Тем не менее, вы здесь, мистер Хогарт, повторяюсь я, наверное, жестко и очень холодно. Не там.
Он поднимается. Вот и все сеанс окончен. Завтра, в это же время, все начнется заново.
Если бы я могла выбраться оттуда еще до моего интересного положения я бы непременно сделала это. Вы считаете, что моей таинственный благодетель испытывает нежность к беременным женщинам?
Глава 3
Камера.
Я знаю ее размеры: десять шагов в длину и двенадцать в ширину. Я знаю, чем пахнет постельное белье и вода, бьющая из закрепленной в стене лейки, стекло зеркала и сами стены. Иногда, я чувствую запахи кофе и слабые ароматы парфюма от врачей, что посещают меня. Самые отвратительныеэто амбре пота и грязных вещей. Раньше я не замечала за собой такой восприимчивости к запахам.
Это не фильм Обитель зла с его ярко-белой палатой.
Только не теперь, когда они прекратили исследовать меня, прикалывать к столу, словно я диковинная бабочка в альбоме энтомолога.
Они притушили свет и забрали все свои датчики, иголки, трубки, стеклышки.
Это темный квадрат помещения с прикрученной к полу мебелью, аскетичной душевой в углу, ярким светом и стеклом-зеркалом вместо одной из стен. Дверь без ручки, в потолке встроенный динамик из которого изредка, но раздаются короткие и очень четкие приказы.
Я вижу на нем паутину и кривлю губамио ребятах в форме, особенно о тех кто носит гордое звание медик, я была куда лучшего мнения. Мне они казались ужасными чистюлями. Мой отец был именно таким.
Клещам полезно бывать на свежем воздухе!так он говорил, когда спорил с домработницей.
Рекомендации из динамика, что делать и как вести себя раздаются все реже. Видимо первое время они опасались того, что я стану буянить, нападать на врачей и военных, кусать их и проявлять все признаки душевнобольной, то есть типичного гражданина зомби-мира. Удивляюсь, отчего они не входили ко мне в полном обмундировании химической защиты. Я такие костюмы видела в новостяхангличане как-то устроили цирк в Солсбери. Господи, как же давно это было!
Скажите, как там дети?
Это я говорю уже в зеркало, опасаясь подходить к нему. Я боюсь начать разглядывать себя. Помню, как взглянула в его сторону в первый день своего нахождения здесь и чуть было не закричала, вовремя опомнившись и зажав рот рукой.
С ними все в порядке?
В этом жесте, крике, виде, они все еще могли принять меня за монстра. Было чему испугаться. Я решила, что превращаюсь в одно из существ.
Они живы?
Страшного в отражении было предостаточно и без моих криковсильно исхудавшая, с синяками под глазами, воспаленными глазами и кажется, что с пятнами гематом по всему телу. Последнее, я явно придумала себево всем виноват свет в духе самых отвратительных примерочных в мире.
Дайте мне поговорить с ними?!
Отражение, в первый день моего нахождения здесь, могло врать мне. Увидеть синяки, ссадины, красные глаза и болезненный вид после долгого пребывания в ледяной воде, кульбитов на яхте от сыплющихся сверху ракет, вполне себе нормально, если не сказать, что ожидаемо.
Просто увидеться!
В одну из ночей я думала: что если инфицированные люди просто ничего не могли сказать нам из-за того, что произошел какой-то паралич голосовых связок? Может быть они умоляли помочь им? Позже, они просто сходили с ума от боли или от того, что никто не понимал их?
Я прошу вас ответьте мне! Скажите что с ними все в порядке!
Странные мысли, буйная фантазия, но так я стараюсь не думать о четвертом пассажире Essence[1], что исчез словно его никогда и не было. Иначе, я расплачусь, а это новый повод для агрессии и раздражения. Я знаю что он где-то здесь, на этой посудине и никуда не денется пока моя нога не коснется большой земли.
Я надеюсь, что это так. Очень.
Мне не хватает Паоло. Мне нравилось наблюдать за мальчиком, за его спокойными занятиями: чтением, рыбалкой, рисованием, письмом. Это созерцание настраивало меня на мир лад. Но не Лиз. Ее судьба беспокоит меня, но я не хочу ее видеть. Вот так. Мое сердце так и не смогло сжалиться над ней, простить и воспринимать, как прежде. Ее слова, что я им не мать до сих пор ранят меня. Нет. Меня не отпускает тот факт, что ей было плевать на то, что я подумаю и почувствую при этом. Не имело значения, что я уже сделала для них, ведь меня никто не просил, вдобавок ко всему я не посоветовалась с ними!
Что она рассказала им в своем желании выбраться наружу? Не сделала ли она хуже? Не заперла ли навсегда в этой плавучей крепости? Я не знаю.
Рафаэль. Мне его не хватает. Я жутко скучаю по нему. С ним было интересно, а еще он внушал уверенность в завтрашнем дне, успокаивал одним лишь видом и тем, что знал все и вся.
Кроме этикета!
До того, как стал бесить меня. Иногда на меня накатывает и я думаю о том, что отныне не имею совершенно никаких прав на его поддержку, участие, помощь и сострадание. Цифры номера, которые я повторяю про себя каждое утро и вечер, вижу закрыв глаза, они тоже не для меня.
Дудки! тут же едко и вредно возражает внутренний голос. Он должен мне, как минимум на две жизни вперед!
____________________
[1] Сущность (англ.) название второй яхты.
Тем не менее, он выполнил все, что от него требовалось. Раф сделал куда большеон исполнил мою новогоднюю мечту, задуманную, как и положено в полночь, когда один год сменял другой.
Будьте вы людьми!
Мой взгляд перемещается на живот. Мне кажется, что я угадываю его округлость.
Хоть с кем-нибудь!
Я отворачиваюсь. Я еще слишком худа и не могу спокойно смотреть на свои худые руки и острые локти, но тем не менее с высоты своей паранойи, мнительности или сумасшествия ощущаю движение внутри и иногда под пальцами.
О, милая! Ты со мной!
Меня разлучили с детьми. Рафаэль покинул меня. Джейк понятия не имеет где я. Я не уверена в том, что он захочет иметь дело со мной после всего. Этим людям нужна моя кровь, костный мозг, образцы всех органов и прочие анализы.
Стоило только подумать о том, что все закончится вот так безрадостно, в палате-одиночке, наедине с паутиной и зеркалом внутри меня словно что-то толкнулось, коснулось моих пальцев, как будто говоря:а как же я? Я ведь с тобой!
Спасибо тебе!
Я отхожу от зеркала, отдергиваю рубашку, в очередной раз раздражаясь тому факту, что хожу полуголая под прицелом объектива, перед персоналом и двумя мужчинами.
На самом деле мне страшно. Я боюсь остаться и родить здесь, боюсь сойти с ума, так и не увидев ни воли, ни ребенка.
Мы обязательно выберемся отсюда, я глажу себя по животу, пытаясь ощутить хоть что-то, врезаясь в его плоскую поверхность пальцами, нам только и нужно, что потерпеть.
* * *
Я хочу знать какой срок.
Впервые, я позволяю себе этосхватить одного из врачей за рукав. Правда, тотчас же выпускаю, отшатнувшись от холодного блеска глаз, которым меня наградила эта докторша.
Вы же женщина и должны понимать меня!
Она единственный врач женского пола на этом судне и я бы не заподозрила ее в этом, такую несуразной, андрогинной была ее внешность, если бы не духи, аромат которых я уловила когда-то. Шанель под номером пять.
Не понимаю, цедит она сквозь свою маску. Поняла бы, если бы вы спрашивали другое, но никак не срок.
Я киваю и отхожу от нее. Все ясно без дальнейших объяснений. Для нее мой интерес и метания не стали тайной за семью печатями и она уже презирает меня за это. Знавала я таких людей и их, как правило уже ни в чем не переубедить.
Мне нужно знать срок, повторяю я со всем терпением на которое способна, я не прошу вас провести генетическую экспертизу.
Мне не нужно снисхождения. Мои поступкиэто моя жизнь и ничего плохого я в ней не сделала. Хочется добавить еще кое-что. Ругательство! Назвать эту старую суку Нет.
Одиннадцать недель, говорит она мне, перед тем как выйти.
Я поспешно оборачиваюсь, успев поймать взглядом край белоснежного халата, слышу, как срабатывают гидравлические замки двери и отворачиваюсь.
Спасибо, я потираю изгиб руки. Прикосновение саднит, отзывается болью чуть ли не до предплечья. Там сплошной, все никак не проходящий синяк из-за бесконечных заборов крови.
Я растеряна и мой плоский живот заставляет меня сомневаться в сказанном.
Одиннадцать недель? Одиннадцать?!
Я считаю, когда же это все началось. Выходит, что все очень даже правильно и я умудрилась залететь в тот самый день, когда угрожала Джейку клубникой. Или в последующие два-три дня.
Я и правда везучая, говорю я себе, усевшись на пол и уставившись перед собой.
Я знаю, что такое бывает, но в шоке вовсе не поэтому. Что, если бы мы собрались на юг позже, в марте, например? Все бы случилось вот так как сейчася бы плохо чувствовала себя и теряла вес. Джейк бы не решился, он бы отказал мне в этом путешествии!
Наверное
Да и черт бы с ним! Наверное, мы бы справились, если бы не Карен и Дерек.
Но ты ведь понимаешь, почему женщины не стремятся рожать детей в таких условиях?слышу я, как наяву слова Рафаэля в том ангаре.
Я выдыхаю, склонив голову в коленях. Передо мной проносятся картинки воспоминаний. Я вижу Паоло и Лизу вылезших из колодца, до смерти напуганных и истощенных. Я вижу тот шарф на заборе. Я вижу лицо Карен и ее жадный интерес к тому кого я выберу.
Эти люди не знаю ни жалости, ни сострадания!
Меня бьет мелкая дрожь. Мне все еще страшноэтот ребенок не будет похож на всех остальных. Я уже сейчас в ужасе, ведь то, что я скрываю от этих людей скоро станет известно им. Но не в этом самый страшный кошмар. Он в том, что они не оставят его мне и, скорее всего не оставят в живых.
Я должна что-то придумать! Вот только что?
Глава 4
Сколько вас было?!
Трое.
А когда вы уходили из Манхэттена?
Четверо.
Вопросы задаются, то с одной, то с другой стороны. В этот раз в камере для допросов слишком светло, так что режет глаза и хочется закрыть их с непривычки.
Что заставило вас покинуть остров с такой поспешностью?
Погода, отвечаю я также кратко и отрывисто. Приближающийся штормовой сезон.
Раз за разом. Одно и тоже. У меня опять кружится голова. Я хорошо ем и пью, но все время ощущаю слабость и все никак не поправляюсь. Чем хуже я себя чувствую, тем более скверно я себя веду. Вот и сейчас. Вопросы теже, а ответы те же, но не совсем по существу.
Опять!
Мне постоянно хочется чего-то очень свежего, холодного и желательно сочного. Это должно быть или манго, или клубника, или апельсины, или дыня. Что-то из этого, а может быть все и сразу. В моем рационе присутствуют фрукты, но все они какие-то сухие, не приносящие мне желанного удовлетворения. Это самое безобидное и милое, что случалось со мной за последнее время. Лучше, чем крики, гнев, тошнота, нескончаемая рвота и кровь.
Почему вы сбежали с острова?!
В этот раз это не Хогарт, а майор Кайл Борн, да, как тот самый из фильма. Вояка, кажется, что вырубленный из скалы. Самый настоящий огр в кепке. Малость отесан, чтобы быть похожим на человека. Очень сильно напоминает мне инструкторов и парней, принимающих документы в призывных пунктах вооруженных сил США.
А вы бы не сбежали? спрашиваю я, подняв на него глаза. Особенно, если бы знали, что есть куда бежать?
Такой страны теперь не существует, поэтому европейцы не постеснялись украсть этот образ и прилепить к своим морским пехотинцам. Кайлу Борну не хватает зубочистки во рту и солнечных очков-авиаторов. Уверена, что такие у него есть, только в помещении их таскают либо киногерои, либо идиоты, коим майор ни в коем случае не является.
На юге море, фрукты и теплая погода.
Слышно, как он скрипит зубами.
А как же Калифорния?! Родные края и никакой качки!
Я не обязана объяснять осмысленность собственных поступков. Меня бесит, когда на меня орут.
Повторяю ещё раз
Никто и никогда не орал на меня, разве что только Джейк. Он не скоро, но все же понял, что это плохой способ, чтобы договориться со мной. Этот же! Майор Борн делает так каждый раз, теряет всю свою сдержанность в считанные секунды. Это игра в хорошего и плохого полицейского. Они манипулируют мной и пытаются выведать какие-то мелочи и оговорки.
Я вам уже говорила десятки раз.
Почему?
Майор Борн кружит вокруг меня подобно гигантской белой акуле. Меня мутит от запаха его одеколона.
Волнуетесь?! Чего вы боитесь, Александра? Что скрываете от нас?!
Вы прекрасно знаете почему я так веду себя, говорю я не без раздражения. Вы уже давно заметили это и беззастенчиво пользуетесь этим.
Мне достается секунда его внимания. Вопросы, как команды на плацу, продолжаются.
Кто помогал вам?
Никто!
Почему вы ушли оттуда?
Там было опасно!
Не опаснее, чем в океане!
Да уж получше, чем на суше!
Это правда. Море куда более предсказуемо, чем каждый новый день в тех местах, которые я называла своим домом. Я могла утонуть и разбить судно о рифы, если только бы только стала беспечной, перестала сверять показания приборов, придумав себе, что я на увеселительной прогулке; на материке перспектив было куда большебыть съеденной, покусанной, изнасилованной, покалеченной на потеху нынешней публике и просто убитой.
Кто помогает вам?!
Хватит! рявкаю я, наконец вынырнув из состояния шаткого, но равновесия. Почему? Потому! Вы были там?
Он резко разворачивается ко мне, видимо не ожидав встречного вопроса, произнесенного таким тоном.
Вам тоже выдать путевку на материк, чтобы вы перестали утверждать то, в чем совершенно не разбираетесь?
Он нависает надо мной, так что мне приходится поднять голову, а не смотреть на его подтянутое пузо, на пряжку ремня, не убеждаться помимо воли, какой он на самом деле мужик.
Ты так думаешь?!
Да! Я прошу вас прекратить спрашивать меня почему. Я уже всё рассказала вам! Нам никто не помогал! Ни-кто!
Он может сколько угодно орать и стараться запугать, но у него ничего не получится. В такие моменты я представляю на его месте Джейка. Того вообще ничего не сдерживало, а у этого верзилы один за другим начальство за спиной, приказы, документы и всратая общественность! Насчет последней я не уверена, но надо было упомянуть их. За военными, я уверена, тоже кто-то стоит, скорее всего с очень большим кошельком.
Более семидесяти боевых операций! В самых опасных, горячих точках планеты! Около десяти вылетов на мертвый материк! Я как никто другой знаю, что это такое!
Говорит он все это, все больше и больше склоняясь к моему лицу, так что я могу почувствовать кроме одеколона крепкий запах его тела. Меня подташнивает от всего этого.
Израиль, Ирак, Афганистан, Ливия, Египет, Боливия
Что я делаю? Я поднимаюсь! Что я делаю?! Я ору на него с высоты, уступающего ему роста.
Ты лез в чужие дела, разбирался с придуманными угрозами для твоей страны, тогда как такие, как мы, гибли городами, выживали и давали десятки тысяч очков вперед тебе и таким как ты!
Я любого способна вывести из себяэто утверждал Джейк, об этом сказал Рафаэль. Это моя суперспособность. Что такого я сказала? Я усомнилась в его профпригодности, мужественности, крутости. В том что у него есть яйца.
Теперь вы сбрасываете нам на головы весь мусор планеты, рассказываете мне о своих типа заслугах перед человечеством и орете на меня, пытаясь напугать! Я засыпала под крики таких, как ты!
Я сажусь обратно, буквально заставив себя сделать это.
Никто не помогал нам.
Мне стало легче. Но ровно на секунду. Зачем я лезу на рожон? Я просто не понимаю к чему это все. Что они хотят знать? Где я дала маху? Почему они не верят мне?
Никто не виноват в том, что произошло с вами, лишь вы сами и ваш президент!
Он стоит так еще несколько секунд. Бугрятся мышцы на его лице, слышно, как скрипят зубы, светлые глаза побелели от ярости, но меня он этим не проймет.
Вы сами погубили себя!
Наш президент при поддержке таких, как ты!
Вот только не надо говорить, что в действиях государства виноваты обыкновенные люди. Я уверена, что большая часть из нас была бы против таких разработок доведись нам узнать об этом.
Мне нужна истинная причина, имена тех кто помогал тебе. Иначе, ты вернешься обратно!
Он наклоняется к моему лицу, смотрит прямо в глаза своими белесыми глазами.
С пузом! Рожать ты будешь где-нибудь в поле, ночью, ожидая приближения мертвецов.
Круто. Он ведь и в самом деле может так сделать!
Хорошо, откликаюсь я почти незамедлительно, быстро кивая ему, как будто соглашаясь с его угрозой. Я расскажу вам кто еще был с нами и почему я решила вернуться, даже то почему я сбежала. Но только для вас.