, согласился Дортмундер. Какой был план?
Нет.
Кошелек, Фицрой, или я прострелю тебе колено, и тебе это не понравится.
Фицрою совсем не нравилась идея, что его кошелек будут выворачивать наизнанку, но, тем не менее, он его отдал. Дортмундер подсчитал купюры и с лицом, полным неприязни сказал:
Четыреста тридцать семь долларов.
Прости, Джон, извинился Келп, я и не думал, что он такой ублюдок.
Дортмундер забрал деньги и вернул кошелек, потом повернулся к Ирвину:
Выворачивай карманы.
Ирвин выглядел удивленным и оскорбленным.
Я? А почему я? Я не обещал вам денег!
Дортмундер подошел к нему очень близко.
Ирвин, сказал он, ты помнишь, что я говорил про колено?
Ирвин, жалуясь и ворча, бросая гневные взгляды на Фицроя, словно во всем была только его вина, достал свой потертый бумажник и отдал Дортмундеру. Дортмундер подсчитал наличку, сложил ее в карман, отдал кошелек назад и сказал Келпу:
Еще один богач. Двести тридцать восемь.
Фицрой попытался сказать:
Я верну вам остаток. Обещаю!
Нет, Фицрой, сказал Дортмундер. Сейчас дела обстоят совсем иначе. Без нас ты не сможешь завершить эту аферу. А если попытаешься, по свистку на тебя начнется травля.
Так что завязывай, сказал Келп.
И рассказывай, закончил за него Дортмундер. Теперь мы твои партнеры. Так что рассказывай, в чем планы аферы.
Никогда, сказал Фицрой.
Никогдаэто долго, прокомментировал Дортмундер. Пошли Энди.
Фицрой крикнул:
Что вы делаете?
Но поскольку было и так понятно, что они делают, они не стали отвечать. Они сели в бус, Дортмундер сел за руль. Потом они развернулись на мосту, а Ирвин и Фицрой продолжали таращиться на них. Потом Дортмундер опустил стекло и сказал:
Когда захотите пообщаться, вы знаете, где найти Энди. В интернете.
Он закрыл окно, и они поехали в сторону Лонг-Айленда, приговаривая с глубоким презрением: «В интернете».
Везде паршивые овцы, Джон, сказал Келп.
Это я паршивая овца, перебил его Дортмундер, только меня не найти в интернете.
Я знаю, улыбнулся Келп. Тебя невозможно заставить пользоваться даже телефоном. Что будем делать с машиной?
Оставим на парковке Ла Гуардия на сегодня. А завтра заберем. Или ты заберешь, в конце концов, это ты втянул нас в это.
Келп виновато улыбнулся:
Договорились, Джон.
Дортмундер покачал головой:
Не могу дождаться, сказал он, чтобы рассказать Мэй про эту злосчастную тысячу долларов.
7
Гилдерпост от злости не мог даже говорить. Он смотрел, как уезжает его бус, по мосту в сторону Лонг-Айленда, с Джосефом Рэдкорном на борту, и, когда уже исчезли из виду огни стоп-сигналов, он впился взглядом в Ирвина, которому не было прощения. На мосту было несколько небольших фонарей, но их было достаточно, чтобы Ирвин смог уловить это взгляд. Поначалу он его игнорировал, а потом вдруг почувствовал себя ничтожным, трусливым подхалимом.
Он начал разговор:
Как ты мог провалиться?
Гилдерпост задохнулся от возмущения:
Я? Я провалился?
Ты сделал что-то, что их спугнуло.
Они заметили тебя! Тебя! С самого начала!
Ирвин презрительно усмехнулся:
Эти придурки?
Немного успокоившисьво время разговора гнев постепенно улетучивалсяГилдерпост посмотрел в сторону Лонг-Айленда, куда Энди и Джон исчезли вместе с бусом.
Не думаю, Ирвин, сказал он, что они придурки.
Они должны были выкопать гроб. Они же не ученые!
Да, да, я в курсе, согласился Гилдерпост. Мы ожидали, что они будут кем-то вроде парней из Невады. Однако мы связались не с такими людьми.
Когда этот сукин сын вышел из темноты, прошипел Ирвин сквозь зубы, подошел туда, где я стоял и засунул мне пальцы в нос, я не мог поверить в происходящее.
Гилдерпост нахмурился.
Засунул пальцы тебе в нос?
Это, черт возьми, больно, возмутился Ирвин. Какого-то черта он там оказался, поднял руку и запихнул два пальца прямо мне в нос, и продолжал поднимать руку вверх.
Поднимать.
Мне пришлось встать на цыпочки, сказал Ирвин, потирая нос, и пока он тянул меня за ноздри, второй рукой он меня обыскивал и нашел пистолет.
И, вспомнил Гилдерпост, снова одолеваемый гневом, ты, черт возьми, записывал на диктофон! Ирвин, сейчас ты тоже записываешь?
Он забрал пленку, сказал Ирвин. Но на ней все равно ничего нет. Я не записываю себя, пока сижу один в машине.
Ты мне так не доверял
Ирвин презрительно усмехнулся.
Фицрой, сказал он, на этой земле тебе никто не доверяет, и все они правы.
То есть, сказал Гилдерпост, если бы в городе тебя переехал автобус, к чему я бы не имел никакого отношения, ты бы передал эти записи властям?
Если бы я умер, заметил Ирвин, какое бы мне было дело?
Я думал, сказал Гилдерпост, больше опечаленный, чем злой, что между нами установился некий уровень доверия.
Ты же не настолько глуп, сказал Ирвин и огляделся по сторонам. Мы так и останемся здесь торчать или будем выбираться?
Где твоя машина?
Там, махнул рукой Ирвин. И ты знаешь, где сейчас ключи от нее.
У тебя что, нет запасного ключа?
Нет.
Но ты же все равно можешь ее завести, ты же ученый. Ты должен знать, как скрутить провода или что там нужно делать.
Но двери закрыты.
Тогда придется машину взломать, сказал Гилдерпост и уверенно зашагал в сторону машины. Пошли.
Ирвин последовал за ним. Пока они шли, он сказал:
Ты можешь снова найти этого Энди? Уже не по компьютеру, а в жизни. Ты можешь узнать, где он живет?
Не знаю. Возможно.
А если не сможешь?
Гилдерпост огляделся в темноте. Он все еще не видел Вояджер. Он сказал:
Тогда мы сделаем их своими партнерами.
Ты имеешь в виду временными партнерами.
Естественно, Гилдерпост остановился. Но, Ирвин, сказал он, но я настаиваю, чтобы ты прекратил записывать на диктофон, и я хочу, чтобы ты уничтожил все записи, сделанные до этого.
Не в этой жизни, сказал Ирвин и посмотрел на него. И что, ты так и останешься стоять посреди дороги?
Злой Гилдерпост продолжил идти.
Где ты оставил машину?
Спрятал.
Ирвин, эти пленки слишком опасны.
Ты, черт побери, прав, согласился Ирвин.
Так ты их не уничтожишь?
Ни за что. Но я вот что тебе скажу, начал Ирвин. Поскольку ты уже знаешь о их существовании, я больше не буду записывать. Случаев в Неваде и Нью-Йорке при случае будет более, чем достаточно, чтобы тебя арестовали.
Какой же ты, подлец, Ирвин. Я сейчас вспоминаю, как мало ты всегда говорил. Ну вот, наконец-то, машина.
Они прошли еще немного в сторону Джонс Бич, где у дороги стоял Вояджер. Гилдерпост начал обходить машину, таращась на землю. Ирвин спросил:
Что скажем Перышку?
Гилдерпост остановился. Я думаю, сказал он, что сейчас ей не нужно знать об этом. Зачем огорчать бедную девушку? По крайней мере, нужное тело, сейчас в могиле. И я все еще надеюсь добраться до Энди.
И он продолжил расхаживать, разглядывая землю.
Ирвин спросил?
Ты знаешь его фамилию?
Сомневаюсь, ответил Гилдерпост. Он сказал, что Келли. Его напарник вообще не сказал, как его зовут.
Фицрой, что ты ищешь?
Камень, ответил Гилдерпост.
Ты не посмеешь! дернулся Ирвин.
Гилдерпост раздраженно посмотрел на него.
Чтобы залезть в машину.
Ирвину эта идея понравилась не больше предыдущей.
Ты собираешься разбить стекло? Камнем?
Если не найду камень, воспользуюсь твоей головой, сказал ему Гилдерпост. Лучше помоги мне его найти, Ирвин.
8
Пока Анна Мари Карпино, очень привлекательная, почти разведенная молодая особа, которой еще не было и сорока, не стала второй половинкой Энди Келпа, он никогда и не задумывался о праздниках. Каждый день он занимался только тем, что желала его душа. Однако теперь помимо занавесок и подставок на столе появились еще и даты в календаре, которые требовали особого внимания. Последняя из таких дат была Днем Благодарения, который в этом году выпал на четверг, вроде так сказала Анна Мари.
К нам придут люди, сказала она.
Келп не имел не малейшего понятия, что значила эта фраза.
Люди? Чтобы починить что-то?
На ужин, Энди. Ты же знаешь, что такое ужин на День Благодарения?
Знаю, ответил Келп.
Я собираюсь пригласить Мэй и Джона, а еще Джейси (известная по другим романам как Ж.К.) и Тини.
Келп опомнился.
Секундочку. Ты имеешь в виду, что они придут поесть? То есть, чтобы поужинать с нами?
Именно, ответила она. Даже не представляю, чем ты раньше занимался в День Благодарения.
Я тоже, вздохнул Келп.
Но в этом году у нас будет традиционный ужин Дня Благодарения.
Похоже, что есть еще и какая-то традиция. Келп ответил:
Отлично. И что представляет собой традиционный ужин?
Индейку, разумеется, ответила она, и клюквенный соус, и сладкий картофель, начинку, подливку, брюссельскую капусту, лук в сливках, маршмеллоу и салат с апельсинами, мясной пирог
Ну-ка, ну-ка, перебил Келп. Что там было последнее?
Мясной пирог.
А перед ним?
Маршмеллоу и салат с апельсинами, повторила Анна Мари и, изучив его лицо, спросила:В Нью-Йорке такого нет? Может даже во всем Нью-Джерси? Не пониманию, почему нью-йоркцы яростные противники всего сладкого.