Тром невозмутимо подтянул к себе лампу и раскурил трубку. Словно бы и не было откровенного разговора о том, что жизнь моя теперь мне не принадлежит. Он, старый пройдоха, знает гораздо больше, чем рассказывает, и вся его жизнь так же туманна и неясна, как теперь и моя собственная. Все, что я считал важным и достойным своего внимания, теперь сыпалось в прах, истлевало прямо на глазах, а взамен появлялся только страх перед грядущим, перед теми силами, что нависли надо мной грозовыми тучами.
Но и я не так прост. Если думает старик, что сможет напугать меня такими нерадужными перспективами, то он глубоко ошибается. Я не привык сдаваться в самый разгар игры! Я не люблю пасовать перед эфемерной угрозой, я люблю загадки и головоломки, сложные замки и потайные схроны. Или я не Брамир из Хариди! Проныра и вор, тать ночная, которой еще не приходилось терпеть суда за свое лихое ремесло! Сдаться, еще не начав игры?! Это не в моих правилах! Я задеру ставки! Я буду жульничать и сбрасывать кости! И еще посмотрим, кто из нас окажется с удачным раскладом.
Все еще пошатываясь от неожиданно накативших видений, я буквально вывалился из своей каюты. Поднялся по скрипучей лестнице на верхнюю палубу и осмотрелся. Вельгор, тихоня и книгочей, стоял у руля, даже не заметив моего появления. Пусть стоит, он славный малый, который увлекается любым делом, что бы ему ни поручили. Когда ветрила корабля правит этот простой парень, я уверен в том, что мы прилетим куда надо. Взглянув наверх, ища взглядом Ная на макушке мачты, я насторожился. Корзина ветролова была пуста. Привязанный к рее воздушный змей колыхался на ветру, дымный кувшин тлел, источая клубы серой копоти, болтался на длинной веревке. Най только что спустился с мачты. Он либо пошел к калеке Ханху погреться, либо на склад, прихватить корзинку с вяленым мясом. После тягот рабского существования бедный мальчишка никак не мог наесться досыта.
Я прошел до кормы, когда услышал звуки возни за полотном поворотного паруса. Не знаю, что меня насторожило, но я одним прыжком преодолел три ступеньки и оказался на кормовом мостике. Корвель стоял у перил, держа в руках войлочный плащ.
Най, не обращая внимания на пронзительный холод, стоял в одной рубашке, исподлобья глядя на грузного, плешивого каторжанина, одного из тех, которых мы забрали с рудника.
Орадан каменным изваянием замер у громилы за спиной, демонстративно скрестив руки на груди, выказывая тем самым полный нейтралитет ко всему происходящему.
Заикнулся о чести, вонючий козлопас, так теперь докажи, что имеешь ее. В руках Ная сверкнуло изогнутое лезвие кинжала, голос немного дрожал.
Ты еще мал, щенок, тягаться с охотником Газаром! буркнул здоровяк, почесывая бок через дырку в рубахе.
Для охотника ты слишком туг на ухо! возразил Най и развернул ступню, смещая центр тяжести тела. В серьезности намерений мальчишки сомневаться не приходилось, он готовился к драке, и я почему-то не сомневался в том, что она непременно состоится.
Что происходит?! спросил я, приближаясь к Орадану.
Ничего особенного, капитан, ответил наемник как-то очень спокойно. Газар неосторожным действием оскорбил нашего ветролова, в чем не очень-то и охотно признается.
А зачем еще нужен такой сопливый и смазливый щенок на борту военного корабля, кроме как для забавы? удивился Газар, скривив рот в отвратительной ухмылке.
Оскорбив мальчишку, он бросил тень и на всю команду, пояснил Орадан, не обращая внимания на реплику бугая. Я позволил себе вмешаться, капитан, и дал мальчику свое оружие для защиты собственной чести.
В своем кочевье Газар был славен тем, что ударом кулака сваливал лошадь, захрипел каторжанин, но тем не менее полез за трофейным тесаком, раза в три более массивным, чем кривой кинжал в руках Ная. Жалко будет убивать такого сладенького щеночка.
Будь я на месте ветролова, я бы именно в этот момент подскочил к детине и резанул ножом паховую вену. До шеи этого быка мальчишка не дотянется. Но Най продолжал стоять в напряженной стойке, чего-то выжидая.
Если хоть волос упадет с головы мальчишки, сказал я, вторя тону наемника, лично нарежу из тебя ремней. Все понятно?
Еле заметно, почти мгновенно на лице Орадана мелькнула улыбка. Даже не улыбка, а некая тень. Чуть прикрытые глаза, спокойствие и хладнокровие были хорошим прикрытием для невыраженного ликования. Хотел бы я знать сейчас, о чем думает пустынный волк, вручивший мальчишке свой клинок. Что у него на уме?
В какой-то момент до куриных мозгов Газара наконец дошло, что меры времени, отведенные ему на грешную жизнь под этим небом иссякли, остались лишь последние крупицы, ссыпающиеся сквозь пальцы. Но выбора не осталось. Обратного пути не было. Даже если этот диковатый освобожденный раб и попытается отказаться от дуэли, Орадан его убьет просто так, без всяких правил. Выкинет за борт с распоротым брюхом и еще плюнет вслед.
Гортанно захрипев от безысходности, Газар бросился на мальчишку как спущенный с цепи буйвол. Предвосхищая атаку воплем, он только насмешил Ная, который отпрянул назад от тяжелого лезвия неторопливо, сдержанно. Словно он боялся не острой кромки, а не желал запачкаться, находясь в непосредственной близости зловонной навозной ямы, которой считал этого бугая. В том, что противник был силен, никто и не сомневался. И ослу было понятно, что выжить хоть какое-то время на рудниках под силу далеко не каждому. Но в этом поединке сила противника учитывалась в последнюю очередь. Можно наносить сокрушительные удары сколько угодно, какой в них прок, коль скоро они все приходятся на пустое место. Вот уже третий или четвертый выпад Газар закончил нелепо. Щербатый тесак только врезался в серые доски, то и дело норовя в них застрять. Най увертывался с ловкостью тени. Отходил в сторону, совсем немного, старательно пряча за спиной изогнутое лезвие. Он не атаковал в ответ, он выжидал, высматривал удобную позицию и в то же время оценивал небольшие, даже по моим меркам, боевые способности каторжанина.
Най был хрупок и худ. Обладал хорошей растяжкой, был правильно и гармонично сложен, гибок. О его породистости говорило все: и строение костей, и ровный ряд зубов, и даже умение смотреть в глаза, выдерживать взгляд. Также некоторые черты характера выдавали в нем не простого деревенского босяка, а сына знатных родителей, которые в свое время заботились о полноценном воспитании. Быть может, прежде я и думал обо всех этих качествах как о даре благородного господина одной из своих наложниц или служанок, считал, что сорванецнезаконнорожденный отпрыск знатного семейства, но поединок с Газаром доказывал, что это вовсе не так. Най не просто мастерски владел оружием, он еще не понаслышке знал, что такое тактика боя и правила перестроения. Его совсем не смущала разница ни в возрасте противника, ни в физической силе и массе. Он легко решал это с помощью приемов, о существовании которых я только слышал.
В очередной раз отскочив в сторону, Най все же уловил момент и, оказавшись у Газара за спиной, вооруженной кинжалом правой рукой схватился за правое же плечо каторжанина и потянул вниз, левой не сильно, с виду, толкнул в бедро и крутанул. Потеряв равновесие, Газар, сам того не желая, развернулся на месте, лишь на мгновение лишенный возможности ориентироваться, чем Най мастерски и воспользовался. Он просто удержал лезвие кинжала в вытянутой руке как раз в тот момент, когда громила всем своим весом провернулся и сам же себе распорол шею.
Отличительной особенностью оружия пустынных волков была отменная острота. Один из авторитетных и знатных мастеров-оружейников мне как-то раз поведал секрет заточки такого оружия. Да, лезвие клинка в такой ситуации чуть более уязвимо, но даже кожаные доспехи не выдерживали, нарываясь на такую острую сталь.
Шея Газара надорвалась, как у барана, принесенного в жертву на алтарь духов. Кровь брызнула тугим пульсирующим потоком, и глаза каторжанина посерели. Чуть присев на одно колено, Най резко полосанул лезвием под колено противнику и, неторопливо встав, просто толкнул бугая легким движением руки по направлению к борту.
Газар свалился за борт, тяжело перекатился через перила, как балластный мешок с песком, не издав ни звука. Най выпрямился, резким взмахом сбросил капельки крови с клинка и вытер лезвие о кожаную накладку на штанине. Вложив в ножны, вернул оружие наемнику со сдержанным поклоном.
Я уже даже не помнил, что заставило меня подняться на палубу. Помню только, что был чрезмерно возбужден видением нахлынувшим так внезапно, но теперь не находил слов, чтобы хоть как-то спросить Ная, какое он имеет отношение ко всему, что происходит. Почему нейфы, которые говорят со мной через магию камней и древних знаков, так последовательно называют его имя. Я лишь оставил в памяти тот факт, что мне непременно следует обратить внимание на это. Най словно отмычка, если проводить аналогии с моим ремеслом. В нем скрыта какая-то тайна, что еще предстоит разгадать.
Буря разразилась ранним утром, когда небо только просветлело. Я проснулся от хриплых гортанных криков команды, топочущей каблуками по палубе. Небоходы спешно стягивали и укладывали паруса, крепили реи. Внизу, в трюме, затрещали механизмы лебедок, опускавших груз на самое дно корабля, для большей устойчивости.
Извлекая себя самого из упругих складок гамака, я неторопливо оделся, натянул сапоги, подпоясался ремнем и накинул меховую куртку. Вальяжно и неспешно прошел по узкому коридору мимо общей столовой и поднялся на рулевой мостик. Тром бежал навстречу, удерживая в руках полный кувшин с крепкой полынной настойкой.
Дольем в масляный котел, пояснил старик. Придется подниматься на большую высоту, чтобы облететь шторм.
Немного осмотревшись по сторонам, я заметил в пелене облаков мутный солнечный диск. Накатывающие с юга упругие порывы ветра подгоняли корабль даже с уложенными снастями в нужном направлении. Най привязал себя кожаным ремнем к верхушке мачты и проворно наматывал на катушку длинную шелковую нить большого змея с дымной жаровней, привязанной снизу как противовес. Высоко в небе яркое полотно этой странной игрушки распускало длинный дымный хвост красного цвета, причудливо заворачиваясь в восходящих потоках. Дым быстро растворялся в бушующем шквале, но и короткого шлейфа было вполне достаточно, чтобы уверенно определить, что на высоте ветры дуют совсем не попутные. Поднимись мы выше, нас станет сносить на восток, а это как раз в сторону великой пустыни.
Скажи Ханху, попросил я Трома, чтобы поднялся самую малость. Пойдем в попутном потоке, сквозь шторм.
Это очень опасно капитан! вмешалась в разговор Хаджин, оказавшаяся рядом. Обычно небоходы так не поступают.
Обычно небоходов не преследуют взбесившиеся маги-инквизиторы в компании оголтелой сотни горных королей. Ставьте «малую медузу»! выкрикнул я, обращаясь к замершим в ожидании приказа небоходам.
Команда была удивлена такому приказу, но спорить с капитаном никто не решился, даже бывалые небесные скитальцы прикусили языки. Снасти гудели как струны арфы на ветру. Корабль несся словно стрела, пущенная из лафетного арбалета. Я сам встал у рулей, прибывая в полной уверенности, что без особых проблем справлюсь с этим непростым делом. Вельгор и Корвел не отходили от меня ни на шаг. Мы действительно, словно сквозь штормовое море, неслись над облаками, лишь изредка касаясь днищем причудливой, таинственной материи, высекаемой ветром в самые таинственные формы и образы. Хаджин поднялась из трюма с холщовым мешочком нехитрой снеди в руках, стала взбираться на мачту, где, не покидая своего поста, сидел проголодавшийся с утра Най. Вельгор повернул мерные колбы с песком вот уже третий раз, но шторм все не прекращался, увлекая нас вслед за собой с чудовищной скоростью.
Челюсти сводило от холода, руки в меховых перчатках уже даже сгибались с трудом, пушистый ворот и часть войлочного капюшона покрылись инеем, глаза слезились. Холодные капли тумана лишь только касались бортов корабля, как тут же примерзали к снастям и бронзовым креплениям, обволакивая все вокруг причудливыми потеками. Наконец, когда посиневший от холода Вельгор уже в четвертый раз повернул мерную колбу, тогда я чуточку расслабился. Заметил, что ветер значительно утих и в молочно-белой пелене облаков под нами стали образовываться довольно обширные плеши, сквозь которые отлично было видно зеленый ковер густых лесов и полей, а не голая пустыня, что стелилась за бортом прежде.
Спускайся как можно ниже, Ханх! крикнул я в решетку трюма, еле заставив шевелиться онемевшие губы. Нам надо как следует просушить корабль!
Это земля Хариди, мой капитан! закричал восторженно стоящий на носу корабля купец Бах-рей, укутанный в дорогую бобровую шубу. Да будут милостивы к вам великие духи! Капитан Бра-мир! Это земля Хариди! Клянусь своим купеческим словом! Клянусь честью, капитан, я восславлю ваш дерзкий полет и разнесу весть всем торговым гильдиям о великом капитане Брамире, сумевшем оседлать бурю!
Мне стало закладывать уши, голова немного кружилась, но пришлось терпеть. Видимо, лампадарь Ханх, околевший в своем трюме, поспешил спуститься, чтобы хоть немного отогреть наши кости, до того как солнце скроется за горизонтом. Най спустился с мачты, трясясь от переохлаждения, а Хаджин хоть и смотрела на меня исподлобья, сурово и назидательно, все равно улыбалась. Тром вынес на палубу большой бочонок вина и стал угощать всех и в первую очередь тех, кто стоял рядом со мной у рулей в леденящем холоде. Даже Най подставил кожаный стакан, предварительно вытряхнув из него хлебные крошки себе в рот. Тром налил и ему.
Я и сам знал, что земли, над которыми мы сейчас летели, это Хариди. Самая южная провинция. Не густо населенная, тихая местность, сплошь покрытая лесами, весьма гостеприимными и теплыми. Деревьев в этих лесах было не много, но они сплошь были дорогих и редких пород. Буковые, дубовые рощи, великолепная смолистая хвоя; торфяные болота, ягодные поляны, крупная дичь. Богатые земли. Многие из жителей только и жили что охотничьим да рыбацким промыслом, не зная ни скотоводства, ни земледелия. Я и сам когда-то пытался жить так же, но вовремя понял, что не смогу мотаться по лесам, заготавливать зимние запасы, обитать в глуши, вдали от шумных крепостей и станиц, то и дело сооружая себе временные жилища. Давно я не был в этих краях. Четырнадцать календарей от роду, чуть больше, чем сейчас Наю, мне было, когда я ушел из опустевшего дома. Платить налог за землю стало нечем, идти в ополчение князяжелания не было. Хотелось приключений, событий, новых впечатлений. Суровость климата заставила по мере приближения холодов уходить все дальше на юг, туда, где зимы не такие лютые и морозные. Я следовал за караванами, несколько лет шел, петляя по землям, ища пристанища. И наконец, добрался до края земли, как тогда казалось, до южных земель Валадарии, до славной столицы Филадеи, где и остался надолго. Обратный путь показался слишком короткий, стремительным, и тяжелым. Слишком много сил и эмоций отнял этот отчаянный рейд.
Князь Мехру с какой-то показной брезгливостью относился к Гурымею. Для горца этот чужак, южанин, был такой же высокородный, равный ему, но почему-то требующий к себе внимания и уважения. Да, незнакомец явился в город Зеленая Коса, с тремя тысячами отменных, хорошо вооруженных солдат. С ужасающего вида монстрами, рассказы о которых сам Мехру слышал лишь в пьяной болтовне рыцарей. Но князь не видел причины, по которой он, ставленник короля Фраса, наместник всей южной границы, должен выказывать уважение пришлому вельможе. Он явился незваный, надменный, дерзкий. Без верительной грамоты, без предупреждения, без подарков. Если бы не то обстоятельство, что большая часть ополчения сейчас осаждает крепость Касс, то Мехру не задумываясь указал бы южанину на дверь и не дал бы возможности искать приюта в своих землях. Но армия в городе была слишком малочисленна. И ведь ни разведчики, ни охотники, ни пастухиникто не докладывал о том, что по землям Смартии идут чужие войска. Они не прилетели на небесных кораблях, они не тянули свои обозы по лесам и болотам, они явились бодрыми и решительными, словно и не испытывали тягот пути. Солдаты Гурымея нарубили длинных кольев в роще за озером и установили прямо в поле небольшой загон, куда согнали всех горных королей. Отвратительней созданий князь Мехру себе и представить не мог. Они изгадили чудесный луг перед озером, вырубили молодую сосновую рощу, встали большим шумным станом у стен города, словно осаждающая армия. У стражников еле хватило духу не подчиниться приказу чужеземца и не открыть ворота. Видимо, южанин понял, что его визиту не рады, и поспешил уладить дело переговорами и данью, но сам-то Мехру понимал, что, вздумай эта армия взять город силой, камня на камне бы не осталось от Зеленой Косы.