Под табардом лежал сложенный кусок бумаги. Я осторожно поднял его, и развернул. Затем я начал читать:
Сын мой,
Мне больно, что эти словаединственные, которые ты от меня получишь. Поверь мнемы с твоим отцом нежно любили тебя, и часто говорили тебе это, когда ты был ещё младенцем. Я доверяю тебя Мириам Элдридж, поскольку я не проживу дольше нескольких дней. Онахорошая женщина, и я прониклась уважением к ней, пока она ухаживала здесь за мной. Надеюсь, что ты вырастешь, любя её так же, как я любила тебя, как я по-прежнему люблю тебя.
Меня зовут Элейна ди'Камерон, и я была замужем за великим человеком, твоим отцом, Тиндалом Ардэс'Иллэниэл. Он был последним и лучшим волшебником в своём роду. Учитывая твою родословную, ты вполне можешь унаследовать его силы, но его не будет рядом, чтобы наставлять тебя. Знания, которыми он мог бы поделиться, теперь пропали, потерянные в пожаре, поглотившем Замок Камерон, дом моего детства.
Челядь отравили, и ночью пришли убийцыДети Мал'гороса, если я не ошибаюсь. Это фанатичный культ, одержимый одним из тёмных богов. Мы с твоим отцом сражались той ночью, чтобы сохранить твою жизнь, но мы не сумели защититься сами. Я не сумела. Клятва и узы обязывали меня защищать твоего отца. Я была Анас'Меридум, одной из особых стражей, в течение поколений охранявших старые кровные линии магов. Так я с ним и познакомилась, но нашу любовь не могли удержать простые узы, и мы поженились. Результатом этого являешься ты.
По просьбе твоего отца я отказалась от своих клятв, и покинула его той ночью, унеся тебя от опасностиили, по крайней мере, так я надеюсь. Столь многое ещё нужно сказать, но у меня нет сил написать это всё. Я рассказала Мири столько, сколько могла в оставшееся у меня время. Я также уведомила Герцога Ланкастера, чтобы он мог присматривать за тобой издалека. Теперь, прочитав это, ты, возможно, захочешь встретиться с нимон будет знать гораздо больше, чем я могла бы здесь написать.
И превыше всегоне злись на Мири. Я молила её не рассказывать тебе всё это, пока ты не будешь старше. Ни в чём из этого нет её вины. Они с Ройсом просто были достаточно добры, чтобы позаботиться о незнакомке, не думая о риске, которому они подвергали себя. Онихорошие люди, соль земли; такие, кого всегда желал защищать твой отец. Теперь они защищают тебя, и за это я вечно им благодарна.
Со всей любовью,
Элейна ди'Камерон
Я уставился в никуда. Мой мир распадался на части и формировался заново неузнаваемым мною образом. В письме Элейны было гораздо больше, чем я когда-либо надеялся, и гораздо меньше. Я не могу описать эмоции, которые пробегали по мне в тот момент. У меня для них нет даже названий.
Этовсё? наконец спросил я.
Нет, Мордэкай, есть ещё, заговорила моя мать. Твоя мать провела с нами очень мало времени, но она рассказала нам о той ночи, когда она сбежала вместе с тобой, продолжила она, и пересказала мне всё, что знала. Её речь пару раз спотыкалась, поскольку были в её рассказе вещи, которые было трудно произнести. Нелегко рассказывать кому-то о смерти его родителей, даже если он никогда их не знал.
По ходу её рассказа я начал задавать вопросы. Мы говорили, пока не миновал полдень. Наконец она больше ничего не могла мне рассказать. Мириам Элдридж смотрела на меня покрасневшими глазами, не будучи уверенной, как я теперь могу к ней относиться.
Мои чувства были такими, что я не знал, как их выразить, но некоторые вещи не изменились. Мириам и Ройс Элдридж по-прежнему были моими родителями.
Мам, перестань так на меня смотреть. Я по-прежнему тебя люблю. Ты всегда будешь моей матерью. Просто теперь матери у меня две, сказал я, и посмотрел на отца:И явсё ещё сын кузнеца, закончил я. Потом было много обнимания. Мой Папа, обычно очень сдержанный, обхватил нас обоих своими руками.
Мне нужно идти, сказал я.
Что будешь делать? спросил мой отец.
Пока ничегоя поговорю с Герцогом, и посмотрю, что он может добавить. Я не собираюсь сходить с ума от жажды мести, если вы этого опасаетесья даже не знаю, с чего начать, сказал я. «Пока не знаю», добавил я мысленно. Письмо я положил обратно в ларец, но табард оставил себе. У меня на него были планы. Я вышел наружу, и начал седлать одолжённую лошадь. Отец подошёл сзади, когда я начал забираться в седло, и положил ладонь мне на плечо.
Постой, у меня есть кое-что для тебя, сказал он, и отвёл меня в кузницу.
У твоей с собой был меч, когда я её нашёл. Она сказала мне, что это был клинок одного из людей, убивших твоего отца. Она не хотела иметь с ним ничего общего, её собственного меча больше не было, но этот я сохранил, говорил он, пройдя в заднюю часть кузницы, и вытащил длинный обитый железом ящик.
Я не оружейник, но даже мне было видно, что клинок был сделан неважно. Я взял металл, и переплавил его на заготовку, сказал он. Это меня удивило. Обычно мой отец покупал железные болванки в литейных цехах Албамарла. Для маленькой кузницы, вроде нашей, было сложно и дорого осуществлять собственную переплавку. Он на это затратил много усилий. У меня не было нужных навыков, так что на это ушли годы, но я подумал, что однажды ты можешь захотеть что-то подобное.
Отец открыл ящик, внутри него гнездился меч. Он был простым, прямым, правильной формы, с остро отточенными кромками. Гарда была неброской, но на головке был вырезан герб Камерона. У основания клинка стояло клеймо Ройса Элдриджа. Насколько я знал, это было единственное оружие, которое он когда-либо выковал, если не считать ножей и прочих подобных инструментов. Он не любил насилие.
Я делал его не для твоей мести. Я сделал его чтобы показать, что даже из пепла злодеяния и трагедии может подняться что-то прекрасное. Я сделал его, надеясь на то же самое для тебя. Используй его для себяиспользуй его, защищая людей, которые не могут защищаться сами, как это сделал бы твой истинный отец. Не навлеки позор на нас обоих, сказал он. Потом он снова меня обнял. Дважды за деньон точно начал впадать в маразм. Но я не жаловался.
Он вложил меч в ножны, хранившиеся вместе с клинком в ящике, и отдал мне. Я нацепил его, чувствуя себя неуклюже, поскольку никогда не носил меча, не говоря уже о том, чтобы учиться им пользоваться. После этого я наконец сел верхом, и медленно поехал прочь. Прежде чем пересечь взгорок, который скрыл бы от меня вид на наш дом, я оглянулся. Он всё ещё стоял во дворе, наблюдая за мной. Ройс Элдриджкузнец, и работа сделала его крепким, но в тот момент он показался мне старым.
Я поехал дальше, к Ланкастеру, среди отбрасываемых сумерками густых теней.
Глава 12
Исторически боги и волшебники были главным образом антитетичны друг другу, учитывая то, что они обычно воплощали в себе противоположные философии«покорность» и «свободу воли» соответственно. Волшебники редко имеют какие-то дела с небожителями и высшими силами, будучи едва ли заинтересованными в том, чтобы жертвовать своими собственными целями. Однако обратное не всегда вернобоги всегда очень интересовались волшебниками из-за их способности предоставлять то, чего не может предоставить ни один направляющий. Боги ограничены тем фактом, что они располагаются в иной грани бытия. Хотя направляющий может предоставить им отдушину в наш вещественный мир, он не может предложить им вход. Акт создания портала, через который могут соединяться различные грани, требует много силы с обеих сторон разделяющей миры бездны. Единственный известный случай, когда волшебник по собственной воле сговорился с богом для осуществления подобного, привёл к разрушению, которое историки называют Расколом. Тёмному богу Ба́линтору было позволено пересечь бездну, и его действия здесь почти разрушили наш мир. Точно не известно, как именно предки в конце концов его остановили, или как принудительно изгнали обратно в полагающуюся ему грань.
Сын Кузнеца
Уже почти стемнело, когда я достиг Ланкастера, но так случилось, что Марк и некоторые гости как раз в это же время заезжали обратно. После полудня, когда меня уже не было, они ездили на соколиную охоту, что меня совершенно устраивало. С меня уже хватало «культурного» общества, и проведённый с родителями день был приятной передышкой. Я был погружён в свои мысли, всё ещё переваривая то, что узнал о моих «других» родителях, поэтому я лишь небрежно махнул остальным, и отправился возвращать лошадь Лорда Торнбера.
Выходя из конюшен, я снова встретил их, во дворе. У Марка на плече сидел гордый сокол, и в своей охотничьей кожаной куртке он выглядел молодым дворянином до мозга костей. С ним по-прежнему были Стивен Эйрдэйл, Дэвон и Элизабет Малверн. Полагаю, другие его спутники уже оставили своих лошадей на попечение конюхов, и пошли умываться.
Хо! Мордэкай! Посмотри на мою добычу!
Он как всегда сохранял юношеское процветание. Я не мог не найти его энтузиазм заразительным. Подойдя, я позволил ему показать мне содержимое его охотничьей сумки. У него была недурная коллекция маленьких птиц, и, глядя на смертоносную красоту ястреба, которого он нёс, я не был удивлён. Увидев это, я почувствовал себя немного менее виноватым в случившемся на днях случайном «убийстве» ястреба. Птицы мира, ликуйте! Мордэкай, истребитель ястребов, трудится, чтобы поквитаться за вас.
Куда ты сегодня запропастился, Мордэкай? Я не смог тебя найти утром, спросил мой друг.
Мои извинения, я ощутил внезапную потребность в свежем воздухе, и одолжил у Лорда Торнбера лошадь, невинно ответил я.
Дэвон выбрал этот момент, чтобы дать нам ощутить своё присутствие:
Ездили навестить кузнеца, Мастер Элдридж?
Это застало меня врасплох:
Вообще-то я действительно ездил в ту сторону. Почему вы спрашиваете?
Да просто так, ответил он с ясно слышимой усмешкой. Как ваш батюшка? Здоров, я надеюсь?
Потрясённый, я не мог найти ответа. Искусных слов здесь было недостаточноя мог либо солгать, либо признаться в своём обмане. Марк моим колебаниям подвержен не был:
Что на тебя нашло, Дэвон? Или ты просто по своему обыкновению упражняешься в том, как быть грубым ослом?
Дэвон проигнорировал оскорбление:
Я просто полюбопытствовал. Я слышал, что вот этот наш Мастер Элдриджна самом деле сын кузнеца, и решил проверить, правда это или нет.
Щёки Маркуса покраснели:
Я очень не рад тому, как ты обращаешься с моими гостями, Трэмонт, сделал он ударение на фамилии, чтобы напомнить Дэвону о том, какие за его оскорбление могут быть политические последствия, я полагаю.
Элизабет Малверн попыталась сбросить напряжение:
Дэвон, тебе не следует уделять так много внимания слухам, которые ходят среди прислуги, ты этим унижаешься. Где ты вообще такое услышал?
От одной из служанок, Пенелопытак, насколько я помню, она назвалась, сказал он, глядя прямо на меня.
Зачем ей говорить тебе такое? спросил Стивен.
По моему опыту, лежащая на спине женщина скажет тебе всё, что ты захочешь узнать, с плотоядной ухмылкой сказал Дэвон. Ни стыда, ни совести.
Меня затопила ярость. Мир окрасился красным, и видел лишь Дэвона Трэмонта, окровавленного и разорванного у моих ног. Я поднял кулаки, и пошёл на него, приготовившись сделать моё видение реальностью. Я услышал шелест стали, и ощутил острое лезвие у своего горла, что тотчас же меня остановило.
Я вижу, что ты носишь меч, кузнец. Почему бы тебе не попробовать воспользоваться им? спросил Дэвон, и глаза его торжествующе сверкнули. Он обучался владению мечом с детства, в то время как я никогда в жизни клинка не держал. Исход мог быть только один.
Планируешь добавить убийство к своему списку грехов, Дэвон? Ты же знаешь, что он не может победить тебя с мечом, спокойно и уверенно произнёс Марк. Лишь трус провоцирует бой, который не может проиграть. Почему бы тебе не попробовать что-то поинтереснее.
Меч Дэвона не шелохнулся, но его уверенность пошатнулась:
Что ты предлагаешь?
Марк улыбнулся:
Поскольку ты бросил вызов, позволь Мордэкаю выбрать состязание.
Дэвон поразмыслил над этим немного, затем ответил:
Что выберешь, мальчишка? зыркнул он на меня. У меня сложилось чёткое впечатление, что если бы я выбрал состязание, в котором он не мог победить, то он всё равно бы нашёл повод воспользоваться мечом.
Шахматы, сказал я. Я почувствовал стекающий по моей спине холодный пот, но выражение моего лица было вызывающим.
Ты думаешь, что можешь победить меня в джентльменской игре?
Я вас джентльменом не считаю, ответил я, но моя более благоразумная сторона вопила, чтобы я заткнулся. Обычно не следует провоцировать человека, держащего острый инструмент у твоего горла.
Хорошо, сказал он, и изящным движением вложил меч в ножны. Но без крови честь не может быть удовлетворена. Почему бы нам немного не побиться от заклад?
На что вы хотите поспорить? сказал я.
Сто золотых марок, осклабился он, и если ты не сможешь выплатить долг, то я возьму тебя к себе в качестве крепостного.
Вот теперь я вляпался глубоко, такой суммы я и за десять жизней не заработаю, даже дворянин побоялся бы потерять такие деньги.
Нет, послышался низкий голос, если он проиграет, то его заклад выплачу я, сказал у нас за спинами стоял никем не замеченный Джеймс, Герцог Ланкастера. А если он победит, то ты заплатишь, я об этом позабочусь.
Дэвон нашёл свои манеры, и отвесил неглубокий поклон:
Будет по-вашему, ваша светлость, сказал он, уже не осмеливаясь оскорбить человека, у которого был гостем.
После этого мы отправились в гостиную солнечной комнаты, где было предостаточно столов. Герцог шёл рядом со мной.
Надеюсь, ты преподашь этому псу урок, Мордэкай, сказал он тоном, который предназначался только для общения между нами. Я посмотрел на него, и впервые задумался о том, сколько он для меня сделал. Мальчишкой я никогда не подвергал сомнениям тот факт, что семья Марка желала, чтобы я проводил время с их сыном. Теперь, когда я узнал о своём происхождении, всё это приобрело гораздо больше смысла. Я решил, что постараюсь победить.
Чего Дэвон не мог знать, так это того, что я был, возможно, лучшим шахматистом в Ланкастере. Марк на это и рассчитывал, когда предложил, чтобы я выбрал игру. Самой крупной неизвестностью являлись навыки самого Дэвона, которые, как я подозревал, могли быть достаточно значительными.
Я постараюсь, ваша светлость, ответил я ему. Я также попросил бы вас позднее о приватной аудиенции.
Не нужно быть таким формальным, Мордэкай, ты сам мне почти как сын, от кого бы ты ни родился, учтиво ответил он.
Я как раз о моём рождении и хотел поговорить, сказал я, и он посмотрел на меня с поднятыми бровями. Затем он кивнул:
Я ожидал, что этот день наступит, ответил он, но давай сперва позаботимся о более насущных делах, закончил герцог. Марк подошёл ближе, и вопросительно посмотрел на меня. Я покачал головой, давая ему понять, что сейчас не время.
Несколько минут спустя я сидел за столиком напротив Дэвона Трэмонта.
Почему бы тебе не расставить фигуры, кузнец? усмехнулся он, будто намекая, что я не знаю их правильное положение. Я без комментариев сделал, как он сказал.
Похоже, что у тебя не хватает одной фигуры, или ты не знаешь, куда она ставится? сказал он, когда я закончил.
Я подумал, что мы могли бы сделать игру поинтереснее, ответил я. Если честно, то я не уверен, что на меня тогда нашло. Его снисходительное отношение окончательно меня достало:Даю фору: я буду играть без одной ладьи.
Ты оскорбляешь меня. Давая такую фору, ты ставишь себя в заведомо проигрышное положение. Я бы предпочёл обыграть тебя в равных условиях, чтобы никто не стал утверждать, будто победу мне дала твоя глупость, отозвался Дэвон. Он больше не усмехался, его ум напряжённо работал, пытаясь решить, кем я былхитрецом или глупцом.
Тогда подсластим заклад, поскольку эта фора может обесценить вашу победу, сказал я. Меня охватила холодная ярость, и я хотел увидеть, как этот мелочный дворянчик вспотеет:Как насчёт двухсот марок? А я буду вашим крепостным даже если герцог выплатит мой долг.
Дэвон чуть не дёрнулся, когда я озвучил эту сумму:
Ты хочешь поставить на кон чужие деньгивозможно, добрый Герцог имеет собственное мнение по поводу твоей безрассудной небрежности в отношении его кошелька, воспротивился Дэвон. Он бросил взгляд на Джеймса:Ваша светлость? спросил он, в ожидании ответа.
Мои деньги в такой же безопасности, как если бы были в личном хранилище короля. Я не возражаю, точно выверенными словами поубавил он в Дэвоне уверенности. Никаких признаков волнения он не выказывал.