Ты такая прохладная.
В Кейптауне хорошо, уже прохладно, как никак осень на носу, а вот в зале полном пьяных зрителей и вечно жарких африканцевдушно. У африканцев очень тяжелый, непривычный обонянию дух. От них пахнет совсем другой кровью и ею больше, чем от европейцев.
Ага.
Алекс убирает чью-то руку со своей на автомате, смотрит в лицо, с туповато-пьяным выражением на нем и вновь возвращается к сцене, на которой еще стоят улыбающиеся девушки. Было нелегко, совсем не просто узнать в том человеке на сцене, обнимающем бывшую мисс ВселеннуюРафаэля Хеллингера, но она все же сделала это.
Еще раз и я сломаю ее, говорит Алекс бездумно, выворачивая коллеге пальцы.
Психопатка!
Именно, Алекс клацает зубами, заставляя того исчезнуть в чернокожей толпе.
Она уверена, что узнала Рафаэля в этом изменившемся мужчине, несмотря на то что он сменил джинсы и толстовку на костюм от Brioni, гладко выбритый подбородок на вновь набравшую популярность, но все же «дикую» при таком образе бороду, яркий взгляд на обыкновенный, тусклый, почти что неразличимый.
Рафаэль!
Сердце поднялось к горлу, она сморгнула и стала пробираться закулисы. Бейджик на ярко-алой ленте пропустит ее куда угодно, даже в преисподнюю, но она все равно не успевает. Мужчина так похожий на Хеллингера исчез также быстро, как и появился. Темное авто помигало ей габаритными огнями и исчезло в темноте южной ночи и ярких огнях города, слившись в их ярком великолепии. Не бросаться же догонять его? Она то догонит, но вот что будет потом?
Тебе могло показаться? шепчет Керри.
Уже поздно и Анна спит. Она не хочет разбудить ее.
Наверное, да.
Она оказалась одна спустя долгое время, вместо мыслей о дочери и разговорах с ней навалились другие. Алекс в какой-то момент поймала себя на том, что разглядывает мужчин и ищет хоть сколько-нибудь схожие черты с уже ей знакомыми. Это оказалось занимательным занятием, но до тех пор, пока она не встретила «первого» Рафаэля. Ошиблась. Просто очень похожий типаж. Парень летел с ней в одном самолете, через ряд и она смогла убедиться в своей ошибке.
Скажи, что ты ничего
Алекс замолкает. Керри бы сказала ей. Она все видела, столько раз подставляла ей свое плечо и выполняла роль жилетки. Бристоль бы рассказала ей, если бы виделась с ним и плевать, что Алекс обязательно бы возненавидела и его. Она бы отошла. Обязательно.
Ничего. Я просто соскучилась.
Она не договаривает по кому именно.
Как Анна?
Ты уже спрашивала. Все хорошо, но я ошибалась. Ей очень не хватает тебя.
Алекс тоже. Анне принадлежит все ее сердце без остатка, потому что больше некому. Она уже не ноет по Джейку, вспоминает обо всем с сожалением и стыдом, редкими уколами совести. Оно не привязалось, не прикипело, не открылось так как надо Клейтону. Оно не забыло про Рафаэля.
Поцелуй ее за меня и передай, что мама ищет дом поближе к гиппопо.
Все-таки решила уехать от нас?
Судя по голосу Керри, она очень расстраивается.
Это случится не завтра, а через месяц, когда мы достанем вас своими визгами.
Дарресон! Я обижусь!
Алекс хмыкает. Это она сейчас так говорит. Они у них и недели не пробыли. Посмотрит она, что скажет Бристоль после двух недель, когда будут заметны ежедневные изменения. Она ждет, когда Анна остановится и перестанет расти так быстро.
Я серьезно!
Думать об этом забудь. Я обещала дочери, что мы увидим всех-всех и будем бегать, прыгать, кричать так быстро, высоко и громко, как только захотим этого, а на обратном пути мы вновь заедем к вам и вот когда я сообщу тебе об этом
Ой, заткнись, а?.. Я всегда рада видеть вас! Всегда!
Гостиэто хорошо, а ощущение своего дома совсем другое. Тем более, что они уже привыкли быть вдвоем.
Я могу снять дом для всех нас.
Не получится, грустно откликается подруга. Ниран будет занят.
Алекс все еще смотрит на дорогу, на мелькающие силуэты нигерийцев, на их яркие куртки и мелькающие в темноте улыбки. Она возвращается обратно.
Что это за работа такая? Он сидит возле пульта и нажимает на кнопку, обнуляя счетчик[1]?
Почти.
Я когда-нибудь узнаю, чем он занимается? Почему вы с мужем путешествуете по отдельности? И почему он не выездной?
Когда-нибудь, отвечает Керри словно далекое эхо. Но ты не переводи тему.
Я и не перевожу. Я уже все сказала тебе.
Алекс идет обратно, проталкиваясь среди спешащих служащих концертного зала.
Керр, я возвращаюсь. Я не уверена, что сейчас будет удобно говорить. Там так шумно Поцелуй ее за меня. Ладно?
Алекс! Ты просто перенервничала! Приди в номер, включи Стинга
The Wallflowers, поправляет ее Алекс.
Хорошо, пусть будут они, а потом прими ванну с пеной и выпей тройной мартини. Двойной не поможет, а вот тройной очень даже как. Окей?
Хорошо.
Почувствуй себя девочкой.
Какой-то африканец пытается привлечь ее, повторяет «мисс?» и манит ее к себе. Алекс убирает телефон. Надо сказать, что у него получилось обратить на себя ее внимание своей активной жестикуляцией.
Да?
Пресса? Газет? СМИ?
Алекс кивает, показывая плохо говорящему на английском мужчине свой бейджик репортера.
Я немного говорю по-французски.
Черты его лица расслабляются.
Сенсация? Она нужна вам?
Хочу увидеть о чем ты.
Вообще-то нет, но теперь ей уже интересно, о чем он. Он ведет ее какими-то кулуарами и своротами, короткими и протяженными коридорами в которых то не протолкнуться, то можно вынести рояль. Теперь она не беспокоится о том, что заплутает. Их путь откладывается в голове словно змейка в одноименной игре.
Сенсация! Там!
Вот теперь ей не нравится его улыбка. Она не опасная, а проказливая, ухмыляющаяся и пошлая. Он показывает ей жестом, что хотел бы оплату и показывает два пальца. Не жирно ли две сотни евро за непонятно что? А он про рэнды[2], тогда ладно!
Сначала сенсация, а потом деньги!
Вот зачем ей это нужно? На кой черт она ищет приключения на свою тощую задницу?
«Хеллингер, когда ты вылезешь из моей головы?»говорит она себе. «Она давно не тощая!»
Что это за сенсация? Красавицы едят бургеры? Организаторы угощают гостей паленным шампанским? Или вместо отборной телятины подают просто телятину? Алекс заглядывает в какое-то подобие кухни, где нет ни одного повара, но пахнет кокосовой водой, свининой, креветками, мёдом и
Так хорошо! выдыхает женщина откуда-то сбоку.
Алекс готова уйти, зарекаясь, что больше ни за что и никогда она не пойдет за жаждой сенсаций и за собственным любопытством, провожая взглядом катящиеся по полу фрукты и валики бумажных полотенец, только вот это грубо брошенное:
Помолчи! помимо воли заставляет ее сделать шаг вперед и оглядеться по сторонам.
Блестящие столешницы, пар от двух кастрюль, оставленные на столах ножи, полотенца, яркие кружочки лимонов и банки с оливками.
Я что, не ясно выразился? ярко вспыхнувший взгляд, разом выделившиеся мышцы лица. Сказал же пошли вон!
Алекс только однажды слышала этот голос таким пьяным, как сейчас. Тот раз был единственным, когда она видела его подшофе. Она никогда не видела его таким заросшим, таким взбешенным, таким другим и в чьих-то объятиях. Он отрывается от шеи девушки и Алекс не знает, чего хотела бы больше, чтобы он обедал или т***** ее.
Простите, говорит Алекс, оказавшись в центре неловкой ситуации.
Бывшая полураздетая мисс обвивает бедра Хеллингера не хуже какой-нибудь анаконды где-нибудь в джунглях Амазонки.
«Откуда это взялось?»
От дочери. Эти ее книжки про всяких разных зверей в том числе не очень приятных. Рука Хеллингера накрывает грудь экс-мисс, прямо на ее глазах его пальцы сначала ослабляют, а потом вновь усиливают захват. Алекс справляется с первым шоком, а потом со вторым и даже третьим.
Подумать только! наконец произносит она как будто бы не своим голосом, что и звучит по-другому, насмешливо, совсем не отражая того, что творится в душе. Я оплакиваю его смерть, а он здесь баб е***.
__________
[1] Алекс говорит о фильме «Пропавшие» или «Остаться в живых» Дж. Дж. Абрамса
[2] Рэнднациональная валюта ЮАР
Алекс разворачивается на пятках жутко удобных кроссовок на липучках и идет обратно. Она на автомате вытаскивает зажим для купюр и сует несколько сотен притаившемуся за дверью мужчине. Африканец вскидывает брови, спрашивая тем самым: ну как?
Супер! она показывает большой палец, заставляя себя улыбнуться. То, что надо.
Спонсор, что имеет красавицу на кухне организатораэто не новость, это горячие пирожки! С чертовым ливером! Она еще в шоке. Алекс терпеть не может эту начинку. Она не сможет развидеть этого. Это не укладывается в ее голове. Это новость стоит не пару сотен, а несколько тысяч евро.
«Чертов Джейк! Чертов Стэн! Чертов Раф! Проклятый с*** сын!»
Ложь, ложь и еще раз ложь. Она не ошиблась и узнала его. Ей не показалось! Это был он!
Ты просто заслужила это! Убила ее друга. Чертова, Стейси!
Она гремит ключами от номера и от авто, сжимая их, чтобы те впились в ее ладонь и привели в чувство, заставили сфокусироваться на окружающем пространстве. Руки берут болтающуюся на шее камеру, снимают крышку и подносят ее к лицу. Людиулыбающиеся, сдерживающиеся, плачущие, счастливые, равнодушные, уставшие, пьяные. Мало бледнолицых, много черных. Последние выглядят не в пример счастливее. Все в лучшем виде. Крупные планы. Экспозиция. Свет. Ракурс. Фокус.
О, Боже мой!
Она отнимает камеру, задирая голову к потолку, увешанному прожекторами, колонками и камерами. Алекс улыбается, но эту улыбку можно охарактеризовать как «обескураженно-шокированная».
Еще чуть-чуть! Я бы увидела еще что-нибудь!
Алекс идет из зала, на воздух, упаковывает камеру на ходу, но оказавшись на улице понимает, что потерялась. Она и шага не сделала, просто пропало ощущение вакуума наедине с мыслями. Шум Кейптауна захватил ее. Город ей не знаком. Все самое интересное в нем появляется днем, а ночью Что в нем есть ночью?
Тумэ?
Алекс набирает номер девушки, общающейся и координирующей курочек с конкурса. Победаэто еще не все, у них теперь контракты, съемки и выступления на телевизионных шоу. Тумэ приставлена к едва зажегшимся звездочкам, как буфер, то есть связь с общественностью, потому что она не соображают и не знают, что делать кроме как красиво улыбаться и выпячивать грудь.
Завтра. На пристани. В шесть утра. Не опаздывай.
Хорошо.
Не хорошо, а не опаздывать! говорит Алекс не без раздражения. Так и передай им, что, если кого-то из них не будет на палубея не стану ждать, когда они поднимутся и приведут себя в порядок. У кого-то будет две фотографии в журнале, а у кого-то ни одной.
Она не собирается задерживаться здесь, опаздывать на самолет, а потом выслушивать претензии редактора, что не хватает материала или за то, что ей позвонил хозяин лодки и обвинил в том, что все плохо и они не убрали за собой.
Вот ведь су*** сын!
Раф не выходит у нее из головы. Сколько раз она говорила себе, что не имела права злиться на него? Нет. Она имеет право! Полное! Он притворился мертвым!
Что?!
Она не повесила трубку.
Извини, Тумэ. Это я не тебе.
Алекс идет прочь от концертного зала, в котором проходила вся эта свистопляска. Она под таким впечатлением, что не знает как вообще реагировать на открывшуюся правду. Ей бы радоваться и орать от счастья, что он жив, но как-то не получается. Она уже все сказала.
«О, Боже мой!»
Это значит, что еще немного и она бы увидела его волосатый зад и еще что-нибудь запредельное.
«Вот ведь су*** сын!»
Хеллингер решил проучить ее и выбросить из своей жизни. Ее водил за нос Джейк, Кросби и, что хуже всегоРафаэль! Все, кого она обидела решили проучить ее и сделали это.
Я-то переживала! Думала о нем! Идиотка! Бухает он! Девок тр****!
Алекс прибавляет шагу, в конце концов понимая, что бежит, так быстро, как только может, то и дело сворачивая со светлых улиц, в темные, плохо освещенные, что ведут к белоснежному пляжу, спящим пингвинам и холодному океану.
Глава 39
Он не знает каким образом приходит в себя. Она кажется ему видением белой горячки, его совестью, его укором, его насмешкой.
Что ты тут делаешь? озвучивает он самый идиотский вопрос из всех, что мог прийти в его голову, но она уже не слышит его.
Он трезвеет очень быстро, но недостаточно скоро, чтобы ухватить ее за рукав водолазки. Алекс исчезла, оставив после себя едва различимый запах духов с ноткой арбуза, что теряется, исчезает в вареве котлов в какие-то считанные секунды.
Куда ты?! доносится вслед сначала ошарашенно, а потом капризно. Не оставляй меня!
Рафаэль не слушает ее, выходит в полупустой коридор, оглядывается по сторонам, видя плетущегося по нему африканца.
Здесь была женщина! Где она?
Я не знаю!
Он так испуган, просто поразительно, как стремительно сменяет одна эмоция другую. Раф видит свое отражение в темном зрачке и думает, что и сам бы испугался. Он не похож на человека даже близко, если только на его доисторическую версию.
Я никого не видел!
Африканец лжет и пытается спрятать деньги, которые сыплются ему под ноги, тот скрещивает пальцы и пытается ткнуть этим знаком ему в лицо. Его руки пахнут чесноком и прогорклым жиром.
Куда она пошла?
Он держит его лицо в ладонях, притягивая к себе в одном резком движении, заставляя смотреть себе прямо в глаза.
Скажи мне: куда пошла женщина, что вышла отсюда?
Вперед. Она пошла вперед! Пожалуйста!
Раф отпускает его, отдергивает его одежду и идет вперед. Впереди нет никого. Он возвращается на кухню, стараясь не выпустить воспоминание из виду. У нее фотоаппарат и красный бейджик на котором написано написано Он не может сфокусироваться на ней. Сколько же он выпил?
Что случилось? Куда ты уходил?
Он оглядывается на девицу, что уже привела себя в порядок. Красивая девушка в вечернем платье и лентой с какой-то надписью на ней. Он помнит, что выходил из номера в одиночестве. Откуда она взялась?
Как тебя зовут?
Ты не помнишь?
Женщина цокает и тут же смеется, спрыгивая со стола, стуча по кафелю острыми шпильками, пытаясь приблизиться к нему. Ему не нужна она. Он дергает плечом, отмахиваясь от нее. Ему нужна та, что сбежала и как можно скорее.
Нет. Иначе, не спрашивал бы.
Он подходит к мойке, выкручивая кран с холодной водой на полную мощность. Снятый пиджак, ледяной поток, что бежит прямо за пазуху, на грудь и шею, смывает с лица пленку алкоголя и чужих запахов.
Валери.
Где ты остановилась?
Там же где и ты, она в недоумении, еще воркует, но он уже слышит раздраженные нотки. Только на этаж ниже.
Ты недовольна чем-то, Валери?
Нет. Просто что-то пошло не так. Кто эта женщина?
Так бывает. В моей жизни чуть ли не ежедневно.
Ей жаль, что у них не завязались отношения после того, как она прыгнула к нему в постель?
Куда мы?! Куда ты тащишь меня?
Он сбавляет шаг. Ее крики и сопротивление привлекают очень много внимания.
Посажу тебя в такси и отправлю в гостиницу.
Они возвращаются в зал, Раф вглядывается в лица спешащих куда-то людей, хлопает себя по карману, пытаясь нащупать телефон.
А ты?
Мне нужно найти кое-кого.
Раф останавливается в холле, вместительном, ярком, солнечном, полном нарядно одетого народа. Здесь все отражает свет, блестит, искрит и вызывает первую вспышку мигрени. Ему нужно найти ее. Что она забыла тут?! Она же на своем сраном материке в обнимку с любимым Джейком! Что она делает на этом конце мира?
Я не хочу в номер!
Раф коротко выдыхает. Он не уйдет вот так просто, но он и не останется.
Послушай, Валери. Я знаю, и ты тоже почему ты со мной. Хочу разочаровать тебя. Ничего не выйдет ни с отношениями, ни с попыткой дискредитировать меня или шантажировать через прессу.
Валери всем своим видом демонстрирует, что не понимает, о чем он.
Я не тот, за кого выдаю себя. Мой босс Мы очень похожи. Он не появляется на таких мероприятия. Это мелко. Ему неинтересно. Этот костюм, сорочка и туфлиего. Я даже не знаю сколько они стоят. Но я шикарен, правда? А еще часы. Это реплика.
Он на глазах у девушки снимает верхнюю крышку. По стеклу пробегает трещина. Часы не подделка, усилия, чтобы снять его незначительные, а вот слова не настоящие. Он лжет, чтобы она отступила и осознала.
Она знает меня и этого миллионера. Она журналист и мне нужно найти ее. Может ты поможешь мне? Или возьми деньги и садись в такси, мы встретимся в отеле. Но сейчас. Мне голову снесут если узнают.
Раф знает, чтобы ему ответила Алекс, но Валери говорит ему: