Я молча покачал головой.
Ну это уже чересчур, Пларк повысил голос, если у тебя нет двухсот драхм, я готов взять расписку. Или ты собираешься сломать бедолаге обе руки из-за собственной жадности?
Мне кажется, ты меня не понял, досточтимый Пларк. Разве я говорил 'сломаю'? Я говорил'сломаны'. Так что ничего платить я не буду. А если ты желаешь расторгнуть договор, то так и бытьнеустойку я с тебя требовать не буду. Просто верни те тридцать драхм, что ты взял у Геза.
Ну нет! Пларк хлопнул мясистым кулаком по ладони, и его обширные телеса возмущенно затряслись, это уже выходит за все границы! Неслыханно!
Я пожал плечами.
Как хочешь. Когда бой? Завтра? Не беспокойся об оружии, я принесу свою дагату. Ведь по условиям договора могу сам выбирать оружие.
С этими словами я повернулся и направился к двери.
Стой, с отвращением сказал мне в спину Пларк, будь ты проклят.
Еще бы! Пларк достаточно хорошо знал свое дело, чтобы понять, к чему я упомянул именно дагату. Пожалуй, её длинное тонкое лезвие было единственным способом упокоить гиттона одним-единственным быстрым движениемвогнав её бестии в глаз на всю длину. Со взрослым гиттоном это бы не прокатило, не факт, что и со щенком получитсяесли вспомнить про привычку гиттонов постоянно мотать головой и про то, какие маленькие глаза у них глаза. Да, с первого удара может и не получиться, но вот чего не получится точно, так это красивого боятакого, который пополнит кошелек распорядителя. На арене нужно убивать красиво. А мы этого не умеем. Егеря всю жизнь учатся убивать эффективно, а не эффектно. Привычки к картинным позам и лишним движениям из егерей выбиваются хорошими подзатыльниками в первые же тренировки.
Я обернулся.
Чтобы я еще раз с вами, егерями, связался, проворчал Пларк, доставая кошель. Высыпал из него на ладонь несколько монет, потом вдруг наморщил лоб и задумался.
Я верну тебе не тридцать, а пятьдесят драхм, сказал он, криво ухмыльнулся, и ссыпал деньги обратно в кошель, если мои бестии тебя не удивят. А вот если окажется, что видишь их впервыеты заплатишь мне. Сотню. Идет?
Первым моим побуждением былоотказаться. Вторымтоже. Потом я подумал о том, что это могут быть за бестии, которых я еще не видел. Одна догадка на этот счет у меня появилась, и поэтому мое третье побуждение отказаться было вдесятеро сильнее обоих предыдущих.
Полно, Пларк. Ты что, забыл, кто перед тобой?
Разве такое забудешь? Пларк плотоядно улыбнулся, потому и ставлю два к одному. Будь на твоем месте кто другой, я бы один к ста спор предложил.
Я изобразил на лице легкое, ленивое любопытство. Но на самом деле мне было весьма тревожно и неспокойно. Нет худшего жребия для человека, чем попасться на глаза богу, когда ему хочется поиграть. Неужели?
Уговорил, показывай. Только как же ты узнаешь, видел я этих бестий раньше, или нет?
Ну, мы же честные люди, не станем друг друга обманывать, толстяк визгливо засмеялся и, пыхтя, выбрался из кресла. Чтобы он смог пройти мимо меня в дверь, мне пришлось отступить в сторону на три шага.
Гладиаторские казармы располагались за амфитеатром, условия в них были вполне приличными, а поройи чересчур приличными. У некоторых из гладиаторов даже отдельные квартиры имеются. Но мы, разумеется, пошли не в казармы, а внизв полуподвал, к клеткам. Зверье, бестии и те из гладиаторов, что не по своей воле дерутся, содержатся в клетках, отгороженных от самой арены лишь толстой дощатой дверью. Пларк, даже не перваливаясь, а перетекая со ступеньки на ступеньку, пыхтел и хрипел, как загнанная лошадь, а я шел следом и все недоумевалкак же он наверх поднимается? Надо будет посмотретьинтересно же.
Но, увы, надежды на невиданное зрелище рассеялись сразу, как только мы достигли нижней площадки и Пларк, слегка отдышавшись, прохрипел стоявшему рядом стражнику:
Беги к Аппию, пусть паланкин мой сюда несут.
Стражник, кивнув, рванулся мимо Пларка, но толстяк, явив неожиданную прыть, успел поймать его за руку.
Да погоди! Болван! Дверь-то отопри сначала.
Стражник, что-то покаянно бормоча, сорвал с пояса связку, выбрал один из ключей и вонзил его в замочную скважину. Распахнул решетчатую дверь и, оставив её распахнутой, скользнул мимо Пларка и унесся вверх по лестнице. Распорядитель проводил его недовольным взглядом.
Тупица. И ключи унес. Ему нас закрыть сначала полагалось, а он Пларк махнул рукой и бочком протиснулся в неширокий проем. Я не стал спешить за нимя знал, что там есть еще одна дверь, которую стражник, находящийся внутри, должен открыть лишь после того, как мы войдем внутрь, а здешний стражник закроет свою. Простая предосторожностьдаже если узникам удастся выскользнуть из клеток, убить стражника и открыть первую дверь, то выйти на свободу они все равно не смогутвторая дверь открывается только снаружи. А потолок у казематов решетчатыйхочешь, из арбалета взбунтовавшихся узников перестреляй, хочешькипятком залей. Так что я подождал, пока звон ключей и лязганье замка возвестят о том, что местные стражники к правилам безопасности относятся совершенно наплевательски. Возможно, мне это скоро пригодится.
Застрял, что ли? донесся до меня голос Пларка. Я фыркнул и шагнул в сырой полумрак. Внутреннее пространство каземата освещалось только одной, слабо мерцавшей, масляной лампой, укрепленной на стене над колченогим стульчиком, на которомпо всей видимостикоротал свои часы второй стражник. Дрожащий бледный огонек выхватывал из темноты круглый кусок грубой стены с каплями испарины на камнях и подсвечивал едва заметными бликами железные решетки, закрывавшие вход в клетки. Я обошел смутно белеющую в полутьме тушу Пларка и сообщил:
Надеюсь, эти твои бестии умеют светиться, или, боюсь, я их просто не разгляжу.
Сейчас, проворчал Пларк, этот дурак факел зажжет. Будет светлее.
Стражник, ничем не выдав своей реакции на 'дурака', наклонил висящую на цепях лампу, подождал, пока фитиль разгорится поярче и сунул в пламя край факела. Смола затрещала, зачадила и, наконец, загорелась, гудя и разбрасывая искры. Да, стало светлее. Я заглянул в клетку и, со скучающим видом отвернулся.
Ну, верги
Лучше гляди, осклабился Пларк. В неровном свете факела его лицо было похоже на жуткую маску идолаиз тех, которым поклоняются дикие племена.
Да я уж поглядел, сказал я небрежно, новы. Ты опять прогадал, Пларк. Я их не только видел, но уже и дрался.
Толстяк возмущенно выдохнул.
Докажи.
Я не стал напоминать ему наш недавний разговор про 'честных людей', хотя в другое время, конечно, не упустил бы такой возможности. Но сейчас мне очень хотелось уйти отсюда до того, как сидящая на полу бестия поднимет на меня свой взгляд. И вообщеоказаться в каком-нибудь тихом и спокойном месте. Все взвесить и обдумать. Вот так вот. 'Чего бояться', - думала муха, попав одной лапкой в паутину, 'остальные-то семь лапок свободны'.
У них шерсти на теле почти нет, осанка прямее и в пальцах на сустав больше обычного.
Суставов столько же, просто пальцы длиннее, возразил Пларк, и вообще это ты всё только сейчас разглядел!
А еще, сказал я негромко, они на имперском разговаривают лучше, чем ты, Пларк.
Верга медленно подняла голову, окинула меня долгим безразличным взглядом и снова уставилась в пол.
Проклятье! рявкнул толстяк, чума на тебя и на весь твой род!
И, возмущенно пыхтя, полез обратнонаружу. Я перевел дух и поспешил следом, чувствуя, как ползут по спине капельки холодного пота.
Легкий открытый паланкин уже стоял за дверью, окруженный четырьмя рослыми полуобнаженными маврами. Когда туда вышли еще и мы с Пларком, на площадке стало совсем тесно. Я окинул взглядом ближайшего ко мне раба, задумчиво посмотрел на лестницу.
Ты смелый человек, сказал я.
Пларк озадачился. Проследил мой взгляд, хрюкнул. Вытащил кошель, запустил в него руку.
Забирай свои деньги и проваливай. Видеть тебя больше не хочу.
Дернул рукой, определенно собираясь бросить монеты на пол, но понял, что это будет уже чересчур и в последний момент передумал. Раскрыл ладонь. Пять денариев. Пятьдесят драхм. Надо же. Расскажешь комуне поверят ведь. Я аккуратно выбрал три монеты.
Лишнего мне не надо.
Пларк фыркнул пренебрежительно: дескать, чего уж мелочиться. Но деньги, однако же, убрал.
Ты мне лучше скажи, как ты собираешься их на арену выводить? Дерутся они получше прежних вергов, а ума так и вдвое прибавилось. Не боишься?
Не боюсь, Пларк залез в паланкин, у нас договор.
С вергами?! мне не пришлось изображать удивление. Я действительно удивился. Пларк посмотрел на мое ошарашенное лицо, улыбнулся.
Поднимайся за мной. Расскажу.
Однако. Пожалуй, это стоит послушать. Что это за история такая, что при одном только её упоминании Пларк мигом забыл про уплывшие у него из-под носа пятьсот драхм.
Я лучше тебя сверху подожду, сказал я, обходя паланкин. Усмехнулся, иначе, боюсь, искушение поставить подножку одному из твоих мавров будет слишком велико.
Рассказчик из Пларка тот еще. Немалых душевных сил стоит среди чащоб тонких намеков, гор преувеличений и оврагов наглой лжи проследить тропинку истины в его рассказах. Если оставить только самую суть его почти часового повествования, то выходило вот что.
Верги достались ему вместе со щенками. Восемь взрослых бестий и шестеро щенков возрастом от года до трех. Удивительно, что я в казармах ничего об этом не слышалнаверное, не успел просто. Событие-тоиз ряда вон. Я подобных случаев и не припомню. Насчет обстоятельств поимки Пларк темнил аж втрое больше обычного, похоже, что и сам не знал. Единственное, что удалось понятьвзяли вергов хитростью какой-то. Пларк их всех выкупил за сумасшедшие деньгия не стал выяснять, за сколько именноа потом предложил взрослым вергам выбор: либо умирают все, либо щенков он отпускает, а за это оставшиеся верги умирают так, как захочет Пларк. Верги согласились. Хорошенько связав, их отвезли к левому берегу Гарумны, где они вместе с Пларком полюбовались, как шестеро щенков скрываются в ближайшем лесу, после чего вергов вернули обратно в клетки. Про сотню свейских наемников, с арбалетами наизготовку сидевших в том лесу, вергам, разумеется, ничего не сказали. Так что бестии теперь сидели в клетках и готовились красиво умереть, а Пларк потирал свои жирные лапки в предвкушении небывалых прибылейцену на билет он установил аж в двадцать драхм и уверял, что уже половину мест на первый бой распродал. Но это вряд лииначе не стал бы он через меня егерям скидку предлагать. Кстати, из егерей многие пойдут, я уверен. Да что тамя бы и сам пошел. Если бы не случилось недавно то, что случилось.
Не могу даже связно объяснить, чем этот рассказ меня так разозлил. К концу повествования мне стоило определенных трудов изображать живой интерес и восхищение. Вот с чего бы это, интересно? Не я ли совсем недавно объяснял школярям, что главная наша сила заключена в голове, а не в мышцах? Бестиивраги, и, следовательно, против них все средства хороши. Особенно такие, которые позволяют сберечь людские жизни. Может, прав Дерек и я просто переутомился? Иначе с чего я чувствую себя чем-то обязанной той верге, что освободила меня от столба наказаний в предгорьях Пиреней? Имею ли право я, егерь, защитник рода людского от бестий, видеть в своих врагах что-то человеческое? Или, что вернее: видеть в них столько человеческого, чтобы начать им помогать? Потому что просто сочувствовать им я начал уже давненько.
* * *
Родник, готов поклясться, сатрова тварь отлично знает, какое действие на меня оказывают звуки её речи. Иначе, с чего бы ей подавать голос всякий раз, как мне случается отвлечься или задуматься?
И что? раз, наверное, в двадцатый я изо всех сил постарался не вздрогнуть и в двадцатый же раз подумал, что уж кого-кого, а вольпа я мог бы и не пытаться обманывать. Ну, ничего, недолго осталось.
Принеси воды, я пить хочу. И с собой набери про запас.
Я аж дышать забыл. Еду в лавках и тавернах я покупал ему безропотно и без лишних напоминанийуж я-то отлично понимал, что начнется, стоит только вольпу высунуть нос из наглухо задраенной повозки. И сколь бы мне не было приятно об этом думать, допустить подобное стечение обстоятельств значилопровалить возложенную на меня миссию. Но здесь-тона глухой дороге, вдали от жилья, да еще и в утренних сумерках? Что он себе возомнил?
Иди и напейся. И с собой набери.
Смутно различимая в полумраке фигура пошевелилась, послышался усталый вздох.
Я полномочный посол, представляющий здесь свою страну. И требую, чтобы со мной обращались соответственно.
Проклятые боги! Слепой всепожирающий огонь ярости, который я сдерживал так долго, вовсю заполыхал во мне, застилая глаза кровавым туманом. Дыша сквозь зубы, я плотно сжал рукоять меча. Конечно, бестия это видитдля вольпа этот полумрак то же, что для меняясный день. Хоть он и сидит, смежив веки (я не вижу желтых отсверков его глаз), но следит он за мной сейчас более чем внимательноиного и предполагать не стоит. Ну и пустья не собираюсь убивать его мечом. Моя левая рука, которой я как бы держусь за спинку сиденья, слегка скрыта покрывалом. Поэтому он не видит дагу, которую от его горла отделяют меньше паса и меньше мгновения. Я с трудом разжимаю зубы.
Может, тебе еще и под хвостом понюхать?
Негромкое фырканье.
Ах, да. Совсем забыл, спасибо, что напомнил, короткая возня, будь так любезен.
В повозке темноватоединственное окно завешено тяжелой тканью, да и на улице всего лишь раннее утро. Но света достаточно, чтобы я увидел позу, в которой замер вольп. Спиной ко мне, выставив зад и подняв хвост.
В себя пришел я только возле родника. Сунул голову под текущую со скалы ледяную струйку, подержал так, пока от холода не начало ломить виски. Умыл лицо, напился. И только после этого разрешил себе обдумать случившееся. Напримерпочему я его не убил только что? Может, потому что вольп явно на это напрашивался? Как бы я не был взбешен, мне хватило ума сообразить, что происходит явно что-то не то. Пожалуй, любой из знакомых мне егерей сейчас стоял бы с окровавленным мечом над трупом бестии и сомневаюсь, чтобы вольп этого не понимал. Да, Дерек знал, кому поручать это задание. Как всегда, впрочем.
'Деликатная миссия', - сказал мне тогда Дерек. Наконец-то! Во имя Единого, я год ждал этого дня! Уже почти год прошел с тех пор, как Дерек пред строем вдел мне в жетон желтую ленточку с красной полоской посредине. Пусть у нас больше ста лейтенантов в кохорсе, а над нимиодин капитан. Только почти ни для кого не секрет, что лейтенант лейтенанту рознь. Одним капитан сквад численностью больше двух скриттур не доверит, другимчисленностью больше полусотни. Есть и такие, которым три сотни в одиночку вести случалось. А еще есть несколько егерейс дюжину человек, не большена которых капитан может в любом деле рассчитывать. Хоть кохорсу целиком в бой повести, хоть в одиночку пятеро суток на дереве таиться, шпиона чекалочьего скрадывая. А самое главноеэти егеря могут такие проблемы к своему успеху оборачивать, которые ни числом, ни умением не одолетьхоть бы весь регимент за твоей спиной стоял. 'Деликатные проблемы'. И давненько слух среди лейтенантов ходит, что из этой дюжины капитан себе преемника подбирать собирается. Не молод уже, Дерек-то.
Да, есть у нас и постарше капитана егеря. Да, сила и ловкость для нас не главноеа в том, что касается ума и смекалки воинской, капитану пока равных нет. Вот только привыкла компания, что капитан у неёпервый во всём. Дерек и сам не раз говорил, что сложит капитанские регалии, как только кто-нибудь в схватке над ним верх возьметговорил, и только скалился по-волчьи, когда ему приводили напрашивающуюся аналогию с вожаком звериной стаи. А вот в схватке-то как раз от возраста многое зависитпротив природы не попрешь. Я же всегда чувствовал, что способен на что-то большее, чем просто командование десятком-другим егерей. Я мечтал и верил в то, что однажды именно я подниму штандарт с насаженной на меч звериной головой. И что однаждыв день смерти последней дикой бестии в Ойкумене, когда этот штандарт понесут перед колесницей триумфатораименно я буду стоять в колеснице с оливковым венком на челе. Поэтому, первый раз услышав про 'деликатную миссию', я преисполнился твёрдого намерения выполнить её во что бы то ни стало.
Правда, дальнейшие слова Дерека мое воодушевление порядком поуменьшили.