Скорее всего, чекалки вообще ни при чём.
Жаль, печально сказал Сайрес, а я уже начал надеяться, что нашёл управу на этих Скорцо. Но уж больно всё гладко выходилои всё против них. Мне это сразу не понравилось. Скорцоне дураки.
Вздохнул, пожевал губы. Спросил:
Думаешь, письмо изучать смысла нет? Пустышка?
Я пожал плечами.
Не знаю, подумал и добавил, у чекалки шерсть на лапах вытерта. Скорее всего, её сюда связанную принесли.
Видел, снова вздохнул, вот уж не думал, что однажды стану Скорцо от ложных обвинений защищать.
Повернул голову, бросил через плечо:
Марк, сходи за Вестом и пойдем хозяина новостями радовать.
Милит перестал нюхать свои ладони, кивнул и убежал.
Если он не полный дурак, то будет на своем стоять, заметил я.
Сайрес глянул на меня недобро.
Я же тебя не учу, как бестий на меч насаживать, усмехнулся, да пусть хоть язык себе вырвет. Челядь-то поразговорчивей будет. Я уж не говорю о рабах. Не на своей же спине Вар сюда связанную чекалку приволок.
Позвякивая придерживаемыми мечами, трусцой подбежали два милита и встали навытяжку за спиной десятника. Сайрес кивнул мне, развернулся и быстрым шагом ушел к дому. Милиты, переглянувшись, пошли за ним.
Я повернулся к Гезу, кивнул в сторону распахнутых ворот.
Идем. Тут больше делать нечего.
Ага получается, чекалки и ни при чём?
Не поклянусь, но на то похоже. Привыкли люди всё зло на бестий валить, удобно оно и безопасномилиты же в лес, вергов расспрашивать, как оно всё было, не пойдут. Это многие понимают и пользуютсявовсю.
Задумался Гез и молчал аж целую минутумы даже за ворота выйти успели. Потом догнал меня, рядом пошел. Заглянул мне в лицо.
А скажи, Бернт
Я усмехнулся. Нопро себя. Пусть. Нет ничего плохого в любопытстве, как и в том, чтобы вопросы задавать.
Да?
А колдун этотон твой друг, да?
Друг? Нет, конечно. Да и не надо, если честно. Уж не знаю, специально их этому учат, или само так выходит, но ни одному колдуну я бы и ржавого асса на хранение не доверил. Не говоря уж о чем поважнее. С такими людьми дружбу водитьвсё равно, что стеклянный меч за оружие носитьвыглядит красиво, да и режет остро, вот только никогда не знаешь, в какой момент сломается. А уж в бой с ним идтипросто самоубийство. Но объяснять это Гезу я не стал, только помотал головой отрицательно.
А почему же тогда он тебе всё рассказал, что ты спрашивал? Да и по имени он тебя знает.
Так вышло, что расположение он ко мне чувствует. Но дружба? Ничуть.
А-а-а, понимающе протянул Гез, ты, наверное, помог ему однажды, вот он и чувствует себя обязанным, да?
Я аж остановился. Посмотрел на Геза удивленнонет, не шутит. Вздохнул. Неужели я лет пятнадцать назад таким же наивным был? Не может быть.
Сделать человека себе обязаннымдалеко не лучший способ завоевать его расположение. Я бы даже сказалвообще не способ. А вот если сделаешь так, чтобы человек тебе помог, помог не по твоей просьбе, а по своему желанию и вдобавокбескорыстно (как он сам думает), вот тогда он станет тебе если не другом, то добрым знакомымнаверняка. Всякому, даже самому плохому человеку, приятно думать о себе лучше, чем есть на самом деле. И если ты ему так думать поспособствуешь, тогда он к тебе проникнется.
Поскучнел Гез, глаза прячет.
Как-то это неблагородно, пробурчал.
Я сдержал удивленный смешок. Недавний раб рассуждает о благородстве? Хотя, почему бы и нет?
Благородствослишком большая роскошь для егеря. Особенно для лейтенанта.
Почему? удивляется Гез.
Потому что субординации у нас, как таковой, нет. И мне мало просто приказать егерю что-то сделать, мне надо приказать ему так, чтобы он сам захотел сделать то, что я приказал. Тут уже без кой-какого знания людской природы и, сопутствующей оному знанию, игры на тайных струнах душине обойтись.
Молчит Гез, но явно уже не ответ мой обдумывает, а на что-то другое переключился. А потом, как бы, между прочим, спрашивает:
А скажи, Шелест, у гиттона какие слабые места есть? и настолько старательно при этом невнимательность изображает, что я аж подвох с его стороны заподозрилне разыгрывает ли он меня.
Зачем тебе? я спрашиваю, на гиттонов собрался?
Нет, ты что! натужно хихикает, просто спросил. Надо же мне как-то твой опыт перенимать.
Ну да, говорю я, опыт. Конечно. Да я чтомне не жалко. Тем более, что ответить тебе проще простогонет у гиттона слабых мест. Одни сильные.
Лукавлю, конечновсе ж умом гиттоны не блещут, да и шустрыми их очень не назватьно не без умысла лукавлю. Интересно мне, с чего это.
Шутишь? Гез смотрит на меня удивленно-испуганно, потом недоверчиво усмехается, у всех бестий есть. У урсов есть, у вергов есть, а ведь и те, и другиегиттонов сильнее. Значит, и у них тоже должны быть. Ведь должны?
Я настораживаюсь. Похоже, дело тут серьезнее, чем мне попервоначалу показалось. А показалось мне, что Гез по дурости своей и неопытности с кем-то из егерей об заклад побился, что найдет ахиллесову пяту у гиттона. А потом сам в свитках не нашел и решил у меня спросить. Но вряд ли он из-за спора стал бы так переживатьвон, побледнел аж.
Сколько тебе за бой пообещали?
Триста драхм, выпаливает Гез, поперхивается, пунцовеет и мотает головой:
Нет, ты не думай, я даже не думал но они говорят, это детеныш совсем, а что я за егерь, если детеныша самой слабой бестии одолеть не смогу Феларгир вон урса! А я? Еще и денег дадут, а деньги мне нужны.
Зачем?
Что? Гез смотрит на меня непонимающе.
Деньги тебе зачем?
Ну нужны, уж не знаю, как ему это удается, но Гез краснеет еще сильнее.
Дурак! я отвешиваю ему подзатыльник. Не сдерживаясь, отвешиваюот души. Гез летит на землю, вскакивает. Лицо у него злое и растерянное одновременно. Идущие по улице прохожие бросают на нас косые взгляды и ускоряют шаг.
С кем из распорядителей о бое договорился?
А зачем тебе? С кем надо!
С кем?! рычу я. Правую мою руку он блокирует локтем, но ладонь при этом у него оказывается прямо перед глазами и мою левую руку он просто не видит. А зря. Ох и фингал у него будет завтрана пол-морды. У него рожа и так подраспухшая, но, думаю, разницу он уже почувствовалчем профессионал от любителя отличается.
С кем?!!!!
С Пларком! он снова вскакивает, но теперь предусмотрительно держится подальше от меня, Шелест, ты чего? Мне никто не говорил, что я не могу в боях участвовать! И что такого? Ведь однажды мне придется в лесу с бестией повстречаться и там тебя поблизости может и не оказаться.
Залог оставил?
Тридцать драхм
Вдвойне дурак.
Он пятьдесят просил, но у меня столько не было.
С Пларком я поговорю. Вернет он тебе деньги.
Гез наклоняет голову, прищуривается. Морщится недовольно, скулу щупает.
А я не хочу, твердо и даже с вызовом говорит он, не хочу, чтобы ты забирал у него мои деньги. Потому что этомое решение. Я хочу драться с гиттоном. И буду с ним драться. Ты мне не отец, и не можешь запретить мне распоряжаться своей жизнью так, как я захочу.
Вот как? Волчонок показывает зубки. Давно пора, а то как он сегодня расклеился, так я уж беспокоиться началвыйдет ли из него толк вообще.
Ну что ж. Возможно, ты прав. Послушай меня, что я скажу, а потомесли потом ты не изменишь своего решенияиди, дерись. Я не стану тебя удерживатьпотому что если ты все же пойдешь на арену, это будет означать, что из тебя все равно никакого толку бы не вышло. Значит, и жалеть нечего.
Вздрагивает слегка Гезхорошо я его зацепилхмурится, проблеск мысли в глазах появился. А мне того и надосбить с него этот раж, который он сам же себе и нагнал.
Скажи-ка мне для начала, с чего ты решил, что гиттонысамые слабые из бестий?
Да ты сам говорил!
Я?!
Да, ты! Когда вы в Ганнек собирались, ты мне сказал, что на гиттонов самым меньшим числом идут. Что на урсовс двойным перевесом, на верговс полуторным, а на гиттонов наоборотвдвое меньшим числом и добавляет негромко, но с обидойсам же говорил
Говорил и повторю. Вот только что урсы, что вергипоодиночке не дерутся. Так что тут всё просто: когда с одной стороны стая вержья в десяток рыл, с другой сторонытри скриттуры егерей, то силы примерно равные. А вот гиттоны на бой самое большее парой идут. Против каковой пары весь наш сквад, на чистку посланный, и выходит. Да вот тот же Ганнек, когда гнездо в восемнадцать рыл мы вдесятером чистили. Вот только ни разу не было, чтобы против нас десятерых больше чем две бестии за раз выходило. То есть, пятикратный перевес у нас получался. Думаешь, спроста?
Но ведь почему же все говорят, что гиттонов бить всего безопаснее?
Потому что так и есть.
Но но ты же сам только что непонимание у Геза на лице написано, и обида жгучая в уголках глаз копитсякажется ему, что издеваюсь я над ним.
Я вздохнул.
Смотри. Вот те же полтораста егерей на сотню верговобычно для победы достаточно. Только совсем это не значит, что после такой драки все сто пятьдесят егерей с победными песнями в казармы вернутся. Самое малое человек пять из них поедут обратно в волокуше, рогожей накрытые, и тодо ближайшего кладбища. Повторюсамое малоеудачной такая чистка у нас считается. Идя против верговда неважно какими силами и каким перевесомникогда ты не знаешь, сколько твоих товарищей домой вернётся и вернётся ли вообще. С гиттонами не так. Предсказуемы они и про стратегию слыхом не слыхивали. А впятером на одного мы выходим, потому как они выносливей и живучей любого человека вдесятеро. Двое бьются, трое отдыхают. Один на один против гиттона, да когда еще и сбежать некудадля неопытного бойца верная смерть. Он измотает тебя так, что ты на ногах стоять не сможешь, потом убьет. А может, и раньшекак только ты ошибку по усталости или по неопытности допустишь и под лапу ему попадешься. А теперьиди. Зарабатывай свои триста драхм. Пригодятсятризну справить.
Гез опустил плечи, смотрит в землю.
Но я же не знал я же ты мне ничего не говорил раньше про гиттонов! сказал негромко, но с чувством.
Нашел виноватого, да? Я тебе много про что еще не говорил. И что ж теперь? Ты смело пойдешь в бой против любой бестии, про которую я тебе рассказать не успел?
Нет, совсем тихо, почти шепотом, извини, поспешил я.
Ладно! я хлопнул его по плечу, знаешь, почему хорошо быть егерем?
Почему? головы не поднял, но искорка интереса в голосе появилась.
Потому что единственная неприятность, которая может случиться с егеремэто смерть. А поскольку мертвым уже всё равно, так значит, никаких неприятностей с егерем случиться не может вообще. Понял? Выше голову! Вот так. Топай в казарму, а я пока пойду с твоим Пларком поговорю задушевно.
А он отдаст ну деньги?
Я фыркнул в ответ пренебрежительно, хотя и предвидел с этим некоторые трудности.
Еще и своих добавит.
Как в воду глядел.
IX. Ducunt volentem fata, nolentem trahunt.
Пларк встретил меня широкой, с заметным трудом раздвигающей толстые щеки, улыбкой. Чем порядком меня удивил. Виду я, конечно, не подал, но насторожился. Неожиданность какую-то он мне приготовил, не иначе, а я вот люто ненавижу неожиданности. Горький опыт заставляет.
Салют, распорядитель, я хлопнул себя по груди.
Почет и слава, кивнул Пларк и многочисленные его подбородки по очереди тоже кивнули мне, никак прослышал про наших бестий? Пожалуй, начну-ка я деньги за погляд брать, вдруг разбогатею?
Бедняк нашелся, хмыкнул я, брось, на кой сатр мне твои бестии сдались? Век бы их не видел ни одной.
Таких и не видел, согласился Пларк, ухмыляясь. Я нахмурился. Что-то не туда куда-то разговор уходит.
Ты меня не сбивай. Я к тебе по другому поводу. Сдается мне, что ты с нами, егерями, ссоры ищешь?
Единый с тобою! Пларк всплеснул руками и округлил глаза. Улыбка, однако, хоть и поблекла, но не исчезла, и в мыслях не было! Навет, не иначе.
Навет, говоришь? А кто нашего школяра на бой с гиттоном подписал?
Распорядитель мелко замотал головой, выставив в притворном ужасе руки.
Подписал? Я подписал?! Знал бы ты, как я пытался его отговорить, стращал его и чуть не коленях упрашивал затею эту бросить! Ни в какую. Уперся, как некормленый осел, кочан капусты увидавший. Я, говорит, свободный гражданин и все права, оному положенные, имею. Так и сказал, слово в слово. Чтобы мне лопнуть, если я вру!
Я смерил взглядом его объемный живот и усмехнулся.
Смотри, накличешь. Немного осталось.
Пларк недобро прищурился и сказал, даже не слишком стараясь прикрыть злорадство нарочитым сожалением:
Очень жаль, что юноша настоял на заключении договора при свидетелях. Увы, если вдруг по каким-то причинам он теперь решит пойти на попятную, ему придется выплатить неустойку Пларк, уже совсем не скрываясь, торжествующе оскалился, пятьсот драхм.
Я наградил его тяжелым взглядом готовящегося к драке хищника. Прочие животные (и большинство людей в их числе) не умеют так смотреть, даже когда им приходится сражаться. Я видел дерущихся оленейих глаза во время схватки налиты кровью и наполнены нерассуждающей, бессмысленной яростью. В них нет того, что можно прочитать во взгляде хищникарасчетливой и холодной готовности убить. Люди не любят такой взгляд, он напоминает им, что для кого-то они могут быть не светочами разума, а просто мясом. Неприятно осознавать, что все твои амбициозные мечты и далеко идущие планы могут весьма нелепо закончиться в чьем-то желудке.
Пларк согнал с лица улыбку и отвел взгляд.
Впрочем, он вовсе не обязан делать это сам. Кто-то другой также может вручить мне эти деньги, и я тут же забуду об этом нелепом договоре
Я продолжал молчать и смотреть на него.
Будь вместо тебя кто другой, я бы отказался принимать неустойку! Пларк всплеснул руками и весь заколыхался, как небрежно поставленная на стол порция мясного желе, я уже потратил на подготовку к этому бою намного больше пятисот драхм. Но я говорю себе: 'Мальчик наверняка погибнет', и я понимаю, что не хочу этого! Хотя шансы у него неплохиебестия совсем еще молодая, и двух лет ей нет А ещея же сказал, что у твоего бойца есть право на выбор оружия? Или не сказал?
Значит, договор заключен при свидетелях? спросил я спокойно. Пларк утер тыльной частью ладони пот со лба. Кивнул.
Да. Двое весьма уважаемых людей из гильдии писарей случайно оказались поблизости, и
Это хорошо, перебил я, значит, нам не придется решать возникшую проблему в третейском суде.
Да-да-да, закивал Пларк, потом в его глазах мелькнуло подозрение, какую проблему?
Увы, сказал я, разведя руками, заключивший договор егерь не сможет выйти на бой. Он сломал руку да, руку. Неприятно, конечно, но с егерями и не такое случается.
Пларк выпятил толстую губу и презрительно фыркнул:
Значит, ему придется выплатить неустойку, усмехнулся, неприятно, конечно, но с егерями, ты прав, и не такое случается.
Не обязательно, теперь пришел мой черед усмехаться, по гильдейскому праву, гильдия может ответить за обязательства своего члена. Вместо него на бой выйду я.
Толстяк замер с открытым ртом и на щеках его проступили бледные пятна.
Гильдейское право? Да, может быть но ты уверен, что он сломал руку? Ведь еще вчера
Абсолютно, твердо сказал я, желаешь убедиться?
Пларк сглотнул, потом несмело предположил:
Но сломанная рука не делает его неспособным исполнить договор. Вот как мы поступим: мы примотаем одну из лап гиттона к туловищу и шансы станут равны. То есть, как бы равныведь мы примотаем ему правую лапу, а молодой егерь, если я правильно понял, сломал левую руку?
Честно говоря, я удивилсяя не испытывал иллюзий насчет человеческих качеств распорядителя гладиаторских боев, но он что, всерьез полагает, что я погоню Геза на арену с одной рукой?
О. Я совсем забыл, что 'молодой егерь' сломал обе руки.
Пларк несколько секунд зло и беспомощно сверлил меня взглядом, потом вздохнул и выпрямился в кресле. Щеки его снова порозовели.
Что же, сказал он сухо, надо уметь признавать свое поражение. Хорошо. Плати мне двести драхм, а я не стану идти и выяснять, насколько серьезны переломы и действительно ли они мешают мальчику делать то, что он сам обязался делать.