Элаин сам подошел к ней.
Что мы будем делать с трупом? спросил он.
Она вдруг улыбнулась, и Элаин увидел, что Адара действительно очень юнаяпочти девочка. Девочка, выросшая под суровой дланью Вереса.
Мы? переспросила Адара насмешливо. Я ничего не буду делать с этой тушей, а вот тебе придется ее закапывать. Я не хочу, чтобы оборотень валялся возле переправы. Мало того, что его могут увидеть мирные жители, которые придут себя воспользоваться нашим паромом Видишь ли, тело оборотня привлечет к себе ему подобных. Тебе понравится увидеть поблизости от Старого Форта целую ораву разъяренных оборотней, пришедших поквитаться за убитого собрата?
Она пожала плечами.
Так что, солдат, принимайся за дело, да поскорее.
И пока Элаин рыл могилу, Адара спокойно стояла рядом и наблюдала за ним. Кажется, она продолжала его оценивать.
В конце концов Элаин заговорил снова:
Могу я задать вопрос, Магистр?
Разумеется. Это твое право.
Этот оборотень Ты справилась бы с ним без моей помощи?
Она посмотрела прямо ему в глаза.
А ты как думаешь?
* * *
Об этом эпизоде неизменно вспоминал Элаин, когда вокруг него велись разговоры о Магистре. Наверное, Адара знала, что вызывает острое любопытство своих людей. Она ни с кем не сближалась, ни перед кем не раскрывала душу. У нее не было ни доверенных лиц, ни фаворитов. Никого она не удостаивала своей дружбы.
Среди солдат Ордена имелись как мужчины, так и женщины, хотя мужчин было больше. Но и с женщинами Адара не заводила дружеских отношений. Держалась с ними так же отстраненно, как и с мужчинами.
Иногда возникало ощущение, будто Магистр вообще не нуждается в людях. Но, разумеется, это ощущение было ошибочным. Те силы души, которые обыкновенные люди расходуют на отношения друг с другом, Магистр отдавала своему господинуВересу, неистовому богу войны.
Случалось, Элаин думал, будто хорошо понимает Адару. Однако в то же время он отдавал себе отчет в том, что это иллюзиячитать сердце Магистра не дано простому смертному.
Элаин не смог бы ответить на вопроспочему его избрали для служения в Ордене. Он был младшим сыном простого кожевника, жившего в Олае. В молодости его отец был лучником. Этим же делом занялся и средний сын; старший перенял отцовское ремесло. Младший еще не выбрал, чему посвятит жизнь, когда в дом его отца явилась жрица Вереса.
Богу войны, столь почитаемому северянами, традиционно служили женщины. По меркам изнеженного Юга, они вряд ли могли бы считаться красивыми: рослые, сухощавые, с быстрыми, резкими движениями. У той, что пришла к кожевнику, было скуластое немолодое лицо. Годы, проведенные в сражениях и ритуальных бдениях, преждевременно состарили эту женщину, хотя и не лишили ее своеобразной привлекательности. Она занимала в жреческой иерархии довольно высокое положение, о чем свидетельствовал расшитый золотыми спиралями темно-фиолетовый капюшон, прикрывавший ее волосы. Невнимательному взору казалось, будто одежда жрицы обрызгана водойно то были крохотные драгоценные камни, прикрепленные к ткани щедрой россыпью.
Более молодые жрицы рангом пониже носили белые одежды с фиолетовыми узорами. Их короткие туники были туго перетянуты золотыми поясами, а на ногах красовались фиолетовые кожаные сапожки с золотыми пряжками. Каждая носила два меча за спиной; поэтому таких жриц называли «крылатыми».
Пять их вошли в открытую дверь и встали на пороге, предваряя появление своей повелительницы, старшей жрицы.
Семья как раз села ужинать: отец, мать, старший брат с супругой, средний брат, сестренка-девочка и Элаин.
При виде посланцев из храма Вереса, все вскочили с мест, отец бросился приветствовать неожиданных высоких гостей. Он опустился на колени и спросил, чем может послужить своему богу.
Жрица сделала жест, повелевающий хозяину дома подняться.
Как тебе известно, проговорила она торжественным тоном, у каждого клана, у каждого рода и города имеется свой защитник, тот, в ком воплощается сила чистоты и способность к высшему служению. Верес открывает имена своих избранников жрицам во время их молитвенного бдения.
Отец страшно побледнел и отступил на шаг в растерянности. Было видно, что он ошеломлен известием, свалившимся как снег на голову. Избранник Вереса? Воплощение силы чистоты? Способность к высшему служению? Но кто это? На кого из домочадцев указала длань божества?
Взгляд отца метался от одного сына к другому, потом на краткий миг замер на младшей дочери, и ужас отразился на лице кожевника.
Казалось, жрица без всякого труда читает в его сердце. На суровом лице служительницы Вереса показалось подобие улыбки.
Это не дочь, проговорила она вполголоса. Девочка останется с тобойлелеять твою старость Я говорю о нем.
Она медленно подняла руку, и ее палец уперся в грудь Элаина.
Твой младший сын избран Вересом. Он сейчас же пойдет со мной, чтобы провести в храме ночь перед алтарем своего бога. Если видение, открытое нашей верховной жрице, не было ошибочным, и Элаиндействительно тот, кого желает бог, то твой сын благополучно переживет эту ночь и войдет в сонм служителей Вереса в качестве орденского солдата.
А если верховная жрица ошиблась? немеющими губами проговорил кожевник.
В таком случае, твой сын умрет, ответила посланница храма безжалостно. Верес не прощает людям подобных ошибок. Такие вещи случаются Впрочем, крайне редко. Сердце нашей верховной жрицы достаточно чисто, чтобы видения, которые ее посещают, были незамутненными.
На памяти кожевника был один случай такой роковой ошибки. Это случилось давно. Точно так же явились жрицы в дом богатого и знатного человека и забрали его отпрыска в храм. Юношу провожали с большой помпой. Семья чрезвычайно гордилась оказанной ей честью. Для будущего воина Вереса подобрали роскошные одежды, дорогой доспех, снабдили его первосортным оружием. До храма его провожала вся семья, к процессии присоединились и случайно встреченные на улице прохожие, так что в конце концов возле храма Вереса собралась целая толпа. Входя в храм, молодой богач вдруг обернулся и бросил на своего отца взгляд, полный ужаса и отчаяния. Казалось, он догадывался о своей грядущей участи
Дверь храма закрылась а наутро скорчившееся тело молодого человека было обнаружено возле алтаря. Все то же выражение ужаса застыло на мертвом лице юноши. Верес не простил людям ошибки и убил того, кто самим своим присутствием оскорбил его.
Элаин знал эту историютемными зимними вечерами, под шум водопада, отец не раз рассказывал ее сыновьям, когда те просили «что-нибудь пострашнее».
И тем не менее Элаин не испытывал сейчас ни малейшего страха. Когда жрица указала на него, он тотчас же отложил нож, которым резал мясо, встал и приблизился к ней. Элаин не медлил ни мгновения. Это абсолютное послушание отличало его и впоследствии.
Жрица кивнула ему:
Прощайся с роднымиты покидаешь их навсегда.
Элаин обернулся к отцу и матери.
Прощайте, сказал он.
С братьями у него не было теплых отношений, но сестренка повисла у него на шее, и Элаину пришлось разжимать ее тонкие ручки.
Прощай, милая, прошептал он ей на ухо. Ты будешь счастлива А я стану защищать твой покой.
Ты уедешь, плакала она, ты будешь далеко.
Я навсегда останусь в твоем сердце, ответил он. А тыв моем.
И тут она взвыла, как вдовица на похоронах:
А вдруг с тобой тоже как с тем богачом помнишь, папа рассказывал?!
Нет, уверенно ответил Элаин, со мной так не случится.
Откуда тебе зна-ать?..
Я просто знаю это, он поцеловал ее и твердой рукой отстранил. Прощай, золотко.
И не оборачиваясь Элаин переступил порог отцовского дома. Он слышал, как шуршали жестко накрахмаленные одежды жриц, следовавших за ним.
Никто не провожал Элаина к храму Вереса, кроме этих молчаливых суровых женщин. Они отворили перед ним тяжелые храмовые двери, обитые медью и железом, ввели его в темные покои и переодели в белые одежды без единого украшения, без пряжек и пояса. Они также заставили его снять обувь.
Босикомчто считалось знаком полного подчиненияЭлаин был препровожден во внутренние помещения храма и предстал перед изображением Вереса. Огромная статуя грозного бога была изваяна из цельной каменной глыбы. Лицо, терявшееся в вышине, было раскрашено: яркие черные глаза и брови, кроваво-красный рот, пятна гневного румянца на щеках, резкая морщина на лбу. Статуя была облачена в богатые одеяния, расшитые драгоценными камнями и золотыми пластинами. В руках Верес держал меч и копье.
У ног Вереса находился алтарьпотемневшая от времени и крови жертвенных животных (а в былые временаи людей) прямоугольная мраморная плита.
Здесь ты проведешь ночь, проговорила жрица.
Она указала Элаину место возле алтаря и вышла, затворив за собой медные двери.
Элаин остался наедине с Вересом. Тускло горели на стенах факелы, помещенные в углах на высоте трех человеческих ростов. Их было всего четыре, и их багровое пламя не в силах было развеять мрак, сгущавшийся в помещении. Неожиданный порыв ветра, ворвавшийся в зал через оконце, прорезанное под самым куполом, погасил один из факелов, и сразу же сделалось значительно темнее.
Бесформенные тени клубились по стенам. Статуя Вереса казалась живой.
Элаин опустился на пол перед алтарем, положил руки на жертвенный камень, опустил на них голову. Утомленный невероятными впечатлениями минувшего дня, он вдруг задремал. Тьма окутывала его, и даже во сне он ощущал, что тьма эта вещая, что в ней живут какие-то странные существа, способные предсказывать будущее и руководить настоящим
Элаину виделись картины далекой, невозможной жизни: столица Империи Света, ее высокие башни и величественные дворцы, ее жители боги, что это были за люди! Ни одного уродливого или больного лица. Все лучились здоровьем, красотой, молодостью, уверенностью в себе Ни следа приниженности или боязни. Они были наделены долголетием, сопоставимым с бессмертием. Искуснейшие ремесленники, непревзойденные певцы и танцоры. Счастливые люди золотого века.
Но почему же боги хмурятся, глядя на них?
Элаин беспокойно заворочался во сне, словно этот вопрос причинял ему физическое страдание.
Что такого сделали эти прекрасные люди, почему вызвали неудовольствие богов?
А, вот оно! Гордость, непомерная гордость. Высокомерие. Заносчивость. Отсутствие любви
Прямо на глазах Элаина начали оскудевать красота, долголетие, здоровье, умение владеть мастерством, которое прежде давалось так легко Люди хирели, гнулись к земле, в их глазах начал появляться привычный теперь страхстрах болезни, бедности, смерти.
Ослепительная вспышка нестерпимого света обожгла глаза Элаина. Он закричал от боли и проснулся.
Перед его взором все расплывалось, и на мгновение он испытал настоящий ужас: ему показалось, что он ослеп. Но постепенно начали вырисовываться предметы: факелы (теперь горело только два), алтарь, статуя божества. Он вспомнил о том, где находится.
Рыдание сотрясло его тело. Здесь никто не мог видеть, как он плачет, поэтому Элаин не стыдился слез и не скрывал их. Он пережил потрясение, и теперь это чувство находило выход в безудержном плаче. Он видел столицу Империи Света до Падения Кристалла! Верес показал ему это в видении. Но почему? В чем смысл?
Элаин обтер лицо, заслышав, как кто-то снимает засов с медной двери. Он обернулсяв помещение медленно входили жрицы.
Теперь на них были длинные белые облачения, сходные с теми, что надевали на посвящаемых в послушники. Молодой человек увидел также, что жрицы босы. Они торжественно несли на руках фиолетово-серебряную тунику, легкие доспехи, меч и щит. Эти вещи предназначались для нового служителя Вереса, понял Элаин.
Вслед за молодыми жрицами вошла и старая. Она приблизилась к Элаину и кивком велела ему подняться.
Ты пережил ночь, проговорила она. Это хорошо. Это означает, что видение было истинным, и ты действительно избран.
Он молча смотрел на нее, ожидая дальнейших распоряжений. Он не знал, например, где и как будет переодеваться в новые одежды со знаками его нового служения. Элаина немного смущало все это, но он решил полностью положиться на жриц: те наверняка досконально изучили все ритуалы и не позволят совершиться неловкости.
Что ты видел? спросила жрица.
Элаин ответил вопросом на вопрос:
А дозволено ли разглашать увиденное?
Он заметил, как по суровому лицу немолодой женщины скользнула одобрительная улыбка.
Ты прав, подтвердила она. И хотя ты мог бы поведать мне о своем видении, предпочтительнее сохранить его в своем сердце и никому не рассказывать.
Она вынула из складок своего одеяния широкую плотную ленту и завязала Элаину глаза.
Стой неподвижно и подчиняйся всему, приказала она.
Он так и сделал. Он чувствовал, как жрицы снимают с него белое облачение и надевают новое, цветное, как они затягивают ремни, застегивают пряжки у него на плечах, как шнуруют сапоги у него на ногах Наконец ленту сняли, и Элаин увидел совсем близко лицо старой жрицы.
Ты один из нас, сказала она, а затем взмахнула рукой, в которой оказался крохотный, но очень острый кинжал, и сделала надрез на ладони Элаина. Капля крови упала на алтарь. Она растеклась по камнюи вдруг впиталась в мрамор, точно то был не камень, а пористая губка.
Я один из вас, проговорил Элаин.
В это мгновение он почувствовал, как рвется его связь с родительским домом, с близкими, даже с сестрой. Отныне все они были для него просто людьмитеми, кого следует защищать от чудовищ, но к кому никоим образом не следует привязываться и уж тем более любить.
* * *
Поначалу Элаин в своей наивности полагал, что все орденские солдатыизбранные, как и он, но затем понял, что ошибается. Некоторые пришли сюда просто потому, что искали собственного места в жизни. Кого-то заставила нужда, кого-топростая традиция: ведь ядром Ордена изначально были те солдаты из Старого Форта, которые участвовали в великой битве Падения Кристалла и уцелели после катастрофы. Именно сюда они отошли и здесь закрепились.
Падение Кристалла было чем-то гораздо большим, нежели обычное сражение, в котором одна армия одержала победу, а вторая была разбита. Поражение потерпели обе стороны, потому что в битву вмешались боги, расколовшие Кристалл Вечности. Спасая то, что еще можно было спасти, королева Катурия нашла убежище на островах южного моря, под крылом богини-матери Ингерады, а войска короля Дигана (сам он, как считалось, погиб) отошли к северу, под прикрытие гор, и Верес охранял их в этом пути.
Осколок погибшей армии задержался в Старом Форте. Это и были предки многих из нынешних солдат Ордена.
Внешне Элаин никак не выделялся среди прочих новобранцев. Один из многихтак его воспринимали. Но Магистр видела гораздо глубже. По традиции, никто специально не сообщал ей о том, кто такой этот прибывший из Олая молодой солдат. Адара должна была понять это сама.
И она почти сразу увидела в нем то, что оставалось скрытым для других.
Элаин проходил обычную для орденского солдата подготовку, тренировался с мечом, упражнял сознание, учился читать следы и магические знаки. Обучали его и начаткам магиина тот случай, если придется сражаться с магом или нежитью, которую не берет обычное человеческое оружие. Конечно, против сильного чернокнижника орденскому солдату не устоять, но некоторые простейшие защитные заклинания помогут продержаться против превосходящих сил противника и дождаться подкрепления. Кроме того, существовали готовые заклинания, заключенные в шар; от солдата требовалось лишь вовремя пустить их в ход, метнув шарик и прибавив несколько необходимых слов магической формулы, высвобождающей чары.
Адаре потребовалось побыть с Элаином наедине, чтобы удостовериться в том, что ее выводы касательно этого парня не были ошибочными.
А сейчас она опять призывала его к себедля какого-то нового поручения. Элаин шел к Магистру, даже не беспокоясь о том, насколько опасным или трудным это поручение может оказаться.
Он пересек просторный двор и вошел в главную башню цитадели. Ему предстояло подняться по узкой винтовой лестнице на самый верхименно там размещались покои Магистра. Адара желала иметь обзор на все четыре стороны и при том как можно дальше. Она спала на большой кровати, полностью закрытой балдахином. Кровать эта с массивными деревянными столбами, поддерживащими балдахин, позолоченными и украшенными причудливой резьбой, стояла прямо посреди комнаты. Под одним из окон в огромном сундуке хранилось оружие. Имелся еще столвозле другого окна, и на этом столе всегда находился кувшин с вином и несколько кружек. В теплое время года вино было холодным, в холодноеподогретым. Комната обогревалась жаровней. Ставень на окнах не имелосьАдара не позволяла себе ослабить бдительность ни на миг. Она никогда не забывала о том, что Старый Форт находится сравнительно недалеко от руин и от болот, где водится смертоносная нечисть.