Клемне ребенок, пробурчал Рамбалан.
Теперь уже нет, вздохнул капитан. Но был им, когда мы впервые пришли к острову. И говорю тебе, я не хотел рисковать. Поэтому взял с собой другого человека.
И этот человек умер.
Да.
Как он умер? спросил Рамбалан.
Иларус пожал плечами.
Перестал дышать. Упал и перестал дышать. Я не желал ему смерти но мне нужно было убедиться в том, что я не ошибаюсь. Остров кассилий терпит лишь тех, кто посвящен Ингераде. Это я. И ты.
Я боюсь, признался Рамбалан.
Ничего не поделаешь, ответил Иларус. Тебе придется идти. Ты ведь так настаивал на том, что перстень принадлежит тебе, а теперь, когда пришло время доказать свои права, почему-то трусишь! Ингерада не любит этого.
Рамбалан обреченно кивнул.
Я согласен.
Они ступили на берег, а вся команда стояла на палубе и смотрела им вслед. Иларус сказал, обращаясь к своему матросу:
Кстати, Рамбалан, у меня есть еще одна причина взять тебя с собой. Видишь ли, помимо всего прочего, нам предстоит пополнить здесь запасы еды и питья. Раньше я один грузил на корабль бочки с водой, корзины с фруктами и сладкими кореньями. А теперь, пожалуй, этим займешься ты.
Они пошли прямо по реке, держась ближе к берегу, где было мельче. Дно под ногами оказалось песчаным и довольно твердым, в отличие от болотистого берега, заросшего, к тому же, высокой мечевидной травой, о которую запросто можно порезать руки.
Рамбалан оглядывался по сторонам, любуясь пышной растительностью. Многие деревья цвели, над ними летали птицы с ярким оперением. Затем берег стал выше и суше, и моряки наконец вышли в лес.
Навстречу им выступили кассилии. Их было тринебольшие лошадки с женским торсом и птичьим оперением хвоста. Их крылья были сложены на спинеточь-в-точь как изображено на носовой фигуре «Перстня морей». Лица кассилий, необыкновенно красивые, с правильными чертами и огромными, чуть раскосыми глазами, были неподвижными, словно изваянными из слоновой кости. Их волосы, действительно густые и пышные, как рассказывал Клем, падали волной почти до самой земли.
Одна из них заговорила:
Иларус! Мы ждали тебя.
Вторая прибавила:
Кого ты привел с собой? Почему он не мертв?
Рамбалан поднял руку с перстнем.
Я служу Ингераде.
Они переглянулись, затем самая маленькая из кассилий подошла к Рамбалану и потянулась рукой к его кольцу.
Оно светится, прошептала кассилия.
Рамбалан коснулся ее волос. Тяжелые и шелковистые.
Ты красивая, шепнул он в ответ.
Она удивленно посмотрела на него.
Разве это имеет значение?
Ингерада любит красоту, ответил Рамбалан. Она создала красоту и охраняет ее.
Ты прав, кивнула кассилия.
Она расправила крылья и медленно взмахнула ими. Поднялся ветер. Новый взмах, и еще один, и еще и вот уже маленькая кассилия парит в воздухе, описывая круги над головами людей.
Мы ждали жреца, услышал вдруг Рамбалан голос старшей кассилии. Ты нашел нам жреца?
Иларус отвечал:
Похоже на то. Но он совсем неотесанный и почти забыл свое предназначение. Сам по себе он немногого стоит. Вам придется обучать его.
Богиня поможет тем, кто ей предан, ответила кассилия.
Первые несколько часов Рамбалан просто бродил по острову, наслаждаясь его красотой. Иногда он видел кассилийлегкокрылые и любопытные, они следили за ним и то и дело представали перед гостем, чтобы поболтать с ним, угостить чем-нибудь или просто подразнить. Наконец Рамбалана отыскал капитан и приказал помочь с погрузкой.
Точнее, погрузкой занимался сам Рамбалан, а Иларус только командовал. На борт поднимали корзины, и там были не только фрукты и коренья, но и яйца, и бутыли со сквашенным молоком, и кувшины с вином. Потом настал черед бочек с водой. Под вечер Рамбалан совершенно выбился из сил, и Иларус позволил ему немного выпить вина и передохнуть. Рамбалан повалился на охапку высушенных камышей и заснул.
Когда он открыл глаза, было утро. Пели птицы, цвели кусты, море блестело, простираясь до самого горизонта, голубое, залитое золотом ясного дня.
Но «Перстня морей» в бухте не оказалось.
Рамбалан вскочил, как ужаленный. Он бросился к берегу, вбежал в море, огляделся. Никого и ничего. Только водакуда ни глянь.
Не было смысла не верить собственным глазам. Капитан вымотал Рамбалана работой, напоил крепким вином и ночью, пока обессиленный матрос спал, снялся с якоря. «Перстень морей» исчез, а Рамбалан заперт на зачарованном берегу.
Он медленно побрел обратно, сел на свою «постель» и задумался. Почему все это произошло? Такова ли его судьба? Не следует ли принять и такой поворот событий с радостной покорностью?
Но что-то в душе Рамбалана противилось такой участи. Ему хотелось быть свободным, плавать по морям, добывать драгоценности и тратить деньги, как вздумается. Покупать красивых женщин и отпускать их на свободу, одарив драгоценностями. Приобретать красивые вещи и раздавать их просто так, первым встречным. Ему хотелось да, ему хотелось быть баснословно богатым аристократом, чудаком, которому все сходит с рук.
А вместо этого он сидит на необитаемом острове, где живут только полуженщины-полулошади и что его ожидаетнеизвестно.
Ты не должен сомневаться в себе, донесся до него тихий голос.
Рамбалан повернулся на звук.
Мои кассилии позаботятся о том, чтобы ты был счастлив, продолжал голос.
Рамбалан медленно встал. Ему показалось, что он узнает говорящую.
Из розоватой дымки выступила женская фигура. Ингерада стояла прямо на воде, а жемчугадрагоценности короны, которые так и не достались невесте Императорависели вокруг нее в воздухе, образуя своего рода покрывало, окутывающее богиню с головы до ног.
Вымои верные служители, возлюбленные мои жрецы, продолжала богиня. Иларус привозит мне подарки, а ты будешь следить за моим храмом. Ты не забыл ведь о том, что перстень делает тебя моим верховным жрецом? Ты вернул себе этот знак избранничества! Теперь ты принадлежишь мне всецело.
За ее спиной начал вырастать храм. Прекрасное сооружение с витыми колоннами из воды, с водной крышей, с мириадами сверкающих украшений, созданных из капель и солнечного света.
Иди ко мне, произнесла богиня.
Рамбалан сделал несколько шагов, сперва по песку, затем по воде.
Не бойся, сказала Ингерада.
По солнечной дорожке, бросившейся ему под ноги, Рамбалан пробежал прямо к храму. Ингерада стояла совсем близко и с улыбкой смотрела, как он идет.
Кассилии кружили в воздухе, радостно крича и взмахивая сильными крыльями, и птицы летали рядом с ними, щебеча и распевая победные брачные песни.
Жемчуг осыпался, как дождь, розовые и голубоватые жемчужины падали в воду, поднимая сверкающие брызги.
Рамбалан вошел в водный храм, поднял вверх руку с кольцом и внезапно грохот водопада оглушил его.
Храм превратился в огромный водяной столб, взметнувшийся до самых небес, а затем обрушился вниз, под воду, в самые потаенные глубины моря, унося с собой и алтарь, и жреца, и перстень, и жемчуг, и изображение богини все, что только что светилось и переливалось на поверхности воды, такое прекрасное и живое.
Только кассилии по-прежнему летали над морем, вольные, как птицы, и беспечные, как все молодые девушки.
* * *
Весло было тяжелым, неповоротливым и иногда представлялось чем-то вроде злобного живого существа, которое только и ждет момента наброситься на человека и искалечить его. За несколько месяцев Микуни так и не приучился обращаться с ним. Жизнь на галерах императорского флота оказалась еще страшнее, чем можно было предположить. Гребцов не выпускали на верхнюю палубу: они жили, прикованные к своим веслам, в сыром и зловонном трюме.
Пират оказался прав: гневу Императора не было пределов, и чиновники, дабы не ощутить на себе карающей длани его величества, очень быстро нашли виновных. Корабль, который вез бесценные жемчуга и наряды для принцессы, был ограблен пиратами под самым носом у Императорской флотилии! Как такое могло выйти? Причина, разумеется, только одна: моряки с «Принцессы Черепахи» были в сговоре с разбойниками! Это преступники и предатели. Их надлежит примерно наказать, дабы вся Империя Южных Острово знала: гнев государя настигнет любого, кто ослушается высочайшего повеления.
Было произнесено много решительных словпричем в рекордно короткие сроки. Как следствие: «Принцесса Черепаха» была конфискована, господин Вишима понес неслыханные убытки и вынужден был бежать (говорили, что видели его где-то в Туррисе, но мало ли что болтают досужие сплетники!), а вся команда злополучного корабля была продана на галеры. Последовать мудрому совету Иларуса у моряков попросту не оказалось времени.
И все равно Микуни проклинал свою медлительность. Надо было прыгнуть за борт, скрыться, уплыть, утонутьчто угодно лучше, чем этот вонючий трюм, тяжелое весло и несносные товарищи по несчастью.
Первые дни Микуни был погружен в пучину глубочайшего отчаяния. Он едва ли соображал, что происходит. Но когда туман, окутывающий его рассудок, рассеялся, легче не стало. Осознав свое положение, он понял, что жизнь окончена, и стал попросту ждать ее естественного завершения.
Галеры в основном патрулировали проливы между Заберганом и другими островами, а также ходили между материком и Заберганом. Во время торжеств, связанных с императорской свадьбой, следовало особенно следить за спокойствием в этих водах.
Однако пираты больше не беспокоили столицу. Оно и понятно: после такого дерзкого набега, совершенноговне всяких сомнений, с помощью предательства (о магии никто почему-то даже не заикался), пираты наверняка затаились. Наслаждаются плодами своей победы.
Иногда Микуни вспоминал своего приятеля Рамбалана. Где он теперь? Что с ним случилось? Действительно ли он стал морским разбойником? Или давно уже лежит на дне морском?
Неожиданно ритм барабана, задающего темп гребцам, изменился. Ругаясь, рабы увеличили скорость. Еще быстрее, еще Галера явно уходила от преследования. Проклятье! В это время года ветра почти нет, и корабли ходят на веслах. «Было бы дело осеньютогда другое дело, рассказывал Микуни бывалый гребец, человек со впалой грудью и выбитыми зубами. Осенью почти грести не приходится. Зато во время шторма запросто можно утонуть. Мы ведь прикованыпойдем ко дну вместе с этой посудиной Мне даже любопытно делается, помру на этот раз или опять выберусь».
Микуни слушал вполуха. Тяжелое весловот его главный враг. Странно, какой скучной, какой безрадостной может быть жизнь.
Галера неслась стрелой, а затем вдруг наткнулась на что-то. Раздался треск, весла противоположного борта начали сминаться, а гребцыс вывихнутыми руками, со сломанными ребрами, крича, падали на скамьи. Цепи гремели, сползая вбок. Галера явно ткнулась бортом во что-то твердое. Затем на палубе загремело и застучало.
Крючья, сказал бывалый гребец. Нас берут на абордаж.
Пираты! завопил кто-то.
Трюм начал греметь, стучать, кто-то хохотал, кто-то плакал. Микуни закрыл уши руками. Ему было просто страшно.
Битва на палубе продолжалась уже какое-то время, когда вдруг откинулась крышка, и в трюм хлынул поток свежего воздуха и света.
Кто-то начал спускаться, держа перед собой меч.
Рабы загудели, угрожающе зашевелились в полумраке.
Выбирайтесь наружу! крикнул человек, стоящий на трапе. Он не рискнул сходить вниз, поскольку жижа, заливавшая пол, не вызывало никаких желаний усугублять знакомство. Освобождайтесь и вылезайте.
Что-то звякнулоключи.
Несколько тощих рук разом протянулись к этим ключам, и завязалась потасовка. Человек поднялся опять наверх, на палубу, но крышку оставил откинутой. Наконец дошла очередь и до Микуни. Он сидел на своей скамье и весь трясся, то ли от нетерпения, то ли от страха, что о нем забудут. Но мелькнули пальцы, звякнула цепь, протянулась сквозь кольца на ножных кандалах и, сдирая с лодыжек кожу, уползла дальше. А Микуни встал и попробовал сделать шаг.
Его почти сразу сбили с ног, такая кругом творилась кутерьма. Покалеченных гребцов освободили тоже, и те плакали, умоляя вытащить их наверх. Но люди не слушали, они рванулись к трапу, к свободе.
Микуни тоже выскочил на палубу. Там уже хозяйничали пираты. Они таскали сундуки с захваченным добром, складывали в кучу оружие, разбирались с пленниками.
Человек в соломенной шляпе с мечом, рукоять которого была украшена «глазом осьминога», распоряжался среди общего хаоса. Завидев полуголых рабов, лезущих из трюма, он развернулся к ним и заорал:
Раненых забрали? А ну живо забрать раненых!
Там подыхающие, пробурчал кто-то.
Иларус направил на него меч.
Подыхающих тоже вытаскивайте. Кто безнадеженбросим за борт. Да я бы и тебя отправил к рыбам, больно уж ты воняешь.
Люди засмеялись, некоторые действительно вернулись в трюм за остальными.
Иларус вдруг крикнул:
Микуни! Есть человек по имени Микуни?
Микуни замер на полпути к трюму и медленно повернулся. Главарь разбойников смотрел прямо на него.
ТыМикуни? Мне было приказано разыскать тебя.
Приказано? Микуни не верил своим ушам.
Хватит, не рассуждай, оборвал Иларус. Ступай на мой корабль. Я закончу с галерой и поговорю с тобой.
Микуни медленно побрел к борту пиратского судна. Это был «Перстень морей», такой же победоносный и великолепный, как и в тот день, когда Микуни увидел его впервые. Тогда с ним был приятельРамбалан. И они надеялись полюбоваться сокровищами принцессы, а потом вернуться домой с деньгами и подарками. Столько всего изменилось с той поры
Залезай! крикнули, обращаясь к Микуни, с борта «Перстня».
Это был Клем. Он протягивал Микуни руку и озабоченно скалил зубы.
Микуни бездумно принял помощь и неловко перебрался через борт. Он плюхнулся на четвереньки, потряс головой, как пес, потом сел. Клем тотчас же уселся напротив него.
Как дела у капитана? осведомился Клем.
Грабит, ответил Микуни.
Молодец! одобрил Клем. Наш капитанмалый не промах. Поэтому-то мы его не оставим. Ты Микуни?
Да Почему меня все знают?
Так уж вышло, неопределенно ответил Клем. Мы получили приказание забрать тебя, где бы ты ни находился. Две галеры уже ко дну пустили, просто с досады, что тебя там не оказалось, представляешь?
Микуни не ответил. Происходящее казалось ему дурным сном. Просто один дурной сон сменился другим, только и всего. Клем поглядел на него пристально, плюнул, встал и отправился прочь. Ему предстояло еще помочь с разгрузкой награбленного.
Галера была оставлена в проливес переломанными веслами и сорванными парусами. С нее забрали все ценное, включая оружие. Опозоренная команда осталась на палубе, рабы забрали шлюпки и уплыли, благо до берега было совсем недалеко. Некоторые, конечно, попадутся, но многие сумеют унести ноги и устроить свою жизнь как-нибудь по-другому.
Иларус был доволен. «Перстень» отшвартовался от галеры и двинулся прочь.
Капитан, нас преследуют! закричал с мачты матрос.
Иларус пожал плечами. Почти сразу же паруса пиратского судна наполнились ветром, в то время как вокруг по-прежнему был штиль. Целых две галеры мчались наперерез «Перстню». Нужно было успеть проскочить, иначе столкновение неизбежно.
Иларус перестал улыбаться. Он напряженно всматривался в морскую даль, словно пытаясь силой воли придать кораблю еще большую скорость.
Но было совершенно очевидно, что галеры догонят корабль раньше, чем он выйдет из пролива и окажется в безопасных для себя морских водах.
И вдруг между «Перстнем» и галерами поднялся высокий водный вал. Он вырос буквально из пустоты, из ниоткуда. Как будто некое морское чудовище поднялось из глубин. Волна росла и росла, пока наконец не сделалась выше корабельной мачты, а затем помчалась прямо на галеры. Словно игрушечные кораблики, галеры были отброшены далеко прочь от «Перстня». Сам корабль подхватило течением и понесло, так что на помощь к рулевому помчалось еще несколько человек, и лишь вчетвером им удалось удержать штурвал. Иларус вцепился руками в ванты. Он не сводил глаз с кассилии, с носовой фигуры корабля, как будто видел в ней залог спасения для «Перстня» и всей команды.
Вокруг потемнело, слышно было теперь, как ветер завывает и как ревут в глубине моря зарождающиеся волны.
«Перстень» уверенно двигался на юг.
* * *
Шторм затих лишь через несколько часов. Теперь вокруг не было видно ни островов, ни других кораблей. Только водная пустыня. Даже птицы не летали над кораблемпоблизости не было никакой суши.