Вывалился из зарослей, еще ничего понять не успелспоткнулся о кочку какую-то и упал. Полежал, отдышался. Способность соображать вернулась. Не скажу, что мне от этого легче стало. Ну как же это я, а? Ну подумаешь, меч потерялподобрал бы у убитого какого. У вольпа, Ворчуном застреленного, или у того егеря, об которого споткнулся. Встали бы вчетвером, глядишь, и отбились бы. Так нет же Расслабился, на секунду контроль потеряли всё. Что же теперь делать?
Я сел, огляделся. Ага, стало быть, всю полосу пшеницы я проскочил и к реке вышел. Речушке. Топкие илистые берега рогозом и камышом заросли, земля вся скотом истоптанавидимо, вдоль реки тут стада к пастбищу гоняют. Гоняли, то есть. Вольп 'мой' явно от меня отсталскорее всего, там, на полянке: решил, что безоружный-одинокий я никуда не денусь и переключился на моих товарищей. А я м-да. Ладно, некогда сейчас гореватьдумать надо, что дальше делать. Интересно, чем там дело закончилосьесли закончилось? Я прислушался, но звуков боя ниоткуда не доносилось. Зато отчетливо послышалось мне тявкание вольпа. Вот так-так. Похоже, сквад мой уже весь мёртвым лежит. Что я могу сделать? Пойти по своим следам назад в надежде, что на какой-нибудь меч я раньше наткнусь, чем какой-нибудь вольпна меня? Кстати, даже если мне вдруг дико повезет, и меч я найду, то не факт, что хоть одну бестию смогу с собой забратьскорее всего, сдохну без пользы, и всё. А еще я могу попробовать к Вану с Юлием выбраться. И рассказать им всё. Вот это уже польза будет. А сдохнуть я и потом успею.
Тут опять тявканье послышалось, причем ближе намного. Интересно, что это значит? Я напряг память. Так-то язык у вольпов не беднее человеческого, но от своих предков им и кой-какие, вполне звериные, средства общения достались. Так, тявкают они вроде, когда своих созывают или когда по следу идут?
Страх снова шевельнулся во мне, но теперь я был наготове и головы поднять ему не дал. Огляделся, выдернул пугию и бросился к реке. Разбежался, и, недобежав полшага до границы влажной земли, прыгнул в мутно-бурую воду. Бросился к камышам, срезал трубочку рогоза, рухнул навзничь, трубку во рту зажав, и замер. Вот теперь я вдвойне порадовался, что на мне кольчугаиначе бы мне напрягаться пришлось, чтобы не всплыть нечаянноа до поверхности тут и двух пальмов не наберётся. Чуть шелохнешьсякруги по воде пойдут, а то и всплеснешь ненароком. До берега-то они мой след вынюхают, а вот дальше Сквозь воду им меня не разглядетьмуть сплошная. Даже если они и догадаются, что я тут на дне притаился, а не на другой берег вышел выше или ниже по течению, то чтобудут все камыши прочесывать? Вряд ли. У них еще куча дел, не будут они время на поимку одного меня тратить, им сейчас нужно по максимуму фактор неожиданности использоватьпока Юлий с Ваном ничего не заподозрили. Я думаю, десяти минут мне тут пролежать хватит.
Пролежал я в итоге все двадцать. На девятой и пятнадцатой минуте мне какие-то плески слышались поблизости, и голову поднять я не рискнул. Может, то лягушка, можетрыба. А можети нет. Поэтому лежал я дальше, удары сердца считая и стараясь дышать как можно медленнеечтобы воздух в трубке не свистел. Слух у вольповне чета нашемувмиг услышат.
Наконец, на двадцатой минуте я решился. Голову над водой приподнял, огляделсячисто. Выбрался из речки, прислушалсятишина. Только пшеница на ветру шелестит, вода журчит, да птицы посвистывают. Ушли вольпы, не иначе. Да и тозачем им задерживаться? Им сейчас срочно нужно на соединение с основными силами идти. Как и мне, кстати. Одно мне непонятнопочему их больше оказалось, чем мы ожидали? Ведь не меньше десятка их было, а то и полутора. Видимо, они тут всё время сидели, а те двое-трое, что от основной группы отделились, наш сквад к ним и привели. Ох, хитры твари. Ладно, теперь надо думать, как до своих добраться. Обратно сквозь пшеницу идти смысла малокак раз к идущим за егерями вольпам я и выйду. Лучше попробовать вперед вдоль холмов забежать, где-нибудь там проскользнуть и с юга к своим выйти. Вряд ли они далеко ушли от того места, где Ворчун нас из холмов вывел. Отшагали стадий пять, скорее всего, и лагерем всталинас ждать.
А ведь Ван свой десяток верхами вёлинтересно, почему он на помощь не пришёл, когда вольпы на нас навалились? Сверху-то видно должно быть. Или они уже далеко ушли и не заметили? Или их что-то отвлекло?
Стараясь не думать о том, что могло их отвлечь, я припустил вдоль берега, не сводя взгляда с вереницы холмов по ту сторону пшеничного поля. Не факт, что на таком расстоянии я бы смог отличить человека от вольпа, но и не пришлосьхолмы были пусты. Я так увлекся их разглядыванием, что чуть в овраг, в конце пригорка неожиданно передо мной раскрывшийся, не скатился. Остановился на краю, посмотрел на другую сторону. Насчет перепрыгнуть и мысли не возниклоширок больно. Оскальзываясь и пачкаясь, я скатился по влажной глине вниз, перешагнул через текущий по дну ручеёк и уже собрался лезть по другой стороне наверх, как мне пришла в голову одна идея. И пошёл я вдоль ручья вверх по оврагу. То, что я никого на вершинах холмов не вижу, вовсе не значит, что там никого нет. Кто выше, тот к победе ближеэто азы военной тактики и всем бестиям они известны ничуть не хуже, чем нам, людям. Если я просто долиной в холмы пойду, с вершины меня засечьпроще простого. А вот по дну оврага я в холмы и незамеченным зайти могу. Там залезть на ближайшую к оврагу вершину, осмотреться и действовать по обстоятельствам
Тут овраг повернул немножко, я за поворот зашел и забыл, о чём думал. Потому что на дне оврага сидели, пригорюнясь, рядышком друг к другу восемь человек. Я как вышел, так и замер столбом. Нет, не наши этоне егеря. Одежда простая, крестьянскаяштаны холщовые, на ком рубахи длинные без рукавов, на ком и тех нетпо пояс голые сидят. Босые. Молчат. Может, мёртвые? Нетголовами вроде качают.
Люди, осторожно спрашиваю я, вы это чего?
А сам пугию в руке сжимаю. Не нравится мне эта картинапотому что не понимаю я её.
Тут зашевелились некоторые. Головами закрутили, но спин не разгибают и встать не пытаются. Я аж назад шагнул машинальночто за хрень тут творится?! А одинсидевший с краюкак-то извернулся, чуть не за спину себе посмотрев (лицо молодое, безусоепацан совсем), меня увидел, заулыбался.
Егеря, егеря! кричит, мы спасены!
Тут только я на ноги его глянули всё, наконец, понял. Это одни вольпы так делают, когда людей в плен берут. Раньше я с таким никогда не сталкивался, вот и не догадался сразу. Вольпы веревку хитрой фигурой складывают, человека в неё заступить заставляют, в петли руки просунуть и на себя потянуть. Веревка натягивается, и запястья плотно к лодыжкам притянуты оказываются. И никуда такой связанный уже не денетсяон только сидеть и может. А если вырваться пытаться будетпетли только сильней стянутся. Вот, как у этого, кучерявоголадони уже черно-синие. Надо бы ему было не верёвку разрезать, а сразу кисти оттяпатьначнут гнить, поздно будет. Но меча у меня все равно не было, да и смыслатоже. Потому что заглянул я ему в глаза и взгляд свой отвёлне жилец. Он даже не пошевелился, когда я его освободил. Так и сидел, держа руки у ног и уставившись перед собой пустыми глазами.
Да и остальные ненамного лучше выгляделикто так и оставался сидеть, разве что выпрямлялся немного и руки растирал. Один бормотать что-то начал потерянным голосом, другойвсхлипывать, третийпосмеиваться. Только пацан поживей оказался: руки размял, окинул меня восхищенным взглядом. Подняться попытался, но не смог, ойкнул и обратно сел.
Вы их всех убили, да?
Я замялся
Нет ещё, сказал, глаза отводя, вы что тут делаете?
Сидим, с кривой ухмылкой ответил пацан, где посадили.
'Зачем вас в живых оставили?'хотел было спросить я, но не сталвряд ли вольпы снизошли до того, чтобы им это рассказать. Вместо этого я зацепился взглядом за кровавые мозоли на ладонях пацана, посмотрел на руки другого мужика, третьего
-. А что это у вас с руками?
А копали мы, опять пацан ответил. Из остальных семерых только один голову поднял и что-то осмысленное в его глазах мелькнуло.
Что копали?
Ямы, пожал пацан плечами, думали сначала, для себя копаем, но нет. Не знаю, зачем. Красный Яр где, знаешь? Там, под осыпью, ям с полсотни выкопали, а может и больше, да только я считать до стольки не умею. Кто уставал и лопату бросал, тех убивали.
А вот не сказать, что он очень крепким выглядит. Даже наоборот.
А ты что же не бросил? Не устал?
Устал, улыбнулся, но жить очень хотелось. Должен же кто-то отомстить за
Замолчал. Посеръезнел, нахмурился. А у меня догадка какая-то в голове вертится, чую, что очень важная, но никак её за хвост поймать не могу.
Где этот Красный Яр?
Там, пацан весь в мысли свои ушёл, только рукой махнул куда-то в сторону. Зато ответил тот мужик, что секундой ранее смотрел на меня осмысленным взглядом.
Дорога вдоль поля от деревни идёт, знаешь? спросил он мягким тягучим голосом.
Да.
Вот если по ней идти дальше, то она в бугры заворачивает с рекой вместе. Слева река будет, а справаосыпь глинистаяон и естьКрасный Яр.
Там и копали? Прямо под осыпью?
Да.
Да, пацан снова взгляд поднял, Олипора прямо в яме завалило даже. Осыпь съехала.
Вот оно! Я вскочил, крикнул:
Возвращайтесь в деревню, там чисто! и, загребая руками глину, из оврага выскочил. Бросился к холмам, прямо через пшеничное поле. Уже опоздал я, скорее всего, но если нетто только бы успеть!
Говорят, огненный песок чекалки не сами изобрели, а где-то у людей подсмотрели. Ну, не знаю, может, и так. Наши колдуны вообще-то его уже тоже получать научились. Хотя толку в нём немноготочнее, в редкой ситуации от него толк может быть. Но уж если ситуация подходящая Историю, про то, как чекалки с его помощью Маре Интернум с Эритрейским морем соединили, только ленивый не слышал.
Полосу пшеницы я минут за пять проскочилдаже не запыхался. Что ж я так долго до реки бежал, когда от вольпов драпал? Видимо, кругами бегал. Ай да молодец. Разложить бы на скамье да влепить розог с полсотни в награду.
Не останавливаясь, забежал на вершину ближайшего холма. Огляделся: никого. И бросился впёред, вдоль дороги. Налети я сейчас на вольпов, только подосадовал быстраха не было. Точнее, был страх опоздать, и был страх, что уже опоздал. И перед этими страхами сами вольпы уже не такой неприятностью казались.
Добежал я и до места, где река в холмы уходила. Последний холм по эту сторону реки не холмом, а уже горой небольшой оказалсяи высота приличная и останцы каменные местами выглядывают. За таким останцем я на одного из наших и наскочил. Вышел он из-за камня,
Стой! крикнул.
Я остановился, согнулся, дышу тяжело, дух переводя. Узнал я егоэто Клавдий-Бык из отряда Весельчака. Посмотрел он на меня, покачал головой неодобрительно:
Топаешь, как лошадь, я тебя за десять стадий услышал. Забыл, где находишься?
Я выдохнул, рукой махнул. Не время.
Где все?
Там, рукой махнул, к вам идут.
Куда!? К нам? я к вершине бросился. Подбежал к краю, остановился. Вот она, осыпь ржаво-рыжаяиз под ног на добрых три верса вниз уходитк дороге. А по дороге идут оба наших сквада. Я заорал, руками замахал. Ага, шаг замедлили, руками на меня показываютувидели.
Клавдий сзади подскочил.
Ты что делаешь?
Тут ловушка! на выдохе ответил я, прямо тут, под осыпью. Увести их надо отсюда немедленно!
Какая ловушка? Откуда? удивляется Клавдий, Вы разве их всех в излучину не загнали?
Какая излучина? теперь уже я удивляюсь, с чего ты взял? Перебили нас там! Всех вычистили, я один выжил!
Но ведь же Клавдий меняется в лице, потом спрыгивает с вершины и, прямо по осыпи, несётся вниз. Осыпь крутая, чуть не вертикальная, но Клавдий не падает. Мы, егеря, и не такое можем. Сейчас я отдохну и тоже спущусь.
Я сажусь на край и выдыхаюкажется, успел.
Бездумно оглядываю окрестности, прикидывая, где бы я прятался на месте вольпов. Вон крутой берег реки, стадиях в трехза ним они все, скорее всего, и прячутся. А больше и негде. Прямо под осыпьюкустик, но он маленький. И одному за ним не схорониться или Сатр, это ж вольп! Ну да, вон треугольники ушей, а это белоекончик хвоста виднеется. Я вскакиваю, ору во всё горло: 'Вольп! За кустом!', - но Клавдий еще до низу не добежал и сейчас ему никак не остановитьсяупадёт. А те, внизу, меня явно не слышатдалеко.
Я выхватываю пугию и бросаюсь вниз.
Добежать я успеваю почти до конца осыпи. Я уже вижу, что Клавдий до сквадов добрался. Вижу, что большая часть егерей там и стоит, а человек пять быстрым шагом ко мне навстречу идут. И ведь не могу я им крикнуть, предупредитья следить-то за ними только краем глаза успеваю, все мое внимание к склону приковано, по которому я спускаюсь только самую малость медленнее катящегося с горы камня. Ну и на вольпа, мной замеченного, я поглядывать успеваю. Вижу, как он привстаёт
Это было похоже на вздох. Вздох великана или даже богасловно само пространство вокруг вздохнуло со стоном недовольно-потревоженно, как разбуженное раненое животное. И тут же склон подо мной пришёл в движение. Еще мгновение я пытался сохранить равновесие, но не смог и покатился кубарем, едва успев сгруппироваться. Но какой-то камень лбом я всё-таки поймал.
Очнулся я быстро. Еще даже пыль вся осесть не успела. Дёрнулся, понял, что засыпан. Проморгался, открыл глаза. Увидел рыжий склон, теперь пролёгший до самой рекитам, где была дорога. Увидел прямо перед носом свою левую руку, торчащую под углом из глиныпошевелил пальцамии в самом деле моя рука. А вот товарищей своих я не увидел. Ни одного. Я не стал пытаться стряхнуть с себя грунт, вылезтизачем? Закрыл глаза. Сейчас придут вольпы и добьют меня. И это правильно.
Тень накрыла моё лицо, и я нехотя открыл глаза. Приподнял голову. Вольп стоял передо мной, стоял и смотрел в сторону, положив лапы на рукояти двух, висящих на поясе, мечейдлинного кривого ятагана под правую лапу и фалькатыпод левую. Были на нём кожаные штаны до колен и кожаная же куртка с бахромой и медными бляхами, несомненно, нашейлюдскойвыделки. Белая шерсть на груди выпадала в разрез куртки роскошным пушистым воротником. Вольп пошевелился, перевёл на меня взгляд янтарно-желтых глаз. Наконец-то я могу его толком рассмотреть. Красивая бестия. Даже когда он стоит, не шевелясь, все линии его тела просто кричат о гибкости, скорости и смертоносной ловкости. Даже странно его видеть такимне быстрым, как странно было бы видеть застывшую молнию. Вольп шевельнул широкими треугольными ушами, обнажил зубы.
Передашь своим, сказал он хриплым шипящим голосом. Один раз услышав голос вольпа, никогда его ни с чьим другим не спутаешь, передашь своим, что ваши никчёмные жизни забрал дом Шейрас.
Развернулся и ушёл, мазнув меня кончиком хвоста по щеке. Мягкий был хвост, мягкий и на касание приятный. Вот только лучше бы он меня когтями на прощанье ударил. Потому что как мне про вольпов напоминают, я чувствую это легкое, пушистое касанье и мне хочется кататься по земле, царапать себе ногтями лицо и выть от бессильной злобы.
* * *
Бернт, ты чего?
Я встряхнулся. Мотнул головой, отгоняя воспоминания. Выдохнул. Гез смотрел на меня встревоженными глазами.
Просто задумался, сказал я ему, да, я тебя вспомнил. Пацан в овраге.
Ага, Гез заулыбался, я почему-то всегда был уверен, что встречу тебя, когда егерем стану
Егерем ты еще не стал, перебил я его, а если не будешь делать, что я говорю, то и не станешь никогда. Намёк понял?
Понял, со вздохом ответил он и ушёл, перед выходом обернувшись и сверкнув напоследок озорной улыбкой. Пацан пацаном. Надо бы это из него выбить поскорее. Жаль будет, если он погибнет из-за ребячества своего.
II. Mater studiorium.
Доброе утро, господин лейтенант! школяры мои вскочили, не успел я в проём войти. Вытянулись струнками, плечи расправили, груди выпятили, смотрят преданно и восторженно. Феларгир ладночто с взять с легионера? А вот откуда эти повадки у Геза? Вчера он вроде ничего такого не выкидывал. Сдаётся мне, это Фелгаргир и решил моему охотнику армейские привычки вбить.
Прекратить! рявкнул я и свитки принесённые грудой у стены свалил, это что такое? Услышу еще раз от кого этого 'господина лейтенанта'в глотку обратно кулаком забью. Ясно? Сядьте!
Замолчали школяры. Гез сразу на пол бухнулся, а Феларгир заозирался. Ну да, пыльно на полу. Отдельных классов в лагере для занятий нет. Да они у нас как таковые редко случаютсяодни тренировки. Поэтому я школярам своим в развалинах поместья утром встречу назначил. Пару-тройку комнат в доме мы в некотором порядке поддерживаемдля всяких-разных случаев.