Как это уступки? Это что ли мне что-то что ли ну как бы что-то уступить? Магам что ли? Ты чего, женщина? Ты вобще что ли? королева состроила глупую рожу. Чего это уступить-то? То есть ты сюда приведешь какого-то мальца? А я ему чего-нибудь подарю? Например, свой замок? Ты чего говоришь? Какие трудные дни, баба? Ты видела, как люди любят меня. Мои люди любят меня! Они кричали «Да здравствует королева», когда я высунулась сегодня из окна. Они любят меня, нет никаких трудных времен. Ау!
Уймись, женщина! в унисон с ней заговорил флейтист. Чем ты намерена делиться? Чтобы что-то делить надо это что-то иметь! Не так ли?
Излеченная и спасенная женщина опустила глаза.
Моя королева, обратился флейтист к Евтельмине. Всё же велите ей привести юношу. А дальшеуже наша забота.
Не хочу, закапризничала королева. Не хочу!
Моя королева, у нас не так много времени. Помните, мальчишка, скорее всего ещё не знает, как велика его сила, как могущественна сила его рода. Если мы промедлим хоть немного, он и его подельники захватят престол. На нельзя этого допустить, не так ли? И нам повезло с этой глупой толстухой, которая от нас ничего не скрывает, и которую саму кто-то обманывает. Она свято верит, что мы тут начнём делиться какими-то правами. Ну уж нет, мы прекрасно знаем, чего именно хотят маги древнего рода. Нужно торопиться, иначе проклятие вновь обретёт силу на вашем лице, и теперь уже навсегда
Вместо продолжения флейтист поднес к её лицу маленькое зеркальце. Королева глянула в него и тут же объявила:
Повелеваю тебе, женщина, приведи сюда этого мальчика!
После этих слов Евтельмина вновь глянула в зеркальце и осталась довольна, больше она ничего не сказала.
***
«Ну хоть чуть-чуть ведь можно магии, тем более это не для себя, это для общего блага,» уговаривал себя Вениамин. «Ведь самую капельку же, а? Ведь не для себя стараюсь, а вдруг измена!»
Его немного смущал вопрос, кому тут может случиться измена, но не настолько сильно, чтобы он нашел силы отказать себе в использовании магии. Вениамину не терпелось узнать, кем были ночные гости и что же будет дальше?
Останавливало только одно: начни он направлять магию на своих, его быстро рассекретят. И такое могут не простить. Добро бы детские шалости, суп кому-нибудь пересолить или подушку спрятать. Нет, тут дело серьезное.
Что, если поймут? задавал он вопрос потолку.
А ну как узнают? спрашивал он у стен. Что тогда?
Совершенно вымотанный внутренней борьбой с самим собой и постоянными разговорами со своей натурой, Вениамин закрыл лицо ладонями и заплакал.
В какой-то момент он понял, что никакого руководителя из него не выйдет, он просто растерянный умный мальчик, которому постоянно нужен чей-то добрый совет, а для того, чтобы управлять людьми или магами нужно быть в какой-то мере уверенным в себе, наглым мудаком. Главное качество руководителяне сомневаться. Решил колдоватьколдуй! Решил убиватьубивай! И не сомневайся! А пока сидишь и думаешь, как бы всем так сделать, чтобы хорошо было, никакого руководителя из тебя не выйдет.
В детстве Вениамина мама заставляла на праздниках лезть на высокий столб, на самой вершине которого крепился петух или пара сапог. Вениамин ненавидел эти самые праздники, он не мог спокойно, как и все, веселиться. Напротив, он ждал каждого такого дня с ненавистью и страхом, что его опять заставят лезть голым по мерзкому длинному столбу за глупой приманкой. Так было нужно, и он, будучи ребенком, не рассуждал, зачем и кому это нужно. Просто лез и ненавидел праздники, и этот столб, и то, что там, наверху. Все, что он смог в свои ранние годыэто сбежать в места, где не бывает праздников, где целыми днями люди сидят, уткнув носы в книги, мусолят пальцы и шуршат страницами. И никаких праздников! Ни-ка-ких! Да! Он просто взял и сбежал оттуда. Но всю жизнь его преследовала эта мучительная необходимостьлезть вверх. Необходимость, раз и навсегда заданная его матерью, как вращение Солнца вокруг Земли, необъяснимая, непонятная, но всегда одна и та же необходимость.
А сегодня впервые в жизни, он сам себя спросил: «Зачем ты, Венечка, на столб-то лезешь?» И впервые сам себе ответил. Ответил честно, как на духу: «Да не знаю я!»
И сам себе позволил не лезть. Просто вот так, сесть на кровать и не лезть никуда. Пусть лезет тот, кому надо, кто может, кто хочет. А ему, Вене, не надо этих диалогов самого с собой о том, что допустимо, что нет. Ему, Венечке, не надо бессонных ночей и этих расстройств, не надо ему этого постоянного ожидания интриг и козней. Да чихал он на это все! У него есть все, чего нетто наколдует!
И ему стало легко, как будто тяжелый камень, который носил он с самого детства на плечах своих и который вместе с ним рос, удалось сбросить. И Вениамин сел на кровать, закрыл лицо ладонями и заплакал.
***
Только начало золотить верхушки сосен. Только красным своим плащом едва коснулась заря дальней стороны леса, а Миролюб уже стоял с мешком за плечами, поворачивая лицо к восходящему солнцу. Тут же переминался с ноги на ногу Иннокентий, дрожа от холода, рядом терла сонные глаза Лея. Казимир суетился, деловито раскладывая дорожную требуху по карманам и напевая что-то себе в усы.
В коридоре послышалась возня, и через мгновение оттуда показался бледный, измученный, но чрезвычайно радостный и сияющий Вениамин. Подмышкой он держал круг хлеба, который, вероятно не лез в котомку, а подбородком зажимал голову сыра:
Я с вами! сказал он сдавленным голосом.
Что ж это? удивился Миролюб. Ведь ты главный тут, как же остальные без тебя?
Пошли они на х.й! радостно ответила Вениамин. Я не начальник им. Мне бы самому за себя ответить, а не так чтобы за толпу.
Ну что ж, оглядел всех Казимир. Бориса берём?
Лея тут же, при этих словах, мгновенно стряхнула сон и засуетилась:
Конечно, берём, они его убьют тут!
А остальные что? уточнил ещё раз старик.
Ничего они ему не сделают, засмеялся Миролюб. Они ж как дети. Им не до него. А вот он им напакостить сможет. Возьмём его, пожалуй, дойдём до деревни, там оставим.
Иди, девка, приведи его сюда
Лея, стараясь не выдавать торопливости в своих движениях, нарочито медленно двинулась в сторону плененного красавца.
Да поживее ты, подбодрил её старик.
Девушка гневно сверкнула очами в его сторону, благодаря в душе за возможность более не прятать своё желание поскорее развязать Бориса.
Через мгновение с той стороны залы послышался сдавленный женский крик. Вениамин вздрогнул: точно такой же он слышал ночью. «Значит, то была Лея!» подумал он. И снова душа его заметалась в сомнениях. Ведь он полагал, что могла уйти Матильда, и тогда от команды ничего не оставалось вообще. А теперь, когда он понял, что теряет только одного Миролюба, его страх отступил, и на его место снова забралось желание возглавить команду магов. Вениамин сильно тряхнул головой, пытаясь выкинуть тяжёлые раздумья:
Нет, мамочка, тебе надоты и лезь!
Что? переспросил Иннокентий.
Песню пою, про маму, знаешь такую? засмеялся Вениамин.
Убилииии, завыла Лея.
Мужчины бросились на её стон. Перед ними на лавке сине-белый с перерезанным горлом лежал Борис.
Лея рыдала. Остальные стояли, понурив головы, но каждый думал о своём.
Казимир думал: «Хорошо, что Бориса не стало, теперь не надо волноваться, что связной меня не заложит, а то ведь действительно не поверили бы мне эти малыши, а я к ним уже привязался».
Вениамин ухмылялся: «Надо же, я думал, это они так чавкают посреди ночи, потому что целуются, а оно вон как, он, может, чо сказать хотел этой дурище перед смертью, а не мог. А она ему про любовь Кому нужна эта любовь, когда знаешь, что вот-вот подохнешь?»
Иннокентий озорно косился на труп: «Вот оно! Вот оно! Всё, о чём мечтал! Приключения, может быть, и мои подвиги! Всё уже здесь, оно уже началось. А я-то всё только думаю, что будет, когда они случатся. А онивот они уже! И старый товарищ! И компания верных друзей! И прекрасная Лея» Тут Иннокентий закашлялся и поправил себя в мыслях: «И прекрасная Матильда!»
Лея, как будто поняла, о чем думает ее жених, глянула на него тотчас, как на провинившегося котёнка. Иннокентий скрутил фигу за спиной, глазами давая понять: «Только ты, моя хорошая! Только ты!»
Миролюб, который не думал ни о чём в этот момент, кроме того, что, если видишь труп с перерезанным горлом, значит надо найти убийцу, прервал молчание.
У кого-нибудь есть какие-то мысли об этом?
Да-а, искренне протянул Вениамин, теперь не надо тащить его за собой. Это должно облегчить нам путь.
Тьфу ты, Веня, ты не выспался сегодня. Ты пойми, его убили сегодня, возможно.
Возможно, протянул за ним Вениамин.
Возможно.., Миролюб дал ему вторую попытку.
Вениамин набрал в грудь побольше воздуха:
Воозмоо
Убийцакто-то из нас, Казимир отвесил книжнику суровую затрещину и поставил точку в диалоге.
Спасибо, старик, отозвался Миролюб.
Не выспался, да? Лея как-то очень ласкова вдруг стала к Вениамину. Она медленно поднимала руки вверх, скользя по своим бёдрам, потом, достигнув талии, упёрлась в нее, подходя ближе к книжнику. А что это ты не выспался, голубчик?
Вениамин, не видевший отродясь в жизни ласки никакой, помимо материнской, но много читавший о женщинах в книжках, мгновенно оттаял и поплыл, не умея сдержать улыбку.
Да, тихо сказал он и покраснел.
Лучше бы он ничего не говорил, просто стоял молча и краснел. Но Вениамин был крайне неопытен в общении с женщинами, а поэтому на беду свою пытался перебивать девушку, которая стояла перед ним расставив ноги, уперев руки в боки, хищно изогнув шею и при этом задававшую вопросы. Вениамин не знал, что существуют вопросы, на которых нет правильного ответа
Поначалу, как любой мужчина, он не слушал её речи, просто любовался Леей. Его тревожило одно: он узнал короткий всхлип, это означало, что прекрасная феяубийца. Однако, разве могла эта тонкая, ранимая, нежная душа свершить такое злодейство? На мгновение Вениамин вслушался в её голос, осознал смысл слов, ответил на пару вопросов честно и открыто и скоро понял, что эта хрустальная дева может и убить, и растоптать, и потом ещё раз убить, и при этом её ресницы даже не дрогнут.
«Вот это самообладание!» восхитился Вениамин. «Мне бы такое, тогда бы я точно смог править людьми. Вот это да! Прёт уверенно так, видно, что ни о чем не пожалеет!»
Ещё некоторое время Вениамин находил её горящие глаза прекрасными, а пламенный рот, смело источающий помои в адрес его и его родителей, очаровательным, однако вскоре ему это надоело.
Дело в том, что ночью я действительно не спал, пытался он прорваться сквозь истерику, повторяя эту фразу несколько раз, пока Казимир не пригрозил Лее выкинуть её на улицу. Я не спал и пошёл к Борису. Да-да, видите, всю эту ночь Вся эта ночь для меня была тяжелейшим испытанием. С самого детства моего матушка моя, хотел я того или нет
Короче, прервал его Миролюб. К Борису ходил?
Да, ходил. Все ходили, и я ходил.
Кто все?
Я не понимаю вопроса. Всеэто все.
Уточняю: ночью ты ходил к Борису?
Ах, да! Ночью. Ходил. Так я об этом и хочу вам рассказать. С самого моего..
Вень, не надо про детство.
Да? А про что же тогда?
Веня, ты зачем ходил к Борису этой ночью?
Так я же и говорю, Миролюб! не выдержал Вениамин. С самого моего детства
Ты убил Бориса?!
Да ты что?! Ты что?! Никого я не убивал! Я вон там стоял, указал Вениамин пальцем на место в коридоре. А тут женщина была. И они чавкали как-то. Так я думал, что целуются.
Вениамин попытался изобразить звук, который слышал ночью. Миролюб поморщился и скомандовал:
Дальше!
Ну, а дальше она говорит ему, мол, люблю
Да врёт он всё! Не было такого! заверещала Лея.
А ты, девка, откуда знаешь? Или ты там и была? сощурил глаза Казимир.
Лея оторопела, часто захлопала ресница и заревела.
Ну, началось, заворчал Казимир.
Да погоди, дай всё расскажу, перебил его Вениамин. Она убила. Её не слушай. Меня слушай.
***
Если мы сейчас же не уйдём отсюда, мы уже не уйдём отсюда никогда, выдохнул Казимир.
Надо идти, согласился Иннокентий. Лея, хватит спорить, пошли, у них тут свои дела, у нассвои.
Так-так-так. Вы, друзья мои, можете идти, куда угодно, но вот девушка, кажется, убийца, потому что именно её всхлипы я слышал этой ночью у нашего трупа, Вениамин вдруг почувствовал прилив уверенности в себе и в своих действиях и острое желание стать главным.
Слушайте, я, честно говоря, очень есть хочу, признался Миролюб.
Сдурел? уточнил Вениамин.
Сдурелэто ты, парировал Миролюб. Мне вообще неинтересно, кто именно убил этого предателя, который заманил нас сюда и чуть не сжил со свету, я готов даже руку пожать тому, кто это сделал, но только я точно понимаю, что придется пожимать совсем не женскую ручку. Так мастерски и уверенно перерезать горло женщина вряд ли сможет.
Да я курам знаешь, как!.. начала было Лея да осеклась.
Ты, девочка, глупа, на себя наговариваешь, но тут не курам надо голову рубить, а свиньям. Ты свиньям резала?
Нет, замотала головой Лея. Свиньямнет.
Значит, вопрос решённый, Вениамин, мы пошли, а ты тут оставайся, ищи злодеев. Или ты ещё думаешь, что девочка могла такое натворить?
Нет, постойте! выкрикнул Вениамин. Девочки и не на такое способны!
В книгах своих прочел?
Пусть и в книгах! Пусть и в книгах! затараторил Вениамин. Да только тогда пусть хотя бы объяснит, почему она вскрикнула ночью и что делала рядом с мертвецом?
Да ничего я там не делала! Просто рядом посидела, спросила, как дела
Иннокентий схватился за голову.
Интересно-о, протянул он.
Да, интереснее ещё будет скоро, продолжил Вениамин. Спросила, как дела, говоришь? Ах, я тебя люблю, давай убежим. Это теперь называется «спросила, как дела»?
Иннокентий побелел от злости. Казимир схватил его сзади, крепко заблокировав возможные резкие движения.
Все ждали продолжения разговора. Но Лея не торопилась раскрывать секреты. Она плакала.
Ладно, так мы ничего не узнаем, не выдержал Вениамин. Распаковывайте свои вещи. Уверен, мы найдём там и нож, и кровавые тряпки.
Какие кровавые тряпки? всхлипывала Лея. Какие кровавые тряпки вы собираетесь там найти? По-вашему я с собой ношу несколько одежд? Посмотрите, я была в этом вчера, когда мы пришли и сегодня в этом и переодеться мне не во что. Уж если бы я резала кому-то горло, то
Кстати, да, подтвердил Миролюб. Она ведь действительно в этом же и пришла, и, если бы она это злодеяние совершила, были бы следы.
Казимир тем временем закрыл рот Иннокентия рукой и медленно тащил его к дверям. Когда они по-тихоньку улизнули от оруще-плачущего общества, он отпустил юношу.
Ну их, баба твоя и дура, и шляется, да и внешность так себе, сказал он.
Ты прав, старик, пойдем.
И они прибавили шагу, не оборачиваясь на то, что оставляли позади, глядя только вперёд. Им нужно было торопиться.
Нет, ну как она так могла? не выдержал молчания Иннокентий. Ведь мы ж с детства знакомы. Старик, ведь ладно бы я плохо с ней обращался. А ведь я её терпел, я столько всего ей уступил, я себе столько раз отказал, столько раз мог ей нагрубить
Да уж знаю я, но знаешь, малец, у неё характер не самый скверный. Бабы они все такие. Всё время они лезут со своей болтовней. Если, знаешь, каждой из них грубить да осаживать каждую, так руки сотрёшь по локоть быстро. Ты вот как я научись, она чешет что-то, лепечет, бормочет, а ты посмотри на неё, а сам про себя как будто звук в ней отключил. Знаешь, как будто кнопка у неё какая-то есть или рычажок какой Вот ты за этот рычажок дёрни и смотри на неё без звука
Да пойми ты, старик, ведь я не о том жалею, что вот её потерял. Нет. Я просто столько для неё сделал, мне моих стараний жалко, старик. Понимаешь? Если б я плевал бы на неё, жил бы своей жизнью, сам себя не менял быдругое дело. А ведь столько для неё сделал. А она такая тварь! А я старался! Вот, что покою не даёт.
Да ты пойми, бабы они так и устроены. Они нарочно такими маленькими сделаны. Это всё, чтобы ты потом жалел. Потому что смотришь на бабёнку, на любую, и мозгов-то у неё нет, и ручки-то коротенькие, и сама-то слабенькая. Ну прям как будто ты ей просто обязан помочь. А баба, она как колодец: ей раз помог, два помог, она же не успокоится на этом. Она, баба, существо ненасытное. А ты ей раз помогмолодец,, два помогну ладно, три помогвон там повесь А потом уже ты ей помогать должен. Вот как так получается? Начинал от души, а потом оказался еще и должен?