Грак не дремал. Шелест моих крыльев дал ему четкое направление, и теперь он осторожно двигался в мою сторону. Я взмахнула крыльями и зависла над оврагом. Долго и далеко мы не можем летать, крылья для этого слабые. Они больше подходят для планирования. Например, увеличивают дальность прыжка и смягчают приземление с большой высоты. Но я от нечего делать много тренировалась, потому подобные зависания были мне доступны. Нельзя быть на траектории нападения грака, бросится в атаку он еще до того, как я увижу его. И просто отойти в сторону нельзя, эти твари легко меняют направление. Да и бежать бессмысленно. Слух у них тоньше нашего, а вот зрение своеобразное. Боковое развито отлично, а заметить то, что творится сверху, он сразу не может. И это был мой шанс.
Грак появился спустя удар моего почти замолчавшего сердца. Я бросила вниз подхваченный камень, и тварь моментально среагировала, бросившись вперед раньше, чем понял, что там никого нет. Я упала на него сверху, разрывая когтями на пальцах ног его крылья и лишая одного из орудий защиты и нападения. Грак взвился, пытаясь сбить меня хвостом, но я намертво приклеилась к его спине и вцепилась в шею, разрывая ее длинными клыками. Тварь заорала, оглушая на уровне ультразвука. Но я лишь более ожесточенно вгрызлась в его плоть, жадно глотая черную, чуть горьковатую кровь. Грак завыл, наотмашь полоснул по мне своим хвостом и растянулся на земле, вздрагивая в последних конвульсиях.
Арман выскочил из-за кустов, сжимая меч. Он несколько мгновений вглядывался в меня.
- Эльмина, что все это значит?
Ты спать должна!
Эльмина, стой!
- Прости, но как тебя на растерзанье
оставить одного могла?
Тебе не страшен облик мой?
- Моя жена вампир,
я это знал, и вид ее не напугал.
А разозлил, поверь, изрядно.
Уйди!
- Такого вовсе ты не жди.
Арман, пригнись!
Но он среагировал быстрей, чем я успела добраться до второго грака. Скользнул в подпространство так легко и непринужденно, словно всю жизнь этим занимался. Тварь вылетела из кустов, и меч вспорол ей горло на мгновение раньше, чем чудовище последовало за моим возлюбленным.
- Кровь будешь?
Смотри, она фонтаном бьет.
- Эль на охоте, муж.
И потому свою добычу она сама себе убьет.
- Какая гордая жена.
Я подаю тебе на блюде...
- Вы все такие непонятливые люди?
Я говорю тебе - сама!
Арман негромко засмеялся, послал мне поцелуй и снова исчез в кустах. А я резко развернулась и нырнула в подпространство, ускоряясь. Бониваль был уже на краю оврага, и третий грак подстерегал его, разинув свою клювоподобную пасть. Вот Бони делает шаг, и тварь взвилась. Я выскочила перед ним и распахнула свои объятья.
- Бони, крылья!
Рыкнула я, но человек продолжал стоять и смотреть на схватку двух чудищ. Я извернулась и откинула грака, пытаясь взмыть вверх. Но он ударил хвостом, сбивая меня и прыгая сверху. Бониваль, наконец, отмер и выхватил меч. Он бросился на тварь, но снова последовал удар хвостом, сбивая с ног медлительного человека. Я вновь извернулась, пытаясь выбраться из-под тяжести грака, захватила крыло и вырвала его. Бони вскочил на ноги, подобрал выпавший из рук меч, и плавно заскользил, обходя воющего гада. Я припала к земле с другой стороны, мы обменялись взглядами и одновременно бросились на тварь.
Ревущий грак заметил меня и снова ударил хвостом. Я извернулась, прыгнула и запустила когти в сдыхающую плоть. Меч Бони вонзился в основание шеи, и монстр, заверещал. Бониваль схватился за уши и упал на колени, оглушенный воплем грака. Тонкая струйка крови потекла между пальцами, и я моя сущность взбесилась. Оскалившись, я сделала несколько шагов в его сторону, и тварь, все еще цеплявшаяся за жизнь, ухватила меня за бедро. Порвать, сразу не порвал, моя кожа в этой форме - броня. Но боль ослепила, и я закричала. Меч Бониваля описал широкую дугу, и голова грака, скользну по моей коже зубами, полетела в траву.
- Спасибо и прости.
- Да все в порядке.
Бони отмахнулся, но отошел от меня, на всякий случай, подальше. Шорох стремительных шагов уловила я одна, для Бониваля они были неслышны. Арман выбежал к нам, сжимая в одной руке меч, а в другой голову грака. Должно быть, мой вскрик привлек его внимание, когда убивал очередную тварь, и мой супруг помчался в нашу сторону, забыв избавиться от трофея. Он сдала шаг в мою сторону, опомнился и откинул голову дохлой твари, после убрал меч в ножны и подошел. На его щеке была свежая ссадина. Я потянулась к ней и осторожно слизнула еще не подсохшую кровь.
- Арман...
- Спокойно, Бони, своей жене я доверяю.
Она всего лишь женщина,
а женщинам, известно всем мужчинам,
причуды позволительно иметь.
Моей по нраву кровь.
Подумаешь, какая есть.
Причуду ей с улыбкой я прощаю.
Бониваль едва заметно передернул плечами и отвернулся, когда Арман обнял мое измененное лицо ладонями и прижался к окровавленным губам.
- А кровь у них отвратна.
По вкусу кровь твоя мне приглянулась больше.
- Ты пил Эльмины кровь?
- На разное толкает нас любовь.
Того потребовал обряд.
Я знаю вкус моей любимой,
и этому я несказанно рад.
Я улыбнулась и потерлась носом о щеку Армана. После обернулась и принюхалась.
- Убиты все?
- Похоже.
Овраг мной вдоль и поперек исхожен.
Не видел больше никого.
- Тогда продолжим дальше путь?
- И поскорей, пока не появился кто-нибудь.
Мужчины поднялись наверх, а я задержалась. Хотелось вернуть свой привычный облик. Хоть супруг и принял мою боевую личину, но лишний раз ей хвастаться не хотелось. Я вернулась и подобрала свое платье. Кости издали неприятный звук, вставая на прежние места. Любопытно, обратная трансформация всегда была болезненной. Пришлось стиснуть зубы, ведь Арман ждал меня совсем рядом. Когда все закончилось, я выдохнула и натянула то, что осталось от моего платья. Мне настоятельно требовался плащ.
- Ну, вот и ты.
Прекрасна, как всегда, любимое виденье ночи.
Все существо мое с тобою слиться хочет.
Люблю тебя, отважная жена.
Теперь идем, нас Бони ждет.
Он нас до дома отвезет.
- Какое чудное сказал ты слово.
Наш дом.
Лишь твой и мой,
и будет счастье в нем.
- Я в это верю без сомненья.
Я княжество готов забыть без сожаленья.
Мой дом, где ты.
- Мой дом, где ты.
Эхом повторила я, сплетая наши пальцы, и мы побежали догонять Бони. Он был на полпути к карете. Человек бросил на меня взгляд и с заметным облегчением выдохнул.
- Тебе я неприятна, Бони?
- Скорее, непривычна.
Но мне Арман и брат, и друг.
И этого уже, поверь, хватает,
признать, вампирше он супруг.
Я приняла ответ Бониваля и кивнула с улыбкой. Все-таки хорошо, что есть Энцолор и Бони, единственные, принявшие нашу любовь. От осознания этого уже не казалось, что весь мир ополчился против нас. Арман с благодарностью посмотрел на друга и положил мне руку на плечо, прижимая к себе. Бониваль усмехнулся, махнул на нас рукой и прибавил шаг.
На козлы опять сел друг моего мужа, а мы забрались в карету. Экипаж тронулся, доехал до оврага и начал спуск. Я, на всякий случай, принюхалась, но граков больше не было видно. И все равно мы расслабились только тогда, когда экипаж выехал на другой стороне и остановился. Арман вышел из кареты, подошел к скале, преградившей нам путь, оцарапал ладонь и приложил ее к камню. Гром от расходящегося камня был жутким и оглушающим. Мы с Бони закрыли уши, а мой муж спокойно ждал, когда проход станет достаточным, чтобы карета прошла в него, и махнул рукой. Бониваль подхватил вожжи, лошади тронулись, и карета проехала мимо Армана, последовавшего за экипажем пешком. После вновь приложил руку к камню, и скала сомкнулась. Мой супруг открыл дверцу и подал мне руку, помогая выбраться наружу. Бониваль усмехнулся, и карета покатила дальше.
Арман обнял меня, и мы, не спеша, пошли по яркой изумрудной траве, все далее уходя от границы земель моего мужа. Неожиданно он остановился, разворачивая меня к себе.
- Должок, любимая, не терпит промедленья.
- Какой должок?
- Супружеский, родная.
Тебя, конечно, я не подгоняю,
но все-таки немедленно желаю
проценты получить сейчас.
- Проценты? Они, скажи, откуда?!
- Успели набежать.
- А если отдавать я ничего не буду?
- Сам заберу.
И, знаешь, милая супруга,
от векселей не сможешь ты сбежать.
И синеглазый ростовщик увлек меня на траву...
* * *
Только рядом с Арманом я поняла, что такое счастье. Мы были одни, совсем одни, Бониваль покинул нас через стационарный портал, спеша успеть на погребение Нерила Дорбери. Мой муж просил поклониться покойному другу и от него. А я попросила прощения. Оба мужчины улыбнулись, они виноватой меня ни в чем не считали. Бони ушел, а нам досталась вся вселенная, наполненная сплошным непрекращающимся, искрящим счастьем. И было страшно, что все это может закончиться.
Земля покойной матери моего супруга была меньше клановых территорий, но мне она казалась целым миром, где не царило правил и условностей, где не было затаенной угрозы и устремленных в спину взглядов. Арман знакомил меня с нашим домом, показывал красоты этого места. Мы купались в прозрачном озере, носились, как дети, по лесу, пугая своим смехом животных, с любопытством подглядывающих за нами. Ловили вместе рыбу, но вся рыбалка закончилась веселой возней в воде, в которой мы оказались после очередных подсчетов моих задолженностей и притворного нежелания отдавать их.
Наши дни и ночи были наполнены любовью и упоительными ласками, сводившими с ума. Как никогда я понимала, что лучшего супруга не могла себе пожелать. Арман окружил меня заботой, отдавал все тепло своего сердца, и я платила ему тем же. Я ловила взгляды мужа и смущенно отводила глаза, столько в синеве его взора было обожания и нежности. Я тонула в его глазах, растворялась в нем, становилась его частью. И ничего не хотелось менять.
Наш дом был совсем маленьким и чем-то напомнил мне дом первой жены моего отца. Кроме нас в нем находилась старая женщина-оборотень с изувеченной второй ипостасью. Она с теплой улыбкой встретила Армана и настороженно меня. Так уж вышло, что вампиры одна из самых закрытых и высокомерных рас. Но мне не было смысла задирать нос перед женщиной, и мы быстро подружились. Впрочем, мы и видели друг друга изредка. На ночь она уходила в свое логово, маленький домишко, стоявший в некотором удалении от нашего дома, а приходила утром. Позавтракав, мы на целый день уходили. Возвращались вечером, незадолго до того, как оборотень уходила. Только тогда и разговаривали. Больше никого в мире нашего счастья не было.
Я как-то спросила Армана, откуда здесь взялась Вирея, так звали женщину. Он рассказал, что оборотень нашла его матушку в лесу, когда та была совсем маленькой, и приютила у себя. Родители ребенка нашли, а Вирее позволили продолжать общаться с дочерью, к которой женщина-оборотень привязалась. Она же и с Арманом часто нянчилась. А когда матери не стало, мой муж предложил оборотню жить здесь, приглядывая за домом. Вирее идея понравилась. С тех пор, она стала хранительницей этих земель.
Внизу вовсю уже гремела посудой Вирея. Арман потянулся и посмотрел на меня, тоже едва успевшую открыть глаза. Он улыбнулся и притянул меня к себе.
- Вирея, как всегда,
желает утра нам и славит новый день.
- Вставать с рассветом каждый день
неужто ей совсем не лень?
- Остыла кровь волчицы старой,
и нужды у нее в сравненье с нами малы.
Легла, когда еще садилось солнце,
и встала, лишь затеплилась заря.
И, например, в отличье от меня.
Одна горячая вампирша
смотреть спокойно сны дала.
- Вот лицемерие мужчины!
Наглец, сегодня ночью будешь спать!
Ко мне не вздумай приставать.
- Так, значит, я договорился?
На месть вампирши напросился?
О, нет, молю я о прощенье!
Эльмина, внемли бедному супругу.
Он умоляет на коленях свою жену о снисхожденье.
- И не проси, тебя не слышу.
Я притворно фыркнула и попробовала освободиться из его объятий. Синеглазый нахал извернулся, придавливая меня своей тяжестью к ложу.
- Не отпущу, пока меня ты не услышишь.
- Пусти, наглец, я есть хочу.
А коль сейчас с меня не слезешь,
поверь, без жалости кушу.
- Красавица моя, ты врешь, как дышишь.
Не кусишь, знаешь почему?
Ты все еще не понимаешь,
тогда смотри, я покажу.
Арман завладел моими губами, и обо всех угрозах я как-то неожиданно забыла. Руки сами легли ему на плечи, и первый тихий стон разлился по спальне...
Когда мы спустились вниз, Вирея уже закончила готовить завтрак и повернулась на наши шаги. Она чуть насмешливо улыбнулась, глядя на наши невозмутимые лица, и кивнула на стол.
- Вирея, с новым днем.
Арман привычно поцеловал оборотня в щеку, а я обошлась простым приветственным кивком. Пока мы завтракали, женщина поглядывала на нас все с той же насмешливой ухмылкой. Я неожиданно зарделась, а Арман вопросительно взглянул на нее.
- Вирея?
- Не обращай внимания, сынок.
- И все же?
- Да, молодость я вспомнила свою,
на вас глядевши, на двоих.
Вот так же страсть сбивала с ног
И удержу найти никто не мог.
Волчихой юной, полной жизни,
неслась в владениях своих.
Бежала, ветер обгоняя, вдыхала запахи весны.
Той славной жизни не понять,
Кому свободы не дано объять.
Склоняли головы цветы
перед Виреей светлоокой.
Сынок, коли видал бы ты,
какой была я быстроногой.
И волей лишь одной дышала,
И душу юную сжигали
Одни лишь светлые мечты.
И вот в одну из тех ночей,
вдруг вышел волк.
Таких светящихся очей
я в своей жизни не видала
и жертвой страсти сразу пала.
Тела сплетались до рассвета,
и пели души от любви.
И песню до сих пор я эту,
забыть не в силах.
- И что же он, вы поженились?
- О, нет, Эльмина, нет, увы.
Сбежал подлец, лишь солнце встало.
На след его потом напала,
почти нашла, но волк другой
увлек меня своею силой.
И первого тогда забыла.
Арман дернул меня за рукав и сурово сказал:
- Не слушай ты ее, Эльмина.
Дурной пример, его забудь.
- Я разберусь уж как-нибудь.
- Тебе я разберусь, гляди.
Во мне ты зверя не буди.
- Укусишь?
- Хуже. Зацелую!
- Ревнивец ненаглядный мой,
ведь одного тебя люблю я.
- А я тебя.
И все же я предупредил.
- Про дев других сказать забыл.
- Какие девы, Эль? Опомнись!
С тех пор, как встретил я тебя,
уж о других не вспоминаю.
- Ну, да, ну, да.
Мужские клятвы - ерунда.
Поверь, Эльмина, точно знаю.
Арман возмущенно посмотрел на Вирею, неожиданно встрявшую в нашу беседу. Оборотень хмыкнула и исчезла в дверях кухни. Мой супруг проводил ее недовольным взглядом и снова повернулся ко мне. Я еле сдерживала улыбку, до того сейчас встревоженным выглядел Арман.
- Ведь ты же не поверила, Эльмина?
- Задумалась немного я, любимый.
Ведь если рассудить, она права.
История о мужеском коварстве,
к печали женской, вовсе не нова.
- Ко мне прошу не применять историй всяких непотребных.
Тебе клянусь из самых верных,
я буду преданный супруг.
- А отчего в глазах испуг?
- Прекрасное виденье ночи,
моей ты смерти, верно, хочешь?
Тебе я правду говорю!
Чем доказать?
- Ну, что могу тебе сказать?
Лишь только долгой верной жизнью.
Я, наконец, не выдержала и рассмеялась. Арман мгновение смотрел на меня, не понимая, отчего я веселюсь. После усмехнулся и погрозил пальцем.
- Так ты смеялась надо мной.
- Уж ты прости меня, родной.
Но если помнишь, мы с тобой
предстали пред Кровавою Луной.
И тех, кого она соединила,
разъединить не сможет никакая в мире сила.