В дверь купе тихо постучали, я чуть было не крикнула: «Кто там?», но вовремя спохватилась. После короткой паузы дверь все с тем же скрежетом отъехала в сторону, и появился усатый проводник с потухшей трубкой в зубах. Войдя в купе, он плотно уселся напротив, раскрыл потертый планшет с кармашками для билетов и, с сочувствием глядя на меня, что-то сказал. Билет я держала наготове. Блестящим металлическим компостером усач проделал в картонном прямоугольнике дырку и вернул его мне.
Хцешь хрбаты? спросил он.
Я не знала, что такое «хрбаты». Усатый явно что-то предлагал, но как я могла соглашаться или отказываться, если не знала, о чем речь? «Быстрей, идиотка! понукала я себя. Реагируй же как-нибудь!..» Но как? Что может предлагать проводник пассажирке, одиноко занимающей двухместное купе? Чай? Валюту? Свежие газеты? Марихуану?
Чувствуя, что пауза становится опасной, я кивнула и изобразила на лице некое подобие благодарной улыбки.
Проводник тоже кивнул, сказал «добже» и исчез, оставив меня наедине с нелегкими лингвистическими проблемами. Сомнения разрешились через несколько минут, когда усатый уже не стучась отодвинул дверь и поставил передо мной стакан чаю в дешевом подстаканнике и два пакетика, на которых почему-то по-русски было написано «Сахар-рафинад».
«Поди знай, что хрбатыэто чай!»я чертыхнулась про себя и отхлебнула безвкусную, но обжигающую жидкость.
И тут поезд стал ощутимо притормаживать. Я напряглась. Свои отказавшиеся работать часы я оставила у Марии. По моим приблизительным подсчетам, мы ехали не меньше сорока минут. Для советского поездапочти достаточный перегон, чтобы сделать остановку на ближайшей станции. А для польского? Поезд-то вроде курьерский, ночной. Стало быть, останавливаться у каждого столба не обязан. А если его остановили специально, чтобы внезапно проверить у людей документы?..
Вглядываясь в окно, я успела заметить одноэтажное кирпичное здание с железным щитом на крыше, на котором было что-то написано. Рассмотреть, что именно, я не успела: вагон проехал мимо и остановился через полсотни метров. Только увидев на перроне редких пассажиров с чемоданами и одинокого носильщика, понукаемого какой-то солидной дамой с ребенком под мышкой, я поняла, что остановка предусмотрена расписанием и особых оснований для беспокойства вроде бы нет. Пока нет
Вдруг мне страшно захотелось есть. Я полезла под столик, извлекла свою уродливую сумку и расстегнула «молнию». Мои ожидания подтвердились: хозяйственная Мария собрала меня в дорогу по всем правилам советских железнодорожных поездок, просто немыслимых без обильной жратвы, рассчитанной на месяцы скитаний: почти весь объем сумки занимал перевязанный шпагатом бумажный сверток, пахнувший, как склад только что открытого продмага, еще не разворованного бойкими продавцами. Ослабив натяжение шпагата, я надорвала сверток и увидела полиэтиленовый кулек, в котором загибался внушительный рог копченой польской колбасы, виднелся бело-коричневый срез солидного шматка сала и что-то еще, не менее аппетитное. Увиденное обрадовало меня настолько, что, позабыв свои страхи, я стала вытаскивать из пакета все подряд, дабы рассортировать наличные продовольственные запасы в том порядке, в каком намеревалась их истребить. От этих приятных хлопот меня оторвал голос, который я узнала бы, даже отходя в мир иной:
Надеюсь, ты не собираешься все это сожрать в одиночку, подруга?
Часть четвертая
1США, штат Вирджиния. Лэнгли. ЦРУ
8 января 1978 года
Уолш без выражения следил за тем, как Юджин вошел в его служебный кабинет, молча кивнул, пересек четырьмя шагами огромную комнату и уселся в вертящееся кресло напротив.
Не в духе, сынок? участливо осведомился заместитель директора ЦРУ.
Да, сэр.
Уолш хмыкнул, протянул левую руку к интеркому и придавил указательным пальцем клавишу.
Слушаю вас, сэр? раздался скрипучий голос мисс Кренкуотер.
Контроль «F», пожалуйста, бросил Уолш. На пятнадцать минут.
Да, сэр!
Юджин знал, что контроль «F»это команда включения так называемой «экранной защиты» кабинета, при которой полностью исключалась возможность подслушивания. Понимая, что предстоит непростой разговор, Юджин внутренне напрягся.
На интеркоме зажглась красная клавиша, подтверждая, что контроль «F» включен. Уолш бросил короткий взгляд на часы.
Торопитесь, сэр? спросил Юджин.
Да. У меня всего четверть часа. Но, думаю, мы уложимся. Первое, сынок: твои контакты с Грином прекращаются, по крайней мере, на время.
Он заподозрил меня в антисемитизме?
Юджин, мне некогда выслушивать твои шутки.
Виноват, сэр!
Второе: в четверг ты вылетаешь в Майами. Керр введет тебя в курс дела. Твоя задачаоценить обстановку и подготовить план мероприятий по обеспечению безопасности палестинца и его сопровождающих на будущей встрече с людьми из госдепа.
ФБР уже перестало заниматься такими делами, сэр?
Тебе будет придана группа из шести спецагентов ФБР. К четвергу все они будут во Флориде.
Вы объясните, сэр, почему группой агентов ФБР должен руководить офицер «фирмы»?
Потому, что я так хочу, сынок, любезно улыбаясь одними губами, отрезал Уолш. Понятно?
Да, сэр!
Третье: твоя группа должна будет подготовить охрану палестинских представителей на территории частной виллы, где они будут жить, а также в отеле, где будут проходить сами переговоры.
Должен ли я понимать так, сэр, что если их захотят прикончить в кино, в кафетерии или в постели какой-нибудь шлюхи, я не понесу ответственности за это?
Совершенно точно. Ибо в таком случае ее понесут представители других служб.
Один вопрос, сэр: почему именно я?
А почему не ты? В данном случае потому, что ты знаешь чуть больше, чем кто-либо другой. Но кто сказал, что это плохо?
Сэр, мне бы не хотелось ударяться в патетику
Ударься, сынок, у меня и на это есть пара минут.
Насколько я понимаю, речь идет о моей офицерской чести.
Любопытный вывод, хмыкнул Уолш и, вытащив из коробки сигару, начал раскатывать ее по столу. В чем ты меня подозреваешь, Юджин? Ты боишься, что я тебя обесчещу?
Юджин уже открыл было рот, чтобы ответить, но натолкнулся, словно на скалу, на тяжелый взгляд босса.
Вот что я тебе скажу, Уолш говорил тихо и как-то вкрадчиво. Голова у тебя светлая, так что, надеюсь, ты меня поймешь. В такой степени, чтобы уже никогда не возвращаться к этой теме Я был в Мюнхене в семьдесят втором. Был потому, что косвенно нас предупреждали о готовившейся бойне. Не детализируя. Правда, полномочий на действия так и не дали. И мы находились в роли пассивных наблюдателей. Так что, сынок, я видел весь этот кошмар с заложниками. И беспомощность наших немецких коллег тоже видел. Но дело даже не в ней, хотя дилетантство, особенно в вопросах защиты жизни ни в чем не повинных людей, всегда омерзительно. Эти бородатые ублюдки с автоматами и безумным блеском в глазахфанатики. Они будут убивать, жечь, захватывать самолеты с детьми и женщинами, резать, взрывать все подряд, пока не добьются своего. Я не политик, сынок, яобычный профессионал, занимающийся обеспечением безопасности людей. Мне глубоко безразлична их идеологическая платформа. Я лишь против того, чтобы на алтарь какой бы то ни было идеи штабелями складывали трупы
Сэр, но это и есть убеждения.
Да, но не политические. Человеческие, Юджин! И когда мои соотечественники в моей собственной великой стране, которую даже враги называют оплотом мировой демократии, садятся с ними за стол переговоров, я понимаю одно: эти парни получат еще пару-тройку миллионов долларов американских налогоплательщиков, чтобы прикупить пластиковой взрывчатки и прочего дерьма для победы палестинской революции. Мой отецирландец, Юджин. Матьстопроцентная американка. Евреев в роду не было и в ближайшее время не предвидится. И я никогда никому не продавался. Единственное, чего я хочу, это умереть честным солдатом. Вот и все.
Я понял вас, сэр.
Отлично! Уолш раскурил сигару. Я не могу требовать от тебя беспрекословного подчинения. Этопросьба. Скажи «нет», и наш разговор закончен.
Да.
Тогда иди.
Юджин встал и, чувствуя на спине взгляд Уолша, направился к двери.
И еще одно, окликнул его Уолш. Час назад я получил информацию относительно некоей дамы
Меня не надо стимулировать к работе, сэр, тихо отозвался Юджин. Я готов выполнить задание.
Похоже, ей удалось выкарабкаться.
Именно так и была сформулирована информация?
Когда-нибудь, Юджин, тебе отрежут язык. И ты не сможешь ощутить тонкий вкус настоящей пасты с равиолями.
Простите, сэр.
Ничего Уолш пыхнул сигарой. Они пожертвовали своим человеком. Еще двое их людей также, возможно, в руках у русских
Мне нужно что-то сказать, сэр? Или обнажить голову?
А что ты можешь сказать? На войне как на войне.
Что с ней?
Вчера и сегодня она была на конспиративной квартире в Лодзи, у их людей.
Что дальше, сэр? Юджин сделал шаг вперед, словно возвращаясь в кабинет. Как они собираются вытащить ее оттуда? Какой план?
Эй, парень, улыбнулся Уолш, может быть, ты забыл, что я служу в другой конторе? А эта вечеринка с твоей дамой в роли виновницы торжестване наша? Они не делятся со мной своими планами. Как, впрочем, и мынашими.
По Грину этого не скажешь.
Исключительный случай. Но контрагенты они серьезные и, главное, проверенные. До сих пор они всегда выполняли свои обязательства. Будем надеяться, что и на сей раз сделают все, что смогут.
Они не боги, сэр, буркнул Юджин. Хоть и живут к нему ближе всех нас. Может быть, сэр, стоило бы все-таки подключить наших людей в Польше?
Юджин, я уже сказал: это не наша вечеринка. Да и потом Уолш сдвинул на нос очки и подмигнул Юджину. Говорю тебе как профессионалу: те парни справятся совсем не хуже наших.
Но вы же сами сказали, что
Их проблемы. Они же не считали наши потери в Буэнос-Айресе. У меня все, Юджин.
Спасибо, сэр.
Ступай, сынок, улыбнулся Уолш. Керр у себя.
Юджин медленно направился к двери.
Да, еще один вопрос, Юджин, заместитель директора ЦРУ по оперативной работе снял очки, положил их в черепаховый футляр и аккуратно уместил его в нагрудном кармане клетчатого пиджака. Если там, Уолш выразительно повел подбородком за пределы кабинета, действительно понадобится наше оперативное вмешательство, я могу рассчитывать на тебя?..
2ПНР. Поезд
Ночь с 8 на 9 января 1978 года
Очень медленно, боясь убедиться в страшном открытии, я подняла голову и увидела того, кого по всем законам логики не должна была увидеть никогда, Витяню Мишина.
Ну, что рот разинула? ухмыльнулся он, закрывая дверь и усаживаясь напротив. Не ожидала встретить меня в этой жизни?
Не ожидала, призналась я.
Ан видишь, как все получилось! он вытряхнул из пачки сигарету. Закуривай, подружка, путь предстоит долгий, ночку вместе коротать будем. Как тогда в Голландии, помнишь?
Я кивнула, закурила и вновь уставилась на Витяню, не в силах восстановить внутреннюю координацию. В этом купе я могла ожидать чьего угодно появленияот спецгруппы захвата КГБ до Юджина (последнее допущение, несмотря на всю свою нереальность, возникло у меня совсем недавно, после того как я села в поезд и стала ждать). Однако предположить, что я еще раз увижу убийцу-балагура Витяню Мишина, это был уже перебор даже для моего воспаленного воображения. Правда, чтобы узнать в этом небритом, сутулом мужике в потертом полупальто и ушанке на собачьем меху всегда элегантного, благоухающего «Дракаром» эстета и балетмейстера, надо было знать его так, как знала я.
Откуда ты свалился, урод?
А ты где плутала, чучело?
Что, похожа? натянуто улыбнулась я. Намек Витяни на мою идиотскую внешностьрезультат героических усилий Мариинеожиданно уколол мое самолюбие. Странно, мне казалось, что я уже достаточно заматерела, чтобы не обращать внимания на подобные пустяки.
Н-да, Валентина, поработали над твоей мордахой на славу, хмыкнул Витяня. Если бы не знал, кого именно должен встретить, в жизни бы не поверил, что тыэто ты
Да и от тебя мало что сохранилось, Витяня, подпустила я ответную шпильку. Только голос да глаза твои поросячьи.
Ну и замечательно, Валентина, что мало сохранилось! Мишин обрадовался так, словно я сделала ему лестный комплимент. Это ты у насдама приятная во всех отношениях, у всего мира на виду, за что, кстати, и платишься. Мне же этот звездный блеск, особенно сейчас, без надобности. Тем более что те, кому действительно хочется меня узнать, так хочется, что собственные погоны вместе со звездами слопать готовы, все равно узнают. Им бы только встретиться со мной
Ты все в бегах, Витяня?
А ты как думаешь?
А я как-то должна думать?
Ты что, мне не веришь? изумление Мишина казалось неподдельным.
А я тебе когда-нибудь верила?
Ты что ж думаешь: я опять в конторе?
А то нет?..
Для себя я уже все поняла. Буквально после пары Витяниных фраз поняла. Вернись Мишин под бронзовую сень памятника Дзержинского (впрочем, такой вариант я не допускала даже теоретически), он никогда не появился бы в моем купе. Всякий раз, стоило этому странному, вконец изломанному жизнью, противоречивому человеку возникнуть на моем горизонте, сразу наступала кризисная ситуация. За последние месяцы Мишин превратился для меня в некий символ зла, хотя с каждой нашей новой встречей он больше удивлял меня, нежели пугал. Разуверившись в логике и здравом смысле, давно уже привыкнув полагаться лишь на интуицию и инстинкт самосохранения, то есть практически впав в состояние загнанного зверя, я перестала размышлятьтолько прислушивалась к себе, к своим ощущениям Я чувствовала (и в этот момент ничто меня не разубедило бы): Мишин материализовался из небытия не как враг. Дальнейшее уже было не столь важно, поскольку я все время ощущала если не стопроцентную защиту, то, как минимум, чье-то сильное желание не дать мне погибнуть. Я хотела убедить себя, что это Юджин, только Юджин, хотя и понимала, что масштабы происходившего явно перехлестывали рамки его возможностей. Трое израильтян, появившихся в моей жизни столь же внезапно, сколь и исчезнувших из нее Молчаливая Мария и ее брат Теперь Витяня
Так, значит, ты и есть мой попутчик до Варшавы?
Догадлива, как всегда.
Кто же тебя уполномочил на этот подвиг? А, Мишин? И откуда ты вообще взялся?
Знаешь, за что я тебя люблю, Валентина? он скинул полупальто, под которым обнаружился кургузый пиджачок и толстый свитер. Жарко тут у вас, пани Так вот, люблю я тебя, Мальцева, за то, что ты хоть баба языкастая и любопытная до неприличия, но в принципе безвредная. А знаешь, почему безвредная?
Всю жизнь голову над этим ломаю.
Потому, что ты ничего не знаешь! Тытипичная жертва номенклатурного недоразумения, подпоручик Киже дамского полу
Господи, как мало нужно, чтобы завоевать твою любовь!
Ага! весело согласился Витяня. А чтобы потерять ее навсегда, так и вовсе пустячокпросто взять и рассказать тебе то, что ты выдашь сразу, как только тебя возьмут за мизинчик
Да пошел ты в жопу, стукач отставной! обиделась я. Если хочешь знать, жлобина, мне вообще плевать на тебя и твои долбаные секреты!
Умница! Витяня по-клоунски выставил перед моим носом большой палец. Так и дыши! Тем более что мои секреты вряд ли украсят твою высокоинтеллектуальную жизнь.
Оставь мою жизнь в покое.
Ладно, Валентина, он примирительно положил тяжелую ладонь на мою руку. Не злись. В конце концов, судьба, забросившая меня в твою компанию, предполагает наше тесное сотрудничество в течение короткого, но, вполне вероятно, бурного времени. Давай лучше создадим походную атмосферу дружбы, тепла и взаимопонимания. Как на болгаро-советских переговорах о поставках зеленого горошка в обмен на челябинские тракторы
Прекрати болтать, Мишин! У меня от тебя голова пухнет!
Нет, ты все-таки сука! ухмыльнулся он. Я появляюсь здесь, как странствующий рыцарь Ланселот, чтобы, понимаешь, оберегать ее и защищать, а она
Ага, буркнула я. Ланселот! Ты, друг мой, рыцарский кодекс изучал в спецшколе КГБ. А там, Витяня, вспомни, как вас учили: «Приказ начальниказакон для подчиненного». «Партия сказалакомсомол ответил: Есть!». «Нельзя жить в обществе и быть свободным от общества» Что, неправа я? Да ты, Мишин, прикажи тебе твой командир появиться на премьере «Лебединого озера» в офицерском мундире вместо панталон, сказал бы «Есть!», повернулся через левое плечо и пошел бы пуговицы драить