Труп не обнаружился, зато обнаружились следы. Я б даже сказал, тропинка. Она, через прозрачную кипарисовую рощу, уходила куда-то за холмы и состояла из следов двоих людей. Крупного тяжёлого мужчины, носившего грубой формы сапоги с железными набойками, и девушки, обутой в простые сандалии без рисунка на подошве. Конечно, это могла быть не девушка, а какой-нибудь подросток, ноникогда не стоит усложнять ситуацию без насущной необходимости. Пока такой необходимости я не видел. И, отбросив сомнения, быстро зашагал по тропинке. Посмотрю, куда она ведёт, а уже потом буду думать дальше.
Тропинка привела к хлипкому, полувкопанному в пологий речной берег, домику. Узкие, расположенные под самой крышей, окна были затянуты какой-то мутной плёнкой, поэтому пытаться что-то разглядеть через них я не стал, а постоял некоторое время у двери, прислушиваясь к звучащим за ней голосам, потом резко потянул на себя дверную ручку. Всё внутреннее пространство домика занимала одна-единственная комната со стоящим посредине грубым дощатым столом. За столом, на простой, наспех сколоченной лавке сидели двое, испуганно вскочившие при моём появлении. Раздетый по пояс здоровый бородатый мужик, с густо заросшим черной кучерявой порослью торсом и одетая в короткую легкомысленную тунику девушканевысокая, но фигуристая. С густой рыжей шевелюрой, пухлыми губами, вздёрнутым носом и широко распахнутыми серо-зелёными глазами. Не сказать, что очень красивая, но определённо привлекательная и прав был верг'течная'. Даже сейчас её взгляд был больше оценивающим, чем испуганным.
Ага, сказал я, переводя насмешливый взгляд на парочку со стоящего на столе кувшина, отмечаете чудесное избавление от кровожадных вергов?
Мужик мой намёк проигнорировал.
Кто ты такой, молния тебя разрази? прорычал он, хватаясь за, лежащий на столе, нож.
Нож положи, холодно сказал я, Петер.
Услышав свое имя, мужик обмяк, выронил нож и упал обратно на лавку, где и замер, уперев локти в стол и обхватив кудлатую голову руками. Девушка села рядом и приобняла Петера за плечи.
Вы егерь? звонким, но с хрипотцой, голосом поинтересовалась она, а я вас не знаю, и кокетливо прищурила глаза.
Кто из вас старуху убил? спросил я, и зачем?
Да не убивал её никто! Петер поднял голову и бросил на меня затравленный взгляд, сама она померла! Остывшая уже совсем была, когда Марта к ней пришла.
Пусть так. А зачем всё это? Следы когтей, лужи крови?
Потому что люблю я её, Марту мою! теперь он смотрел на меня с вызовом, А Урсулу я еще с той поры терпеть не мог, когда она моему брату женой была. Вот только когда его бревном насмерть зашибло, пришлось мне за Урсулу идти, уж такие у нас правила. Шесть, почитай, годков она мне жизни не давалавсё, хватит. Мы уже и так с Мартой бежать собирались, но, как старуха померла, мы и подумали, что если это на вергов свалить, то нас никто искать и не станет. Ну и, Петер отвёл взгляд, почесал затылок, ничего плохого не подумают, опять же. Думали тут отсидеться немножко, а потом, как всё стихнетна восток пойти, к Мериде.
Ясненько, кивнул я, а что из-за вас Четвертая Война Бестий могла начаться, это вам, конечно, безразлично. Собирайтесь. Обратно пойдемв Балену.
Петер открыл рот, потом неуверенно посмотрел на Марту.
Нет, с неожиданной твёрдостью заявила та, и Петер эхом повторил за ней:
Нет, и упёрся ладонями в край стола, словно опасался, что я его сейчас силком потащу.
Я зло посмотрел на Марту, но она демонстративно прижалась щекой к плечу отчима и (теперь уже никаких сомнений) любовника, ответив мне наглым взглядом упрямого избалованного ребёнка.
Хоть убейте, хрипло сказал Петер, не пойдем.
Убить? Больно надо.
Выйди на секунду, мне Марте пару слов надо сказать без лишних ушей.
Нет, нет! Марта, в притворном ужасе, повисла у Петера на левой руке, не уходи!
Разумеется, после такого Петер и не пошевелился, да еще и начал косо постреливать взглядом в лежащий на столе нож. Да чтоб вас!
Я могу и при нём сказать, я подмигнул Марте и многозначительно усмехнулся. Девушка заколебалась. Облизнула губы, выпустила руку Петера.
Ладно, выйди. Ненадолго. Если я крикну, сразу заходи.
Петер шумно встал, пыхтя, выбрался из-за стола и вышел, попытавшись зацепить меня плечом на выходене смог, конечно. Хлопнула дверь.
Тебе нравится им вертеть, да?
Пфе, Марта презрительно фыркнула.
Мне кажется, он тебя сразу разлюбит, если узнает, что делит тебя не только с половиной мужчин Балены, но еще и с половиной самцов местных кланов и стай.
Честно говоря, я до сих пор не верил вергу. Или, скореесвоему знанию вержьего языка. Но, увидев реакцию Мартыповерил. Полностью и безоговорочно. Кровь отхлынула от её лица, зато уши, наоборот, предательски заалели. Она вцепилась побелевшими пальцами в край стола и выдохнула хрипло:
Ложь! попыталась улыбнуться, никто тебе не поверит!
У меня свидетель есть, спокойно сказал я, да ты его знаешь. Септий Гракх, лейтенант гарнизона. Он всё видел. А не выдал тебя, только чтобы мир в провинции сохранить. Южанелюди вспыльчивые. Как бы от такой новости за оружие не схватились все горожане, кто его держать может.
А угадал я. Гракха она в покое оставила вовсе не потому, что знает, как будет 'волчица' на ромейском, и что это значит. В глазах её ужас плещется, лицо уже не белоесерое. В обморок бы не грянулась. Реакция её мне понятна: более страшногов глазах большинства людейгреха, чем отдаться бестии, и придумать-то сложно. Зверопоклонников, к примеру, буде они живьем в руки имперского правосудия попадут, обычно удушением казнят. Но зверопоклонники тоже разные бывают. Есть несколько сект, которые практикуют так называемое 'подчинение зверю'. Берут самца волка, медведя или еще кого (смотря какому зверобогу поклоняются) дрессируют его упорно, ну и 'подчиняются', ага. Не только женщины, кстати. И вот таких казнить полагается исключительно в кипящем масле. Я это разделение вполне даже поддерживаю: если Марту я еще могу понять (просто дурная девка с бешеной дыркой), то мысль о людях, ради веры себя на поругание зверям отдающих, у меня только отвращение вызывает.
Мне, сказал я, мир в провинции тоже дорог. Поэтому выдавать тебя я не стану, если вы сейчас со мной в Балену вернетесь.
Ожила Марта немного. Задышала чаще, цвет лица потихоньку возвращаться начал.
Но что мы скажем? жалобно спросила, ведь как узнают, что мы
Соврёте что-нибудь, пожал я плечами, что сбежали из логова. Или что Петер тебя героически спас, сотню вергов при этом положив. Сами придумаете.
Всё. Совсем оправиласьзаулыбалась, завозилась. Огонёк масляный во взгляде снова проявился.
Петер! крикнула. Тут же распахнулась дверь. Петер настороженно замер на пороге, недобро разглядывая меня из-под бровей. Марта успокаивающе ему улыбнулась.
Собирайся, весело сказала она, едем домой. Ща расскажу, что придумаланас все на руках носить будут.
* * *
Дерек фыркнул.
И что же? Так никому и не сказал?
Я пожал плечами:
А зачем?
В самом делезачем? капитан откинулся на спинку стула, тут ты прав. Но прибить её следовалокогда всё уляжется, конечно. Или ты думаешь, что она после всего этого одумается?
Я скептически поджал губы. Разумеется, нет. Разве что первое время посидит тихо, да и товряд ли.
Ну, вот видишь. Рано или поздно, кто-нибудь прознает шуму будет, капитан покачал головой, ладно, это уж я сам позабочусь. Вообщемолодец, хорошо сработал. И
Я насторожился.
Что?
Пару деньков отдохни, а потом у меня для тебя еще кое-что есть.
Опять 'деликатная миссия'?
Капитан, против моего ожидания, даже глазами не усмехнулся. Кивнул, поморщился.
Поедешь на Сицилию. Что-то там недоброе назревает.
Чекалки? подобрался я.
Кто ж еще? Как обычно, играют на людских пороках. Но на этот раз, похоже, смогли-таки нужную ноту подобрать. Какие-то странные перестановки в тамошних легионах идут, а началось это аккурат тогда же, когда перфект Весторий вдруг деньгам счет потерял. А тут еще
Сицилиятоже очень специфичный регион. Я б даже не сказал, что он полностью имперский, и вовсе не потому, что там замиренные люперны местами живут. Раньшево времена Смутного ВекаСицилия полностью под чекалками была. В отличие от остальных бестий, чекалки людей плотно в оборот берут. Сами они не меньших, чем у нас, высот общественного развития достигли, а люди у них в роли рабов, среди которых они странноватуюи страшноватуюиерархию поддерживают, построенную на постоянном доносительстве и взаимном недоверии. И хотя чекалок на Сицилии уже двести лет как нет, люди там до сих пор те же. Недоверчивые, скрытные, живущие плотными закрытыми группами, проникнуть в которые человеку со стороны просто невозможно. Ну и мораль у них прежняя, от чекалок в наследство полученная, осталась, поэтому половина имперских преступников сицилийские корни имеет. Разумеется, сенат этому обстоятельству ничуть не рад, но зато и отпор достойный чекалки от сицилийцев завсегда получают, зачастую даже без помощи егерей и квартирующих там легионов.
Что'еще'? спросил я, не дождавшись продолжения.
Дерек встряхнулся, отгоняя думыдалеко не веселые, судя по выражению лица.
Сегодня в двух шагах от квартала Скорцо чекалку подстрелили. Вроде как письмо шифрованное у неё с собой было. Там сейчас как раз колдуны возятся, пытаются понять, как это посреди бела дня бестия могла незамеченной в центр города пробраться. Нечисто там что-то. Пожалуй, стоит тебе самому туда сходить, посмотреть. Поделишься потом своими впечатлениями.
VIII. Docendo discimus.
Вышел я от капитана, пошёл школяров своих искать. Пусть прогуляются. На чекалку вблизи посмотрят, с ситуацией ознакомятся. Да и мне они не помешаютвзгляд у них свежий, и разум нашими рамками еще не ограничен. Взять вот ремесленников или ту же армиюновичкам обычно ни оружие, ни инструмент в руки сразу не дают и от самого ремесла как будто даже оберегаютвсе больше по кухне да по двору делами их нагружают. У нас не так. Мы своих школяров всегда стараемся к реальным делам привлекать при каждой возможностии не только для того, чтобы свой опыт им передавать. Но и наоборотчтобы их идеи выслушивать, к ихпусть неуклюжимдействиям приглядываться, тактику их анализировать. На всех советах первое словоза самым молодым. И пусть девятнадцать раз из двадцати он такое ляпнет, что не всегда смех сдержать удается. Бывает, и все двадцать из двадцатино, однажды, отсмеявшись, задумаешься, и понимаешьа ведь есть в этом что-то. Что-то такое, до чего мы своими закоснелыми умами и не догадались. Вот и получается, что не только школяры у нас, но мы у них учимся.
Геза я нашел сразу за казармойс маской вселенской скорби на лице (слегка помятом, кстати) он дубасил Болванаобмотанную тряпьем и закрепленную на вращающемся столбе толстенную дубовую доску, обводами смутно напоминающую не то человека, не тонечеловека. Рядом, прислонившись к рассохшейся от дождей и солнца стене казармы, стоял Хромой Эд и следил за Гезом, ритмично постукивая о стену деревяшкой, заменявшей ему левую ногу. Был Эд, как всегда, нечесан-небрит и выражение его лица под густой растительностью разглядеть было непростоно я видел, что он недоволен, и понимал, почему. Между доской и столбом есть несколько маленьких мехов со свистульками, и, когда удар нанесен правильно и с надлежащей силой, Болван издает звук, похожий на стон. Сейчас же, несмотря на все потуги Геза, Болван молчал.
Эд молча кивнул мне и почесал бороду.
А где Феларгир? спросил я.
Гез в мою сторону и не взглянул, но избиваемый Болван вдруг коротко свистнул. Эд хмыкнул и махнул рукой в сторону густых яблоневых зарослей.
Там. В общем порядке тренируется.
Болван издал еще серию криков. Мы с Эдом переглянулись, я усмехнулся, он, по-моему, тоже.
С упорством у него всё в порядке, сказал он, кивнув на Геза, и с ловкостью тоже. Но вот силёнок не хватает. Да и техника никуда не годится.
Эд оттолкнулся от стены.
Ну что ты граблями дрыгаешь, как припадочный?! рявкнул он, удар должен идти от плеча! Представь, что у тебя рука гибкая, как кусок каната, и ты бьешь ей, как кнутом. Смотри! Вот!
Эд с размаху треснул тренажер в 'плечо', и Болван, с громким стоном провернувшись на столбе, стукнул не успевшего отскочить Геза по ноге. Эд сплюнул, и, развернувшись, похромал вдоль казармы.
После обеда продолжим, бросил он, не оборачиваясь, на яйца налегай и на сметану.
Я его заберу, быстро сказал я, часа на два-три.
Хоть навсегда, согласился Эд, и скрылся за углом казармы.
Гез, спрятав от меня лицо, усиленно растирал ушибленную ногу.
Терпение, сказал я, и прилежание. Задатки у тебя есть, и, я тебе обещаю, через два месяца ты будешь тренироваться наравне с остальными.
Гез со вздохом распрямился.
Да я верю, сказал он, а эти два месяца мне как жить?
Радуясь тому, что жив. У настолько так. Рожу тебе кто помял? Неужто Эд?
Споткнулся, мрачно сказал Гез, выпрямляясь, и упал.
Угу, кивнул я, и так пять раз. Или шесть?
Он отвернулся.
Я не смогу стать егерем. Извини, Шелест. Но где уж мне с бестиями сражаться, когда меня может побить даже еле стоящий на ногах пьяница?
И зачем же ты подрался с пьяницей?
Он плохо говорил о неважно, юноша резко обернулся, яростно сверкнул глазами, сжал кулаки, я даже ударить его толком не смог! Он меня бил, а я как будто в патоке завязвесь целиком, даже мыслями. Стоял и
Гез мотнул головой, несколько слезинок сорвались с его ресниц и сверкающими капельками упали в песок.
Что вот вы на меня силы тратитевсё равно без толку. Я просто тряпка и трус, так ведь?
Не замечал, спокойно сказал я, хотя, если тебе нравится так думать, то я не стану мешать тебе быть тряпкой и трусом.
Нет! Не нравится! Но тогда почему? Почему я только и мог, что снова вставать на ноги и ждать, когда же ему надоест меня избивать?
Потому что ты не был готов к драке. Это не твоя вина. Именно этим боец отличается от обывателяпостоянной готовностью. Не беспокойся, со временемсамо придёт.
А до этого времени, значит, терпеть всех грубиянов и забияк?
Вовсе нет. Пусть ты не был готов к драке, так у тебя почти всегда есть время подготовиться. Если твой противникне безумец и не опытный боец, заранее на тебя нацелившийсявремя у тебя есть всегда. Потому что обыватель, даже самый драчливый и задиристыйтоже не готов к драке. И поначалу он будет себя заводить. Ругаться, провоцировать на агрессию. Этотвоё время. Пока он треплет языкоммолча ищи самый эффективный способ сразу нанести ему удар, от которого он не сможет оправиться. Никогда не слушай слов. Слушай интонацию. Если видишь, к чему идёт делобей сразу и наверняка.
Гез хмыкнул пренебрежительно, но это он уже только из упрямства. Вижууши навострил и каждое слово впитывает. Вот и хорошо.
Себя не заводи. Оставайся спокойным и холодным. Эмоции убьют и вынудят проиграть, поддалсясчитай, что он тебя вытащил на свое поле где у него уже преимущество. Не смотри пристально. На руки, лицо там или еще чего. И не стой, как пень вкопанный. Чем дольше стоишь, тем трудней будет начать двигаться. Как почуял недоброерасслабься и руками-ногами незаметно поигрывай-перебирай. Начатое движение в удар превратить всегда легче. Пошли, прогуляемся. Тут неподалеку чекалку подстрелилипосмотришь.
Чекалку? Здесь, в Бурдигале?! Откуда?
Вот это нам и предстоит выяснить.
А Гез помялся, а Феларгир?
Что у них сегодня? Схватка 'косым веером'? Пусть его. Ему здесь полезней будет.
Гез нахмурился, явно пытаясь сообразитьоценивать это как похвалу в адрес Феларгира, или, наоборот, как порицаниено не сообразил и тряхнул головой:
Я готов. Идем.
Квартал Скорцо от егерских казарм минутах в десяти ходьбыэто все ещё окраины, и дома там не теснятся друг на друге, как на центральных улицах. Здесь у каждого домика еще и дворик обычно естьс сараем, птичником, огородом, а то и с садом, с конюшней или скотным дворомесли земли хватает. Хотя, опять жеу кого как. В самом квартале Скорцо, например, участки немаленькие, но скотину держать там как-то не принято. Впрочем, до него нам идти и не пришлосьеще на подходе я заметил в чьем-то дворе сбоку подозрительное оживление, пригляделся, и завернул сквозь приоткрытые ворота прямо во двор.