Ты хорошо подумал? Пути назад не будет.
Раскладывай,лениво бросил я.Надеюсь, что игра пройдет честно.
Разумеется. Иначе нет интереса.
Сам не знаю, как и почему, но я умудрился проиграть. Причем далеко не с безнадежными картами. Словно помутнение. Когда все закончилось, Тайгер, не издававший во время игры ни звука, снова зашевелил своими отвратительными полосками:
Ты проиграл, потому что был слишком уверен в победе. А еще твоя цель. Ты неправильно ее ставил. Если бы ты и впрямь сильно хотел чего-то, то победил бы. Как Мартин.
Он смог тебя победить?это известие поразило меня даже сильнее, чем проигрыш. Лопух Мартин, которому никогда не везло, умудрился победить?
И что же загадал Мартин?я пытался бравировать, чтобы скрыть смущение и досаду.Что-то я не замечаю в его жизни особых перемен.
Они уже рядом,никогда еще ни одни губы не казались мне такими неприятными. Хотелось хорошенько вмазать по ним кулаком. С трудом сдержался, понимая, что это будет выглядеть мальчишеством.Но я не вправе тебе говорить о том, чего хочет он. Захочет, расскажет сам.
Ладно,прищурился я.От меня ты чего хочешь?
Хочу, чтобы ты выстрелил себе в висок. Сегодня в полночь.
Ты шутишь?я не мог поверить, что все это происходит на самом деле.
Послышался сдавленный голос Мартина:
Тайгер, я передумал. Не знаю, что на меня нашло тогда.
Запоздалое понимание заскребло в мозгу, словно когти взбесившейся кошки.
Ты о чем, Мартин? Друг мой?добавил с саркастической ухмылкой.Это, что ли, твое желание?
Нет, как ты мог подуматьзалепетал он.Я вовсе не этого хотел.
А чего же?
Мартин залился краской и не решился ответить. Вместо него молчание нарушил Тайгер.
Я могу ему сказать?
Мартин судорожно сглотнул комок в горле и кивнул. Две полоски снова раздвинулись, обнажая пожелтевшие от табака зубы:
Он захотел твою жену.
Энни?я опешил.
Меньше всего ожидал такого поворота событий. В мозгу словно что-то щелкнуло: картинки сменялись одна за другой, все вставало на свои места. А ведь и впрямь: Мартин ведь тоже ухаживал за ней, но она выбрала меня. Друг вроде бы воспринял это спокойно, я считал, что все осталось в прошлом.
Я очень люблю ее, Джон,пискнул Мартин.Не переставал любить все эти годы. Потому и не женился. Все ждал чего-то
Теперь понимаю, чего. Моей смерти,злобно пошутил я. Хотя какие шутки. Правда, жестокая и без прикрас.
Нет, я даже не думал
А как ты себе это представлял?с интересом произнес Тайгер.Мне просто интересно.
Ну, я не знаю,смутился Мартин.
Неразумное дитя,с легким презрением протянул Тайгер.А ведь перед тем, как ты озвучил свой выбор, я предупреждал: будь осторожен со своими желаниями. К сожалению, иного пути заполучить Энни у тебя нет. Она слишком добродетельна и порядочна. К тому же любит мужа. Ни при каком раскладе она не выберет тебя, пока Джон жив. Ты ведь и сам это знаешь. Потому и привел сюда друга, ведь так?
Краска на лице Мартина сменилась бледностью.
Я думал, ты просто попросишь его уступить мне Энни.
А ее выбор при этом ты не учитывал? За кого ты меня принимаешь?
Но откуда ты знаешь, что она бы отказалась?пытался выкрутиться Мартин.
Знаю,с холодной уверенностью откликнулся Тайгер. И я точно понял: а ведь не врет, шельма. Непонятно как, но он знает точно. Что будет и что могло бы быть, если Человек ли он? Теперь мне стало по-настоящему страшно. Я уже не воспринимал это, как неудачную шутку или блеф. Этот человек заставит меня вернуть долг.
Что будет, если я не выстрелю?охрипшим голосом спросил я.
Выстрелишь. Выбора у тебя не будет.
У всех есть выбор.запальчиво воскликнул я.Ну, пусть посчитают меня слабаком. В такой ситуации лучше это, чемголос сорвался на истерической нотке.
Иди попрощайся с женой,почти ласково посоветовал Тайгер.
Я послал его к черту, потом послал к черту Мартина и даже незнакомца, с интересом наблюдавшего за разговором. Вне себя от ярости выскочил из дома Тайгера, изо всех сил хлопнув дверью.
Теперь же сидел в собственной гостиной и нервно посматривал на старинные часы на стене, мерно отбивающие удары. Жутко хотелось выпить, но я не решался. Лучше быть в здравом уме на случай, если проклятый Тайгер вздумает использовать магнетизм или другие подобные штучки, о которых вовсю судачили в обществе. Ну нет, я не дам ему такой возможности. А сам даже не подумаю застрелиться.
Внезапно голову пронзила безумная мысль: а кто ему помешает проникнуть в дом, достать мой собственный револьвер, приставить к виску и нажать на курок. Поди докажи потом, что я не сам себя порешил. А мистический ореол вокруг Тайгера после такого очередного доказательства его силы засияет еще ярче. Ну нет, Тайгер. Я разгадал твой секрет и поступлю умнее. Когда ты явишься ко мне, а явишься непременно, я встречу тебя пулей, которую ты предназначал для меня.
Чем больше я обдумывал возникшую мысль, тем четче убеждался в собственной правоте. В отличии от экзальтированных светских девиц я не верил во всякую сверхъестественную чушь. Меня на мякине не проведешь. Чувствуя, что понемногу успокаиваюсь, я прошел в кабинет, открыл сейф и достал револьвер. Крепко стиснув его в руке, вернулся в гостиную. Положив револьвер на столик рядом с креслом, поглядывал то на часы, то на дверь, то на окно. Решился закурить, чтобы унять дрожь в руках. Все-таки они выдавали внутренний мандраж. Да, я был уверен, что ничего со мной не случится, но что-то не поддающееся логике, атавистическое, назовем его глубинным страхом перед неопознанным, продолжало терзать, как нудная зубная боль.
Глаза начали слипаться, когда часы показывали одиннадцать с лишним. Чтобы не заснуть, я начал бродить по комнате, сжимая револьвер и вглядываясь в каждый подозрительный угол. Все источники света в комнате горели, но все равно оставались темные углы, и воображение рисовало появляющуюся из ниоткуда фигуру Тайгера. Проклятый шарлатан. Все-таки умеет произвести впечатление. При одной мысли о тонких полосках его рта, равнодушно предрекших мне смерть, пробирало могильным холодом.
В без десяти двенадцать страх уже захлестывал, несмотря на все доводы рассудка. Я устал ходить, забился в угол и оттуда лихорадочно оглядывал комнату. Ну же, Тайгер. Где ты, гад? Давай, я жду тебя. Никого. За окном послышался дребезжащий звук проехавшего экипажа. Я напрягся, но шум вскоре стих в отдалении. Все домашние уже спали, это вполне нормально для такого времени суток, но закрадывалась маниакальная мысль, что это Тайгер наслал на домашних сон. Бред. Нужно успокоиться. Как же хочется выпить. Ничего. Пройдет десять минут нет, уже восемь, и я буду весело смеяться в компании ирландского виски и предвкушать, как завтра опозорю Тайгера перед знакомыми. Выставлю пустобрехом
Минутная стрелка двигалась томительно медленно. Я наблюдал за ней, как завороженный, как она еле заметно дергается, приближаясь к заветной цифре «двенадцать». Руки, сжимающие револьвер, стали липкими от пота, я едва не выронил оружие. Поочередно вытер ладони о сюртук, покрепче сжал револьвер и направил его в сторону окна. Почему-то казалось, что Тайгер появится оттуда.
Взгляд упал на висевшее на противоположной стене большое зеркалоя испугался собственного отражения. Позеленевший, дрожащий, с диким безумным взглядом. А затем увидел Именно увидел, а не почувствовал, поскольку даже не осознавал, что делаю как правая рука с револьвером тянется к виску. Глянул на свои руки, остававшиеся на месте, направленные в сторону окна. Что за черт? Снова посмотрел в зеркалов отблеске похожей на оскал улыбки на собственном лице уловил схожесть с двумя тонкими полосками. Нет. Этого не может быть. Этого просто не может быть. Я начал бормотать вслух что-то бессвязное. Отражение в зеркале томительно медленно нажало на курок. В крошечное, почти неуловимое мгновение, когда кусок свинца летел мне в голову, я замолчал, и прислушался. Вдалеке на башне часы пробили полночь.
Поцелуй безумия
Еще не утихли в замке звуки буйного веселья, еще самые неистовые гости продолжали потчевать друг друга пьяными байками и опустошать винные погреба хозяина, еще не вступила в свои права полная луна, облагораживая призрачным светом творящиеся здесь кощунства, а старая нянька уже украдкой покинула темную каморку. Постоянно оглядываясь, чтобы ни одна живая душа не вздумала проследить за ней, дряхлая женщина спустилась по винтовой лестнице и выскользнула из замка. Лишь скрытая за муаром облаков луна покрывала ночные похождения старухи, но ни одной живой душе не собиралась о них рассказывать.
Усыпальница графской семьи находилась в окружении парковых деревьев, где не могла потревожить ничей мирской взгляд. Позабытая и покрытая ветками плюща, она была предоставлена самой себе. Ее порог редко переступала нога скорбящих родственников. Нянька пробормотала себе под нос неразборчивое проклятие и с трудом отворила тяжелую деревянную дверь, окованную железом.
Гробница встретила ее могильным холодом и затхлостью. Старуха перевела дух, затем вытащила из-под полы плаща свечу и чиркнула огнивом. Слабый огонек едва не потух, когда женщина переступила порог и дверь за ней с оглушительным шумом захлопнулась. Нянька замерла, прислушиваясь к звукам извне. Уж не потревожила ли ее оплошность кого-то из обитателей замка?
Все было спокойно Никто из гостей, даже если услышал шум, не соизволил ринуться сюда и проверять его источник. Старуха, кряхтя, спустилась по широким каменным ступеням и прошла вглубь усыпальницы. Остановилась возле гроба с графским гербом, менее припорошенным пылью, чем его многочисленные собратья, выстроившиеся вдоль стен.
Поколебавшись, старуха откинула крышку и замерла, вглядываясь в уже подернутые тлением черты. Той, кого выпестовала с младенчества. Той, чей смирный и кроткий нрав служил ей единственной отрадой. Той, что стала жертвой безжалостных негодяев, которым доверяла, как себе. Лежит, как и при жизни, тихая и печальная, будто спит глубоким сном и вот-вот пробудится снова. Лишь восковая бледность и глубокие тени под полукружиями ресниц выдают правду.
Девочка моя, они поплатятся За все поплатятся пробормотала нянька, убирая со лба покойницы прядь длинных темно-каштановых волос.
И, сверкнув глазами, обратилась к тому, кто привел ее сюда в эту проклятую Небесами и светом ночь.
Возьми мою душу, даруй ей жизнь. Не позволь твориться беззаконию и дальше.
В подтверждении серьезности своих слов старуха поставила свечу в изголовье гроба и вытащила небольшой нож. Без колебаний провела лезвием по запястью, окропляя кровью белый атлас последнего ложа юной графини. Снаружи раздался громовой раскат, возвещающий, что она услышана. Нянька напряженно всматривалась в лицо девушки: некрасивое, но ей оно казалось самым прекрасным в мире. Ее девочка должна жить. Отомстить тем, кто обрек ее на преждевременную смерть, всадил нож в спину.
Секунды длились бесконечно, складывались в такие же бесконечные минуты. Старуха не могла бы сказать, сколько на самом деле прошло времени. Почти перестав дышать, не сводила глаз с горячо любимой Клаудии и ждала. Перед внутренним взором проносились картины прошлого, оставившие в сердце не зарубцевавшуюся рану.
Клаудия Гленарван, единственная наследница графа Ливсби, не отличалась красотой или другими достоинствами, способными заинтересовать противоположный пол. Разве что смирным нравом и покорностью. А еще добротой, которую замечали лишь слуги и горячо любимый отец. Но что значит доброта для тех, чье сердце черно, как бездна, и так же ненасытно?
Ее двоюродная сестра, Адалина, бесприданница и приживалка, отличалась зато чарующей внешностью. Черные, как смоль, волосы, зеленые кошачьи глаза и алые губы, соперничающие сочностью со спелой вишней. Она появилась на пороге замка с нижайшей просьбой о приюте. Старый граф, разумеется, принял под свой кров дочь беспутного брата, сгинувшего в порочных удовольствиях. Клаудия же без колебаний открыла свое сердце и полюбила, как сестру. Если бы только знала бедная девочка, кого впускает в него
Коварное распутное чудовище под личиной ангела скоро опутало сетями всех. Она пробудила давно угасшие чувства старого графа и противоестественную страсть к собственной племяннице. Адалина разжигала ее умело и неустанно, заставив совершить грехопадение. Обезумев от любви, он был готов на вседаже жениться на ней, дать свое имя и состояние.
Небеса не допустили кощунства, прежде времени забрав к себе невольного нечестивца. Планы распутницы пошли прахом. Она осталась никем, как ей и положено. На Клаудию же обратилось всеобщее внимание. Жаль, что не на нее саму, а на приданое, но все же выбирать было из кого. Претенденты на руку и сердце девушки то и дело появлялись в замке, но она медлила. Слишком мало времени прошло после смерти отца, тяжкое горе еще не утихло.
А потом появился он. Еще когда старая нянька увидела впервые этого человека, все в ней сжалось от неясного предчувствия. Красив, как божество, речи его лились сладостной патокой, растопляя доселе не знавшее глубокого чувства сердце Клаудии. В ослеплении она не замечала, как синие ясные очи дарят свет не только ей, но и Адалине. В ней же самой видят лишь блеск золота, и именно оно прельщает его. Нянька пыталась открыть глаза девушке, но что значат слова старухи в сравнении с обольстительными речами молодого красавца.
Клаудия стала женой проходимца, у которого за душой не было ни гроша. Он даже взял ее имя и титул, чтобы еще более возвыситься. Тотчас же пламенная любовь угасла, он больше не считал нужным притворяться перед юной женой. На ее глазах оказывал предпочтение другой женщине, ночи проводил в чужой спальне. Сколько бессонных ночей провела несчастная Клаудия, рыдая в подушку. Поверяла тоску лишь преданной нянюшке, но та ничем не могла помочь, кроме доброго слова и упований на Господа.
Но и этого негодяям оказалось мало. Они задумали извести девушку, чтобы узаконить свой грех. Опоили ядом, от которого Клаудия зачахла в течение недели. Няня подозревала, в чем тут дело, но никто ей бы не поверил. Лекаря подкупили, слугам велели держать рот на замке.
Клаудию похоронили всего месяц назад, а они даже не стали соблюдать положенного траура. Сегодня сыграли свадьбу, торжествуя полную победу и безнаказанность. Няньке же Адалина велела убираться из замка в ближайшие несколько дней. Для распутницы не было тайной, как старуха относится к ней. Этого уж женщина не стерпела. Они разлучают ее даже с могилой горячо любимой воспитанницы. Старуха издала протяжный вздох, больше похожий на стон.
Длинные темные ресницы графини едва заметно затрепетали, словно листва на легком ветерке. Нянька подалась вперед и склонилась над ней.
Девочка моя
Чужие, черные глаза без зрачков, состоящие лишь из темной радужки, смотрели на нее с родного лица. Исчезла привычная доброта и кротость, словно и не было никогда. По спине старухи пробежал холодок. Она невольно отступила и едва не свалилась со ступенек, на которых стоял гроб.
Клаудия словно не видела ее. Медленно села на своей жуткой постели и повертела головой во все стороны. Восковая бледность лица никуда не исчезла, но что-то все же изменилось. Никогда при жизни Клаудия не выглядела такой красивой. В то же время она и не она. Старуха смотрела на девушку, затаив дыхание, и не осмеливалась ничего сказать. Клаудия встала из гроба и спустилась по ступеням. Слегка покачиваясь, двинулась к двери.
Оглушительный стук, с которым та захлопнулась за спиной девушки, заставил старухино сердце едва не выскочить из груди. Нянька, вся дрожа, опустилась на каменные плиты и схватилась за грудь. Еще с минуту стекленеющие глаза смотрели в пустоту, затем закрылись навсегда. Только сейчас осознала женщина, что натворила, и узрела глубину падения. Она загубила не только свою душу, но и душу той, кого любила больше жизни.
* * *
Я пойду принесу вина, дорогой, потянулась Адалина на постели и чмокнула в губы законного мужа. Хочу еще раз отпраздновать нашу победу. Теперь никто не стоит между нами.
И тебе ни капли не жаль эту несчастную? с нескрываемым восторгом глядя на нее, спросил Фредерик.
Девушка погрузила пальцы в его длинные льняные волосы и с наслаждением провела по ним.
Она мне мешала. Я не могла допустить, чтобы она имела право называть тебя своим. Пусть даже формально.
Возвращайся поскорее, улыбнулся он, кивая в сторону двери, и она с коротким смешком кивнула.
Оставшись один, Фредерик вытянулся на постели и заложил руки за голову. Уставился в высокий потолок, думая о том, что обрел все, о чем мечтал в жизни. Огромное состояние, титул, женщину, которой нет равных. Да, он абсолютно счастлив, и никто не сможет этому помешать.
По комнате пронесся сильный порыв ветра, задувая одну за другой все свечи. Фредерик сел на постели, вглядываясь в темноту. Как назло, луна зашла за тучи и тоже сейчас не могла осветить сгрудившийся вокруг мрак.