Ты хочешь сказать?.. у меня даже в глазах потемнело от мысли, что Юджин
Да нет! поморщился Мишин. Господи, до чего же все бабы одинаковы! Просто, как мне кажется, твой новый обожатель по части наивности далеко от тебя не ушел. Ты же понимаешь, что вся эта операция в Голландии не могла быть проведена без ведома ЦРУ?
Ну?
Баранки гну! огрызнулся Витяня. Все, понимаешь, подруга, абсолютно все было спланировано. И в Штаты ты должна была попасть вовсе не потому, что так хотел Юджин Спарк. Просто это была наиболее естественная форма твоей транспортировки в страну, где ты дебютировала бы в роли свидетеля.
И Юджин все это знал? тихо спросила я.
Он ничего не знал, успокойся, устало отмахнулся мой одноклассник. В лучшем случае догадывался и решил на этих нюансах построить собственную игру.
Значит, мое похищение в Схипхоле тоже планировалось?
Э-э, нет! усмехнулся Мишин. Это уже был серьезный прокол. Очевидно, наши получили информацию и сообразили, какую серьезную угрозу для них представляет гражданка Мальцева. Вот и подсуетились. Ну, а дальше ты знаешь
И тебя тоже направили американцы?
Я не в редакции работаю, Валентина, отрезал Мишин. И человека, подписывающего мое командировочное удостоверение, как правило, не вижу. Могу лишь догадываться, хотя, признаюсь честно, страсть как не люблю это занятие.
Если я правильно тебя поняла, американцы заинтересованы во мне не меньше, чем наши?
Как минимум, кивнул Мишин. Правда, цели разные: американцам ты нужна в здравом уме и твердой памяти, а нашимисключительно в белых тапочках. Вот такая незадача, товарищ Мальцева!
Я замолчала, буквально придавленная всем услышанным. Возможно, Витяня был не так уж и неправ, когда предлагал не задавать лишних вопросов, чтобы уйти в мир иной без груза избыточной информации.
О чем призадумалась, подруга? О душе?
О душе. Или о горячей ванне.
Санитарно-гигиенические проблемы?
Ага.
Описывать будешь?
Ощущение такое, словно на моей голове свили гнезда сразу несколько ласточкиных семейств.
Придется потерпеть.
Почему? Французские дипломаты не принимают душ?
Такие, как мы, нет. Для того чтобы пользоваться коммунальными услугами, надо остановиться в отеле. А без надежных документов этого лучше не делать. Чтобы впоследствии было что мыть.
Ну хорошо, взмолилась я. А хоть облиться-то на какой-нибудь бензоколонке можно?
Ага! кивнул Витяня. Бензинчиком. А потом с кайфом закурить
8Москва. Первое управление КГБ СССР
9 января 1978 года
Генерал Юлий Воронцов назначил планерку трех руководителей отделов на десять утра
Когда он вошел в свой кабинет, повесил утепленный «тиклас» в стенной шкаф и потер с мороза крупные мужицкие руки, кварцевые часы на его идеально чистом, без единой бумажки, столе показывали девять сорок пять.
Воронцов зашел в примыкавшую к кабинету небольшую комнату (партгосчиновники высшего ранга, все как один имевшие такие пристройки к кабинетамс диваном, буфетом, холодильником и обязательной ванной, называли их комнатами отдыха) и пригладил перед зеркалом редеющие волосы. Этому рослому, прекрасно сложенному мужчине с красивыми чертами лица, развернутыми, как у борца, плечами и уверенной осанкой шел пятьдесят третий год.
Свою карьеру во внешней разведке Воронцов сделал на виртуозной «прокачке» крупного английского ученого, работавшего в области ядерной физики и предоставившего в распоряжение советской спецслужбы ценнейшую стратегическую информацию. Воронцов, занимавший тогда должность третьего секретаря советского посольства в Лондоне, находился на том неизбежном для любого сотрудника КГБ этапе жизни, когда изменения в карьере напрямую зависят от фортуны. Умнейшие работники «конторы», владевшие несколькими иностранными языками, обладавшие аналитическим складом ума, недюжинными оперативными способностями и энциклопедическими знаниями о тех странах, в которых работали, годами засиживались в посольствах, консульствах и представительствах СССР за рубежом, но так и не могли пробиться наверх, поскольку их труд Лубянка оценивала по единственному критерию: кого ты завербовал и какие результаты получил от этой вербовки?
Воронцову не просто повезлоон, что называется, на пустом месте вытащил счастливый билет. Помог его величество Случай. Как-то, вдрызг разругавшись со своей супругой (спустя четыре года они разошлись), Воронцов так завелся, что нарушил одну из строжайших служебных инструкций, а именно: покинул посольство, во-первых, никого не оповестив и, во-вторых, пешком, без машины. Выбежав под холодный лондонский дождь, Воронцов зашагал куда глаза глядят, внутренне ощущая жгучее желание напиться и забыть обо всем. Но через несколько минут, на подходе к ближайшему бару, его остановил сгорбленный старичок в шляпе с обвисшими полями. Как оказалось, он в течение нескольких часов сидел в кафе неподалеку, высматривая кого-нибудь из советского посольства.
Вы русский дипломат? спросил старикашка.
Теми же инструкциями разговоры с незнакомыми людьми на улице были категорически запрещены. Но Воронцов чутьем профессионала понял, что в этой неожиданной уличной встрече нет и намека на провокациюуж слишком беспомощно выглядели прогнувшиеся под струями дождя поля черной шляпы, чересчур уж наивным был взгляд выцветших серо-голубых глаз старика. Да и потом, рассудил Воронцов, кто, какая разведка могла знать, что он поссорится с женой, опять приревновавшей его к посольской библиотекарше, и, как с цепи сорвавшись, выбежит на улицу? Для дежурного топтуна британской МИ-5, пасущего советских дипломатов с утра до ночи, сморчок в шляпе был слишком стар и немощен.
Да, я русский дипломат, вежливо ответил Воронцов. А что вам, собственно, нужно, сэр?
Какой пост вы занимаете в посольстве?
Сэр, что вам угодно?
По своему рангу вы можете увидеться с послом? Да.
Тогда я должен сообщить вам нечто важное, не опуская глаз, ответил старик
Так появился на свет ставший впоследствии живой легендой внешней разведки КГБ агент «Фокс». Воронцов, надо отдать ему должное, собрал все возможные сливки с информации, доставленной этим удивительным дедом, оказавшимся в вопросах политики на редкость наивным и даже мечтательным человеком. Считая в глубине души глубоко безнравственной работу над созданием оружия массового уничтожения, он (и разве только он в те годы?) всерьез полагал, что Советский Союзединственная страна в мире, способная спасти человечество от ядерной катастрофы. И потому бескорыстно, даже не помышляя о каком-либо вознаграждении, передавал советской разведке стратегические тайны Пентагона и блока НАТО, которые даже по очень высоким критериям КГБ невозможно было переоценить. Знал бы этот старик с глазами невинного младенца, что его шифровки приближают именно то, чего он боялся больше всего на свете Но «идейный агент», конечно же, не узнал ничего.
«Фокс» проработал на Лубянку ровно три годадо того дня, когда его прямо из секретной лаборатории Центра ядерных исследований под Шеффилдом вывели за дрожащие руки двое дюжих ребят из британской контрразведки. Впрочем, этих трех лет хватило Юлию Воронцову, чтобы вырасти от капитана до полковника, а потом, после суда над «Фоксом» (восьмидесятилетнего старца, по иронии консервативного британского правосудия, приговорили к пожизненному заключению), он был переведен в США, где стал резидентом, то есть занял важнейший пост во всей внешней разведке КГБ.
Шли годы, кости несчастного пацифиста уже давно истлели в земле, а его счастливчик-куратор продолжал преуспевать на скользком поприще политического шпионажа, последовательно продвигаясь к вершинам власти. Блистательную карьеру Воронцова не подмочил даже весьма редкий для людей его профессии развод: магическое напоминание о шифровках «Фокса» заставляло даже самых суровых пуритан в руководстве КГБ забывать о высокой нравственности советского чекиста.
И вот теперь, когда он, казалось бы, окончательно закрепился на втором по важности посту в КГБ (должность начальника Первого главного управления по традиции приравнивалась к титулу первого зампредседателя), почва начала уходить из-под ног генерала Воронцова.
В половине шестого утра ему позвонил Андропов. Шеф КГБ был по обыкновению немногословен. Да и сама форма телефонного разговора исключала ненужные подробности. Однако Воронцову хватило буквально двух фраз могущественного патрона, чтобы понять: ситуация пиковая. Обычно Андропов избегал телефонного общения с высокопоставленными сотрудниками своего ведомства. Отвечая за внешние операции Комитета, Воронцов прекрасно понимал причину андроповского беспокойства: поиски этой журналистки все еще не дали результата. Однако ранний звонок Андропова свидетельствовал о том, что дело, скорее всего, вышло на «запредельные» этажииначе к чему было шефу менять свои привычки и ни свет ни заря поднимать с постели начальника Первого управления? Воронцова пугал такой поворот. Будучи не только прекрасно информированным, но и достаточно искушенным в хитросплетениях кремлевских интриг, он почти не сомневался, что через какое-то время Андропов станет генеральным секретарем ЦК. А раз так, то пост председателя КГБ ему, Воронцову, был гарантирован. И потому любая заминка на пути Андропова воспринималась Воронцовым как личная помеха. Не зная точно, что произошло за одну ночь после их последней встречи, Воронцов предполагал худшее. Реально ни один из членов Политбюро для Андропова угрозы не представлял. Непоправимым мог быть лишь коллективный демарш членов Политбюро, в руках которых появилось нечто конкретное и очень серьезное против шефа КГБ. Естественно, с ведома Брежнева, который буквально помешался на справедливости и в подтверждение любого доноса требовал неопровержимых доказательств. Звонок Андропова мог означать одно: либо у Брежнева уже есть такие доказательства, либо, по крайней мере, будут в ближайшее время
Ровно в десять в кабинет вошли трое. Один из них, высокий и тощий полковник Евгений Терентьев, возглавлял отдел оперативной координации с разведками восточноевропейских государств. Второй был подполковник Юрий Малышев, выпускник МФТИ, доктор физико-математических наук, которого сослуживцы из руководящего звена Первого управления называли за глаза «зампотех», он ведал всей компьютерной службой и картотеками внешней разведки. То есть имел, по понятиям «конторы», абсолютный допуск и, соответственно, располагал безграничным доверием руководства. Третьим был шестидесятидевятилетний генерал-майор Игорь Иванович Карпенясамый старый работник управления и первый заместитель Воронцова. Этого угрюмого, малоразговорчивого и въедливого, как кислота, генерала боялись все сотрудники. В поросшей легким седым пухом тыквообразной голове типичного белорусского мужичка-середнячка размещались первоклассные мозги аналитика и стратега, обладавшего к тому же уникальной памятью. Несмотря на пенсионный возраст и застарелый диабет Карпени, Воронцов и думать не хотел о том, чтобы отпустить своего заместителя на покой. Игорь Карпеня держал аппарат управления в ежовых рукавицах, брал на себя всю «черную работу» по чисткам, выволочкам и прочему, позволяя Воронцову сохранять в неприкосновенности лоск и светские манеры разведчика-интеллектуала, «генерала в штатском», к чему он, правая рука Андропова, всегда стремился.
Когда все уселись, Воронцов, не поднимая головы, хмуро поинтересовался:
Что Мальцева?
Терентьев сцепил тонкие пальцы:
Ее обнаружили. В поезде ЛодзьВаршава.
Взяли?
Нет.
Подробнее.
Она была в наручниках, в одном купе с Мишиным. Он предъявил патрулю удостоверение полковника КГБ и получил в свое распоряжение армейскую машину, на которой и доставил ее под видом арестованной к вертолету с советскими опознавательными знаками в семи километрах от станции.
Хорош наглец! Воронцов не то восхищенно, не то возмущенно ударил кулаком по подлокотнику кресла. А что поляки?
Там все было завязано на наш оперативный центр.
И Щерба второй раз зевнул?
Никак нет. Как только ему доложили о происшедшем, он поднял на ноги штаб ПВО
Короче.
Они проскочили, товарищ генерал-лейтенант. Я подготовил вам полный отчет.
Что ж мне теперь, в гроб его с собой брать, ваш отчет? грубо сказал Воронцов. Опять Мишин! Наш пострел везде поспел Твое мнение, Игорь Иванович?
Сучонок! процедил сквозь зубы старик. Научили на свою голову!
Какие меры приняты для поиска?
Границы перекрыты, товарищ генерал, Терентьев перевернул листок блокнота. Блокированы международный аэропорт, железнодорожные вокзалы и автостанции. Чехи активно подключаются к поиску
Воронцов саркастически усмехнулся.
Чехи только в хоккей наших бить горазды, и то через раз. Плохи дела, господа офицеры!
Карпеня грузно заворочался в кресле, не сводя с Терентьева тяжелого, насупленного взгляда.
Коль скоро она с Мишиным, прикидывайте расклад на себя. Как бы вы поступили на его месте? Что бы вы сделали?.. генерал-майор развернул носовой платок размером с флаг и трубно высморкался. Все оперативные мероприятия необходимо рассматривать только под таким углом, вам понятно?
Так точно, товарищ генерал!
А куда они вообще идут или едут? Воронцов задал этот вопрос таким непринужденным тоном, словно интересовался, где лучше отдохнуть предстоящим летом.
Варианты, как говорится, на все четыре стороны, впервые заговорил Малышев. А какое, простите, это имеет значение, коли границы, если верить полковнику Терентьеву, полностью перекрыты?
Допустим, они снова будут прорываться, предложил Воронцов. Вопроскуда?
Думаю, что не в нашу сторону, Малышев поправил на переносице очки в тяжелой роговой оправе.
Вы полностью исключаете этот вариант? быстро спросил Воронцов.
Да что там гадать?! Карпеня стукнул карандашом по столу. Надо выяснить, кто ее вытаскивает из этого дерьма. Тогда и будем знать, в какую сторону эта птичка хочет вылететь.
Американцы? Терентьев взглянул на шефа.
По идееда, кивнул Воронцов. Но по почерку не похоже. Да и потом, раз ее ведет Мишин, то американцы вроде бы и вовсе ни при чем.
Почему? поднял тонкие брови Малышев.
Ну, а вы бы, Юрий Алексеевич, стали сотрудничать с человеком, отправившим на тот свет пятерых наших людей?
Для разведчика идея сотрудничества вне морали по определению, сказал Малышев.
И все же?
Напрямуюоднозначно не стал бы, покачал головой подполковник. А вот косвенно
О! Воронцов поднял указательный палец. Именно так. Косвенно. Тот парень, которого доставили из Польши, работал на Моссад. И если предположить, что Мишина прибрали к рукам евреи, то все очень прилично вписывается в схему. ЦРУ не хочет марать руки, но интерес к дамочке нашей, к лягушке-путешественнице, имеется, а посему решили разыграть эту партию чужими руками, обратились за помощью к дружественной спецслужбе
Да что там дружественной! хмыкнул Терентьев. К братской.
Значит, Моссад? подвел черту Карпеня.
Получается так, Воронцов побарабанил пальцами по крышке стола.
Ну, тогда чуть проще Карпеня еще раз высморкался и засунул платок-флаг в карман брюк.
Ты думаешь? усмехнулся Воронцов.
А что? пожал плечами Карпеня. В Бухарестеизраильское посольство. В Веневообще жидовское раздолье, самолеты ихнего брата в Штаты перебрасывают чаще, чем автобусы наши ходят. Вот тебе и варианты
Скажи, Игорь Иваныч, Воронцов чуть придвинулся к старому генералу. Мишин ведь твой ученик, не так ли?
Мой горькая ухмылка буквально исказила лицо Карпени. Мой, товарищ генерал-лейтенант.
Как ты думаешь, все то, о чем мы сейчас толковали, он в башке своей непутевой прокрутить сможет?
Думаю, сможет.
А коли так, что он, по-твоему, предпримет? Куда подастся? Попробуй вообще прикинуть его действия. Так сказать, наперед. Не он, а ты сейчас с Мальцевой. Не Мишин, а ты, Карпеня, получил задание вывезти ее целехонькой подальше от нас. Информацией владеешь почти в полном объеме. Службу знаешь от и до. Что будешь делать, а? Поделись, дед.
Тут помозговать надо, тяжело вздохнул Карпеня.
Вот и помозгуй, подхватил Воронцов. Как следует помозгуй. Только времени у тебяв обрез. Можно сказать, нет вовсе. Минуты какие-то. И еще учти: Мальцева мне во как нужна! Воронцов резко провел ребром ладони по горлу. Стало быть, и всем вам